Альтернатива. Бой за власть

– Хм, купить значит хочешь… это будет не дешёвое удовольствие, – затаился под улыбкой мрак.

– Уверен, мы достигнем соглашения, – расслабленно улыбнулся казначей.

Кукольник от того и носил своё прозвище, что в мире мелькал лишь куклами. Очень узкому кругу живых известно было, где таился оригинал, и каким он был. Тем не менее, даже куклы не обделялись условиями жизни; обычный человек не продержится на нэогарской улице и пяти минут, но кукольника не трогали. Будто каждый нэогар знал, что за мальчишка так смело шагал, и не трогал его. По полным нэогаров улицам человек добрался до многоэтажного дома; из дворца он прекрасно виднелся, находился в центре столицы. Обладание квартирой в подобном месте, считалось роскошью; хотя ещё большей роскошью казалось наполнение этого жилья. Всё – от мебели до столовых приборов, внушало богатый размах. Отделка, портьеры, освещение, пол – будто цельная картина, нарисованная золотом.

Мальчишке отрадно было вернуться домой; он скучал по тихому уютному убежищу. Первым делом ноги отнесли его на кухню, где кукольник с вожделением приступил к готовке своего любимого напитка, горячего шоколада. Помешивая тягучую тёмную жижу, чей пар давно пленил его душу, мальчуган отложил серебряную ложечку и, обняв обеими руками объёмную чашку, направился в гостиную.

Только его тяжёлый выдох растворился в объятиях мягкого дивана, как входная дверь издала звук. Будто кто-то обладавший ключом тоже вернулся домой, хотя кукольнику было известно – ключом владел он один. Когда замок сдался и дверь отварилась, за порогом очутился Сталис.

– Разве я давал тебе ключ? – с насмешкой спросил ребёнок.

– Ключ мне дал «особый механизм» , – закрыв дверь, молвил заместитель. – Я хочу увидеть Стафиса.

– Уломаю его на пару новых фотографий, – отмахнулся кукольник, наслаждаясь шоколадом.

– Я серьёзно.

– А я нет. Ваша встреча обязывает к разговору, а он этого не хочет. Как и месяц назад, два месяца назад, полгода назад, год назад, четыре года назад…– устал мальчишка тянуть время.

– Я теряю стимул к работе. Начинаю забывать, ради чего помогаю тебе, – набрался нэогар суровости.

– Эй, так не честно! В нашем дуэте шантажист я! – почти серьёзно, посмеивался кукловод.

– Ничто не вечно, – холодно ответил Сталис, так и не сдвинувшись с места.

– А как же твоя любовь к сыну? Уж она-то вечна, – хмыкнул мальчишка.

– Как и твоя с Вэнтэром любовь к вранью. Её тоже не искоренить.

– Ой, серьёзно, ты всё ещё злишься? Ну обманули, ну убили, великое дело. Воскресили же, – легкомысленнен был кукольник, как всегда.

– Значение имеет только вероломство, лицемерие, которыми вы шли к победе. Подлость присуща многим, но Вэнтэр – апогей облика поддонка.

– Нет никого, кто желал победы больше него, но он понятия не имел, как её добиться. Выходом стал вариант сплести сеть из интриг и лжи, что придумывал и воплощал никто иной, как я. Если хочется потыкать нашу победу острыми словцами, тыкай в меня, но не трогай Вэна.

– Так ты вернулся, дабы сохранить его светлую память? – проникся Сталис теневой серьёзностью.

– Нет, но под шумок – не позволю её порочить, – с прежней улыбкой, но мрачными глазами, пообещал кукловод.

Ещё один повод изумляться персоной кукольника – собранность и расторопность каждой его куклы. Неважно где, с кем, зачем – любая кукла знала своё дело, и ни за что не упускала цель. Вот и отдалённая от дневного света марионетка, дорвалась до желаемого результата.

