Калейдоскоп судьбы

И чего так сорвалась? Не выслушала родителей. Вряд ли они хотели навредить, все утро переживали, а не спросили про результат, потому что ждали, когда она сама все расскажет. Но нет же, позволила эмоциям в очередной раз взять верх. Ни чай мамин не помог, ни костюм. Надо будет извиниться. Да и что произошло страшного? Уеду завтра колесить по свету, не стану заложником научного городка. А Игорь? Поедет со мной?

Донесся скрип колеса, Маша подползла к краю крыши.

– Вась! – крикнула она, узнав соседского мальчишку. – Выполнишь просьбу?

– А ты мне что?

– Что-нибудь придумаю.

– Не, пообещай сразу. На экскурсию к научникам сводишь?

«И чего вы все помешались на них», – вслух этого Маша не высказала, только неопределенно угукнула.

– Передай Игорю, что я его жду. Здесь.

Мальчишка хохотнул. Что уж он там себе выдумал, непонятно, но явно не то, ради чего Маша на самом деле хотела своего парня. Смешок ее задел. Она поискала взглядом, чем бы кинуть в мальчишку, но тот быстро смекнул, что его ждет расправа, и укатил.

Выполнит ли просьбу? Сомнения в этом росли и росли, множа слезы, которые Маша пролила за сегодня до целого моря. Обеляя мальчишку, рождались причины, почему Игорь не отреагировал на приглашение: заболел, уснул, обиделся. Или… узнал, что Маша безуник и больше общаться с ней не захочет.

Когда рассохшимися ступенями зашуршала приставная лестница, Маша решила, что это все, что или кто угодно, только не Игорь. Даже зажмурилась, чтобы не разочароваться, и вздрогнула услышав:

– Привет, моя ромашка! Я так рад тебя видеть, – Игорь забрался на крышу и пошатнулся, не удержался, рухнул к ногам Маши, хохотнул, встал на колени и взял ее руки в свои.

От него дохнуло весельем, и глаза странно блестели. Маша отмахнулась от щекочущих темечко мыслей: это луна все, и звезды, и груз пережитого за день.

– Ты поедешь со мной завтра? – с ходу спросила она, чтобы не передумать.

Игорь расплылся в улыбке и принялся целовать каждый пальчик Маши, почти промулыкивая:

– Ну куда же я без тебя? Цветочек мой.

Он забормотал про то, как они вместе приедут в научный город, как вместе выберут, где поселиться, как вместе устроятся на первую работу.

– Игорь, но там ждут не всех… – Маша забрала свои руки и слегка отодвинулась, из-за чего Игорь чуть не завалился набок.

– Ой, Машуль, тебе кто-то наговорил уже? Не верь ты им. Да, с моим приглашением что-то там не срослось, я не хотел тебя расстраивать накануне оценки. Да это и неважно, приглашение есть у тебя.

Он снова взял ее руку, прошелся пальцами по ладони, добрался до запястья и… отпрянул.

– Что это? Шутка? Если да, она не удачная.

Маша опешила, спрятала руку за спину, но это словно разозлило Игоря, он дернул ее, поймав за рукав, и оголил запястье.

– Как ты это сделала? Зачем? Кто тебе рассказал?

Света луны хватило, чтобы увидеть символ бесконечности, он пульсировал, он горел, он выдавал то, в чем Маша не успела признаться, что не успела принять до конца. Она потерла линии – шероховатые. Так вот почему после оценки запястье чесалось. Игорь поправил свою кофту, это не ускользнуло от взгляда Маши, теперь уже она поймала его и задрала рукав.

Одновременно они произнесли:

– Ты безуник? – произнесли они одновременно. Игорь с обидой, Маша с удивлением.

– Но как… – Маша сглотнула ком размером с огромное яблоко.

– Я тебе никогда не врал, – фыркнул Игорь и спрятал символ за тканью кофты. – Ты сама решила, что я уник, а я просто не стал тебя разубеждать. Да, знай ты сразу, какой у меня статус, не посмотрела бы в мою сторону.

– Игорь, я…

– Маш, не надо, не делай хуже. Расскажи лучше…

Маша инстинктивно снова завела руку за спину и выпалила:

– Это правда, я получила на тесте всего пять баллов…

– Как ты про меня узнала, – договорил Игорь, и от слов его повеяло каким-то… презрением?

Маша запуталась, она не понимала, что делать, что говорить, как вести себя. Оправдываться? Но за что?

