Альтернатива. Бой за власть

Хрустальный трон на верхнем этаже дворца холодного материка, снова грелся, будучи опорой императору. На нём вновь восседал человек, увы, не тот, которого по сей день стремился увидеть глаз; отчёты разбирал мужчина, если и старше тридцати, то ненамного. Волос на голове он почти не носил; скулы были выделены, подбородок покрывался лёгкой щетиной.

Вдумчивую занятость императора потревожил главный технолог, отперев дверь в зал.

– Кан, сегодня день обследования. И ты об этом знаешь, – заявил профессор.

– Я не желаю в этом участвовать. Император ни одно не посетил, и никогда не жаловался, – размеренно отказал монарх Империи.

– И почему я всех уговариваю? – устал Чан за последние двенадцать лет. – Если помрёте раньше времени, видит император, я тут ни при чём, – будто самому себе, довольно тихо оправдался профессор, пока двери размеренно смыкались.

Уверенность Кана в верном решении пошатнулась; он нервно выдохнул, откинул ручку, и встав с трона, крикнул:

– Ладно, подожди! – укрывая волнение под громкостью слов.

Император всё же догнал учёного в коридоре, присоединившись к спуску по лестнице.

– Неужели осознал, что только творец знает все тонкости творения? – даже не глядя на Кана, с долей высокомерия молвил Чан.

– Я просто вспомнил, что должен делать всё, ради надлежащего возвращения императора!

Чан усмехнулся, саркастично покивав. Кан же отвращено отвернулся…

Юная надежда Евразии на будущее без серых туч, всё же решился исполнить последнюю волю начальника центра развития науки. Почти совершеннолетний сын короля, явился в коридор второго этажа опечаленного самоубийством центра. Около двери, за которой недавно громыхнул выстрел, собралось не меньше десяти человек.

Алана быстро узнали приближённые к управлению; один из государственного совета, само с собой новый его участник, пропустил паренька поближе к двери.

– Где твой отец? Последней волей был его визит, – припомнил мужичок.

– Да, я знаю. Но он сейчас в больнице, и не известно, когда сможет прийти. Чтобы не позволить телу отравить воздух, я решил, что смогу заменить отца. Я ведь его прямой наследник, – подавляя волнение всеми силами, Алан держался молодцом.

– Возможно, ты прав. Ради общего комфорта, можно немного поступиться правилом…– согласился чиновник. Он отвёл дверь в сторону, открыв юному наследнику достаточный проход.

Алан шагнул внутрь, и дверь за его спиной прикрыли. Молодое лицо отвращённо сморщилось, отвернувшись в сторону. Учёный стал первым трупом, которого мальчишка увидел вживую. Искривлённая челюсть, раскроенная макушка, разводы высохшей крови, вроде несильно ударили по психике мальчишки. Он с сожалением и неприязнью осмотрел безжизненное тело. Кроме неприятной головы и руки, свисавшей вниз, удалось заметить вытянутый палец правой десницы, что указывал на стол. Сам стол в центре кабинета не имел значения; зато кейс, вернее то, что в нём – было очень важно.

Эта идея захватила мысли паренька. Алан, казалось бы, даже забыл об опасениях. Не очень спешно он подступил к столу, провернул ключик внутри замочка, вытащил изогнутую помеху из петель кейса, и свободной от замка рукой – поднял крышку прямоугольного хранилища. С первых секунд разъединения сомкнутых краёв, мертвецки тихий кабинет освятило красное сияние, что мощно испускала внутренность кейса. Покрытые бордовыми бликами глаза Алана захлестнуло удивлённое восхищение.

Сила яркости помешала его зрачкам отразить на себе содержимое кейса. Она же, помешала его рукам возжелать поднять последнее творение лучшего технолога. Ключ к его успокоению.