В скромной лаборатории, организованной мальчишкой под деревом Дарисского леса, свои «волчьи» глаза открыл Джой, вероятно, первый удачный опыт кукловода.

– Ты всё-таки выжил! – восторженно выпалил улыбака, подскочив с кушетки.

– Я бы так не сказал, – решил Джой почесать голову, но едва он провёл пальцами по коже – вскрикнул, отдёрнув руку. Вместо аккуратных ногтей пальцы его венчали острые когти, а сама рука полнилась надутыми венами. – Меня будто что-то изнутри жрёт, – болезненно озвучил он, сдавив живот.

– Это регенерация подавляет развитие чужеродных клеток. Наверно, так должно быть, – предположил мальчишка. Он приподнял подбородок Джоя, чтобы заглянуть в его глаза, и осмотреть в целом. Помимо вздутых вен на лбу и шее, лёгких покраснений щёк и узких зрачков внутри золотого багрянца, отклонений от человека, не было. – Как ты меня видишь? – полюбопытствовал кукольник.

– Очень хорошо, – отмахнул Джой чужую кисть.

– Может, что-то чувствуешь? – с ещё большим интересом звучал довольный голос.

Бывший капитан стал принюхиваться, будто и правда что-то засёк.

– Твоего кота, – обернувшись назад, выпалил он.

Самодовольный сине-серый кот, высотой по колено, устало вышагивал из комнаты. Едва завидев повёрнутый лик волка, Кор гневно зашипел, вздыбив мохнатую шерсть. Как ни странно, Джой ответил на это громким глубоким рыком, которым заставил здешнего любимца, поджав хвост убежать. Громкий свирепый звук не единственное, на что кукольник обратил внимание. Острые белые клыки, длиной как удвоенная норма, тоже заставляли впечатлиться.

– Оу, прости, я не хотел, – осознал паренек, насколько глупо выглядело противостояние с котом.

– Ничего, я ведь перестроил твою ДНК; инстинкты зверя теперь живут в тебе на всех правах, – ухмыльнулся кукольник.

– И, где же та мощь, ради которой я здесь? Или когти и нюх, по-твоему – предел?

– Что ты, конечно нет. Хочешь увидеть нечто интересное, так готовь глаза, – отходя от кушетки в сторону стола, где царил бардак, несколько загадочно утих кукольник. Джой смотрел ему в спину, ожидая что-то увидеть. Но идею мальчишки, он и увидеть не успел. Глаза Стафиса заметили лишь итог действия «мощи», которую обещал кукольник.

Бывший капитан сжимал в кулаке обычную ручку, грифелем нацеленную в его глаз. Расстояние до зрачка сосавляло длину ресниц, что говорило о скорости и ловкости юного первого капитана Фрая. Ведь именно он метнул в чужой глаз стержень для письма. Казалось бы, рука Джоя сама всё сделала, вне зависимости от внимания человека. Такая реакция, такой уровень скорости при угрозе, недоступен обычному люду. Но Джой, перестал таковым являться.

Незримый выпад кукольника впечатлил бывшего капитана. Хотя, больше его впечатлил собственный перехват, но сильнейший в Евразии не захотел прекращать испытания. Его опущенная вниз рука отдёрнулась назад, заставив тонкую, едва заметную на ярком свету нить, привязанную к ноге паренька – потянуть за собой оборотня. Стафис упал на спину, от неожиданности размахнув руками в стороны. Моментом уязвимости бессмертного тела тут же воспользовался кукловод. В этот раз, его руке удалось захватить скальпель, идеально заточенный.

Холодный металл без помех погрузился в грудную клетку упавшего человека. Местом его проникновения стала область сердца; кукольник знал, куда бить. Утонув почти наполовину, скальпель не мог обойти кровавый мотор стороной. Этого не углядеть, но остриё обязано было пронзить незаменимый орган.