– Прости, – Игорь, видимо, понял, что ведет себя не как влюбленный парень, толкнул Машу плечом в плечо. – Прорвемся, научный город…

– Я не поеду туда.

Игорь вздохнул и слегка покачал головой.

– Но и дома не останусь.

– И правильно. Мне тоже нужно было сразу это сделать.

На вопрос «почему», Игорь, не вдаваясь в подробности, объяснил, что это уники получают интересные предложения и время на раздумья, а безуников сразу ставят в не самые выгодные условия. Безуник должен работать. Неважно где. Чем скорее приступит, тем лучше. Каждый день простоя залезает в карман к родителям, и не все могут себе позволить оплачивать налог за не вылетевшего из гнезда подростка. Даже если он сам пытается принести в дом любую монету.

Маша вспомнила про выпавший из кармана Игоря лист с цифрами, призналась, что подняла и забыла отдать. Игорь не стал упрекать, а только спросил:

– Ну и как?

– Что?

– Цифры. Впечатляют?

Оказалось, это была сумма долга. Маша никогда не видела счетов, ими занималась бабушка, а после ее смерти мама, поэтому не могла оценить, насколько в бумаге Игоря была большая сумма.

– Ох, Машуль. Ты ведь ничего не знаешь о безуниках, тебе будет нелегко среди них.

– Но… Ты же поедешь со мной?

Игорь не ответил, просто обнял, коснулся лбом ее лба. Из дальнего края деревни донеслись звуки веселья, где-то радовались, пели, шумели, гудели. Игорь растер предплечья Маши.

– Замерзла? Давай, провожу?

Прозвучало неискренне, и Маша помотала головой.

– Ты иди. Все хорошо. Я еще немного посижу. Подумаю, как начать перестраиваться и принять новый статус.

Игорь неуклюже чмокнул ее в щеку и ушел. Даже, можно сказать, сбежал. А Маша осталась одна: без уникальной способности, без парня, без будущего, которое было так близко. Или у нее никогда ничего этого не было? Что, если она жила в выдуманном мире? Во сне, где все идеально. Почти. А после ухода дедушки созданная им сказка начала постепенно развеиваться.

Добро пожаловать, Мария, в реальность.

Что ж. Завтра будет новый день. Завтра появится новая Маша. Она не повесит на родителей затраты за продление своего детства. Неважно какого объема предусмотрена за это плата. Раз ей суждено стать взрослой вот так, без поддержки, без подготовки. Пусть. Она справится. Она научится быть безуником, пусть и пока мало что о них знает.

Сколько она так просидела, прокручивая одни и те же мысли то в одну, то в другую сторону, неважно, в какой момент голова отяжелела и оказалась на соломенной крыше, не имеет значения, уже на рассвете пришла мама и увела ее домой. Маша брела в полусне, только благодаря заботе мамы спустилась по лестнице без травм, послушно легла на кровать, позволила накрыть себя одеялом, а когда почувствовала поцелуй на макушке, прошептала:

– Мамуль, прости меня за вчерашний срыв.

– Ну что ты, цветочек. Не переживай. Спи.

Мама посидела еще немного. Может, собиралась что-то сказать, но не решилась? Или хотела убедиться, что дочь дома, что она в порядке. Или…

Опять эти вопросы, опять эти сомнения. Маша зажмурилась, прогоняя их словно мух, и почти сразу провалилась в сон.

И ведь ей что-то снилось, точно снилось. Там были ромашки, был дед и тень незнакомого мужчины, был и Игорь, и Злата, и еще несколько человек. Они все от Маши чего-то хотели. Ситуация вокруг постоянно менялась, как менялись и лица, словно все они были частью калейдоскопа. Тревожного. Тонко чувствующего. От любого движения, от любой фразы, даже случайно брошенного слова, все перестраивалось и больше не повторялось.

Сновидения материя неустойчивая, стоит открыть глаза, как они испаряются без следа. Маша потянулась в кровати, зажмурилась от яркого света из окна.

Сколько времени? Я проспала?

Она в панике заметалась по комнате, умылась, наспех заплела косу, распахнула шкаф и отшатнулась.

Второй раз попалась в ловушку, думая, что тестирование еще впереди… Но собранная сумка напомнила о решении: сегодня Маша уйдет. Куда? На этот вопрос ответа у нее не было, зато теплилась надежда на понимание и совет родителей. Раз уж они приложили руку к оценке…

Да с чего ты это взяла? Надумала себе что-то. Взяла бы и спросила прямо. Вроде бы они раньше не врали. Или врали? И что это изменит?

