скачать книгу бесплатно
– Что рассказывать?
– Всё по-порядку. Давай, давай, мы этот ребус все вместе разгадаем. Верно, Егор?
– Об чём разговор? – тот был польщён, что и его не забыли. – В один момент. Ты не тушуйся, Лексей. Повествуй.
– Валентина ещё тогда, в 38-м, под новый год написала мне, что Павел… что он… что его… В общем, пропал он…
– Как пропал? Где? Ты поподробней давай, – Егор всё больше и больше входил во вкус своей роли.
– Не мешай, – одёрнул его Иван.
По правде сказать, Алексей знал совсем немного. Да и то, что знал, было так… В общих чертах, пунктиром. Какие там подробности?..
Так случилось, что с сестрой он практически не общался. Аккуратно посылал ей поздравления по случаю дней рождения, именин и прочих гражданских праздников. В ответ получал такие же безликие открытки с пустыми, ничего не говорящими словами. Вот и всё. Развела их жизнь в разные стороны. И, честно говоря, не возникало никакого желания менять сложившиеся отношения. Они и в детские годы не очень дружили. Почему?.. Во-первых, мешала солидная разница в возрасте – 10 лет, а во-вторых, и в главных, уж очень разными были они по складу характеров, и мир понимали тоже по-разному. Маленького роста с плотно сжатым ртом, колючим выражением карих глаз и сдвинутыми к переносице тонкими бровями, Валентина являла собой полную противоположность большому, косолапому, добродушному брату. На его губах, казалось, навечно застыла лёгкая, чуть застенчивая улыбка. И эта улыбка бесила её. Она понять не могла, чему этот увалень вечно улыбается? Или смеётся над ней? Он знал, что раздражает сестру, старался реже попадаться ей на глаза, а, когда после окончания гимназии уехал в Москву, то даже вздохнул с облегчением и решил выполнять свои братские обязанности с помощью поздравительных открыток. Только однажды, под новый, 39-й, год, он получил от сестры настоящее письмо. В конверте.
– Сейчас… Я сохранил его… Сейчас покажу, – Алексей открыл ящик комода и стал рыться в его недрах. – Помню, я ещё удивился тогда: не в наших правилах было писать друг другу длинные послания.
Он извлёк на свет картонную коробку, где лежала кучка стареньких фотографий и несколько писем – всё, что случайно сохранилось в занятой чужими людьми квартире в Москве.
– Вот оно!..
Письмо Валентины Ивановны Троицкой (в девичестве – Богомоловой).
"Здравствуй, Алексей!
Поздравляю тебя и всё твоё семейство с Новым годом. Желаю всем вам здоровья, удачи, благополучия и всего того, что вы сами себе пожелать хотите.
У нас с Петрушей жизнь идёт своим чередом, так что грех жаловаться. Живы-здоровы – уже хорошо.
Давно я не имею от тебя никаких известий, но, думаю, всё у тебя благополучно, потому, как только приходит беда, мы тут же первыми узнаём о ней. Видно, в характере человека заключена потребность такая: поделиться горем, рассказать о своих напастях. Вот и я решилась написать тебе о своей беде. Павла арестовали.
Не видела я его с того самого дня, как сбежал подлец из дому и, признаюсь, зла на него была страшно. Но, когда жена его Зинаида написала нам об его аресте, сердце моё дрогнуло. Какой-никакой, а всё-таки сын. К тому же Зинаида сообщила, что беременна. На втором месяце. Я её никогда не видела и не горела особым желанием познакомиться, но при таких обстоятельствах, сам понимаешь, оставаться равнодушной я не могла. Всё бросила и помчалась в Москву.
Ты знаешь, Павел до ареста был большим человеком, и друзей, как говорили, была у него целая куча. А тут – пустота. Все приятели как сквозь землю провалились. Один дружок остался – Николаша Москалёв. Ты их должен помнить: Москалёвы соседствовали с нами, через два дома жили. В 22-м Николаша тоже уехал в Москву учиться на художника. Сейчас на фабрике "Красный Октябрь" фантики для конфет рисует. Так вот Москалёв – единственный, кто меня приютил, не отвернулся. От него я и узнала кое-какие подробности.
