Сновидения пивного пьяницы

Утром 45 минут я не мог встать, чтобы сходить в туалет. Я ощупывал голову на предмет вбитого в неё гвоздя, но ничего обнаружить там я не мог. У меня крутило живот, холодный пот я обтирал простынёй. Я знал, что в холодильнике есть минеральная вода, но и туда добраться я не мог. Пару дней я не ел. Я ослаб. Я ощупывал свои ноги руками. Четыре дня меня не было на работе. Плюс положенный выходной. Когда я всё-таки решился встать, то тут же упал – и меня вырвало на пол. После туалета я позвонил на работу и загробным голосом сообщил им, что у меня сильное пищевое отравление. Они были весьма лаконичны – справку из больницы. К 14.00 я собрался в больницу. Пришлось подойти к зеркалу, чтобы расчесаться. Доктору я сказал, что сильно отравился. Ел шаурму, затем рыбные консервы. Не знаю, в чём дело, мол. Назвал ему все характерные симптомы: тошнота, рвота, понос и температура. Описал ему всё в красках, и он стал писать. Долго. Затем наставил печатей и отдал мне. Уже за дверью я прочитал первые строки: «Острое пищевое отравление…» Сгодится, подумал я.

Фокус

Следующим утром я уже стоял на крыльце перед работой и курил. Конечно, я ещё толком не отошёл от того пятидневного запоя, но что я мог поделать? Зато я принял ванну, побрился и расчесался. И курил теперь у самого входа. Затем стали подходить мои коллеги, знакомые мне люди. Как же тяжело было опять начинать говорить с людьми, особенно трезвым. Почему все так любят говорить ни о чём и ни за чем? Ты где был? Ты чё делал? Ты видел этот новый фильм? Видел, новая маршрутка появилась? Знаешь, на «мерсе» четырёхкотловый двигатель?.. Затем они стали смотреть на телефоне какое-то популярное юмористическое шоу, тут уж мне совсем заплохело, и я вынужден был ретироваться. Ладно, смена – 10 часов. Полчаса на обед. Не могу поймать и ниточки смысла во всём этом. От этого только хуже. Работается проще, если понимаешь, что и зачем ты делаешь, и время быстрее идёт. В обед я вышел, чтобы покурить, и услышал разговор трёх моих коллег. Эти шефы наши устроили на работе очередной конкурс. Всем по внутренней электронной почте разослали условия его проведения, сроки. Озаглавлен он был «Фокус». У меня уже с десяток непрочитанных писем с оглавлением «Фокус». Ко мне подошла девушка, наш старший оператор, и спросила:

– Ты «Фокус» читал? Почему не выполняешь условия?

– Какой ещё «Фокус»?

– Конкурс новый. По внутренней всем разослали! Почту читать надо!

– Фокус, фокус, блядь, фокус, фокус, фокус! Я чё, в цирке работаю, что ли? – вспылил я.

Она засмеялась. Почему люди думают, что я шучу?

И теперь он был темой № 1. Я положил болт на него, сразу же. На него, на его условия и на приз. Эти же купились и теперь яростно обсуждали все детали и новости. Призом, по-моему, была какая-то идиотская футболка с принтом…

Один говорил:

– Я никогда и никого не жалею. Никогда и никого. И никогда не сдаюсь. Я всегда первый!

– Да, тут нужно постараться. Но мы вас сделаем!

– Ага, уже! Мы первые! Майка моя!

Ну типа того…

На четвёртый день я чувствовал себя вполне приемлемо, даже мог без труда ездить на автобусе… Я решил подыскать себе другую работёнку. На той уже всё опостылело. Я знал, что на новой через месяц-другой всё будет то же самое. Не могу нигде подолгу сидеть. Начинает раздражать коллектив, характер работы и непосредственно необходимость вставать, идти, делать. Я продержался свои 10 часов, а на обратном пути заехал в один фирменный магазин спортивной одежды и заполнил там анкету. А утром, в выходной, отправился в какое-то десятиэтажное здание, где на девятом этаже арендовали несколько фирм. Там были, типа, офисы. Я миновал вестибюль, спросил у охранника, нет ли тут лестницы.

