Ключ: Козырь Бейкера

– Одиннадцать, – ответила она, а затем фыркнула и броско убрала пряди за спину, – но это ничего не значит! Я всё-всё про ваши машины знаю. Не веришь?

Почему-то это его позабавило. На лице появилась улыбка, а в груди разлилось тёплое чувство. Сэм провёл взглядом по нахмуренным бровям и поджатым от обиды губам, словно он уже успел оскорбить её. Мальчишка улыбался, девочка раздражалась. Схватив его за руку, она потащила подростка в гараж, где посреди железного мусора стоял автомобиль. Она вскочила на табуретку и вскинула руку вверх, обращая на себя ещё больше внимания.

– Лекция! – заявила Алекс и вздёрнула голову.

– Я спешу… – начал Сэм, так и не закончив.

– Сядь!

И он сел. Сам не понимал, почему вдруг повиновался. От спешности волосы её приходили в движение и один раз чуть не ударили его по лицу. Сэм слушал её прерывающуюся от тяжёлых вздохов речь, любовался тем, как она приносила ему детали, пихала в руки и рассказывала о них всё, что только могла знать. Алекс ругалась на него, когда он с недоумением на лице смотрел на некоторые из них. Возмущалась, что мальчик даже не знал об их существовании. Он не заметил, как стал говорить ей о себе: где живёт, чем увлекается. Не забыл упомянуть и механиков, которые занимались тем же, чем и она. Они смеялись, они дурачились, они хвастались. Ночь пролетела в одно моргание – не успел Сэм потереть глаза от усталости, как заметил скользнувшие в помещение хвосты рассвета.

– Вот чёрт, уже утро! – он вскочил с места и сорвался к ступени в коридор, который вёл прямиком в дом.

– Стой! Куда ты? – она бросилась за ним, совершенно забывая обо всём на свете.

Ей слишком понравилось общество этого мальчишки, случайно появившегося в её доме.

– Мне нужно домой.

Он вдруг вспомнил о невыполненном задании и испугался, что его накажут за это. Алекс врезалась ему в спину и охнула, после чего потерла лоб. Сэм обернулся, хоть и не должен был больше тратить на разговоры ни секунды.

– Я с тобой хочу, – всхлипнула девочка и схватилась за его куртку.

Сэм закрыл глаза, прерываясь от воспоминаний и прекращая буравить пустоту. Он забрал её. Не нашёл сейф, не получил наказание от Томаса, которого очень боялся, и приобрёл нечто куда более ценное, чем какие-то бумажки и деньги. Бейкер похвалил его, позволил Алекс остаться, махнул рукой на ненайденный сейф, дал девочке комнату, окружил заботливыми людьми, на которых можно было положиться. Это была его маленькая победа. Его лучик света остался на его дороге, остался с ним, и теперь они двигались вместе по этой неизвестной тропе; и плевать ему, что на самом деле Бейкер заменил ценность в сейфе дочерью того механика. Шаги за дверью сменились вежливым стуком. Подав голос, Сэм дал разрешение войти.

– Поздно уже, – Алекс закрыла дверь и подошла к его столу, – ты чего не спишь?

– Да как-то.., – он пожал плечами, не стал договаривать и откинулся на спинку кресла.

Часть конструкции неприятно впилась в позвонки, Сэм немного поменял положение и закинул ногу на ногу. Девушка медленно изучала помещение, но остановила своё внимание лишь на друге. Мягко голубые глаза излучали сочувствие. Он покачал головой.

– Не надо, – начал химик.

Она перебила:

– Надо, Сэм. Расскажи мне. Я слушаю.

– Лекс… – Сэм медленно сдавался под теплом её взгляда, однако продолжал держать себя в руках.

Он не смог говорить даже с Лиамом. Ни слова ему не сказал, а это был человек, ради которого он мог добровольно шагнуть в пропасть.

– Что же вы за люди такие, – вздохнула она, подразумевая его и Лиама, – вечно держите всё в себе. Сэм, так нельзя. Нужно говорить, когда больно.

– Ничего не поменяется, – попытался увильнуть он.

– Однако станет легче, – не унималась она.

Игра в гляделки оказалась не такой и короткой. Глаза начинало беспощадно щипать, и Сэм опустил голову, закрывая их. Девушка победно хмыкнула, но промолчала.

– Рассказывай, Реймон. Я ведь прекрасно понимаю, что ты просто умалчиваешь, как тебе паршиво. Спрятался в своём кабинете, думал никто не достанет. А вот я достала.