Это была массивная, отдалённо напоминавшая меч конструкция. Высотой серебристая рукоять была бы Алану немного выше пояса; в отличие от гарды, выполненной в виде двух крыльев – самого очевидного символа свободы, эфес лишился особой символики: на нём выгравировали спираль. Размер каждого крыла оригинальной гарды, немного превышал ладонь наследника короля. Даже учитывая это, меж символичными росписями уместилось ярко-бардовое жерло, что дымилось красным паром и кипело мелкими пузырьками. Оно источало львиную долю красных отблесков, покрывших кабинет. С противоположного края, на конце строения меча, находилась закруглённая пластина, что словно шапка надевалась на край. Она, вероятно, служила предохранителем, не позволяя «магме» утекать. Касаясь её ровной грани, на клинок была накинута скоба. Нижний её край спилили наискосок, точно как грань второй скобы. Они отлично сочетались друг с другом; идеально соприкасались, укрывая под собой бурлившую жижу. Верх третьей скобы, как и низ второй – тоже скашивался. Зато низ третьей снова был прям; он не замыкал весь чудо-меч; от него, до рукояти, испаряясь, растекалась менее яркая энергия, чем та, что горела в гарде.

Каждый элемент поразительной конструкции, однозначно наделялся своей, важной функцией. Но бессмертный учёный не забыл и о моменте наставлений; через все три стабилизатора, ровными буквами выгравировано было: «Великому королю – великий меч; великому народу – великая свобода!».

Эти слова вдохновили Алана; прочитав их, он восхитился ещё сильней. В его сердце расцвело желание прикоснуться к мечу, ощутить его мощь, стать первым из рода Кира, чья рука взгромоздит ключ к свободе от холодных тварей. Правая десница сжала волнистую рукоять. Левая – подхватила первый стабилизатор. Под слабую улыбку поднялся потрясающий меч, покрыв лицо Алана густым напором света. Ощущения контроля над кипящей «магмой» способны были захватить любую душу; это чувство власти, было самым тщеславным из всех.

Оборвался момент уединения наследника неожиданно; из открывшейся двери раздался хрипящий голос Кира:

– Алан, не стоило тебе сюда приходить.

Даже стоять королю помогал первый капитан. Кир серьёзно болел; это не скрыл бы никакой грим, хотя он и не думал им пользоваться. Волосы легендарного победителя императора всё ещё краснели. Прямо как сосуды на жёлтых белках глаз, вокруг которых ютились морщинки. Кожа короля была бледна и шершава; её близкий к кремовому цвет отлично контрастировал с чёрными венами, проступавшими на местах не укрытых одеждой. Почти каждая жила Кира виднелась сквозь кожу, самым тёмным оттенком красного, почти чёрным. Это выдавала левая рука, шея и лицо; всё остальное, укрылось от глаз. Помогал даже Кулак, что за прошедшее время покрылся сетью царапинок и потёртостей; хотя бы одна из рук не пугала симптомами сепсиса.

Король не подавал вида, что ему было безумно трудно держаться, хотя и Фрай и Алан знали, какие муки приносило настолько запущенное заражение крови.

– Такие картины не для детей, – собрав волю в кулак, выпрямился отец.

– Пап, мне через месяц восемнадцать. Да и, я хотел как лучше… не хотел, чтобы ты покидал больницу.

– Я говорил точно также, но король наотрез отказался думать о себе, – невзначай вставил Фрай.

– Мне уже сорок, но я всё равно со страхом переступил этот порог. Лучше побереги свои нервы, – с заботой посоветовал король. Его внимание давно привлёк красный свет и меч, что юный принц вернул в кейс. Но только сейчас, переведя взгляд со своего чада, Кир выдавил:– Неужели, это орудие раздела?

– Да, – вспомнил растерянный мальчик, – думаю, наш технолог хотел, чтобы ты его нашёл, – отойдя в сторону, признался он. – На нём ведь так и написано – «Великому королю – великий меч».