В дверь постучали, Маша инстинктивно закрыла дверцу шкафа, еще и спиной ее прижала.

– Проснулась? – в комнату заглянула мама. – Я шаль принесла. Она согревает не только душу. Бабушка твоя мне ее подарила, когда у меня был сложный период. Вот, – она протянула тонкой работы вещь.

Бабушка тоже была мастерица, но о том, что она умеет и любит вязать, знали только в семье. А с этой шалью мама не расставалась в самый холодный день осени. Раз в году укутывалась в нее и бродила по саду, ни с кем не разговаривая.

– Мамуль, ну зачем, а как же ты?

Слова оборвались, когда до Маши дошел смысл маминого поступка, она ведь поняла, что дочь уезжает, видимо, увидела вчера сумку. И не стала отговаривать, ругать.

«Да потому что они в этом виноваты. Они хотели избавиться от тебя, как от сорняка!» – прозудел внутренний голос.

Маша резко выдохнула, не позволяя злости взять верх. Не сегодня. Не с мамой. Она обняла маму и вместе с ней вышла из комнаты.

На кухне шкворчала картошка. С грибочками. Малосольный огурчик манил взгляд, пахло укропом и чесночным соусом.

– Мамуль, я буду скучать.

Маша всхлипнула, мама прижала ее к себе и заворковала, как в детстве, о всякой всячине. Это согрело и успокоило.

Хлопнула входная дверь.

– Девочки мои, слышу запах любимого чая, вы еще не все печенье без меня съели?

– Он никогда не умел шутить, – Маша оторвалась от мамы, шмыгнула носом и улыбнулась, когда в кухню вошел отец.

– Жареное печенье с грибочками, вместо чая малосольный рассольчик?

Маша начала накрывать на стол и краем глаза заметила на лице папы недоумение, оно появилось и исчезло так быстро, что Маша даже решила, что ей показалось.

– Да-да, я их и имел в виду. А ты как? Уже собралась?

И снова Маша опешила, и снова злобный бубнеж про то, что ее спроваживают, как бракованную, задвинула в подкорку подальше. Не могли родители радоваться ее отъезду. Тогда что не так?

– Я транспорт тебе подготовил. Колеса подкачал, цепи все смазал, проверил слабые места, велосипед не подведет, если будешь с ним осторожна.

У Маши сжалось сердце.

– Подожди, а как же ты?

– Машик, ну не списывай уж меня совсем на покой. Я не старик, вполне бодр, – папа напряг бицепс, присел пару раз.

Только мама почему-то замерла при этом. Маше показалось, что она готова была рвануть к папе, остановить. Почему? Все ведь в порядке – он сам это сказал. Воображение с домыслами все же разыгрались, закидывая Машу жуткими кадрами, но она не стала в них вглядываться. Гаркнула на себя же мысленно: «Хватит»! А вслух сказала:

– Па, я не возьму твой велосипед. И вообще, вы что от меня избавляетесь? – не сдержалась в итоге она.

На этот раз опешили родители. Даже обиделись, объяснили, что просто хорошо знают свою дочь, что не останется она здесь, как ни уговаривай. Так зачем тратить время и нервы, если лучше помочь.

Плотный завтрак не помешал семейному разговору. Они обсудили варианты, куда Маша могла бы отправиться. Мама впервые рассказала, что родилась не в этих краях. Правда, не помнит ничего из прошлой жизни.

Маше стало так стыдно за то, что она никогда не интересовалась не только безуниками, но и близкими. Думала лишь о науке, о генах, о лаборатории, проводила большую часть времени с дедом. И вот итог – сейчас ощутила себя слепым котенком, которого выбросили на помойку, и поняла, что на самом-то деле не одна. Родители всегда были рядом, а ценила ли она это?

Мама будто считала настроение Маши. Хотя чему удивляться? Это еще одна ее способность, умела замечать, когда перевести разговор в другое русло.

– Не думай о том, что упустила. Думай о том, что приобрела. Ты со всем справишься.

– Тем более Игорь поедет с тобой, я прав?

Маша поперхнулась.

– Я видел его с рюкзаком, – добавил папа. – Если что наш велосипед выдержит вас двоих. Вы еще и меняться за рулем сможете.

