Игры богов

Лукас рванулся к прутьям, пальцы впились в холодное железо, оставляя на коже отпечатки ржавчины.

– Эй! Как ты выбралась? – его шёпот разбился о каменные стены.

Айрин замерла, как призрак, вытканный из лунной пыли. Лицо тонуло в полумраке, лишь глаза – два изумрудных угля, светящихся яростью зверя выдавали её.

– Не важно, – бросила она.

– Выпусти нас! – Лукас вдавил лоб в решётку, ощущая, как металл жжёт кожу, – мы вам поможем.

Она коротко фыркнула.

– Вы себе то помочь не можете. Зачем мне обуза?

Гнев вспыхнул в нём, жаркий и беспомощный. Он ударил кулаком в прутья, но эхо глухо утонуло в сырых стенах.

– Эй! Ты просто оставишь нас гнить здесь?

– Я не обязана спасать каждого идиота, который решил поиграть в героя, – её слова вились змеёй, обвивая горло, – и тем более тех, кто хотел меня прикончить.

Лукас вздрогнул, бросив взгляд на Гектора. Тот корчился во сне, пальцы сжимали окровавленную повязку, словно пытаясь вырвать боль из плоти.

Мысли Лукаса метались в голове, как птицы, бьющиеся о прутья клетки. Найд права – Гектор действительно стал обузой и после всего, что он натворил, она не обязана рисковать. Еще он предатель и Лукас, как командир стражи должен предать брата суду в Гримфе за его преступления.

Но что-то внутри него противилось этому решению. Гектор был его единственной роднёй, последней связью с тем, что когда-то называлось семьёй. Перед глазами встал отец, который когда-то взял с него клятву защищать младшего брата.

– Кровь превыше всего, – эхом отдавались в голове слова отца. И теперь Лукас разрывался между долгом и клятвой, между справедливостью и братской любовью, между тем, что правильно, и тем, что велит сердце.

– Гектор ошибается, но он всё ещё мой брат! Ему нужна помощь.

Айрин повернулась.

– Мне плевать на ваши семейные разборки и его здоровье. У меня свои цели.

– Эй! Н… найд! – его голос сорвался в хрип, но она уже растворялась в коридоре.

Тени липли к стенам, как паутина, пока Айрин шла вперёд. Лукас пригвоздил взгляд к её спине сжимая челюсть, а в груди клокотала смесь стыда и ярости.

Найд… – фыркнула она про себя, впиваясь ногтями в ладони. Конечно, мерзкие людишки даже не подозревают, что у найдов есть имена.

Внезапно ее пальцы скользнули по рукаву, пустота жгла кожу. Шип! Пропал! Айрин плюнула в темноту, мысленно посылая проклятья всему Шегеру, осознав, что потеряла своё единственное оружие и способ открыть замок Мидаса.

– Мерзавец! Ты надо мной издеваешься? – зло шикнула она, глядя на руку.

В запястье почувствовалась мелкая вибрация, будто насмешка.

Впереди послышались шаги патруля. Айрин прижалась к стене и затаила дыхание. Стражник прошёл мимо, не заметив её. Она выждала несколько мгновений и призраком заскользила вдоль стены.

Айрин замедлила шаг, заметив впереди силуэт охранника, со связкой ключей на поясе, которые носили все охранники. Она замерла, оценивая ситуацию. Без шипа она почти безоружна, но охранник в легкой броне, без шлема и достаточно низкий… его можно вырубить – главное рассчитать удар.

Она метнулась из мрака, как коршун на добычу. Ладонь вцепилась тому в волосы и рывком впечатала его лицо в камень. Череп глухо стукнул о кладку. Охранник издал стон, но продолжил стоять на ногах, оглушенный. Последовал еще один удар – точный и жёсткий. Его тело осело, словно мешок с песком. Звук падения потонул в гулких шагах другого патруля, бредущего где-то вдалеке, а на стене осталось пятно крови.

Ключи! Все разные! Она перебрала их, стискивая зубы.