– Что? – уточнил он.

– Не хочу пользоваться лифтом. Хочу пешком. Я спортсмен. Есть лестница?

– Что?

Я ещё раз объяснил ему, что мне надо.

– На девятый этаж?

– На девятый этаж!

– Пешком?

– Пешком.

Он почесал затылок.

– Нет. Вон лифт. Вон там лифт, видишь?

Я поднялся на лифте. Просторная приёмная, в центре стол – и на нём множество незаполненных анкет. И много людей женского пола. За 40. Почему именно в этом месте такая большая концентрация этих существ? Я взглянул на анкеты, и первое, что увидел, – «Должность, на которую вы претендуете». Чёрт, что за шутки? Тут не менее пяти разных компаний, а анкеты под копирку? Откуда я знаю, на какую должность, когда даже неясно, к кому я обращаюсь? Я заполнил одну и опустил в урну. На обратном пути я заглянул в магазин бытовой техники и заполнил анкету там. Вакансия грузчик, и график 2/2. Нормально, подумал я. Домой вернулся в приподнятом настроении. Плюхнулся на кровать, заложил руки за голову и уставился в потолок. Тут начался внутренний диалог:

– Давай, выпей! – слышал я голос.

– Нет, – говорил я, – нужно подзавязать!

– Ты уже четыре дня не пьёшь! Куда уж больше!

– У меня нет денег. Мне завтра на работу, – спокойно отвечал я.

– У тебя не «нет денег», у тебя мало денег, а это разные вещи. На выпивку хватит. А работа и подавно никуда не денется. Тем более ты ищешь новую работу, туда ты, может, уже и не вернёшься!

– Может, и так. А денег всё-таки мало. И завтра всё-таки на работу!

– С кем ты говоришь? Кого ты уговариваешь? Всё равно ты не вытерпишь!

– Я могу и не пить! Я сяду и напишу что-нибудь.

– Не напишешь.

– Напишу!

– Для этого тоже необходимо выпить, хоть немного.

– Немного не получится, не морочь мне голову!

– И совсем ничего – тоже не получится.

– Отстань.

– Я могу и уйти!

– И иди!

– А ты так и останешься тут лежать?

– Так и останусь.

Я пялился в потолок. Затем встал и пошёл в магазин. Не за хлебом, конечно.

А утром у меня на физиономии угнездилась парочка прыщей. Я вовсе не хотел брать их с собой на работу. Но они были ещё свежи, и как же больно они давились возле зеркала (пришлось к нему подойти) с самого утра. Я покончил с прыщами, прижёг их проодеколоненной ватой и посидел так минуты четыре. На лице остались два красных пятнышка. Так-то, будут знать.

***

Позвонили только из одного места, из фирменного спортивного магазина. И мне назначили встречу. Я приехал туда, меня встретила некрасивая девушка. Ей было не больше двадцати четырёх, и она уже – директор. Ух ты… Она задала мне несколько вопросов. Я отвечал. Затем мы поговорили про мой институт. Я вышел оттуда с тяжёлым осознанием того, что туда я больше не вернусь. А про институт мне вспомнился один забавный случай. Это был четвёртый курс. Это был экзамен, но название предмета, к сожалению, я опять не помню. Это не конспирация, я и правда не помню. В тот период я не слишком утруждал себя посещением пар. А тут сессия, и тут экзамен. Я был там с самого утра. Обменивался фразами с одногруппниками. Было решено так: те, кто сдают своими силами, идут первыми, а кто за деньги – то уже после. И вот начались часы томительного ожидания. Спустя час я не выдержал. Было уже 9.30.

– Пойду-ка я выпью бутылочку, – сообщил я Тёме.

– Ну пошли, выпьем, – сказал он.

