Альтернатива. Бой за власть

Кукольник, чья рука раскатисто взмахнула в сторону готового исчезнуть орудия, выпустила пять тонких нитей, исходивших из каждого пальца. Едва заметные на свету путы оплели меч, повязав его парой узлов. В тот миг, когда сиявшая красным гарда утонула в прибрежье раскола – крепкая рука мальчишка отдёрнула нити. Вместе с ними из жерла Магнэрайса вылетел меч, не успевший заработать даже новых царапин. Его горячую рукоять схватила рука кукловода, силой толчка отброшенная назад. Но кукла удержала меч, отогнув руку за голову. Вернув десницу поближе к себе, мальчишка с тихим смехом осмотрел меч. Он не разлучил губы, загнутые ухмылкой, но надменный смешок и без этого слышался.

Рука, что держала орудие раздела – утопила его в песке. Немного позже, под песчаный ковёр ушла и голова. Кукла растворилась среди дюн, прибрав к рукам великое орудие раздела; меч, чей ареал возможностей – разрубил перешеек между «холодным», и «тёплым» мирами.

Это легендарное событие, только сейчас в полной мере дало о себе знать. Только в этот момент плиты мироздания напомнили, что игры с правилами планеты, не проходят бесследно.

Дрейф тектонических плит не думал прекращаться. Пока что, он даже не дошёл до пика своей скорости. Зато пересёк рубеж безмятежного расставания. Плавности движения пришёл конец. Обе грани раскола начали трястись, будто доверху забитая фура заехала на бездорожье; будто под её колёсами были одни лишь крупные, острые камни. Тряска началась плавно; вначале подскоки земли снизу вверх едва поднимали в воздух песчинки, но не прошло и полминуты прежде, чем пустыня лишила возможности нормально разговаривать. Любое произнесённое слово звучало с дрожью, и вовсе не из-за страха; пробелы в речи вызывала тряска земли, на которой невозможно было устоять.

Немного раньше, чем песок начал собираться в песчаную бурю, с него поднялись вторая и третий капитаны. Перенесённый удар Магнэрайсом сказался и на них; по сконфуженному взгляду можно было понять, как мало они знали о происходившем.

Уже давно ничего нового не узнавал принц Алан; он лишился сознания с того момента, как был перехвачен Джоем.

– Вот чёрт, пора сваливать! – сквозь тягостную тряску земли, крикнул Джой, что было мочи.

С сильнейшим трудно было не согласиться; ощутив опасность бездействия – капитаны ринулись к оставленным неподалёку эндуро. Опережая всех, к своему транспорту бежал Джой; благодаря Алану, ему пришлось отдалиться от черты раздела дальше любого.

Землетрясение, само по себе происшествие трагичное; не сыскать слов, способных выразить бедственность тряски в пустыне-перешейке. Сам песчаный настил вздыбился в воздух, став немыслимой «золотой» бурей, размером с целый мост между мирами. И всё было бы не так плохо, если бы гул дрожавшей тектоники оставался в приделах пустыни. Землетрясение добралось и до Евразии.

В заселённых городах крушений зданий и обрывов посреди улиц не было; были, разве что, неприятные вибрации, едва способные повалить на землю школьника. Но приближённые к пустыне местности Евразийского материка дрожали настолько, что куски стен подлетали с развалин построек и грохотали о почву, разбиваясь на части.

Нечто подобное виднелось и на окраинах Империи. Ветхие здания, простоявшие тысячи лет в отчуждении от нэогарской жизни – складывались, словно карточные домики. Стены падали друг на друга, а дырявые потолки проламывали сгнившие подвалы.

Зато столица мира нэогаров была невредима. Холодным тварям не составляло труда ходить по слегка подскакивавшей улице. Трудновато передвигаться было разве что Кану, на пути к тронному залу. Высокий этаж, при пусть и слабых толчках, бы местом опасным, но император стремился к хрустальному трону.

Добравшись до открытых окон, он возжелал посмотреть на ситуацию в общем. Паники в городе не было, но волнение, и некая досада – покорили его проспекты.