– Проклятый Анфи, – шептала Айрин, яростно сжимая ключи, – и какой из них нужный?

Холодный воздух коридора обжигал лёгкие. Айрин пробиралась между зарешеченными проёмами камер, разглядывая спящих заключенных. Её сердце билось в такт с эхом собственных шагов. Где-то вдалеке загрохотали сапоги охранника.

И вот, в полумраке одной их камер она разглядела Мидаса, спящего на голых нарах. На его голове набухла огромная шишка, напоминающая уродливый нарост. Айрин грязно выругалась, доставая связку ключей. Металл зловеще зазвенел в тишине, словно предупреждая о грядущей опасности.

Пальцы дрожали, перебирая ключи – слишком много ключей, слишком мало времени. Она вставляла один за другим, прислушиваясь к каждому щелчку замка. Металл скрежетал о металл, отзываясь болью в висках.

Наконец, один из ключей поддался. Тихий, почти ласковый щелчок – и дверь приоткрылась, пропуская полоску света в тёмное нутро камеры. Айрин замерла, вслушиваясь в тревожную тишину.

– Мидас, – прошептала Айрин, толкая того в плечо, – вставай. Нам надо уходить.

Она оглянулась на коридор, готовая в любой момент броситься наутёк. Но сейчас главное – вытащить Мидаса. Остальное можно будет обсудить позже. Если будет это «позже».

– Ты? – его заспанные глаза недоуменно хлопали, пытаясь вглядеться в темноту, а затем он резко сел. Его взгляд потемнел от тревоги, – где ребёнок?

– В камере, – бросила она, – с ним всё в порядке.

– Нужно его забрать!

Мидас рванул к коридору, едва не сбив с ног Айрин. Свет факелов дрожал на стенах, отбрасывая танцующие тени.

Айрин вцепилась в его рукав, как коршун.

– Ты что творишь? – прошипела она, – нас же поймают!

– Плевать! – голос сорвался в хрип, – где ты его оставила? Проведи меня к нему.

Из Айрин вырвалось проклятие. Остолоп, – мысленно выплюнула она, глядя на его сведённые от напряжения плечи. Шанс ускользнуть таял, как снег под летним солнцем. Ей никогда не понять людей.

Айрин кивнула в сторону, ведущей вглубь казематов.

Они обнаружили ребёнка мирно спящим, закутанным в тряпье. Мидас выдохнул с облегчением и осторожно взял его на руки.

В её ушах зазвенела тишина – та самая, что съела её детство. Но сейчас в ней не было места сожалениям. Она прислушалась к дальним шагам, стучавшим по каменным плитам.

– Идём, – Айрин потянула его за рукав, – у нас нет времени на сантименты.

Люди. Все они – слепые щенки, готовые сгореть ради мимолётного тепла. Но даже в её ледяной груди что-то дрогнуло, когда младенец, уткнулся носом в лоскут на плече Мидаса и засопел.

Вдруг Мидас замер у решётки.

Цепляясь пальцами за ржавые прутья, Лукас приник к ним, бледный, как трупный воск.

– Выпустите нас! – Лукас прижался к решётке, – скажи ей открыть клетку или иначе я начну орать! Вся охрана сбежится!

Айрин впилась ногтями в ладонь. Безумец!

– С ума сошёл? – прошипела она, – хочешь нас всех угробить?

– А какая разница? Нас все равно в живых не оставят, а так – вас убьют первыми.

Человечье отродье! Да сгниёт твой поганый язык за эти угрозы! Но плевать – как только вырвемся, избавлюсь от вас при первой же возможности.

Она мысленно переламывала ему шею, но ключ уже вертелся в замке. Скрип железа эхом отозвался в подземелье. Лукас вывалился наружу, волоча за собой Гектора на плечах.

– Спасибо, – прохрипел он, – но не думай, что я забыл о том, что ты нас хотела бросить.

– Заткнись и иди. У нас мало времени.