Лишь крик и дрожь последовали после удара. Когда мальчишка вырвал окровавленный металл – из раны хлынула кровь. Она густым потоком захватила и одежду Джоя и пол лаборатории, но это только ускорило процесс прекращения кровопотерь.

Раздвинув запачканные вещи, можно было увидеть лишь тонкий след от бывшей раны, и больше ничего. Кроме разводов красной юшки, разумеется…

– Регенерация, в точности как я планировал. Мне – итог по душе, – помогая «кровавому» пареньку встать, улыбаясь, озвучил кукольник.

– Ладно, в этом что-то есть. Но будь добр, впредь готовь к возможной смерти, – не мог отдышаться Джой.

– Тогда, в чём интрига жить? – почти злорадствовало ехидное лицо…

32 эпизод. Ледяные земли

Мир богат удивительными местами. Некоторые потрясают души своей непревзойдённой красотой; некоторые – леденят кровь кишащими отовсюду угрозами. Но существуют и одинокие, всеми забытые, крайне мирные места. Такие, а их очень мало – удивляют холодком отрешённости.

Нэогарам никогда ничего недоставало; требовались солидные усилия, чтобы из их голов вылетели мысли об увеличении своих территории. Порой, об этом заботилась сама природа, создавая непереносимые их телами условия. Но стальные твари те ещё упрямцы; превращали даже самые отхожие места в свои тайные резиденции.

После войны двух континентов, каждый, ввязанный в них, казалось бы, нашёл себе место и в мирное время. Но это коснулось всё же не всех. Ведь только сейчас, лёжа на замёрзшей земле, где сквозь сухой снег местами виднелась чёрная почва, глаза Вайдэра блеснули синим светом жизни. Сквозь помехи, его тусклые очи снова загорелись. На перезапуск систем жизнеобеспечения потребовалось некоторое время. Вайдэр не сразу заметил, что лежал под небольшим слоем мелкого снега, который порой смахивал ветер. Что вокруг него на всё видимое пространство раскинулись ледяные пустоши: местами возвышались айсберги, прямо из земли; местами почву не покрывал снег, и виднелись твёрдые от холода каменистые тропинки; среди всего ландшафта не было снежных сугробов; порывистый ветер, не позволял им собраться. В какую сторону ни глянь, пределом видимости будет густой туман, отступавший от далёких берегов мёрзлого острова. Хотя даже по дальности видимой грани, можно было сказать: остров – малое словечко, для этих земель.

Придя в полное сознание, назначенный императором адмирал поднялся. Всё время пока он вставал, внимание нэогара не привлекали чужие рука и нога, установленные вместо оторванных. Их прикрепили довольно грубо, размер заметно отличался, да и расцветка тоже. Красные узоры на голубом фоне не вписывались в лазурный тон облицовки последнего короля Валлона.

Наконец, внимание Вайдэра привлекла замена утерянных конечностей. На его задумчивом, растерянном лице вспыхнул гнев, испачканный отвращением. Он дёрнул «чужой» рукой, после чего вцепился в неё своей, в попытке вырвать из запаянного плеча.

– Глазам не верю, – из-за спины нэогара раздался до боли знакомый, вечно довольный голос. – Я уж думал, ты никогда не оживёшь, – поведал он, бесшумно подступив к барону.

Эта кукла оделась в тёплые вещи, но они не могли спасти её от холода, который царил на земле в кольце тумана. Тем не менее, улыбка, стойка, голос, и даже взгляд мальчишки, не выказывали признаков дискомфорта.

– Чёрт подери, это ты приделал ко мне эту дрянь? – не на шутку гневно, поздоровался нэогар.

– А кто ж ещё. Тебе необходимо полноценное тело, – улыбнулся человек пошире.

– Мне необходимо избавится от его руки с ногой! Кто позволял тебе трогать тело Винро? Кто просил чинить мои раны? – не готов был Вайдэр успокоиться.