– Ты всегда меня доставала, – усмехнулся Сэм и с особой мягкостью посмотрел на неё, – где бы я ни прятался.

Девушка возмущённо фыркнула, но затем по-родному улыбнулась. Он кивнул.

Вокруг головы крутилась солнечная система из самых разных планет: Мысли, Боль, Понимание, Отчаяние и других. Эмоции то захлёстывали его чёрной дырой, то вышвыривали куда подальше, как забытые детали космического мусора. Не знал, что чувствовать. Знал, что выбор не изменить. Знал, что когда-нибудь это должно было случиться, потому что таково было решение, с которым он согласился. Все ходили под дамокловым мечом, занимаясь опытами, убийствами, пытками. Правда, не ожидал, что всё произойдёт так скоро. Всё-таки, он надеялся насладиться молодостью сполна, а потом уже становиться марионеткой своего дорогого кукловода. Всё-таки он не ожидал, что увесистый топор окажется у него в руках именно сейчас. Пожить хотелось. Просто. Беззаботно. Бездумно возиться в лаборатории для души и не рассуждать о будущем, потому что оно было так далеко, а приятное настоящее так близко. Но времени на себя не хватало. Его легко забирали. Такова жизнь. Не всё будет происходить так, как нам бы хотелось. В этом мире приходиться быстро взрослеть.

– Я ведь ничего не могу изменить. Я уже говорил с Томом. Другого выбора сейчас просто нет. Время пришло.

Девушка понимающе поджала губы и кивнула, просила продолжать.

– Я закончил со своим… – Реймон помедлил, – препаратом. И, видимо, теперь его начнут испытывать на пленниках.

– У нас есть пленники? – девушка удивлённо вскинула брови и выпрямила спину.

Сэмюэл хмыкнул. Ему показалась смешной её наивность. Они в самом сердце преступного логова, неужели она думала, что они только чинят автомобили и сажают цветочки?

– Конечно, они у нас есть. Далеко не один-два. В последнюю вылазку Айзек с группой поймал важного информатора. Если расколется, Бейкер сможет подняться на рынке, да и нам будет ещё лучше житься. Сейчас нас прижимают со всех сторон. Нужно найти решение, пока конкуренты совсем нас не задавили. Рынок растёт, и они вместе с ним.

– Ясно.

Алекс убрала прядь за ухо и уставилась в пол перед собой. Повисла неудобная пауза. Сэм поднялся с места и достал две кружки.

– Зелёный, чёрный?

– Чёрный.

Забурлил чайник. Зашелестели пакетики. Щёлкнула кнопка. Парень разлил воду по кружкам и вернулся на место.

– Ты ведь не изменишься, Сэм? – девушка обхватила согревающую ладони керамику, – ты ведь другой, правда?

Химик промолчал, мрачно уставившись на дно кружки. На самом деле он не знал, что будет после того, как совершит первую пытку. Никто не гарантирует, что ты останешься прежним человеком с добрым сердцем. Да ты и не сможешь быть прежним. Ты изменишься, сломаешься и построишь нового себя. Если в жизни ты был добряк, а на работе разрывал людей в клочья, то эти две противоположности начнут конфликтовать друг с другом слишком сильно. Это уже не один человек, а целых две личности в одном теле. От такого начнёт разрывать. Сэм в этом видел лишь два исхода: либо одно существо победит и уничтожит второе, либо человек сойдёт с ума от раздвоения личности.

Жестокость сложно совместить с обычной жизнью. Можно стать почти таким же, как Боунс, – настоящим монстром, в копилку своей команды которого хотел каждый. Но Кербер уже сколько лет держался лишь Бейна и не отходил от того ни на шаг, как надрессированный пёс. Монстр Чикаго, который подчиняется лишь Маркусу. Станет ли Сэм таким же, или он сможет сохранить в себе что-то, кроме желания убивать и моментально выполнять приказы? Ответа не было, но он хотел верить в это. Рядом с ним Алекс и Лиам. Он справится, как и всегда, когда они справлялись с трудностями. Как и боролись со своими противниками, кто бы и что бы это ни было.

Жизнь состоит из борьбы, и чаще всего мы должны сражаться именно с самим собой.

Реймон улыбнулся и поднял на неё голову.

– Конечно, ведь если я сойду с пути, вы с Лиамом прекрасно проедетесь мне по морде.

Падение. Боль пронзила часть тела.

– Безнадёжно, – холодно отозвался Айзек, даже не вынимая руки из карманов.