Они крались вдоль стен, словно тени в предрассветной тьме, где каждый шаг давался с трудом. Сапоги Лукаса глухо стучали по каменному полу, а из легких вырывались хрипы. Гектор на плечах казался тяжелее камня. Его тело обмякло, но сознание металось в бреду.

В воздухе витало напряжение, где каждый звук казался оглушительным: скрип сапог, надрывное дыхание Лукаса, бессвязный бред Гектора.

– Как ты собираешься нас вытащить? – спросил Лукас, не оборачиваясь.

– Я знаю где выход, – бросила Айрин, – главное – не шумите.

Мидас шёл последним, прижимая к груди спящего ребёнка. Его сердце колотилось как безумное, но он был благодарен судьбе за то, что все живы.

Внезапно коридор наполнился тяжёлым топотом патрульных сапог, словно сама судьба захлопнула ловушку. Айрин, почуяв опасность, втащила всех в тёмную нишу между камерами. Они замерли, превратившись в статуи, пока стража не прошагала мимо.

Когда затихли последние отголоски шагов, Айрин, выдохнула:

– Идём. Выход уже близко, – и скользнула вперёд. Её взгляд жадно цеплялся за каждую трещину в стенах.

Мидас бесшумно следовал за ней, баюкая спящего ребёнка, а Лукас, обливаясь потом, тащил на себе бесчувственное тело брата, молясь, чтобы тот не пришёл в себя и не выдал их своим бредом.

– Там, – Айрин указала на неприметную дверь в стене, – это выход во внутренний двор. Останется только перелезть через стену.

– Откуда ты все знаешь? – прошептал Лукас.

– Приходилось тут бывать.

– Я смотрю, ты и здесь отметилась. Попадать в тюрьму для тебя развлечение?

Его голос прозвучал с едва различимым ехидством, на что Айрин захотелось всадить ему кинжал меж глаз.

Но кинжал, как и оружие стражников отобрали и искать его нет смысла. А шип… он просто надсмехался над ней.

Ключ с трудом повернулся в замке. Дверь приоткрылась, пропуская внутрь свежий воздух.

– Быстрее, – Айрин первой выскользнула наружу, – у нас есть небольшая фора, пока не хватятся охранника.

Они очутились во внутреннем дворе, где ночь укрыла их своей тёмной мантией. Айрин прильнула к стене, указывая на едва заметный выступ.

– Там. Поднимусь первой, потом помогу остальным.

– А Гектор? – Лукас, обливаясь потом, с трудом удерживая ношу.

– Поднимем вместе, – Мидас шагнул вперёд, его голос дрожал от напряжения, – только осторожно.

Айрин взобралась на стену, её пальцы, сильные и цепкие, впились в камень. Она протянула руку вниз, готовая принять ношу. Мидас, действуя с осторожностью, передал ей спящего ребёнка, затем помог взобраться Лукасу с Гектором. Последним, с трудом перевалившись через край, поднялся сам.

– Теперь куда? – спросил Лукас, его взгляд тревожно скользил по лицу девушки, поражаясь как ярко сияют ее глаза в темноте.

– Сначала уйдём подальше от тюрьмы, – Айрин, точно предводительница, указала направление, – а потом продумаем, как выбраться из города.

***

Они крались по тёмным переулкам, словно тени, сливаясь с мраком. Мидас постоянно проверял, не проснулся ли ребёнок, его движения были плавными и осторожными. Лукас, с гримасой боли, тащил брата.

Внезапно Мидас заметил на стене, рядом с указом о комендантском часе, портрет, освещённый лунным светом. Он сразу же узнал в изображённой девушке Айрин.

– Так тебя зовут Айрин? – тихо произнёс он, подходя ближе, – красивое имя. Почему тебя ищут? Ты совершила преступление?

– Спроси ещё раз и я засуну тебе в глотку твои вопросы. Двигайся, – прошипела она, её голос был полон раздражения.