– Слушай, я не знаю, где топор вашего с ним раздора, но он давно мёртв, и ты собственно тоже. Если с помощью его частей ты сможешь вновь подчинить «лазурный механизм», нам обоим это на руку.

– Я не желаю быть хоть как-то с ним связан! Или убери от меня эту хрень, или подожди, пока я доберусь до тебя! – вновь нэогар постарался отсоединить крепкую десницу.

– Вайдэр, скажи, каково твоё последнее воспоминание? – добро вопросил улыбчивый ребёнок. Нэогара это остановило; он позабыл о ненавистной руке. Ненадолго уйдя внутрь себя, барон ответил:

– Мой флот, его потопили. Потопили на войне Вэнтэра! – почти радостно осознал он.

– Именно. Что-нибудь ещё?

– Нет, только это. Что с войной? Он победил? – неподдельно любопытствовал Вайдэр.

– Нет, проиграл, – растянулись губы в косую улыбку.

– Поделом этой паскуде, – даже улыбнулся нэогар. – А что со мной? Я считаюсь убитым?

– Да, ты мёртв с момента имперского проигрыша.

– И, конечно, никакого города с памятником Вэнтэр мне не возвёл? Я не удивлён…– отвращено махнул он головой.

– Я тоже, ведь с того света сильно не покомандуешь, – хмыкнул мальчишка. – Вэнтэр убит, жаль не также как ты. Его – смерть забрала по-настоящему.

– Ха-ха, он здох? Его прибили? ДА! – взвизгнул барон. – Ура! – огласил он на всю ледяную пустыню.

– Подожди радоваться, это не самое весёлое. Знаешь, когда всё закончилось? Восемнадцать лет назад, – поведал кукольник, и лик Вайдэра помрачнел. Наигранное веселье исчезло без следа. – Именно столько времени ты провёл здесь, со дня потопления. И весь этот срок я тоже был здесь, выжидая твоё пробуждение, – набежал под улыбку мрак.

– Что? Нет, это невозможно. Я не мог так долго валяться в отключке!

– Ты лишился всей левой части своего тела, а затем перенёс пересадку чужой руки и ноги. Безопасного нам с тобой места кроме Ледяных земель, я придумать не смог, но здешняя температура не идёт на пользу ничему. Она тоже тормозила процесс самовосстановления. Но главное ведь, что ты всё же ожил, – разведя руки, огласил мальчишка.

– Откуда твоей головёшке известно о Ледяных землях? Верха Валлона что, впустую столько тысяч лет хранили этот полюс в тайне?

– Да как ж я мог не знать? В своё время, мы ведь были хорошими друзьями, – отрадно вспомнил он.

– О н-е-е-е-т, – с недовольной ухмылкой, растянул Вайдэр. – Мы не были друзьями. Мы были доверчивым дураком, и вероломной тварью!

– И ты туда же? Почему у вас всех одно и то же обзывательство? – ехидно отводил человек тему.

– Ты, выходит, и в Зимнем замке побывал?

– Край догадливости, – своеобразно похвалил кукольник нэогара. – Мне нужно было абсолютно безопасное место, для хранения себя настоящего. Знаешь, давно хотел спросить, на черта все короли Валлона, начиная с Вайзэра, который эти земли отвоевал – так усердно скрывают северный полюс даже от своего народа? К чему этот маскирующий туман?

– Высунь нос из чужих дел. Иначе, отмёрзнет, – подтянулся Вайдэр к усмехнувшемуся мальчишке.

– Жалко на вопросик ответить? – невинно тянулся кукольник к знаниям.

– Раз уж ты меня псевдо спас, я отвечу. Это место – гарант безопасности наших королей. Здесь можно спокойно переждать любую войну или революцию, если дело запахло порохом.

– Хм, разумно, – одобрил подросток методы Валлона.

– Твой настоящий зад в Зимнем замке? Какого чёрта выходец Витры забыл в чужом укрытии?