От неловкости спасла мама, не дав папе развить тему, заговорила про то, где лучше останавливаться, чем в дороге лучше утолять жажду и голод, не упустила возможности предупредить, что кушать важно и не стоит экономить на здоровье, протягивая шкатулку с накоплениями. Это напугало Машу, она не могла себе объяснить почему, но ей стало страшно, что если она заберет эти деньги, то лишит родителей чего-то важного. Как они будут оплачивать счета? А если за неуплату их выгонят? А если они заболеют?

– Мамуль, я не возьму. Я молода, сама заработаю. А вам…

От намечающегося спора спас стук в дверь.

– Это Игорь, – Маша поспешила в коридор, понимая, что разговор о деньгах еще не окончен. Но если она отправится в путь не одна, убедить же родителей будет проще?

Глава 6. Что там говорят, от судьбы не уйдешь?

Маша распахнула дверь, готовая распахнуть и объятия, но попятилась, на пороге стоял вовсе не Игорь, а мужчина лет тридцати: усики, кудрявая шевелюра, серый костюм, какой носят те, кто выполняет самую простую – в цвет одежды – работу.

– Вы Мария?

Она кивнула.

– Вот, – мужчина протянул конверт и поспешил удалиться, словно избавился от чего-то неприятного и боялся, что ему это что-то вернут. А если вернут, то жди неприятности.

Раньше Маша не обратила бы внимания на поведение посыльного, ну принес конверт, ну вручил, ну ушел без объяснений. А сейчас у нее в голове прокрутился целый каскад мыслей – чужих мыслей. Неужели она постепенно перестраивается под мир безуников, частью которого теперь стала?

В задумчивости Маша вернулась на кухню.

– А чего одна? – мама натирала третью кружку.

– Али Игорь не хочет с нами чаю попить? – подмигнул папа. – Велосипед осматривает? Вот молодец парень, хозяйственный.

– Это не Игорь приходил.

Маша бросила конверт на стол и только сейчас заметила на нем эмблему научного городка: переплетенные овалы, напоминающие лепестки.

Папа встал, резко перевернул конверт, словно даже рисунок мог нанести вред, что уж говорить о ненавистных научниках, частью которых он явно не хотел видеть дочь. Папа сжал зубы, Маша заметила, как напряглись желваки, схватил тарелку, громыхнул ею, кинув в раковину, заложил руки за спину и направился в сторону окна. Мама не двинулась с места, казалось, даже дыхание задержала, а вот пальцы ее побелели, хорошо, что чашка от силы хватки не треснула.

– Что? Что не так? Что вы не договариваете?

Маша со злостью вскрыла конверт и с желчью прочитала короткое:

«Мы будем рады видеть вас частью нашей команды».

Кто мы? Какой команды? Только место указали, куда нужно явиться. Сегодня. Будто все в силе, и разорванное приглашение ничего не изменило. Просто на скорую руку отправили новое, чтобы не упустить нужного работника, и в спешке забыли добавить умных фраз и мотивирующих украшательств.

– Я не поеду! Хватит! – Маша скомкала лист.

– И правильно, дочь. Ты все решила, – с облегчением выдохнул папа, он собрался взять приглашение, но не успел, мама оказалась проворнее.

– Если что-то дается вам в руки, не надо его сразу выкидывать.

Такую фразу мог бы сказать дед, но не мама, это удивило и Машу, и папу. Только если Маша загордилась и нашла еще один повод поругать себя за то, насколько плохо знает маму, то папа расширил глаза и тут же их опустил. Словно фраза его задела, или затронула что-то из прошлого.

«Выродок!» – почему-то прозвучало в голове Маши. Но почему? Она не слышала подобного ни от кого из окружения. В их семье не бросали таких обидных слов.

Папа молча вышел из кухни. Грохнула входная дверь, и мама выронила-таки чашку. А у Маши словно калейдоскоп встряхнули перед глазами, и его частички подбросили ей осознание. Очевидное. Слишком очевидное.

– Мам… Ты поэтому не отговаривала меня? Ты знала, что меня пригласят снова?

– Ты так горела этой наукой. Я увидела вчера в твоих глазах… – ее голос осип, она налила себе воды, сделала несколько глотков. – Я не смогла… Не смогла все так оставить, – мама посмотрела на Машу. – Ты выместила обиду на приглашении, но мне показалось, что ты хотела бы его принять.

– И ты пошла туда?

– Не спросив меня!