– Вы закончили выяснять отношения? Может, займемся важными делами, например, раздобудем лошадей, – вмешался Лукас, его лицо исказилось от напряжения, – я далеко его не унесу. Ты знаешь, где конюшни?

– Они через пару кварталов, у казарм. Очень опасно там появляться, – ответила Айрин, её взгляд скользнул по тёмным углам.

– А если нет, то мы даже к утру не уйдём. Нас быстро хватятся и начнут обыскивать город, – настаивал Лукас, его голос дрожал от усталости.

Айрин нехотя кивнула. Без лошадей и быстро настигнут, здесь негде спрятаться.

Они пробирались по затемнённым улицам, замирая при каждом шорохе. Патрули с факелами мелькали повсюду, их тени плясали на стенах, создавая причудливые узоры. Тревожная тишина нарушалась лишь редким стуком дождя, который всё сильнее барабанил по мостовой.

Они быстро добрались до конюшен, где лошади тревожно всхрапывали, чуя недоброе. Мидас, держа ребёнка, старался не шуметь, а Лукас, стиснув зубы, прижимал к себе Гектора.

Но удача отвернулась от них – в темноте мелькнула фигура стражника. Его факел осветил непрошеных гостей и Айрин ощутила, как каждый волос на теле встал дыбом.

Стражник, заметив незваных гостей, вскинул факел, пытаясь осветить их лица, но Айрин, скользнула в сторону, увернувшись от яркого света. Отчаяние и ярость придали ей сил.

Она схватила вилы, которые приметила сразу же как вошла в конюшни и бросилась вперёд. Её движения были стремительными и точными – острия вил вонзились в живот мужчины и стражник, не успев вскрикнуть, рухнул на землю. Его тело, падая, ударилось о ведро и грохот разнёсся по округе, словно набат.

Из тени выскочил второй охранник, застыв на мгновение при виде товарища в луже крови.

– Диверсанты! – завопил он, хватая рог у пояса, но Айрин, метнувшись из-за стойла, вогнала вилы ему под ребра. Его крик захлебнулся хрипом.

Совсем рядом пронзительно зазвучал сигнальный колокол. Его звон, подобно стае воронов, разлетелся по улицам. Топот бегущих ног становился всё ближе – солдаты, привлечённые криками, спешили на место происшествия.

Времени не оставалось. Айрин схватила руку Мидаса и потянула к стойлам. Лукас, не теряя ни секунды, взвалил Гектора на другую лошадь. Мидас, одной рукой удерживая ребенка, другой вцепился в гриву скакуна.

Лошади, чуя опасность, рвались вперёд. Они неслись по улицам, перепрыгивая через баррикады и огибая патрули. Стрелы, свистя, проносились мимо, оставляя в воздухе смертоносные росчерки. За их спинами нарастал гул погони – крики солдат, лай собак, звон металла.

Мидас, сжимая челюсти, пытался удержать ребенка, который начал просыпаться и всхлипывать. Айрин, управляя лошадью одной рукой, другой прижимала к себе Мидаса, чтобы тот не упал. Лукас, с трудом удерживая бесчувственного Гектора, молился, чтобы брат не пришёл в себя.

Они мчались сквозь ночь, оставляя за собой шлейф пыли и страха. Городские улицы, казалось, сами пытались их остановить – то стена преградит путь, то патруль перекроет дорогу. Но они проскальзывали между ловушками, уворачиваясь от смерти, которая дышала им в спину.

На выезде из города их ждал очередной патруль. Закованные в броню всадники преградили путь, их копья блестели в предрассветном тумане. Стрела, пущенная из арбалета, впилась в плечо Лукаса, заставив его вскрикнуть от боли. Рука разжала поводья и раненный, сидящий впереди него, опасно покосился.

– Мы должны добраться до леса! – крикнула Айрин, пришпоривая коня.