Во всей Империи значение тряске не придали только самые южные города, до которых толчки не дошли вообще, и арена «Бойсдракс», где в эту самую минуту гремел очередной бой старика Ия. Управляющий ареной не намерен был больше его щадить. Против всего одного старца, лишённого всякого оружия, кроме собственных кулаков, битву вели восемь нэогаров, завсегдатаи на арене. Слава их побед некогда гремела столь же громко, сколько сейчас недовольного шума издавали трибуны. Они совсем не переживали за старика, им безразлично было отсутствие честности в этом поединке… огорчило публику то, как слабо соперникам противостоял Ий. Былая ловкость и мастерство ударов покинули его руки с ногами. Как же при таком негодовании, заметить тряску?

Эмоции любого свидетеля того, что происходило на стыках двух берегов, не разнообразили бы страх. Паника захватила бы душу любого, ведь некогда ровные, разрезанные Магнэрайсом плиты – стали крошиться. Напор расходившейся в стороны красной энергии, и всё, что он с собой принёс – обрушил десятки тонн камней с краёв пустыни вниз, будто сошла небывало огромная лавина. Вместе с кусками плит прямиком в магму посыпался и песок, цельной волной утекая из-под капитанов.

Джой был единственным счастливчиком, успевшим добраться до эндуро прежде наступления крайнего срока. Он усадила бессознательного принца перед собой, а сам завёл мотоцикл, способный летать. Когда вращавшиеся колёса поднялись вверх, волна песка достигла своего пика. Буря, рушившая видимость, и направленный в обрыв напор под ногами – не смогли помешать ему. Но он на задании был не один.

Вместе с эндуро, к обрыву, песок утаскивал за собой вторую в «Реокрацу», что всеми силами трудилась, дабы успеть улететь. Даже успехи второй по силе казались отличными, рядом с третьим. Худосочный капитан не успел и коснуться мотоцикла, как уже поддался давлению песчаной волны. Золотистая пыль по самые плечи накрыла его, лишив возможности дышать воздухом без песка. Задыхаясь в пустынном тумане, крича и маша руками – абсолютно бесполезно, он скатился вниз с обрыва. Засыпанный песчаным настилом, третий капитан погряз в исчезавшем Магнэрайсе. Джой не успел его спасти. Он с трудом успел помочь второй, бросив к её эндуро канат. Без тяги первого капитана, готовая к взлёту вторая, проследовала бы за бесконечной волной песка.

Когда капитаны поднялись выше тумана размером с пустыню, земля, что они покинули – обрушилась. Плита перешейка не выдержала дрейф континентов. Пустыне едва хватало сил, чтобы сохранить хоть половину своей первоначальной длины.

Участники успешного исполнения раздела, если такой исход можно было считать успешным – не смели оборачиваться к расколу. Опережая скорость смещения Евразии, они спешили домой. Их испуг, неопределённость – запрещали повернуть голову. Это было большим упущением, ведь именно сейчас давление Магнэрайса спало, отчистив от своего присутствия свежий слой подземной магмы. Именно на неё волнами размером большие, чем любое цунами – хлынула океанская вода с двух сторон проделанного моста. Пенная толща ненасытно пожрала воздушное пространство, соединившись в центре разрубленных половин. Всплеск двух огромнейших волн поднялся на сотни метров вверх; не видывала планета большего фонтана. Не поднимался выше этого, ни один мировой гейзер.

На этой ноте, «соната» раздела, казалось бы, подошла к концу. С горем пополам, с травмами и потерями, принц Алан отворил врата свободы. Евразию теперь, можно было считать совершенно независимой от нэогарского мира. Полностью лишённой контакта с холодными тварями. Вот только… земная кора по-иному видела будущее. У неё был свой, ироничный вариант раздела.

Всё когда-то заканчивается – самая мудрая истина в жизни старца Ия. Он понял это не сразу; ему потребовалось ни одно столетие, чтобы с этим смириться. Конец есть у всего. Исключением не стал и его поединок. Из восьми нэогаров, остался только один. Судя по его состоянию, ни минуты в сражении он не участвовал. Ий же, близок был к своему концу. Его жизнь давно близилась к закату, но сейчас – он наступил. Старик бездвижно лежал на арене, не способный шевелиться. Да ему толком и нечем было, осталась лишь одна рука и половина правой ноги. Глаза цвета фрез по-прежнему горели. Тускло, но чётко. Горели, и смотрели в никуда. Их внимание привлекли шаги оставшегося нэогара, что долженствовал стать палачом.

Трибуны стихли, и молчали уже давно. Такая тишина считалась редкостью; волновался даже Сарцин, что сидел в первом ряду арены. Именно его чёрные глаза случайно посмотрели в сторону, где из-за стального края «Бойсдракс» вверх бил столб воды. Падение тысячетонного фонтана обратно на морской покров, Минфин уже не мог увидеть.