От рыка папы и Маша, и мама вздрогнули. Когда он вернулся? Так тихо. И почему злится? Он не повышал раньше голос. С отцом своим мог громко поспорить, но на жену с дочерью никогда не кричал.

Мама шагнула к раковине, повернувшись ко всем спиной, папа встал перед Машей. На лице его читалась тревога, он не мог сфокусировать взгляд, а все бегал им, будто подбирал слова.

– Машик, девочка моя, – папа сжал плечи Маши так сильно, что у нее перехватило дыхание, заметив это, он опустил руки. – Думай только о себе, слышишь? Это твоя жизнь, не проводи ее взаперти. Любой безуник имеет больше свободы вне этой вашей науки, чем хваленый уник, но за забором ненасытного городка.

– Пап, я правда все решила. Велосипед готов?

– Да, кхе-кхе, – папа закашлялся, побледнел, остановил попытку мамы подойти к нему. – Душно тут. Жду тебя на улице, – кивнул он Маше в сторону коридора. – Или мое мнение не имеет значения?

Последняя фраза предназначалась маме. Но она не ответила, включила воду и принялась намывать и без того чистые тарелки.

Папа ушел, Маша растерялась.

Что происходит? Почему кажется, что напряженность между родителями никак не связана с результатом оценки?

– Мам… – Маша подошла к ней, выключила воду, развернула к себе. – Что происходит?

Мама боязливо посмотрела в коридор, видимо, хотела убедиться, что папа не вернулся и не услышит их, всхлипнула, вытерла мокрой рукой лоб.

– Понимаешь… у папы запоздало проснулась еще одна способность. И… Понимаешь… Он сначала обрадовался, ведь получил возможность добавить обязанности и зарплату. Но…

Сердце Маши ухнуло в пятки, перед глазами замелькали картинки того, что происходило с бабушкой. Слабость. Бледность. Кашель. А потом…

– Папа болен, – выдохнула она неприятную догадку.

Мама кивнула.

– Как ему помочь?

– Ну… – мама снова посмотрела в коридор, подошла к столу, взяла конверт с приглашением. – Понимаешь, не все и не всегда можно получить из роли уника. Иногда полезно быть невидимкой. Твой дед не сразу добился высот, он просто знал, куда посмотреть в нужное время, и любил науку.

– Он жил ею. А когда наука к нему повернулась спиной, сразу ушел.

– Это не твои слова, – мама положила конверт на стол.

Да, в Маше снова заговорила обида, и в этот раз она незаслуженно колола родного человека, но вовсе не потому, что хотела сделать больно кому-то еще кроме себя. Маша растерялась, она не знала, что думать, как действовать. Развернулась к плите, поставила чайник, открыла шкаф и посмотрела на коробочки с травами.

– Что было в чае, которым ты меня поила вчера перед тестированием? – от неприятного осознания защекотало в лопатке. – Мам, только не ври. Пожалуйста.

Вместо ответа мама взяла по щепотке из нескольких коробочек и засыпала в чашку, назвала травы, объяснила их силу и то, как она меняется в сочетании с другими соцветиями, из-за температуры воды. Сказала, что этому ее научила бабушка, но мама не решалась воспользоваться советом, да и ни к чему было. А вчера услышала ее голос во сне.

– Что было в чае, мам, – уже тише спросила Маша.

– Ромашка, календула, немного смородины, смесь должна была тебя взбодрить и дать силы, утихомирить эмоции.

– А костюм?

– Милая, – мама провела пальцами по косе дочери, – не думай, что вокруг только враги. Через ткань я передала тебе частичку себя, хотела быть рядом, поддержать.

Маша всхлипнула, обняла маму, взгляд притянул конверт на столе.

– Я не могу, мам. Я не хочу. Я думала, что приду в городок уником, что продолжу дело деда. А теперь…

– Хорошо, милая. Ты не волнуйся, – мама поцеловала ее в макушку. – Все будет хорошо. Папа прав, думай о себе. А конверт… – она потянулась к нему, наверное, чтобы выкинуть, но Маша забрала приглашение и спрятала в карман.

Без долгих прощаний она взяла сумку и вышла на улицу, будто боялась передумать. Папа ждал ее возле велосипеда. Бледный, осунувшийся.

Как она не могла заметить его состояние? Эгоистка! Но чем она бы ему помогла? Вот если бы стала уником, возглавила бы лабораторию, наверное, тогда было бы чем. А теперь?