– Видишь ли, едва покинув Империю в теле человека, я столкнулся с проблемой проживания и питания. Конечно, гордыня не позволяла вернуться обратно; пришлось переправиться аж сюда, раздобыть криокамеру, и увековечить своё бессмертное тело. Конечно, мозг остался активным; должен же я контролировать своих связных. Куклы стали моими глазами, ушами и ртами; благодаря ним, я могу ощущать любимые вкусы, греться на солнце, улавливать ароматы… Чан всё же непревзойдённый гений.

– Ну хватит этой милой чепухи. Я знаю – ты живёшь ради выгоды. Знаю, что услышу требование оказать услугу, за услугу. Говори уже, на черта помог выжить? – иссякло нэогарское терпение.

Кукольник похихикал, не раскрывая рта, и побегав глазами по заснеженной земле, ответил:

– Спас я тебя, опасаясь, что Магну на войне не прикончат. В теле человека, или нэогара, она всё равно отыщет это место, и сделает всё реальное, ради моей кончины. Она наплюёт на запреты, забудет о жалости и, боюсь, я могу пострадать. Для предотвращения такой неудачи, мне и нужен ты, – снова зажглась отрадная улыбка на детских устах.

– Ахах, о да, я помню день вашей свадьбы. Первая в нашей истории попытка продолжить род без посторонних вмешательств. Жаль, я не застал это будучи живым, – посмеялся Вайдэр. – С ней ты поступил ужаснее всего. Собственноручно убить свою невесту ради помощи Вэнтэру в войне. Небывало мерзко, – взял нэогар инициативу ворошить прошлое. Его слова полнились призрением, но рот скалился.

Кукольник тоже улыбнулся, хотя грустные глаза опустил вниз.

– Ну и поделом этой стерве; будет знать, как меня предавать… Валлон оказал Витре множество услуг, взамен – мы получили порабощение. Не пошёл бы ты к чёрту со своими просьбами? – набрался Вайдэр былого задора.

– А знаешь, кто сейчас император? – ехидно вопросил мальчишка. – Кан, – почти сразу сам и ответил. – И заместителя его ты отлично знаешь, это Сталис. Выберешься с Ледяных земель, и ни то что не избавишься от частей прежнего короля, но и вовсе помрёшь, снова. Кому такое нужно?

– Поэтому, мне стоит торчать здесь, оберегая твой седальник? Если я валяюсь уже восемнадцать лет, почему Магна не заявилась раньше?

– Ну, она дамочка осторожная, да и не так просто отыскать Зимний замок. Я изначально давал ей на это лет пятьдесят, если не смогу перебраться в Империю, – пояснил кукловод. – Раз всё сложилось именно так, могу предложить взамен на помощь мне, новое тело тебе. Вэн уже послал пророчество, с обещанием вернуться, примерно через двести лет. Поможешь мне дожить до того момента, и как только Вэни вдохнёт жизнь, получишь обещанное им бессмертие. Сталис кстати, уже получил, – дружелюбно плёл свою сеть кукольник.

– Да ты врёшь чаще, чем меняется погода; с фига тебе верить? – вознегодовал бывший король.

– Ну хотя бы потому, что мои слова даруют надежду. А это ведь лучше, чем возврат в Ментальный мир, – под человеческой улыбкой, затаился мрак.

Вайдэр призадумался, остудив разгорячённый пыл. Он строго посмотрел в глаза мальчишке, несгибаемо стоявшего напротив.

– Дьявол с вами, в Зимнем замке ты настоящий; предашь – сам повидаешь мёртвый мир. По рукам! – протянул нэогар стальную длань. Кукольник с улыбкой пожал массивную десницу…

Время страшное оружие; помимо лечения, оно неизбежно убивает. Время может бежать вперёд, менять судьбы, людей, но оно не властно заставить измениться бессмертную плоть. Многое в Евразии пережило перемены, но они обошли стороной начальника научного развития. Давний друг великого революционера вот уже четырнадцать лет бился над своим последним подарком людскому народу. Эта цель, была рубежом его постоянства; он давно пообещал кардинальную перемену своей жизни, как только инструмент раздела «двух миров», будет завершён.