Зато ощутить небывало сильный толчок, пришлось каждому. Трудно было понять, что оказалось способным сбросить со всей западной трибуны каждого сидевшего на ней зрителя. Тысячи нэогаров, в числе которых и Сарцин – перевернулись со скамей, беспорядочно полетев на стальной ринг. Северный край высокой стены отчистился от завороженных приговором нэогаров; они словно спички, выпали из наклонённого коробка.

Если северная сторона внутри «Бойсдракс» вздрогнула с такой ужасающей силой, страшно было представить, что случилось снаружи. Весь островной участок земли, на котором приказом императора была возведена арена – кривой трещиной откололся от массива Империи. Земляной «балкончик» на востоке материка не смог перенести раздел. Он всегда считался уязвимым, сейсмоопасным местом… теперь, страшиться этого стало поздно. Полуостров – отчалил от нового, кривого берега «холодного» материка.

В кабинет к главнейшему на континенте ворвался кукольник, с широкими глазами, но загнутыми устами. Он подбежал к Кану, стоявшему у окна, дабы разглядеть из-за его широкой спины вид на арену. Именно с тронного зала, из окна, что занял Кан – не идеально, но виднелись очертания «Бойсдракс», что неспокойное море силой течения относило к Евразии.

Волны до сих пор насыщали пропасть между перешейком. Именно на их скорости – ставшая островом земля отходила в направлении «тёплого» мира.

– Видал, что учудили? – найдя выше плеча императора просвет, ляпнул кукольник. – А в пустыне что творится, это надо было видеть, – заворожённый воспоминаниями, кукольник отшагнул назад. Он настолько упоен был всем случившимся, что заметить, как хмурился Ка, внимания не хватило.

Император строгими шагами дошёл до трона. С неким напряжением он на него сел, сурово глядя ниже стола. Это мешало Кану коснуться спиной спинки, но опираться о хрусталь и так не удовольствие.

– Чёрт возьми! – яростным голосом вскрикнул император, попутно задрав руку вверх. Его вопль спугнул кукольника, и слабым эхом разнесся по верхнему этажу. Но сила голоса оказалось ничтожной, перед тем грохотом, что последовал спустя секунду. Поднятая вверх рука – распахнутой ладонью ударила стол из красного дерева. Кан давно стал человеком, а нэогарские повадки по-прежнему сохранил. Что впечатлило, так это трещина сквозь всю столешницу. Император, всего одним ударом – напополам сломал массивный стол. Две половины прогнулись к полу, издав отвратный треск.

Вернув руку поближе к лицу, Кан увидел результат старания. Каждый палец, как и любая кость в ладони – переломились, не по одному разу. На коже виднелись струйки крови, протёкшие сквозь разбитые ногти.

– Дьявол, – выкинул Кан, взирая на изломанную длань.

– Вот это вдарил, – усмехнулся кукольник. – Ты это, поаккуратней будь.

– Как ты мог такое допустить?! –  развернувшись к кукольнику, злобно выдавил император.

– Я целых три года этому препятствовал, – смутившись, ответил он. – А после, как-то, не заладилось…

– Что значит не заладилось? Как я объясню это императору? Чем ты занимаешься, если не держишь империю?! – Кан был напорист, как никогда. Он впервые вёл себя, как истинный император.

Кукольник этому удивился. Улыбка на его устах совсем ослабла; таким переменам, он не был рад.

– Ты, похоже, переволновался, – сухо молвил мальчишка. – Займись бумажками. Говорят, это успокаивает, – заглянув в мятежные глаза Кана, направилась кукла к выходу.

Император фыркнул, откинувшись на трон.

– И руку Чану покажи, – закрывая дверь, последнюю нотацию огласил кукольник. С его уходом, Кан остался один. Он тяжело дышал, озлобленно сипя. Почтительность, покинула императора.

Мужчина на хрустальном троне был не единственным правителем, претерпевшим изменения. Королева Евразии, что расслабленно сидела на уютном бархате – казалась расслабленной, умиротворенной… Престол она развернула к панорамным окнам, нежась на нём с закрытыми глазами. Красота утреннего вида всё равно была недоступна её глазам, а бессонница, вызванная тяжёлыми мыслями, хоть немного отступила в обстановке зала.