Прошла неделя с того дня, как Малкольм устроил мне публичное наказание. Все разбежались, как только Бейкер вернулся домой. Шакалы. Одиночки, дикари и ублюдки. После драки осталось немало синяков, а шею украшало замечательное бордово-фиолетовое колье, впечатанное в кожу его крепкими пальцами. Томас был готов прикончить любого, на кого я показал бы, однако мне пришлось поддерживать байку Рида о глупой попытке побороться с сильным противником. Проблем с подчинёнными стоило избегать. Бейкер прошёлся по мне с полным недоверия взглядом, как по идиоту, но отпустил, оставляя эту ложь на моих руках. Уверен, он не поверил. И он захочет узнать правду о случившемся сам.

– Это отвратительно, Райз, – Хилл упёрся ногой мне в живот, толкая обратно на землю.

Я выплюнул воздух и свалился на траву, после чего приподнялся и опёрся на неё руками. Почему-то мы вновь занимались на улице, а термобельё спасало положение лишь в те минуты, когда я не валялся у парня в ногах.

– Какого чёрта ты искал Малкольма? Тебе что, настолько скучно живётся?

Он снова опрокинул меня на землю с особой лёгкостью. Я приподнялся на локте и задрал голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Яркое небо ослепило меня, пришлось прищуриться.

– Лиам, я восхищаюсь тобой, – вдруг произнёс Айзек.

– Что? Восхищаешься мной?

– Да, твоей тупости просто не занимать.

– Тупости? – я уставился на него.

– Тупости, Райз.

– Отвали, Хилл, – я поднялся и отряхнул траву, которая прилипла к одежде.

– Еблан, – сказал он в заключение и скрестил руки.

Я бросил на него неодобрительный взгляд, но промолчал. Солнце вышло из-за туч и окутало задний двор теплом. Я поднял голову к лучам и довольно сощурился. Айзек, наблюдающий за мной, как за представителем особо редкого вида существа в зоопарке, склонил голову набок.

– Лиам. Тебе пора набираться уму-разуму.

Я пустил руку в волосы, убрал локоны с лица, и хмыкнул, чувствуя раздражение и неловкость от услышанного:

– Боже, Айзек… только не начинай, прошу, а!

– Во-первых, – он повысил голос, – не затыкай мне рот, а, во-вторых, ты сдохнешь такими темпами, или ты уже совершенно отупел!?

– Я всё прекрасно понимаю и без тебя! Не нужно меня учить!

– Да что ты говоришь! Учить тебя не надо. Тогда какого хрена я до сих сраных пор смотрю за тем, как тебя просто шпыняют от одного нокаута к другому?! А, Лиам?

Айзек схватил меня за ворот.

– Я слежу за тобой, только потому что ты пока не обзавёлся собственными мозгами. Ты лезешь напролом, как будто бессмертный, идиот! Думаешь, это смешно? Думаешь, то, что получил по башке тебе мужества придаст? Думаешь, – он ткнул мне в шею, на следы от удушения, те отдались тупой болью, – что это тебя как-то украшает?

Я стиснул зубы, а капитан продолжил:

– Хрена с два, тебя это украшает, Лиам, ты чёртов слабак. Так что либо засунь свою гордость в задницу и работай, чтобы стать сильнее, либо закрой рот и терпи, что за тобой такой жёсткий контроль, как за малолетним ребёнком!

Я молчал. Айзек тоже смолк. Повисла тишина, нарушаемая лишь шептанием ветра. Он разжал пальцы, выпуская из рук кофту, и отпихнул меня от себя. Я отвёл ногу назад, чтобы устоять, и опустил голову, поджимая губы. Неприятно? Больно? Да, досадно до одури. Неприятно до изнеможения. Больно до адских котлов. Словно кувалдой по голове, меня ударило чувство ненависти. Ненависти к самому себе.

Это чувство разожгло в груди то, чего не было никогда. Оно пожирало меня, словно огонь с удовлетворением трещал и разрастался, пожирая каждый поддающийся его жару предмет. В голове пульсировала мысль: «Я слабак», а внутренний голос добавлял шипящее: «Ты никчёмный. Бесполезный, лишь ребёнок, мешающийся под ногами». Те мысли, которые я так тщательно старался скрывать от самого себя, вылезли наружу.

– Лиам, – проговорил Айзек, не поднимая головы, в голосе разжигался стыд и жуткая неловкость.

– Не надо, – я посмотрел на острые ветви, накреняющиеся от холодного ветра, – ты ведь прав.