Мы выпили, а затем вернулись. Повторили несколько раз. Затем Тёма отказался продолжить, а я отправился в магазин. Время было около часу дня, может, половины второго. Я был уже готов. И как это я мог проморгать момент, когда можно было просто замаскировать перегар и вполне сойти за трезвого. Но я перешёл эту зыбкую грань, эту чёртову черту, и опьянение начало пожирать меня, как огромная слизистая анаконда. Настойчиво и неотвратимо. Я цеплял парты, у меня заплетался язык, это было ужасно. Мне предстояло сдавать экзамен в государственном университете. А я уже сигарету не той стороной в зубах держал. Я объявил там кому-то, что этот экзамен – так, не хуй делать, затем отпихнул кого-то и ринулся в аудиторию. Там сидела она. Я положил на стол руку, придвинул к ней, поднял ладонь. На столе лежали деньги. Она не торопилась.

– Ты почему на пары не ходил?

Я собрал волю в кулак и как смог выговорил:

– Я был в Самаре, видите ли, в Самаре был.

– В Самаре? Что ты там делал?

– Там футбольный клуб. «Крылья советов». Меня приглашали на просмотр, – мямлил я, – мог закрепиться в составе…

– Ну и как?

– Да вот не вышло, видите ли, не закрепился, назад приехал. Душевная травма. А тут такой экзамен…

– Ох-х-х, что же с вами делать-то, – и она подгребает денежки к себе и берёт мою зачётку.

Не увидеть, в каком я состоянии, не смог бы даже слепой. Я вот всё думал, почему она так поступила. Почему не вышвырнула меня на хуй и не сообщила в деканат? Уважение? Жалость? Равнодушие? Я не знаю, но история подлинная.

На работе мне было вынесено седьмое критическое замечание. При зачислении в штат после первого – лишение премии, после второго – увольнение. У меня было седьмое. Но я ещё не был штатным сотрудником, я был на испытательном сроке…

– Денис, – говорила мне девушка, – ты неплохо можешь работать, но ты недостаточно стараешься, мало вкладываешь сил, небрежен…

– У меня похмелье.

– Ну вот ты пойди и ещё начальству расскажи о нём! Совсем сдурел? Я твой руководитель! Мелешь что попало…

Я шёл и слушал её. Затем я услышал Кирилла. Своим деревенским баском он успешно фраппировал местных дамочек.

– Помилосердствуйте, сударь! – крикнул я ему.

Он увидел меня и поднял руку в знак приветствия.

Затем я плюхнулся на своё рабочее место, просмотрел почту. С кем-то поздоровался. Затем прослушал запись, где я допустил роковую ошибку. Ну и голос, подумал я, только за голос уволить можно. Раскрыл футбольный журнальчик и стал читать статью какого-то неумехи.

В штат зачисляли примерно через месяц стажировки. С переменным успехом я балансировал там четыре. Приходили новые стажёры, уходили, приходили ещё, а я оставался. Чередуя запои (больничные, «отравления») и прогулы, я держался там и подумывал бросить всё к ебени матери. И тут мне назначили экзамен. Экзамен был чем-то вроде душевной экзекуции. Не сдаёшь два раза – свободен. Вон мышь уже выгнали. Помню, как она уходила, покачивая бёдрами. У неё были славные сиськи, и она умела их показать. Я всегда мечтал кончить на эти сиськи. Но до этого дело так и не дошло. А ещё один малый, который был с отличным рейтингом, сдал его только со второй попытки.

– Хорошо, – отреагировал я, узнав, что на сегодня назначен экзамен, узнав об этом только с утра, на работе.

Ну что же. Я был с похмелья. Мысль сдать экзамен, попасть в штат меня не особо беспокоила. Мне было похуй. Я предстал перед ними с видом человека, который покупает коробок спичек. Они спрашивали, я – отвечал. Через часа два мне сообщили: «Ты сдал! ТЫ СДАЛ!» Оу, е! Клёво-то как! Я взял сумку и пошёл в магазин. Тогда была моя первая вечерняя/ночная смена (до двух ночи). Я купил выпить. Купил пластиковую 2,5 пива, сунул в сумку и вернулся на работу. И пил её, стараясь растянуть подольше, постоянно бегая в туалет. Домой меня привезли на такси. Я купил выпить ещё в ночном ларьке, чуть не подрался с гопниками, завалился домой. Я экзамен сдал! Такой страшный и тяжёлый!