Даже в лёгких пижамных вещах: светлом сарафане, полным воланов – королеве было комфортно. Пока, её тонкие плечи не покрылись мурашками. Милена попыталась растереть озябшую кожу ладонями, и задышала так, будто одна осталась среди заснеженных ледников. Её фиолетовые глаза распахнулись, недоумённо прищурившись.

– Почему, мне так холодно? – промолвили посиневшие губы. – Что, там случилось? – слабым голоском вопросила она, устремив взгляд в первое окно с левой стороны.

Ничем кроме душевного трепета ощутить столкновение отстроенной императором Вэнтэром арены «Бойсдракс» с юго-восточным берегом Евразийских пустошей, Милена не могла. Но то, насколько сильно она ощутила новую беду прежде, чем кусок враждебной суши сквозь океанскую гладь примкнул к чужому континенту – в точности предсказало силу удара плиты арены. Был бы вблизи этого берега город, рухнул бы каждый метр чего-либо, смевшего подняться выше земли.

Стальная постройка, похожая на широкий конус без крыши – не позволила удару, спаявшему два пласта, тысячей глубоких расколов покорить землю под ареной. Но это не миновал Евразийский берег, и глубокие разрывы захватили километры почвы, широкой сетью «испачкав» безмятежную сушу.

Источником пыльного тумана служила пара сотен гектар земли на юго- Востоке, но пелена неизведанности накрыла всю Евразию. Если от начала пустыни на юге, и бывшего второго фронта на севере – дым, пыль, персть – окутали землю облаками, что мешали взгляду, столицу и окружные города – захлестнула неизвестность.

Разрушения в жилых областях были настолько малы, что их практически не было. С дерева упал непослушный ребёнок, хлопок открытой двери разбил стекло, невнимательный водитель снёс дорожный знак… ничего серьёзного. Зато вид вгрызшейся стальной постройки в прибрежье родного материка – навёл на горожан не мало жути. Туманная даль круглой арены приковала к себе взгляды миллионов людей, не представлявших, что стоило делать. Убегать ли, готовить ли оружие, собирать ли массовые силы или ждать дальнейших событий – решиться не мог никто.

Ничто не проходит бесследно. След может отразиться сильнее, слабее, раньше, позднее… в случае раздела – все «следы» на себя взяла арена. Снаружи, за высокой стальной оградой трибун, она даже не помялась. Зато внутри, вершился страшный хаос. Нэогары, что зрители, что бойцы – разбросались по всей арене, лёжа друг на друге, по частям и целиком, живыми и мёртвыми. Половина трибун, что раньше спиной смотрела на Империю, и считалась задней – осталась без единого зрителя. Каждый, кто сидел на ней – стал частью жестяной кучи на ринге. Вторая половина, чьи спины смотрели на Евразию – не покинула свои места. Хотя, считать ли это везением, однозначно сказать нельзя. Некоторые, из-за столкновения пробили ряд, что был выше, и провалились внутрь зрительских мест. Не мало было тех, кого толчок прижал друг к другу с такой силой, что смялась броня.

Не смотря ни на что, паники среди нэогаров не было. Да и повода для неё тоже. Они были слишком горды, слишком самоуверенны, чтобы бояться. И слишком лишены чувств.

Нельзя забывать о том лучике тепла, что сидел в первом ряду жестоких бойнь. Его напряжённая рука, его чуть ли не сминавшие сталь пальцы вырвались из-под груды нэогаров, стремясь к свету и вожделенному воздуху. Усилием лишь одной длани, не имевший за что ухватиться, Сарцин явил на свет голову.

Нелегко было выбираться из-под скинутых в кучу нэогаров, особенно израненному, ослабшему человеку. Но тяга к жизни управляющего ареной, неустанно вырывала его из холодного плена. Когда на свободе оказалась уже половина тела, чьи одежды были испачканы и порваны – обе руки взялись вытягивать ногу. Правая и сама справилась с освобождением, а вот левая, чья стопа выгнулась в неестественную сторону, доставила уйму проблем и боли. Каждое движение поломойной ноги вызывало мучительный крик и оскал, способный раздробить зубы. Но даже вытащив сломанную стопу, Сарцин не решил всех проблем. Его рука тут же схватила левый глаз, прикрывая часть лица.