После ареста Павла Зинаида приходила к нему, сообщила, что её выгнали из квартиры, два раза вызывали на допросы, но мужа она не видела: свиданий ей не дают, передачи не принимают. Где она сейчас, Николай не знал, адрес Зинаида ему не оставила. Поэтому повидаться с ней мне тоже не удалось.
Сколько кабинетов я обошла! В какие только двери не стучалась! Всё без толку. Сгинул мой Павел. Пропал. И я, грешным делом, решила, нет его на этом свете.
Словом, уехала из Москвы не солоно хлебавши. Вот так-то, братец мой дорогой.
Поделилась с тобой бедой своей, и на душе легче стало. Напиши и ты мне, довольно нам с тобой открытками друг от друга отмахиваться. Ведь мы родные как-никак, и делить нам с тобой нечего.
Ну, будь здоров и благополучен.
Обнимаю тебя, брат. Твоя сестра Валентина".
– Вот такое письмо получил, – Алексей был взволнован, в глазах его стояли слёзы. Прочитанное письмо тронуло в душе такие струны, прикасаться к которым ему не хотелось. Мутной тяжёлой волной нахлынули воспоминания.
– И что? – хитро прищурившись, спросил Иван. – Где тут сказано, что Павел погиб?
– Действительно, – поддакнул Егор.
– Как это "что"?!.. С тех пор почти 20 лет прошло, и за все годы о нём ни слуху ни духу. Был бы жив, смог бы как-то дать знать о себе.
– Как?
– Ну, не знаю… Сумел же отец Серафим…
– У Серафимушки оказия случилась, а у Павла могло и не быть. Ох-о-хо!.. Милый мой человек, чтобы судить, что смог бы, а чего не смог бы племяш твой, самому надо через это пройти. Я-то знаю.
Алексей удивился.
– Будто?..
– Чему дивишься?.. Вот на этом самом горбу 8 лет лагерей вытащил.
– Ну надо же!.. – уважительно протянул Егор. – А по наружности не скажешь.
– А я не стал на лбу у себя автобиографию писать. Но… После об этом! Что с Зинаидой? Какие об ней известия? Жива или тоже пропала?
– Жива, слава Богу! И ребёнка родила, сына. Матвеем зовут. Парень уже совсем взрослый. 18 лет. Я подробностей не знаю, но Валентина их к себе в дом взяла. С ними теперь всё хорошо.
– Вот и ладно. Дай Бог им всем здоровья да радости!
Скрипнула входная дверь.
– Алексей Иванович, можно к вам?
– Заходите, Иосиф Соломонович.
В горницу вошёл мужичок невысокого роста, с полным отсутствием волос на голове и маленькими кривыми ногами. Если бы не его имя и не большой, чуть загнутый книзу нос, трудно было бы предположить, что перед вами еврей.
– Я, конечно, извиняюсь… Может, и помешал, но вы, Алексей Иванович, свою церковь закрыть забыли?
– Как это "забыл"?!..
– Этого я не знаю. Но сейчас мимо шёл, а дверь, знаете, так чуточку, конечно, но всё-таки приотворена… А внутри движение происходит… Сначала я решил…
Не дослушав Иосифа, Алексей в чём был бросился вон из избы. Остальные – за ним.
7
Степана Филимонова уже вынули из петли, и он лежал навзничь на топчане, резко закинув назад голову и вытянув вдоль туловища худые костлявые руки, отчего казался длиннее, чем был на самом деле. На лице старого большевика застыла скорбная полуулыбка, которая будто говорила всем: "Братцы! Как же мне теперь хорошо!.."
– Во придурок!.. Его на волю выпускают, а он… – за спиной Павла кто-то из блатных длинно и смачно выругался.
– Заткнись "Фитиль"! – Васька Щипач зябко передёрнул плечами и неожиданно даже для себя самого неловко перекрестился. – Человек помер. Уважение иметь надо, а ты… – его по привычке тоже потянуло пустить матерком, но Щипач сдержался и философски добавил: – Отмаялся бедняга… Полная воля ему на этом свете вышла… А на том… Кто знает, что нас там ожидает…
– Для вас, гражданин Щипач, нары там уже приготовлены, – коротко хохотнул Фитиль. – В райской зоне отдыха строгого режима.