Кир, оживившись, ни без помощи капитана, подошёл к столу. Упиревшись об него руками, измученный болезнью король добавил:

– А «великому народу – великая свобода». Не думаю, что Герду было важно, кто найдёт этот меч. Я уверен, ему было важно лишь то, кто этим мечом воспользуется. Кто, подарит нам свободу.

– Если меч генерирует Магнэрайс, и действительно способен разбить тектоническую плиту, только задумайтесь о последствиях. Хлынет тряска, что сотрёт все города! – дружелюбно вмешался первый в «Реокрацу», который тихо вздрогнул, при упоминании о разделе.

– Ты преувеличиваешь, – заключил Кир. – Не зря меч Магнэрайс создавался четырнадцать лет; профессор наверняка всё предусмотрел…

– При всём уважении, вы затеяли игру с миллионами жизней. Если бы вы попросили о разделе меня, я бы не стал брать такой страшной ответственности, – ненавязчиво предупредил капитан.

– Я понимаю, – кивнул Кир. – Но у меня есть наследник, и я возлагаю надежды на него, – улыбнувшись после взгляда на Алана, огласил родитель. – Тебе предстоит снять с моих плеч ношу короля; я верю, что ты совладаешь с Магнэрайсом, и навсегда даруешь людям безопасность.

– Я… я буду стараться, – неискренне улыбнулся Алан, под давлением отцовских надежд.

– Капитан Фрай, позаботьтесь о неприкосновенности орудия раздела. Присвойте мечу Магнэрайса кодовое название – «орудие ММ» , – выпрямив сутулую спину, распорядился Кир.

– Но король, вас необходимо вернуть в госпиталь. Вы сами не…

– Я провожу, – звонко вызвался Алан. – Мы с папой стали редко видеться, стоит наверстать упущенное, – взяв роль опоры короля, добросовестно приступил сынишка к делу.

– Будьте аккуратней, – учтиво улыбнулся кукольник. Подступив к кейсу, он закрыл его крышку, сменив улыбку на недовольную. – Чёрт! – прозвучало в его голове. – Уничтожил бы эту штуку, едва покинув научный центр. Но я ж теперь за неё в ответе; отличный ход предпринял Кир. До чего же он прекрасный король, аж раздражает, – усмехнулся мальчишка, будто злой не всерьёз.

Время в компании родного человека, чья жизнь уже давно близка к закату, необходимо ценить выше любого самородка. Если пренебречь живым любящим сердцем, можно разбить своё, когда то утратит жизнь. Алан поступил совершенно правильно, проведя с отцом остаток дня. Но под вечер, хотелось бы им этого, или нет, будущий король вернулся домой. Домом для семьи из короля, принца и принцессы, вскоре после смерти Лиры, стал Белый дворец.

Белоснежная девчушка с глазами цвета тёмной сирени заняла покои своей матери. Прежде, в этой комнате жила королева Инесса, теперь, её слепая с рождения дочь. Чаще всего девицу можно было встретить за довольно странным делом. Она смотрела в окно из «своего мирка», опираясь на подоконник. Смотрела внимательно, будто что-то могла разглядеть. Ей не удастся увидеть дивную картину вечерней Евразии; она бы заранее заметила вернувшегося Алана, но мальчишка остался не увиденным. Зато услышанным, сразу после открытия двери её покоев.

– Милена, ты ужинала? – проявил «брат» заботу.

– Нет, я не голодна, – повернувшись к парнишке, ответила она.

– Хоть обедала?

– Я совсем не голодна, – качнула она головой. Молочные волосы длиной до плеч качнулись вместе с ней, что Алан не заметил, пока беззвучно усмехался. – Ты что, один? Киру снова стало хуже?

– Да, он в госпитале… заражённая кровь отравила и второе лёгкое; врачи опасаются, что без присмотра, он может задохнуться…– нехотя, часто прерываясь, поведал паренёк.

– Это плохо. Без сильного короля, любой народ станет слабым, – взволновалась Милена.

– Значит, ты о народе переживаешь? Тебя не болезнь отца беспокоит?