– Лиам, я просто…

Я убрал руки в карманы и развернулся, Хилл хотел остановить меня, однако не стал догонять, тяжело выдохнув скопившийся в груди воздух. Я скрылся в доме и быстрым шагом направился к себе в комнату. Появилось желание побыть одному. Сорваться по пустяку на кого-то не хотелось. Не хотелось причинять кому-то боль из-за того, что сам ощущал, как она разрывала меня изнутри. Слабак и глупец – этим всё сказано. И никто в моей слабости, кроме меня самого, не виноват.

Комната оказалась наполнена солнцем, оно оставляло мне малиновые мазки от своего нового наброска в виде заката. Я остановился у окна, игнорируя морозный воздух, обволакивающий тело. Мурашки кололи, словно тысячи игл проникали под кожу. Но даже холод не мог утопить чувство разгорающейся дальше ненависти. Я стоял не в силах ей противостоять. Я никому не был в силах противостоять. Даже самому себе.

Ветер хлестал по лицу, куртка флагом развевалась от скорости и била по телу. Мотор мурлыкал, задирая отстающие автомобили. Светофоры предупреждающе моргали жёлтым. Я проскочил на один из них и услышал разъярённый сигнал от испугавшегося водителя. Звук растворился в воздухе. Сто пять миль в час гудели в голове, как осиный рой. Мысли жалили, а их яд распространялся по всему телу, стремительно приближаясь к сердцу.

Айзек всегда оказывался прав. И даже сейчас, когда он назвал меня слабаком, я не был задет или обижен на него. Горькая правда куда лучше пропитанной обнадёживающей сладостью лжи.

Телефон завибрировал в застёгнутом кармане куртки и оповестил меня о входящем вызове. Я посмотрел на спидометр: стрелка дёргалась на ста сорока милях в час. Пейзаж сменялся молниеносно, здания слились в сплошную реку из пятен. Автомобили ревели, огромные фуры растянулись вдоль полосы. Поворот к городу. Дорога вдали сужалась на две. Я начал сбавлять скорость, чтобы продолжать спокойно контролировать своё движение. Может, я и правда идиот, но идея помереть на байке, поломав себе всё, что только можно, меня нисколько не привлекала.

Странно было ощущать внутри себя такую бурю. Что-то новое скреблось в душу и продирало себе путь. Что-то, что я некогда хорошо игнорировал. И я не мог остановить это. Клетку нельзя запереть без ключа. В частности, когда о существовании замка даже нет ни одной заметки.

Улица заполнена пешеходами, снующими рабочими: их яркие жилеты мелькали перед глазами. Мерзкий запах бензина сменился маячащим среди автомобилей ароматом кофе. Сверкнул предупреждающий красный. Машины замерли в готовности. Я поравнялся с чёрным автомобилем впритык к линии. Окно со стороны водителя опустилось и меня позвали дружелюбно-опасным «Хэй». В животе скрутился ледяной узел. Я повернул голову, а тонкие губы уже знакомого мне человека изогнулись в полуулыбке.

– Ну, здравствуй, Ключ, – произнёс черноволосый парень и расслабленно откинулся на спинку сиденья.

Вот же дерьмо.

Сил хватило лишь отвернуться. В горле встрял ком из тихого: «Здравствуйте». Лучше ведь не грубить, правда? После встречи на трассе, я решил поискать информацию на этого парня, и увиденное мне не понравилось совершенно. Теперь, казалось, его досье я всегда буду видеть у него над головой, как уровень угрозы над противником в какой-нибудь компьютерной игре. Его бы имя точно сверкало над ним со смертельным алым цветом. Я сжал руль. Костяшки отчаянно завыли от напряжения.

– Неприлично игнорировать, когда с тобой говорят.

– Я поздоровался. Да и Вас не знаю, – погромче выдавил я, но мой голос заглушали рычащие моторы за нашими спинами и прикрывающий голову шлем.

Парень усмехнулся.

– Ты уверен в этом? Шакалёнок.

Я сглотнул, чувствовался липкий страх. Ненависть и пустота внутри тут же пропали. Чего он хочет? Хотя задаваться таким вопросом, да ещё в таком положении было довольно глупо. Кербер, а если углубляться в его подвиги, – Монстр Чикаго, вытащил руку из салона и прикоснулся к двери автомобиля кончиками пальцев, медленно водя по металлу. Наклонился в мою сторону, вновь улыбнулся.

– Не бойся, – он отвернулся к дороге, бросая взгляд на светофор, – пока Бейн не прикажет взять тебя – ты мне не нужен.