На следующий день я уволился. Написал заявление, и всё.

Другая работа

Ну всё, подумал я, теперь-то я сполна смогу насладиться одиночеством. Знаете, встаёшь утром, выходишь на улицу – там люди, заходишь в магазин – там люди, закуриваешь на остановке – там люди, садишься в баре за стаканом пива – там тоже люди. Пытаешься ехать в автобусе или сидеть на лавочке – и там они. К вечеру уже просто нет сил. И вот, подумал я, теперь-то я точно отдохну, смогу побыть один. Буду смаковать своё одиночество. Через два дня ко мне заехала какая-то женщина. Я пил себе и пил и вот нашёл её утром рядом с собой в кровати. А также её вещи. Косметички и чемоданы. Она сносно готовила, но у неё была одна забава: к вечеру она качала с интернета два или три фильма. Какой-нибудь жуткой хуеты, типа «Перевозчик». Я должен был тоже смотреть это, лёжа с ней в кровати, желательно в обнимку. Затем она толкала меня локтем в бок, очень сильно. И говорила: «Да не храпи ты!» Я мешал ей смотреть фильм с лысым парнем в главной роли. Вот какой я плохой.

– Да выключай ты!

– Я ещё третью часть не досмотрела.

– А-а-а…

Затем, рано утром, она будила меня своим будильником. Чертовски рано – для меня. Ей нужно было на работу, но казалось, слышал его только я. И ещё: я понятия не имел, где там она работает и чем занимается. У неё была старая иномарка белого цвета, на которой она разъезжала по всему Ростову. Иногда, возвращаясь, она совала мне 500 рублей и говорила:

– Иди, что ли, курицу гриль возьми да соуса какого…

Ну и шлюха, думал я, принимает меня за мальчишку?.. Но тогда я не работал, и потому выносить мусор и ходить в магазин было моими легитимными обязанностями.

Утром я тёрся на рынке, на «Динамо», там, где старые книги продаются. Пока ещё не работаю. Книгами торгует бородатый приземистый мужик – Яша. Очень энергичный и предприимчивый. Чернючая вьющаяся борода, одет как бичара. Стоит, мудила, и доказывает мне, что подержанная, потрёпанная книжонка 300 рублей стоит. Ну ладно, в кармане голяк, и я пошёл посмотреть на каток. Ветер дует, холодно, холодно и мерзко. Только на каток смотреть и остаётся, чтобы совсем не свихнуться.

– Никогда не умела на коньках кататься! – сказала какая-то девушка рядом.

– Да, я тоже, – ответил я.

Затем кинул окурок на лёд, засунул руки в карманы и пошагал к остановке.

Когда я пришёл домой, она ещё не приехала с работы. Я разгрузил выпивку и принялся за дело. Сидел так часа два или три, когда в окно увидел, как, господь спаси меня, она паркуется. Затем она процокала каблучками под нашим окном, поднялась, открыла дверь. Зашла, оставила сумочку в коридоре и села рядом со мной.

– Налей мне, – сказала она.

Я налил. Она встала, поднесла свой стакан к раковине и вылила.

– Ну и? – спросил я.

– Ну и хватит пить!

– Нет. Не хватит. Мне нужно выпить.

– С тех пор как мы познакомились, тебе постоянно нужно выпить!

– Мы на пьянке и познакомились.

– Я устала ложиться с тобой в постель, когда от тебя постоянный перегар!

– Я понимаю. Извини. У свиньи – копыта, у орла – клюв, а у меня – перегар.