– Самочувствие Кира меня тяготит куда больше, он был ко мне добрее многих. Но добрее всех, был ты. Если тебе предстоит занять трон после него, сильный король должен вырастить сильного короля. Боюсь, Кир ещё не всему тебя обучил, – рассуждала принцесса эмоциональным гласом, но холодным лицом.

– Знаешь, ты сейчас сказала, прям как он. Папа уже возложил на меня надежду разделения материков, хотя я только сегодня увидел этот меч, с силой Магнэрайса, или как его… я хочу, очень хочу сделать всё, что должен, но боюсь… не могу не бояться, что облажаюсь.

– Я люблю честных людей. Ты – честен со мной всегда. Честен даже сейчас. Но если ты скажешь:– «Я не справлюсь», то солжёшь. Прошу, не лги, – сомкнула Милена пальцы замком.

Алан на выдохе улыбнулся, опустив смущённый взгляд.

– Я не помню, какой была моя мама. Отец говорит, что она была сильней него, и добрей тебя. Но я, даже не могу себе это представить, – крепко обняв кузину, по-настоящему расслабился Алан за весь этот долгий день…

33 эпизод. Смерть

С самого утра небо хмурилось. Нежную синеву загородили серые тучи, укрыв ранее солнце от сонных глаз. Но даже такой толстый намёк на непогоду – Сталис проигнорировал; серебряноволосый паренёк, которого трудно застать бодрым и довольным, сейчас выглядел взволнованным. Одевшись соответственно погоде, в плащ цвета металлик поверх синей кофты, и тёмные брюки, что спадали на туфли, он добрался до тугой ржавой двери, в подвал типичного нэогарского дома. Уняв хоть часть переживаний, заместитель императора постучал в дверь; достаточно сильно, чтобы быть услышанным.

– В эту дверь стучишься только ты, Сталис. Остальные, просто входят, – послышался придирчивый голос Джоя изнутри. Толстая дверь хорошо блокировала звуки; голос сына, Сталис услышал нечётко. Приняв его слова за приглашение, он с трудом отодвинул дверь.

– Стафис, тебе ещё вчера надо было прийти на обследование. За здоровьем следует следить, – убеждал гость, что двигался на кухню, к источнику слов:

– Я не хочу никуда ходить. Кукольник без этого всю жизнь обходится, и ни разу не жаловался.

Бывший четвёртый капитан готовил к поеданию целую тарелку хлопьев, щедро залитых молоком.

– Кукольник не лучший пример для подражания, – качнул Сталис головой.

– Собственно, как и ты. Тебе не надоело наведываться сюда каждую неделю? Мне вот – надоело.

– Нет, я понимаю, за неделю ты не умрёшь, но…

– Но умрёт Детектив, – выдохнув, вставил вдруг мальчишка. Его взгляд мгновенно переместился с тёплой тарелки, на глаза отца.

– Детектив…

– Да. Этой ночью. Утром, его глаза уже были темны…

– Последний год он был совсем плох. Возможно и к лучшему, что теперь он среди предков, – более решительно, продвинулся Сталис к сыну.

– Тебе стоило это знать. Теперь, ты знаешь. Во дворец я с тобой не пойду. Причин оставаться, у тебя нет, – утопив ложку в почти остывшем молоке, отрезал Джой.

– Что это за грубость, – протяжно, явно с широкой улыбкой выкинул кукольник, где-то по близости к кухне. – Разве так отвечают любимым родителям? – решил улыбака поучить Джоя манерам.

– По твоей логике, я ответил правильно, – сухо отсёк бывший капитан.

– Ты знал, что Детектив умер? Почему не рассказал? – набросился Сталис на кукольника.

– Умер? Как так? – почти реалистично изумился подросток. – Хотя не страшно, его помощь теперь не обязательна, – равнодушно вернулся он к улыбке.

– Что значит «необязательна»? Он необходим и Империи, и мне! – вознегодовал Стафис.