– Грёбаная боль, – сквозь зубы выдавил он, покрепче стиснув кровоточившую рану. Сквозь его левый глаз растянулся глубокий порез. Начиная от подбородка и вплоть до конца брови – красовался след, будто ножницами прошлись по плотной ткани. – Надо бы показаться Чану, – мучаясь, решился паренёк.

Компанию в попытке встать, Сарцину составили порядка половины выживших. Остальные, пока ещё не пришли в себя; уж слишком значительны были их повреждения.

Казалось бы, ярче всего ярость Магнэрайса долженствовала отразиться на тех, к кому была ближе. Но в отличие от бедолаг арены, со всеми выжившими участниками миссии «Раздел»– не приключилось ничего такого.

Алан лишился сознания, но не поддержки первого капитана. Джой, что вышел из раздела без единой царапины, разве что пылью запачкался. Усадив паривший над землёй мотоцикл в пределах ограды до боли знакомой больницы, где вершилась расправа над Киром, Джой суетливо, но бережно стал спускать Алана с сидения.

Не прошло и минуты, как к эндуро сильнейшего подобралась установка второй по силе. Пока колёса, издавая привычный гул и поднимая пыль вокруг себя, ещё не успели остановиться – девушка, волнуясь, крикнула:

– Принц жив? Он ведь просто в отключке, но жив, правда?

– Думаю да, поэтому и доставил сюда, – заметив бежавших к месту посадки санитаров, выдавил Джой. – Где третий? Куда направился третий капитан? – взъелся он, не услышав ответа.

– Он… погиб, – глядя вниз, озвучила вторая. – Песок, не позволил ему выбраться…

– Что? – слышалась чистая претензия. – Как… почему ты не помогла ему? Почему позволила песку убить?!

– Я не могла! И вы бы не смогли, – усмирила капитан голос. – Ему просто не повезло, он засел в неудачном месте…

– Ты тоже, – не готов был Джой принять гибель товарища. – Но я помог тебе. Я рискнул и собой и принцем. А ты… ты предала одного из нас, – тихо, презрительно объявил сильнейший. Его не смутили санитары, уносившие Алана. Не смутило некое раскаяние, видное сквозь стыд в глазах второй. – Проследи за Аланом. А мне надо в Белый дворец, – сухо распорядился Джой, призадумавшись над видом далёкой арены. Он закинул ногу на Эндуро, и едва поднявшись в воздух – взял разгон к дворцу.

В месте, куда стремился первый капитан, вовсе не было холодно. Как и в столице, и в самой Евразии. Прохладно было одной лишь Милене, что в своих покоях меняла вещи для сна, на более достойные посторонних глаз. В этом процессе у неё были две помощницы; пока одна потуже затягивала тонкие бантики светло-голубого верха расклешённого платья, другая тщательно протирала корону, доводя каждый уголок золотого убора до кристального блеска.

Когда введенная «Фраем» корона коснулась распущенных молочных волос, дверь в покои Арттури отворил человек, в форме «Реокрацу». На его плече замечалась повязка, с цифрой «три».

– Королева, – вступил он, чем заставил Милену повернуться лицом к входу, – разведотряд докладывает: Примкнувший к нашей границе остров – знаменитая в Империи арена «Бойсдракс». Её описала ещё капитан Лира, в докладе об Имперских достопримечательностях. Пока что неизвестно, каково количество нэогаров прибитых к берегу, и каков их настрой.

– Соберите вооружённые силы, – развернувшись к докладчику, приказала она. – Возьмите вражескую землю в кольцо. Пускай не останется с арены ни одного пути, кроме как в океан. Не вступайте в переговоры и не атакуйте без нужды до тех пор, пока туда не прибуду я.

– Но королева, там…

– Выполняйте, – прорезало слово, протест паренька.

– Да, королева, – кивнул представитель когорты, и поспешил удалиться. Удалиться из-под взора больших фиолетовых глаз. Глаз решительных, строгих, холодных.

Путь из самой северной точки западного города Евразии, до её центра – Белого дворца, не был близок, как быстро бы ты не мчал.

Путь Джоя занял меньше часа, благодаря спешке эндуро в паре метров над землёй. Капитан на ходу соскочил с мотоцикла, впопыхах добежал до тронного зала, отворив чью дверь ни встретил ничего, кроме пустоты. Добравшись до покоев королевы, Джой не менее торопясь вошёл в её комнату. Там, пустые стены разбавила компания пожилого уборщика. Некогда его встретила Милена, ворвавшись в тронный зал.