Ни черта не утешило.

– Хотя ты так популярен… Может быть, стоит и заранее подумать о поимке… – он хмыкнул.

Я посмотрел на мигающий красный сигнал с большой надеждой.

– Было бы интересно, за тобой побегать. Неуловимый Ключ. Так ли ты не уловим?

Послышался смешок. Я поджал губы, опустил голову, сделал шумный вдох носом. Шлем продолжал укрывать под собой полный спектр моих эмоций.

– Какое твоё настоящее имя? – беззаботно спросил Ворон.

– Поймаешь – узнаешь, – процедил я, не задумываясь, и сжал рычаг газа, мгновенно набирая скорость.

В голову в миг бросилось осуждение со стороны Айзека. Я уже ощущал подзатыльник и слышал его слова, которые гласили мне о том, какой я придурок. Зачем я так сказал? Слова выплеснулись на автомате, но прозвучали для этого парня, как вызов. С учётом отношений между Шакалами и Воронами – он его точно упускать не станет.

Перепуганный парень рванул с места на только-только мелькнувшем жёлтом сигнале светофора, разгоняя свой байк до неприличных на таких улицах скоростей. Энди спокойно нажал на педаль газа, направляясь в ту же сторону лишь после того, как над ним моргнул зелёный. Сегодня он никуда не торопился. «БМВ» работал исправно. Он увидел Ключа ещё через боковое зеркало, когда тот перестраивался в соседний ряд. Его яркий «Кавасаки» издавал приятные звуки, и это показное рычание понравилось даже Боунсу. Хотел бы он такой же, однако кататься по городу на двух колёсах было не так практично, как это выглядело.

Он вспомнил свой первый «Ямаха»: чёрный, брутальный, дорогой для него. Сам накопил, сам выбрал и оказался ужасно горд собой и счастлив. Внимание байкеров иногда перепадало на его мотоцикл; он постоянно засиживался в гараже, чтобы вылизать его до блеска. Заботился о нём, словно завёл себе пса, которого регулярно нужно было кормить, выгуливать и играться с ним. Энди задумывался о том, что вполне мог бы позволить себе какого-нибудь бигля или даже добермана, или другую породу, неважно какую. В любом случае был бы счастлив, не чувствовал себя одиноким и так же выходил бы на прогулки по утрам в любую погоду, кроме зимней поры. Зиму он не любил. И, к сожалению, она приближалась с каждым днём.

Выскочка, мелькающий по городу на ярком байке, давно скрылся за горизонтом. Боунс сделал остановку у ничем непримечательного бара. Бросив взгляд на вывеску с изображением кленового листа, он зашёл внутрь. В помещении напевал инди-рок. Посетители занимали половину столиков; несмотря на будний день, гостей было достаточно. Энди пробрался вглубь, прячась за самым дальним местом, где свет от трековых люстр мягко рассеивался. Он заказал лишь эспрессо. Глоток кофе обжёг горло. Облизнув губы, вернул чашку на белое блюдце, местами посеревшее от времени. Небольшие компании энергично переговаривались за столиками, отчего музыка сливались с их голосами. Бармен повернулся к гостю, выслушивая пожелания. Официантки лавировали по помещению, огибая препятствия, и принимали заказы, делая быстрые пометки у себя в блокнотах. Парочка у кухни перешёптывалась, бросая на него кокетливые взгляды, но внимание на них он не обращал никакого.

Энди поднял голову на второй этаж, где теснилось всего три стола, и каждый из них оказался пуст. Откинулся на спинку деревянного стула, брови задумчиво свелись на переносице. Когда интерес к верхнему этажу пропал, перевёл взгляд на беззаботных людей. Смех, экспрессивные взмахи руками, удары ладонями по столу. В бар пришли веселиться. Хмурый Боунс, думающий о собачонке Бейкера, сюда не вписывался, однако смысл его прибывания здесь всё-таки имелся.

Мужчина, одетый в серый спортивный костюм, поднялся с места и привлёк его внимание. Солнечные очки, совершенно не вписывающиеся в образ, и кепка под капюшоном не давали Керберу рассмотреть лицо этого человека. Но ему и не требовалось. Неаккуратным движением кисти тот вывалил на стол рядом со стаканом пива и тарелкой, набитой костями от куриных крылышек, вытянутый белый конверт. Захватив с вешалки недалеко от своего посадочного места поношенную куртку, он покинул бар. Боунс посмотрел на занятых другими столиками официантов, кинул рядом с кофе купюру и, не собираясь ждать сдачи, поднялся с места. Проходя мимо, подцепил пальцами конверт и направился к двери. Быстро, слаженно, незаметно.