Мужичок с недлинной бородой вернулся в свой кабинет, на втором этаже центра научного развития. По коридору вместе с ним проходили сотрудники последнего бессмертного; их не слабо удивляло умиротворённое лицо технолога; обычно, он был угрюм и задумчив. В его правой руке крепко держался продолговатый кейс, очень непривычной формы. Он напоминал объёмный прямоугольник, длиной около полутора метров. На верхней крышке была ручка, на внешней грани замочек с вставленным ключом; в общем, нечасто встретишь такую кладь.

Кабинеты второго этажа научного центра изобиловали окнами; собственно, только они и ограждали комнатки от коридора. На всех рамах крепились жалюзи, ограждавшие внутреннее пространство от чужих глаз.

Профессор, наконец, переступил порог своего кабинета. Мягко закрыл за собой дверь, подступив к столу, аккуратно поставил на него удлинённый кейс, и развернувшись к двери, тяжело выдохнул. Направившись вначале к левому окну, дабы закрыть жалюзи, он наполнил офис словами:

– Одним и тем же делом, вечно заниматься невозможно. Особенно, если давно утратил к нему интерес, и лишился последнего смысла, продолжать делать. Одно и то же блюдо, вечно есть невозможно. Особенно, если оно пресное, и голода больше нет. Также с жизнью, – закрыв жалюзи на последнем окне, он развернулся к столу. – Вечно жить невозможно, особенно, если радости жить давно нет, а смысл – утрачен с воплощением мечты. – Мужичку хватило времени осторожно отодвинуть рабочий стол к центру кабинета, не позволив кейсу упасть. Его рука приоткрыла верхнюю шуфлятку, где лежал один единственный револьвер. Герд поднял его, умилённо попятившись к стулу, почти упёртому спинкой в стену. – Мне остаётся только завидовать Джаину, познавшему старость в кругу семьи; императору, что до последнего не желал смерти; семнадцати бессмертным солдатам, чью жизнь оборвало стремление к великой цели, – «растаяв» в кресле, начальник учёных погрузил дуло пистолета в раскрытый рот. – Они не познали тлена бесконечности, их души не связала гниющая пустота. Мой конец иной. Но он мой.

Прежде, чем палец сдавил курок, глаза мужичка крепко зажмурились. И наконец, раздался долгожданный выстрел, окрасивший кабинет последнего бессмертного кровавыми разводами.

Вздрогнул весь научный центр; в особенности испугались те, кто был близок к кабинету профессора. Кончина давнего друга Джаина, наделала много шумихи…

Не во всей Евразии дела были настолько громки и печальны. В Белом дворце, к примеру, стояла тишина и безлюдье; по светлым коридорам за раз проходило не больше двух людей. Один из двух, что двигался напрямую к тронному залу, был кудрявый паренёк, лет семнадцати. Одевался он без лишнего пафоса, хотя доля солидности присутствовала; единственным местом его внешности, где царил «бардак», была голова. Непослушные кудри рушили общий вид опрятности. А он, судя по всему, не противился.

Даже без стука подростковая рука открыла дверь в королевский кабинет. Но трон, на который пал первый взор, был пуст. На стуле, справа от престола – сидел кукольник, что-то чёркая на бумаге. Минуло столько времени, а он не изменился. Всё тот же капитан, которому скоро семнадцать.

– Капитан Фрай? А где отец? – с ноткой смятения, вопросил мальчик.

– Его минут десять назад снова забрали в больницу, – оторвавшись от работы, слегка удивлённо ответил кукольник. – У вас что-то срочное?

– Нет, просто, хотел позвать его на обед…– огорчённо выдавил заботливый сын.