Столпившиеся вокруг тела несчастного Степана Филимонова зэки радостно загоготали.
– Ты чего это?!.. А вы? Туда же!.. – Василий был вне себя от бешенства. – Побойтесь Бога!..
– Кого?!..
Новый взрыв хохота сотряс стены барака.
– Братва! Вы слыхали?!..
– Уморил!..
– Где ты его видел, Бога-то?..
– Ой!.. Боюсь, боюсь, боюсь!..
– Напугал!..
– Слыхали?.. Щипач блаженным заделался.
– Ну, ты даёшь!..
– Точно!.. Василий Блаженный!..
– Да не "блаженный", а "блажной"!..
– Васенька, ты уж там за нас заступись!..
– Родимый, райские нары займи по знакомству!..
Казалось, барак рухнет от гогота десятка людей.
Только Степан Филимонов лежал навзничь на топчане и молчал. Ему было не до смеха.
Василий растерялся.
– Я же в смысле… Не по-людски это, братцы!.. Совсем ошалели!.. Нехорошо!.. Ведь покойник… Эх, вы!..
И, как бы ища поддержки, обратился к отцу Серафиму.
– Батя, скажи им.
Все обернулись к стоящему в стороне священнику.
– Да уж, – не унимался Фитиль, – просвети нас, тёмных, святой отец.
– Не юродствуй, – Серафим с грустью смотрел на веселящихся зэков.
– Ты чё?.. Я серьёзно, в натуре… Ша, братва!.. Батя нам щас глаза открывать будет.
Хохот понемногу стих.
– Скажи, Бог есть?..
– Есть, – просто и коротко ответил отец Серафим.
– Докажи.
– Коли веришь, зачем тебе доказательства? А не веришь, никто тебя убедить не сможет.
– Ну, хитёр! – Фитиль радостно сверкнул золотой фиксой. – Чистый адвокат: врёт, как пишет.
– Я верую. Для меня Бог – суть всего живущего на земле и жизнь в будущем веке… Ты не веришь, и тебе уготованы мрак и пустота. И здесь, и за гробом.
Батюшка говорил просто, не повышая голоса. Говорил беззлобно, сострадая и жалея несчастного.
Наступила мёртвая тишина. Воры, убийцы, насильники вдруг примолкли.
– Ты это… Я пуганый-перепуганный… – Фитиль начинал злиться. – Чёй-то, я смотрю, Бог и с тобой неласково обошёлся. Мы, сдаётся мне, на одной параше сидим, и пайка у нас с тобой одна. Ты тут не очень-то!..
Отец Серафим улыбнулся:
– Ты спросил, я ответил. А коли тебе мой ответ не понравился, не обезсудь. Другого не будет.
– Что, Фитиль?.. Прижали тебя? – Василий дрожал от удовольствия.
– Меня хрен прижмёшь. Трепаться я тоже мастак… Нет, ты мне докажи!.. Не можешь, так и скажи.
– Ничего я тебе доказывать не буду, только задам очень простой вопрос: откуда курица появляется?
– Как "откуда"?.. – Фитиль сразу нутром почувствовал подвох. – Из яйца… Всем известно.
– А самая первая курица на свете тоже из яйца появилась?
– Не понял… А откуда ещё?..
– И кто же это самое первое яйцо снёс? – полюбопытствовал отец Серафим.
Зэки, потрясённые его логикой, охнули и замерли: ждали, что ответит Фитиль. В наступившей тишине слышно было их тяжёлое хриплое дыхание.
– Ну, это… – Фитиль был потрясён не меньше остальных, но сразу признать своё поражение не хотел, а потому озлился. – Кто снёс, кто снёс?.. Откуда я знаю?.. Дядя Коля шмаровоз – вот кто!.. Чего пристал?!..
– Ну-у-у!.. – разочарованно прогудела публика. Симпатии её явно переметнулись на сторону отца Серафима.
– Ты не огорчайся, – тот почесал подбородок и ласково улыбнулся своему оппоненту. – Над этим вопросом многие учёные мужи веками бились. Так что не переживай, ты не одинок, они тоже ответа не знают.
– Батя!.. Но ведь ты знаешь… Ведь знаешь, скажи!.