– Что за бред! Ты, что, не понимаешь? Я же могла влюбиться в тебя, влюбиться по-настоящему!

Точно не могу сказать, когда она съехала. Я налил себе выпить ещё. А затем ещё и ещё.

Покойники за пивом

Поздняя весна. Середина мая, всё уже подсохло, ветер дует тёплый, и асфальт выглядит добрым. Я встал, выглянул в открытое окно и увидел, как на дороге играют две собаки. Они бегали, шутливо погавкивали, виляли хвостами. Солнце светило сверху и попадало на листья. Я извлёк из пачки одну сигарету и закурил её. Говорят ведь, что весной-то всё и просыпается. Не знаю, кто это выдумал, но было похоже, что так и есть. Я докурил, выкинул окурок, на который тут же устремились голуби. Три или четыре штуки, но, распознав фальшивку, они вернулись на их дерево. Им наверняка нравилось думать, что это их дерево. Ладно, ладно, я покрошил им хлеба. Они в очередной раз рванули с веток – и на сей раз не прогадали. Я зашёл в комнату, включил компьютер и нашёл там Паганини. То что надо! Скрипка! Мудак и впрямь знал толк в своём ремесле. Дока! Так вот, уже лучше. Я снимал комнату на двоих с братом. Брат – студент аспирантуры. Я предложил выкинуть телевизор, он отказался. Он оплачивал кабельное и интернет. Я ни за что платить не мог, я-то и за себя толком платить не мог. Но у меня был доступ к интернету, компьютеру, телику… Так вот, включил я Никколо и решил вынести мусор из-под своей кровати. Стеклянные, пластиковые бутылки. Объём от 0,5 до 2,5 литров. Винные картонные пакеты. Выпив, я засовывал их под кровать. Вытащил четыре больших, тяжеленных кулька, набитых этой пластиково-стеклянно-бумажной массой. Смятых и сдавленных. Бесполезных: праздник ушёл из них. Бабка из последнего подъезда, рядом с мусорными баками, фыркнула и закрыла окно. Она там постоянно висит. Нас с самого детства учили, что старость нужно уважать. И только повзрослев, мы поняли: плохие люди тоже стареют.

Мне позвонил один мой приятель. Раньше он звонил мне по 10–15 раз за сутки. Но потом он потерял телефон, и я вздохнул полной грудью.

– Да?

– Привет!

– О, привет. Куда пропал, почему не звонишь, не пишешь?

– Не пишу? В смысле?

– Устойчивое выражение… Это я образно.

– Какое?..

– СМС почему не пишешь?

– Я же телефон потерял!

– Ах да, точно, забыл…

Мы немного поболтали – разумеется, ни о чём, и он отвалил. Я с беспокойством осознал, что засранец где-то раздобыл новый телефон. Забавный парень. А кто не забавный?.. Тёма, мой друг, вообще уехал в эти выходные, с ним пивка не выпить. Уехал на «выезд», поболеть за любимый «Ростсельмаш». Тёма – паренёк одиозный. Познакомились мы в институте; сошлись на почве любви к пиву при полном отсутствии желания погружаться в студенческий коллектив. Осмотрелись и волей-неволей сблизились. Он – футбольный фанат, так называемый «хулиган». Активная поддержка команды. Фирмы, файера, шиза, «танцы» с оппонентами, трения с силовиками, КПЗ, алкоголь, смех и выезда. Я – алкоголик, одиночка, отшельник. Принц в изгнании. Каким-то образом мы зацепились. Возможно, потому, что он тоже любил книги…

Я позвонил в пункт приёма крови и разузнал условия. 700 рублей. Неплохо. Я швырнул пакеты в бак, уселся на лавочку во дворе и закурил. И правда весна. Нужно немного пройтись, подумал я, и пошёл в бар. Там я заказал пива, я знал, что, когда приедет Тёма, он примется рассказывать про свой выезд. Он, как и все футбольные хулиганы, выезда обожает. Эмоций масса, и ими хочется поделиться. Я послушаю, интересно бывает. Если бы он взялся написать рассказ, он бы вам про собак на лужайке не повествовал. Я стал налегать на пиво, на сигареты. Я не состоял ни в одной группе или движении. Может, пожарником стать? Херня. Я, порядком подпив, ушёл оттуда. Просто чтобы там не засиживаться, я отправился в другой бар. Там было тихо, полумрак.