Лошади неслись по дороге, копыта выбивали дробь, смешанную с хриплым дыханием преследователей. Айрин пригнулась к шее скакуна, ее взгляд приковался к спине стража, который еле держался в седле, прикрывая спиной раненного брата. Тот – слабое звено. Сильно ранен, коварен и ненавидит ее. Из него выйдет отличная приманка.

– Держись левее! – крикнул Лукас, пытаясь маневрировать лошадью, чтобы избежать стрел.

Его конь петлял, сбивая прицел лучников, но Айрин видела, как парень теряет силы, в попытке удержать брата, который клонится вбок и не упасть самому. Его кровь с подола плаща капала на землю, словно метки для погони.

Шип под кожей дрогнул. Сбрось обузу и погоня отвлечется. Без лишней мысли Айрин рванула поводья, подрезая путь Лукасу.

– Сбрось его! – заорала она, наклоняясь так близко, что почувствовала запах его ярости, – он нас задержит!

– Отвали! – Лукас резко развернул лошадь, заставив её коня вздыбиться. Стрела просвистела у самого уха, вонзившись в землю.

Она не отступала. Один толчок – и он рухнет под копыта солдат.

Пришпорив скакуна, Айрин поравнялась с Гектором. Ее рука потянулась к его плечу, но Лукас, будто угадав ее намерения, заставил лошадь резко дернуться вправо, оттесняя ее к краю дороги.

– Не надо! – голос Мидаса перекрыл вой ветра.

Айрин оскалилась. Лукас рванул поводья, уводя лошадь в сторону.

– Ненавижу твои игры, – бросила она в пустоту, прежде чем пришпорить коня вдогонку.

Она снова поравнялась с лошадью братьев. Ее нога с силой ударила Гектора в бок. Лукас в последнее в мгновенье ухватился за него слабеющей рукой.

Он увернул лошадь, дрожа от ярости и боли. Мерзавка!

Но Айрин не остановилась. Второй удар, более сильный, сбросил раненого Гектора на землю.

Лукас, не в силах оставить брата, отчаянно рванул поводья, пытаясь развернуть коня, но потерял равновесие и чуть не слетел с седла. Погоня была уже близко. Всадники Шегера, рыча, набирали скорость.

– Зачем ты это сделала? Ты же их убьешь!

– Они их задержат! – кричала она. Ветер рвал ее голос, унося в пустоту.

Они мчались вперед, к густым лесным массивам. Её сердце билось как молот от злости. Она не жалеет – только так можно было отвлечь погоню от того, кто действительно важен.

Мидас обернулся.

Он понимал, что становиться соучастником убийства братьев, а это путь в никуда. Он всегда выступал против бессмысленного кровопролития. Нужно дать братьям шанс спастись, иначе шегерская стража точно прикончит их, а на его руках останется ещё больше крови невинных людей.

Мидас перехватил ребенка и начал плести свободной рукой в воздухе узоры заклинаний. Заслышался глухой удар вдалеке и Айрин оглянулась через плечо. Прямо перед братьями возникли густые, непроницаемые клочки тумана, которые быстро расползались в стороны.

Что за идиот! Зачем? Теперь у братьев появился шанс спастись и начнут мстить – один за друга, другой – за брата. Мидас, Мидас – ты делаешь все, чтоб побыстрее сдохнуть.

ГЛАВА 6

Лесная опушка, словно гигантская пасть, дышала сыростью, проглотившей остатки ночи. Туман, вызванный Мидасом, стелился меж стволов, как призрачное покрывало, скрывая следы беглецов. Лукас, привалившись спиной к холодной земле пригорка, вслушивался в тишину. Каждый шорох отдавался в висках ударами молота. От усталости дрожали ноги, а грудь и горло пылали жаром c привкусом крови. Гектор лежал рядом, его бледное лицо покрывала липкая испарина. Из-под самодельной повязки сочилась кровь.

– Очнись, – Лукас тряхнул брата за плечо, – я без тебя не справлюсь.

Гектор застонал, веки дрогнули. Взгляд, мутный от боли и слабости, медленно сосредоточился на Лукасе.