– Это зачем? Собирать сплетни я и сам смогу, а ты вернёшься в Евразию, – дружелюбно указал кукловод.

– Что?! – хором вскрикнули сын с отцом. – Евразия ему опасна! Он ведь считается предателем! – первым успел огласить Сталис.

– Да и я туда не хочу. Что мне там делать? – восполнил тишину Джой.

– Что-то поразнообразней, чем сидеть в подвале. Ты хоть не забыл, как небо выглядит? – насмешливо ляпнул кукольник. Ему надоело стоять без дела; он решил порыться среди полок чужого жилища.

– Небо меня не волнует. Мир вокруг всегда был враждебен, а тут я словно оказался дома. И не хочу, его покидать! – настойчив был мальчишка, как всегда.

– И чем этот старикан вас так завлекает? Кого не приведёт, все не хотят расставаться…– мимолётно поведал он, нарыв на полке разноцветную банку. – Просто какао? Он так и не принёс шоколад? – угнетенно продолжил он.

– А кого он ещё приводил? Я об этом не знаю…– смутившись, произнёс Джой.

– Как не знаешь? До тебя здесь была Лира, – отвлёкся мальчишка, на свистнувший чайник. – Кто-то что-то будет? – озадачился он, заваривая какао порошок. В ответ люди качнули головами. – Я ведь слишком горд, чтобы просто признать свою ошибку, – сев за стол, зазвенел кукольник ложкой о чашку. – Когда осознал, насколько нелеп был побег из Империи, пришлось придумывать повод вернуться. А что может быть разумнее, чем желание поздравить дорого императора с победой? Он ведь больше жизни любил быть триумфатором. Вот я и попросил Детектива оказать Лире помощь, во время её первой разведоперации. Без укрытия нашего деда, её бы на второй день раскусили и уничтожили. Ну а так, она благополучно вернулась в Евразию, и вбила в голову короля Артура идею заполучить Кулак. Итог – война, чего я и хотел. Кто ж мог подумать, что Вэн помрёт…– заняв губы «объятием» с какао, замолк рассказчик.

– Ты и в войну континентов свои нити запустил? Я не перестану удивляться…– выдавил Сталис. – Меня не волнуют твои планы, здоровье Стафиса важней! И в начале, он пройдёт обследование, – заявил заместитель императора, со всей строгостью.

– А я не собираюсь быть твоей куклой, но и в замке не появлюсь! Уж лучше в Евразию…– недовольно рассудил Джой.

– Откуда столько упёртости? В райдэре наследника ты был послушным, – припомнил Сталис, вернувшись к спору с сыном.

– Люди меняются. И меня жизнь изменила сотню раз! – ответил Джой, никому кроме отца.

– Какая прелесть, – умилился кукольник. – За вашими разборками можно наблюдать вечно. Вам стоило быть братьями; это и внешне больше подходит.

– Такой облик мне ближе всех – вот что отвечает Чан на вопрос о молодости. Хотя я тут старше каждого, – лишь с тенью претензии, поведал заместитель.

– Зачем мне в Евразию? Вряд ли ты переживаешь о моей несамостоятельности, – намекая на смерть детектива, вопросил Джой, перекрыв рассказ отца.

– Мне необходимо участие оборотня, в одном крайне важном деле, – затаился под улыбкой мрак.

Погодная картина сегодня была едина для каждого мира. Серое небо, быстрый ветер, высокая влажность – наблюдались и в Евразии. Пелена пасмурности продержалась до самого обеда; но в полдень, начала понемногу отступать.

Вовсе не погода заставила юных наследников королей задержаться во дворце. Просто довольно трудно готовить Милену к выходу за стены Белого дворца. Также трудно организовать безопасный проход всех «препятствий», что поджидали слепую девицу на пути к палате короля. Она располагалась в конце коридора первого этажа, и от этого весь этаж, начиная входом в больницу, и заканчивая самой палатой, был уставлен членами первого отряда «Реокрацу». Кир понимал, что народ любил его; он не видел нужды выставлять охрану, численностью в двенадцать человек. Состав своего отряда на защиту короля направил лично капитан Фрай; долженствовал же он казаться заботливым другом.