– Где королева? – опираясь на колени, тяжко дышал Джой открытым ртом.

– Она отправилась к новой земле, – недоумённо ответил дед, прекратив протирать пыль.

– Чёрт, – вскрикнул Джой, снова набрав разгон. Он побежал обратно на улицу, где у входа во дворец его дожидался эндуро.

Проблемы бессмертного капитана нельзя было назвать пустяком. Но они были ничтожно малы перед теми, что в одночасье свалились на голову Сарцина. В той куче нэогаров, что собиралась под собой его похоронить, управляющий сыскал отломанную ногу, стандартного нэогара. Давка смяла подвижные части; от бедра до стопы – самодельный костыль не шевелился. Сарцину подобная опора была ниже, чем хотелось бы, при подобной травме; но это лучше, чем ползти по стали, изнывая болью. Тяжкими шагами паренёк доковылял до выхода – точно под ложей.

– Ну, восстановили автоматику открытия? – спросил он у двух нэогаров, что копошились около дверей.

– Нет, питание не поступает, – нервозно ответил один из них. – Придётся выбивать.

– Тогда давайте расторопней. Я скоро помру, в таком-то теле…– с напряжением в голосе, поскакал Минфин обратно. Он не успел сделать и трёх полных шагов в сторону от сомкнутой стали, прежде чем в стык дверей вбили лом. Пара нэогаров из охраны смело пустилась мять железо, стремясь выбраться из ловушки «Бойсдракс». На звуки успешных пробоин сквозь первые врата – способные ходить зрители и бойцы стали лениво собираться к окрестностям коридора из арены.

Раздвинув внутренние двери, взявшие ответственность спасителей – приблизились к расточению, но пока не могли покинуть «Бойсдракс». Была ещё одна пара ворот, у которой уже столпились особо прыткие бойцы. Среди них было большинство действующих чемпионов, стало быть – опасных преступников, приговорённых к казни, через дуэль. Путь к нижнему ярусу проходил как раз через ходы вправо и влево. Оттуда, без ущербов перенёсшие путь бойцы, хлынули к дверям, желая выяснить причину жуткой тряски.

– Убрались обратно по камерам! – грозно скомандовал смело вошедший в коридор охранник. – Или хотите без права на победу кончить?! – не удалось с первого раза разогнать толпу увеселителей.

Не смотря ни на что, приговорённые к бойням, да и простые зрители, неволей ставшие узниками – подчинились командам стражи. Им невдомёк было, что арена теперь примыкала к другому континенту, что правила и власть теперь совсем иные. Они лишь хотели на волю, хотели понять, что произошло, и готовы были на всё, лишь бы покинуть это место.

Пока два начальника эскорта выламывали наружную дверь, Сарцин решил занятья своим лицом. Скрепя зубами и издавая стон, словно несмазанная дверь, он наклонился к сломанной стопе, оторвав низ и так порванных брюк. Лоскут тёмной ткани, управляющий повязал на порез своего лица. Словно кривой парус, материал закрыл кровавый след «Раздела». Вместе с ним, он закрыл и всю левую часть смуглого лица.

Момент затягивания узла за головой, пришёлся как раз на финальный удар по прочным воротам. Две плиты толстой стали, что загораживали выход – с грохотом вылетели из косяка, упав на непривычную землю. То, что показало «окно» свободы – не вписалось в рамки ожидаемого. Для холодных голов – это было нечто нереальное, невозможное, поразительное… Это дивизия людских вооружённых сил, плотным кольцом окружившая каждый подступ к высоким стенам.

Они избегали приближения к расколам, что тысячами змей разошлись по берегу. Это мешало держать строгий строй; зато держать выход из арены под прицелом – ничуть. Дивизия численностью в десять тысяч человек, будто живое существо держало каждый участок арены на мушке.

Охранники, разинув рты, попятились назад. Даже им, таким гордым и смелым внутри стальных стен, страшно стало, пред тёплой армией.

Заметив вид сквозь коридор, Сарцин на миг забыл о боли.

– Кто здесь главный? – раздался звонкий голос королевы, что под ручку с Джоем шагала меж солдат. Её фигура в голубом платье, с короной, уверенным взглядом слепых глаз – завораживала в первую очередь капитана.

– Надеюсь, всё ещё я, – тягостно выдыхая при каждом касании земли, послышался Сарцин.