– Ты… всё ещё тут? – прохрипел он, пытаясь усмехнуться, но гримаса превратилась в стон.

– Не разговаривай. Экономь силы.

Лукас прислушался к дальним голосам. Шегерские солдаты рыскали в тумане, их крики разрывали тишину, как когти хищника. Вдалеке сквозь чащу донесся лай.

Собаки! Сердце Лукаса сжалось. Он знал, что ищейки вынюхают их издали. Гектор, словно прочитав мысли, слабо дёрнул рукой. Его дыхание стало надрывным.

– Брось меня… уходи. Я не могу… мне кажется… у меня переломы.

– Не начинай, – Лукас стиснул зубы, – я не собираюсь тебя сегодня хоронить.

Внезапно Гектор схватил его за запястье. Пальцы, холодные и дрожащие, впились в кожу.

– Тогда слушай… – его голос сорвался на шёпот, – двигайся на восток… через мерцающие болота. Шегер там не ходит…

Лукас замер. Восток? Болота? Это был маршрут безумцев. Но в глазах брата не было привычной насмешки.

– Через топи? Я хочу уйти от погони, а не утонуть на дне болота. Есть другой путь? – спросил он, но внутри уже знал ответ.

Гектор усмехнулся, кровавая пена выступила на разбитых губах:

– Там можно пройти. Мы ходили… с Авгером.

Что Гек и тем более Авгер, могли забыть на болотах? Неужели Гек исследовал топи для… Лукас слышал, что в мерцающих болотах водятся грибы – настоящий яд для разума. Толпы авантюристов стремились в шегерские земли, ради легкого заработка. Многие тонули еще в дороге к грибным островкам. Гек с Авгером были одними из них? Боги, чего он еще не знает?

Лес ахнул от лая. Собаки, чуя добычу, рвались с поводков. Лукас вскочил, подхватив брата под мышки.

– Они совсем рядом! – рывком поднял его, ощущая, как тело Гектора обмякло, словно мешок с костями.

Ему здорово досталось. Упасть раненному на скорости с такой высоты… Как он еще может оставаться в сознании?

Мерзавка! Он ее обязательно найдет и заставит заплатить!

Они поковыляли вглубь чащи, продираясь сквозь колючие ветви. Гектор двигался еле-еле, хромая и издавая непроизвольные стоны при каждом движении. Туман цеплялся за одежду, замедляя каждый шаг. Где-то позади завыли псы. Близко, слишком близко. Их скоро найдут.

– Сюда! – Лукас указал на узкую расщелину в земле меж корней деревьев, – остролистник… он перебьет наш запах.

Остролистник обладал едким, кислым запахом. Разбавленным соком из листьев обычно прижигали раны или язвы. Только добыть сок было делом нелегким – острые как бритва мелкие листочки резали плоть, а изливающаяся свежая кислота могла разъесть раны до костей. Животные обходили деревья стороной, а люди приближались к ним с крайней осторожностью.

Лукас стащил с себя дублет и накинул на голову и плечи Гека. Если кислота попадет ему в раны, он может не дожить до утра.

Он осторожно отодвигал ветви остролистника, пропуская брата вперед. Листья резали его руки, оставляя тонкие кровоточащие полосы. Он стиснул зубы, сдерживая крик, когда едким жжением начало разъедать порезы, вызывая дикую боль, которая растекалась по коже, словно кипящее масло.

Они втиснулись в сырую нишу, прижавшись друг к другу. Лай слился с рёвом крови в ушах Лукаса. Он чувствовал, как дрожит Гектор, как его дыхание прерывается, словно нить, готовая лопнуть.

– Слышишь? – прошептал Гектор внезапно, – кажется… они потеряли след.

Лукас прислушался, проглатывая стон боли. Псы метались в тумане, их вой стал беспорядочным и растерянным.

– Ты… спасибо, – выдавил Гектор, – за то, что не бросил.