Крепко держась за руку кузена, осиротевшее при рождении дитя преодолело рубеж; под присмотром добровольцев «Реокрацу», она переступила порог мед комнаты, где пребывал её дядя. Глаза Милены широко распахнулись; фиолетовые зрачки как всегда смотрели, будто знали куда. Алан провёл кузину к ближайшему стулу; он понимал, девчушке было бы трудно стоять.

Она с самого детства была стройна настолько, что скорее худа. Ноги и руки казались хрупкими, шея тонкой; даже под белыми вещами, в тон волос цвета чистого снега, не выходило скрыть её осиную талию, узкие бёдра и будто детскую грудь.

На звук шагов в тишине после закрытия дверей, Кир раскрыл пожелтевшие глаза. Он постоянно ощущал гнетущую слабость, и часто стремился уснуть, но увидев детей, приободрился, и даже улыбнулся.

Принц усадил Милену на стул, около королевской кушетки; король же, напротив, поднялся, наперекор капельнице.

– Пап, тебе не стоит напрягаться, – выпалил Алан, взволновавшись за самочувствие отца.

– Лежать – тоже утомляет, – ответил Кир, чей вид со вчера не улучшился. – Я рад, что вы пришли, но Милене, должно быть, трудно вне дворца. Тебе стоило ждать меня дома, – молвил король, присев на край койки.

– Дворец – тоже утомляет, – звонко подметила девица, – да и, я волнуюсь не меньше Алана. Как твоё самочувствие? – поинтересовалась она у короля.

– Не так уж плохо, – натянул Кир улыбку.

– Ложь, – выдохнула принцесса. – Что врачи говорят? Скоро выпишут?

– Обещали до конца недели. Хотя я бы вернулся во дворец хоть сейчас, – мечтательно сообщил Кир.

– В твоём случае спешить нельзя, – подметил Алан. – Ты и так целых семь лет тянул с лечением, вот и запустил заражение. Позволь врачам хоть сейчас позаботиться о себе.

– В нашей власти, наконец, есть ключ к отделению от Империи. Я не могу просиживать здесь, зная это. Я боюсь, что не успею сделать всё, ради нашей свободы, – даже под гнётом страшной болезни, не прекращал Кир борьбу за безмятежное небо.

– Тебе не за что переживать, – произнесла Милена. – У тебя ведь есть наследник. Я не могу увидеть его лица, зато вижу душу; поверь, Алану под силу даже больше, чем тебе, – нагнала девица уверенности и в дядю, и в кузена.

– Ты преувеличиваешь, отца невозможно превзойти, – смущённо озвучил Алан.

– Ложь, – ответила Милена, взглянув ему в глаза. Порой это даже пугало, но слепая девочка смотрела точно в зрачки. – Кир, ты ведь веришь в Алана? Доверяешь ему, судьбу Евразии? – повернула она голову.

– Да. Я верю, что мой сын заставит и меня, и свою маму, быть самими гордыми на свете, – по- Настоящему улыбнувшись, ответил король. Его слова вселили в Алана ещё больше смущения, а Милена, в завершение сказанного, молвила:

– Правда.

– Всё, что меня тяготит – пророчество императора, – признался Кир, удивив сына, и смутив племянницу.

– Ты веришь в это послание? – с тенью насмешки уточнила девица.

– Я и сам не знаю. Просто, когда вспоминаю об этом, сердце будто сжимается, – поделился король.

– Это могла быть простая уловка, чтобы Евразия не брала военную инициативу, – рассудил Алан.

– И даже если император вернётся, это будет во времена твоего одиннадцатого внука. К тому времени, наши материки давно будут разделены, – почти пообещала Милена.