Он направился к парковке, где немедля сел в автомобиль. Конверт оказался толстым, выглядел потрёпанным, на лицевой части осталось две почти целых марки, две тёмные линии для подписи со старыми данными небрежно перекрыты. Энди вытащил сложенные листы и развернул их, пробегаясь взглядом по содержимому. Смазанная фотография, напечатанная на дешёвом принтере с заканчивающейся краской, плохо рассказывала об изображенном на нём человеке, однако в чёрно-сером портрете он узнал его лицо в профиль с прямым носом, небрежно уложенными локонами, некоторые из которых падали на лоб, и татуировку, проглядывающую из-под кофты. Вот он Ключ. Неуловимый. Боунс метнул внимание на текст справа от изображения и усмехнулся. Лиам Райз.

Для полной картины Боунс заранее договорился ещё об одной встрече с тем, кто знал чуть больше, чем все бродящие вокруг Шакалов гангстеры. Ему требовалась вся информация об этом парне. Соответственно, и человек должен был иметь к этим Шакалам самое прямое отношение. Он остановился на парковке; оставив автомобиль, Энди завернул за угол здания и немного прищурился, всматриваясь в мост впереди, но остановился перед дорогой и, оглядевшись, быстро перебежал её. Здание агентства коммерческой недвижимости величественно выделялось среди серых многоэтажек рядом. Он свернул в переулок и прошёл глубже, пока тень на укрыла его от пешеходов. Человек уже ждал его на месте, тихо откинувшись на стену соседнего дома. Боунс облокотился на холодную плитку, которой был облицован первый этаж и убрал руки в карманы.

– Я получил твою работу. – начал он вполголоса, словно кто-то мог подслушивать их разговор, – есть, что добавить?

Энди узнал достаточно много, чтобы составить портрет этого парня. Лиам Райз оказался простым подростком, чего он, конечно, не ожидал, – давать серьёзную работу ребёнку, у которого нет чёткого понимания ответственности, которую на него возлагают, сам бы Энди не решился и выбрал бы кого-нибудь поопытнее.

Лиам занимался раздачей посылок, – письма, досье, ключи, карты, деньги, – всем, что можно передать в конверте или же поясной сумке. Он никогда не записывал услышанную или прочитанную информацию, всегда носил с собой зажигалку. Никому не удавалось выкрасть информацию, потому что, прочитав, сразу обращал её в пепел. Если чувствовал, что содержимому конверта угрожает опасность – не рисковал доносить до заказчиков и хватался за «Зиппо», сжигая бумаги не раздумывая. Интересное ведение дела. И практически неуловимое. Кто сможет достать информацию, если её физического подтверждения больше нет?

Жил он среди преступников уже давно, что интереснее, так это то, что находился он прямо под крылом Бейкера, а оказался там примерно в пять, когда потерял семью: дома, почему-то воцарился полный хаос и сбор полиции и криминала. Достаточно тёплые отношения между Бейкером и Райзом у многих вызывали вопросы и недовольства. Часть Шакалов пацан определённо не переносил так же, как и они его. Простое логическое завершение и пара сухих фактов от информатора. Он решил приберечь эту ценность на будущее. Слишком скрытный и скрытый от всех казался достаточно подозрительным звеном, пока весть о его золотой (но с такой популярностью стоило бы говорить, что о платиновой) голове не разлетелась по всем полицейским каналам. Тогда все сделали свои выводы насчёт нахождения такого сосунка рядом с верхушкой, но Энди смотрел глубже, ближе к корню, и пока не мог понять, что на самом деле связывало главу с этим подростком.

Для всех Райз – этакая тёмная лошадка преступного мира, – ловить его не удавалось, в плен не попадался, внешность посторонним неизвестна. Единицы, которые встречались с ним лично, могли опознать его, однако Шакал постоянно скрывал себя за мрачным одеянием, чем больше смахивал на жнеца смерти, разве что не в официальном стиле, а в стиле милитари. Все предпочитали отмалчиваться до самого конца и в случае допроса уйти в мир иной, даже если знали его в лицо. Бейкер назначал встречи с проверенными лицами или членом какой-нибудь верхушки. Никаких шестёрок, которые могли примкнуть к врагам ради более выгодных условий, ни одного подставного лица, каждый шаг проверялся Филлипом, – Правой рукой Бейкера.