– Водки, – скомандовал я.

– Водки?

– Водки.

Налили. Я выпил. Заказал пиво. Бармен был стариком. Там было человека три или четыре. Тихо, спокойно. Покойники за пивом. Ещё порцию водки. Одна пизда, из другого города, написала мне, что хочет меня, хочет поебаться или отсосать. Я пожалел, что я не в другом городе. Почему-то в моём этого никто не хотел. Закон подлости.

– Водки.

– Секунду.

– Лимона ещё порежьте.

– Это ещё пять рублей.

– Режьте.

Я пил там. Сидел, пил и слушал музыку, тихую музыку из чёрного динамика.

Я закурил, отхлебнул пива. Выпил свою водку и вышел.

Я шёл куда глаза глядят. Пару кварталов на север, поворот. Солнце светило. Всё выглядело нормально. Я шёл мимо двухэтажных бараков. Из одного окна доносилась слабая музыка, грустная классическая баллада. Марчелло, «Концерт для гобоя ре минор». Остановился. Прислушался. Подошёл к окну поближе. Потом, чисто из любопытства, заглянул. Может, там одинокая, мокрая, жаждущая мохнатка? Да ещё и в моём городе? Хрен там! В квартире было темно, затем я углядел парня. Он лежал на кровати, вокруг море бутылок, окурков и прочего хлама. Он лежал там и не двигался. Я простоял там минут 20, но он не шелохнулся ни разу. Глаза открыты, на лице неподвижная ухмылка. Было очень плохо видно его лицо, был день – и всё отсвечивало. Полуопустошённая бутылка вина рядом. Сукин сын, подумал я, неплохо разлёгся! Не знаю почему, я постучал в дверь калитки. Открыла старуха. Мерзкая, потная, в большущих очках. Она всё ёрзала своим задом и пыталась отыскать истину.

– Вы комнаты не сдаёте? – спросил я.

– Да, комнаты, вы от Марины?

– Ага, – подтвердил я, – я от Марины.

– Ну сейчас ничего нет, молодой человек.

– По-моему, уже есть, – парировал я, – посмотрите-ка вот эту, – указал я, руководствуясь расположением окна, – вы давно видели съёмщика?

– А-а-а?

Я повторил.

– Дня три как… В среду, или то был четверг… Он матерился на чём свет стоит, а затем хлопнул дверью так, что стены задрожали. Я к нему не касаюсь совсем.

– Проверьте-ка. Сдаётся мне, что комната свободна.

Она отвалила, вернулась со связкой ключей. Комната сильно прокурена. Повсюду бутылки из-под различного спиртного.

Ему было на вид лет 45 или 50. Он лежал на диване. Она вызвала скорую, затем приехала и похоронка. Два здоровяка его водрузили на каталку. Я стоял там, где меня быть не должно, и глазел на всё это. Его покатили.

– Стойте, – сказал я этим парням, – стойте.

– Чего?

Его всего накрыли белой простынёй. Я подошёл и откинул тряпку. Я стал всматриваться в его лицо.

– Ты снимать-то будешь? – старуха ухватила меня за локоть. – Комната свободна.

Я не ответил. Я смотрел. Там было моё лицо.

АЗС

Мне нужна была работа, и я позвонил по одному из объявлений в газете. Точнее, мне деньги нужны были, а не работа. Воровать я не умею, придумывать гениальные преступные схемы тоже, приходится батрачить. Работа – штука безрадостная и мерзкая. Женщина сказала, куда мне приходить надо, и я пришёл. Заправка. Ну подошёл, а там из окна на меня смотрел какой-то рыжий пацан. Он-то мне и объяснил, какие мне собирать документы, когда приходить. Я же припёрся на следующий день, раньше на 50 минут. Вышел из автобуса, перешёл дорогу и отправился в пивнушку с манящим названием «Сытый папа», но и там было закрыто: 7.10 утра. Тогда к заправке пошёл, а тот малый уже смену сдавал.