– Вы правы, это волнение бессмысленно, – покивал король.

– Но ты так не считаешь, – прищурив глаза, заявила девица. К её резкости невозможно было привыкнуть; она вела себя либо будто безгрешный лучик света, либо как всем недовольная старуха.

– Мы зашли тебя проведать, но наверно растратили все нервы, – стыдливо предположил Алан, подходя к кузине. – Лучше снова придём ближе к вечеру, а ты пока отдохни, – намекнул паренёк Милене, что им пора было уходить. – Может, тебе чего-нибудь принести?

– Нет. О короле достойно заботятся, – прощально улыбнулся Кир.

– Выздоравливай, – у дверей кивнул сын короля.

– Не умирай, – попросила Милена, тихим голосом.

Такое наставление смутило короля; Кир хмыкнул, будто у него не было и шанса на смерть.

Красноволосый мужичок всем сердцем желал быть хорошим наставником своему сыну. Только ради этого, его сердце столь отчаянно билось, отсекая попытки болезни это прекратить. Он не собирался умирать; он готов был на всё, чтобы жить – ради сына, и будущего его дома.

Творцы этого будущего, на чьи плечи с рождением легла ответственность, вновь одолели путь до выхода из больницы. Будто каменные солдаты «Реокрацу» с каждой стороны своеобразно помогали; они внушали Алану уверенность, что ничего плохого не произойдёт. Играя своей кузине отличного поводыря, кудряш вывел Милену за порог госпиталя.

Выход из здания, и выход за пределы больничной территории – разнились. До ворот, за которыми остался транспорт будущих правителей, пролегала плиточная тропинка, сравнительно длинная. Внутри внешнего забора было множество лавочек, для проходивших лечение или же их гостей. Но сейчас, пусть солнце и пролило на землю несколько тёплых лучей, двор был пуст, будто Алан и Милена покидали морг.

Неспешные шаги детишек требовали аккуратности, хотя Милена старалась быть самостоятельной.

– У неё неплохо получается ходить, для слепой-то с рождения, – подумал человек, что угрожающе лежал на больничной крыше. Ему отлично виднелся затылок, укрытый молочными волосами, хотя расстояние до него было велико. В этом помогал качественный прицел бесшумной винтовки, в который смотрел прищуренный глаз. Этот человек был настолько скрытен, что не удавалось разобрать даже пол; объёмные тёмные вещи, тряпичная маска, закрывшая всё лицо, кроме глаз; перчатки, сапоги, и тёмное оружие – скрывали личность снайпера, но выдавали намеренья.

Прицел снайпер навёл точно на затылок девицы, которая прошла уже половину пути до машины. Её требовалось убрать первой; она старше, а значит – раньше заявит права на трон. Руководствуясь этими знаниями, стрелок исполнил свой долг. Скрытый перчаткой палец сдавил курок, и почти беззвучная пуля покинула удлинённое дуло. В этот момент любой профессионал считал бы дело решённым; когда пуля выпущена и летит точно в цель – шанса выжить нет.

Отнять жизнь Милены уже пытались, как известно – безуспешно. Подобно прошлому разу, всего за мгновение вокруг принцессы сам воздух покрылся огненно-красными непонятными символами, точь-в-точь схожими с древними письменами нэогаров. Они выпуклым шаром окружили и её и Алана, что служил девице опорой. Изумление мальчишки пришлось на момент, в который он заметил взявшуюся из неоткуда сферу, покрытую странными буквами, и неприятный звук слабого взрыва, что раздался позади. Влетевшая в поле пуля вспышкой искр отрикошетила в сторону, издав скрежет. Именно Алан испугался первым; паренёк резко вздрогнул, отпустив кузину. Ноги отказались поступать по воле разума; они вначале вывели принца за пределы красной сферы, а потом подкосились, заставив паренька упасть. Его шаги были суматошны и беспорядочны, а лицо покрылось пеленой шока и страха.