– Я вскоре закончу здешние дела, и отправлюсь к королю. Не волнуйтесь, прослежу, чтоб он плотно поел, – учтиво пообещал кукольник, добро улыбаясь.

– Спасибо, но я лучше сам к нему съезжу. Если он в больнице, в этот раз, с ним что-то серьёзное…

– Вы правы, Алан. Компания родного человека пойдёт ему на пользу, – не уставал кукловод держать искрению улыбку. Её утёр открывший дверь человек – молодой, но одетый официозно.

– Простите, разрешите доложить? – спросил он у капитана.

– Что-то случилось? – несколько взволнованно молвил Фрай.

– Глава центра научных разработок, совершил суицид. Он выстрелил себе в рот, – не смея поднимать глаза с пола, доложил человек.

– Ничего себе, – выпалил кукольник, встав с места. – В его голове конечно жили таракашки, но к чему их разбрасывать? – недоумевал лучший в «Реокрацу».

– Мне сообщили, что его последней волей стал запрет на вход в посмертный кабинет любого, кроме короля. Мы не можем нарушить традицию последнего слова…– всё также прятал паренёк глаза.

Кукольник с понимаем покивал, загнув губу в недовольную ухмылку.

– Алан, – обратился он вдруг к кудряшу, – жизнь порой несправедлива, и конфузна. Наш лучший технолог перед смертью желал всего одного: визита короля, который, к сожалению, не может бегать по Евразии. Если и есть достойная замена твоего отца – это ты. Я не могу советовать, но считаю, так было бы правильней, – хлопнув мальчишку по плечу, покинул капитан тронный зал.

Алан остался в окружении лишь своих мыслей, что быстро склонились на строну кукловода.

Не только первая идея о человеке, но и сам первый человек некогда покинул левое крыло первого этажа замка императора. Сейчас – дом Чана, что он любил называть «Граалем науки», занимался сохранением здоровья последнего созданного им человека. Ежегодную общую проверку бессмертных людей проводил лично автор этого глобального проекта. Вот уже двенадцать лет, имперский технолог, чьё стальное лицо раскрашивали чёрно-белые узоры, числился среди мертвецов. Жива была только память о нём, и оживляло её его новое воплощение. Низкий, щуплый, с тонкими усами под острым носом, одетый в тёмно-фиолетовую жилетку на белую рубашку и тёмные брюки, узкие очки, прикрывавшие строго область глаз, где на месте зрачков горели маленькие красные точки, в напоминание о круглых коралловых очах – таков теперь был лучший профессор Империи Чан. Волосы его были темны и коротки, казались зализанными даже слишком. Тонкие пальцы на венозной ладони выдавали пристрастие работать через силу, хотя человеку это только вредило. Именно эти пальцы подвели к концу осмотр более импозантного человека.

Перед учёным, которому на вид было за сорок, полураздетым сидел паренёк, которому с натяжкой можно было дать двадцать семь. Его густые недлинные волосы чисто серебряного цвета были первым, что поражало. Затем следовали глаза, выказывавшие недовольную усталость, самое частое настроение Сталиса. Вытянутое лицо, широкие плечи, крепкая комплекция – часто встречались в образе бессмертных; этот человек, исключением не стал.

– Я закончил, можешь одеваться, – в нос озвучил Чан. – Мои поздравления, Сталис, ты в норме.

– Терпеть не могу этот  ежегодный день, – торопился заместитель императора покинуть лабораторию.

– Мы должны прожить две сотни лет. Я обязан за вами следить, – в сторону прогундосил профессор. – И напомни об этом Кану. Он, я вижу, не торопится…

– Ни мне дорого его здоровье, – у самых дверей отмахнулся Сталис. – Тебе он нужен, ты и зови. У меня другие заботы…– из коридора докричал паренёк.

– Эх, – вставая, выдохнул Чан. – И ради чего я это делаю…