– Щас, – сказал он, – Юля придёт, будешь стажироваться в её смену.

– Это оплатят?

– Что?

– Ну работу. Пока я буду стажироваться.

– Нет. Работаешь с восьми и до пяти. Стажировка не оплачивается.

И тут он принялся мне рассказывать о том, что трудиться я должен прилежно: приходить раньше на полчаса, убирать заправочную площадку, протирать стёкла витрин, затем переодеваться и приступать.

Юля пришла. Они о чём-то поспорили и выдали мне форму.

– Учись смену сдавать! – говорила Юля рыжему.

Форма ужасная была… Штаны на подтяжках, огромные, куртка.

Заправщик был всего один. Его двадцатичетырёхчасовая смена закончилась час назад, так как было уже девять утра. Но домой его отпускать не торопились.

– Ты чего домой не идёшь? – спросил я.

– Не могут работника найти. Придётся ждать.

– А тебе оплатят переработку? Час-два?

– Нет, это не оплачивается.

– Так, иди домой! Ёбаный рот!

– Не-е-е, – сказал он, – мне нужна эта работа.

Этот малый отработал 24 часа – с 8 и до 8 утра за 1000 рублей, один на двух колонках, теперь он работал свой 25-й и 26-й час, а тот замечательный человек, что держал сеть этих АЗС, не желал ему 45 рублей за каждый переработанный час заплатить. Я уже полюбил своего босса, заочно. Побольше бы таких людей!

Заправка была на одном из самых оживлённых участков Ростова. И вся проблема была в том, что я был один там. Они всё звонили кому-то, говорили, но никто из штатных сотрудников выйти на работу не мог. А я и вовсе стажёр.

– Один, что ль, работать буду?

– Да нет. Сейчас найдём кого-нибудь.

В результате они никого не нашли. Мне выдали форму, я оделся в это тряпьё и вышел. Рыжий написал мне прямо на колонке, куда в каком случае жать. Три вида бензина, а под ними три стрелочки: влево – это деньги, вниз – полный бак, а вправо – литры. То есть подъезжает блондинка в BMW и говорит, снимая солнечные очки (хотя зима уже):

– Девяносто второго пульсара на пятьсот.

Это означает, что нужно нажать на колонке «пульсар», затем стрелочку «влево» – деньги, вводишь сумму – 500, потом «ок», заправляешь, и всё. Делов-то!

Позже свалил рыжий, свалил тот рабочий, что был здесь с ночи. Остались я и Юля. Вдвоём. Нам следовало бы поебаться в задней комнате, например, но мы продолжали усердно обогащать какого-то мудоёба. Форма была очень неудобная, но я каждый раз подходил к машине и спрашивал:

– Да?

Мне марку бензина говорили и сумму.

– Понял, – отвечал я.

Затем вычислял крышку бензобака, наливал, брал деньги и в кассу нёс.

Напор машин не ослабевал, они в очереди стояли, а я один был. В форме. Я не верил глазам своим: я видел много заправок. Работники спали там, затем выходили, заправляли и уходили. Тут же очередь, целая колонна машин, по обе стороны от пистолетов. Я мечусь как обезумевший. Стажёр.

Вот дед подъезжает, за ним восемь машин. Суёт мне карточку какую-то и 10 рублей. Чаевые.

– Чё за хуйня? – спрашиваю Юлю, поднося карточку.

– Давай, – она что-то там в компьютере делает, – иди, заправляй.

Далее втыкаю пистолет одному, беру деньги у другого, несу их в кассу, забираю сдачу, отдаю, вынимаю пистолет у «другого».

– Вам чек нужен?

– Нет.