Лукас вздрогнул. Эти слова звучали чуждо, словно их произнёс другой человек. Он обернулся. Встретив взгляд брата, впервые за годы в нём не было ни издёвки, ни злобы. Лишь усталое понимание.

– Ты думал я могу? Могу тебя бросить?

– Точно… ты же хотел… доставить меня…

– Мы пока не вернёмся в Гримф, – перебил его Лукас, – Шегер перекрыл все пути. Нам остается двигаться только вперед. За ними.

Лукас сгрёб землю в кулак и принялся втирать ее в порезы, избавляясь от жжения. Ярость клокотала в груди. Айрин… вероломная, подлая, жестокая. Как все найды.

Имя обожгло мозг, как раскалённое железо. Он представил её хищную ухмылку, черные глаза с изумрудными искрами, полные презрения. Как она толкнула Гектора под копыта, словно мусор. Зачем он ей доверился? Глупец.

– Надо найти беглецов, – прошипел Лукас, – я заставлю ее ответить.

Гектор слабо хмыкнул.

– Я пытался и… смотри чем обернулось. Нам нужно отдохнуть… зализать раны… но сперва – пересечь болота.

– Ты сможешь идти?

– Не уверен…

– Тогда просто немного мне помоги.

Гек попытался встать, но ноги подкосились. Лукас подхватил его, чувствуя, как брат цепляется за плечо, будто ребёнок за последнюю опору.

Лукас шагнул вперёд, через острую листву, волоча брата за собой. Впервые за долгие годы они шли в одном направлении не как враги, а как союзники, связанные общей целью. И сама мысль заставляла забыть о боли и усталости.

А там впереди, в рассветной дымке, ждали болота – вонючие, коварные, но свободные от шегерских клинков.

***

Лес сомкнулся вокруг них, словно гигантская ловушка, сплетённая из шипов и теней. Ветви костлявым пальцам цеплялись за одежду, царапая кожу до крови. Айрин резко дернула поводья, избегая остролистник, густо растущий в этих лесах. Лошадь вздыбилась. Впереди зиял глубокий овраг, дна которого не разглядеть. Его крутой склон покрывался ковром гнилой листвы, камнями и молодой порослью остролистника.

– Слезай, – бросила она Мидасу, соскакивая на землю, – на лошади дальше не пройти. Только ноги переломает или изрежется.

Он молча кивнул, прижимая спящего ребёнка к груди. Его пальцы дрожали, обвивая крошечное тельце, будто пытаясь защитить от нависающей угрозы. Айрин заметила это и скривила губы.

– Отдай его мне, – протянула руки, – пока не уронил.

Мидас отпрянул, глаза сузились.

– Справлюсь сам.

– Угу, – бросила она, – только не ори, если свернешь шею, когда покатишься вниз.

Лошадь, оставленная у оврага, фыркала, бросая на них предательски-громкий взгляд. Айрин провела ладонью по её шее и прошептала что-то непонятное, от чего стыла кровь. Животное дёрнулось, как ужаленное, и умчалось прочь.

– Что ты сказала? На каком это языке? Я его раньше не слышал.

– Двигайся молча, – толкнула она Мидаса в спину, заставляя идти вперед.

Они спускались по склону полубоком, чтобы не сорваться на дно. Одно неосторожное движение – и они кубарем покатятся вниз в неизвестность или угодят прямо в лапы коварному дереву.

– И все же… – не унимался тот, – это не найдский. Найды разговаривают шипением и свистом, как… как…

– Как животные? – зло рявкнула она, – ты это хотел сказать?

– Нет, – испуганно запротестовал Мидас, оборачиваясь, – я это… ты только не подумай. Мне нравятся… нравятся найды.

Она резко замерла. Ее глаза опасно блеснули, и парень оторопел.

– Нравятся… найды? – над лесом пронесся ее злобное фырканье, – ты так часто с нами общался, что мы успели тебе понравиться? Что ты вообще о нас знаешь, сопляк? Книжек начитался?

– Н…нет. Я встречал. Встречал найдов.