Маша сдержалась, чтобы не сунуть руку в карман и не коснуться конверта, будто тот мог ей ответить. Она ведь не знала, кем ее приглашали, не знала зачем. Что, если отец прав, и она пожалеет, выбрав жизнь в научном городке?

– Даже не думай. Ты молода, у тебя все впереди, – вырвал отец из размышлений.

В этой фразе послышалось отчаянное: «Беги!» и Маша испугалась. По-настоящему испугалась, ведь отец не стал бы так настойчиво ее прогонять, так давить на ее будущее вне научного городка.

– Пап, я все решила и не отступлю, – не особо уверенно прошептала Маша. – Только велосипед не возьму.

– Кхе… – отец сдержал кашель, лицо пошло пятнами, на лбу проступила испарина, но он улыбнулся и подмигнул. – Поперхнулся. Столько хочу напутствий сказать.

Но слова не шли, ни у него, ни у Маши. Они обнялись. Маша услышала, как неритмично билось сердце отца, увидела в окне маму, зажмурилась и, не прощаясь, ушла.

Это ее жизнь. Она сделала выбор. Она не станет рисковать и отдаваться научникам без понимания, в чем предложение. Она не дед. Она молода, и метка безуника не приговор.

Покидать родную деревню было грустно, Маша, не спеша, прогуливалась по улочкам, всматривалась в дома, пыталась сохранить в памяти каждую мелочь, ведь будет скучать не только по родителям.

Вон у того дома с аляповатой крышей всегда был покосившийся забор, какая бы семья ни заезжала, как бы не выправляла его, он быстро возвращался в привычное положение, словно живой.

А вон та тропинка вела к озерцу с леденющей в любую погоду водой. Из-за ключей. Маша лет до десяти все пыталась понять, что там за дверь, где у нее замочная скважина и как перекрыть холод. Дед посмеивался, брызгая ее насупленное из-за очередной неудачи лицо.

Вот в тот сарай с обугленной стеной молния как-то попала, пожар начался, тушили все вместе, и озерцо пригодилось.

Маша все брела и брела, а деревня будто бы не кончалась, или Маша кругами ходила? К своему дому только не приближалась, а то ведь забежит внутрь, к маме в объятия кинется. Как она без родителей будет справляться? Страшно одной оставаться. В научном городке все знакомо, но как туда отправиться, зная, что деда там нет? Так может, и к лучшему, что оценка получилась невысокая? Может, хорошо, что Маша получила метку безуника?

Рюкзак стал отчего-то тяжелым. Наверное. Ну а почему еще плечи резко так опустились? Шея вытянулась – просто затекла. Ну не ради ж того, чтобы хоть краем глаза Маша смогла увидеть здания научного городка. Зачем? Все! Это закрытая дверь. Или… может, нужно попрощаться?

С большой дороги донесся звон общественного велобуса.

Это совпадение. Это никакой не намек. Маша даже отвернулась и ускорила шаг, а покинув, наконец-то, деревню, присела у первой же скамейки. Ноги устали. Желудок заурчал, а еды-то она с собой не захватила. И денег не взяла. Вот наивная дурочка. Как собралась выживать в мире взрослых?

Рука сама собой залезла в карман, достала конверт.

– Станьте частью команды? Кем?

Маша скомкала приглашение и убрала обратно. Встала, закинула на плечо рюкзак, сделала пару шагов и… развернулась.

– Я только попрощаться. И приглашение отдать. Сказать, что мама его не для меня просила. Или нет. Лучше про папу намекнуть. Хотя он не примет помощь от тех, кто, по его мнению, лишил его и матери, и отца. Но это не значит, что не стоит попробовать. Как дед говорил, иногда место подсказывает, как быть. Вот и проверю.

От принятого решения стало чуть легче, и рюкзак уже так не тянул плечи к низу.

Глава 7. Сорняки тоже хотят жить

Научный город располагался за высоким забором с большими прогалинами. Забор особо ничего не скрывал, он только обозначал границы, а через прогалины каждый мог увидеть манящие внутренности закрытого научного мира, куда мечтали попасть многие.

Почему? Все очень просто: те, кто работал внутри, держались за свои места до последнего. Не было такого, что человек увольнялся, просил его перевести, поэтому казалось, что научникам предоставляли идеальные условия, которых они не собирались лишаться. Тем более что попасть в этот закрытый мир было не так просто – отбор сотрудников проводился жесткий. Из сотен заявок одобряли в лучшем случае одну в год. Во всяком случае это касалось уников. Но ведь там работали и безуники.