скачать книгу бесплатно
Капитолина
Ден Истен
Если спросить героев этой книги о Капитолине, то в ответ можно услышать разное. Один скажет, что не встречал человека отважнее, второй восхитится ее готовностью всегда прийти на помощь, а третий, растерянно взглянув на первых двух, воскликнет: «У нее же отвратительный характер!». Четвертый, потрогав сломанный нос, благоразумно промолчит. Но большинство присоединится к первым двум и выскажется уважительно.
Повествование в романе охватывает период с 40-х по 60-е годы прошлого века, и Капитолина здесь – совсем не бабушка, уже знакомая читателю по ранним рассказам, а девочка, девушка, молодая женщина. Впрочем, приключения она находит в любом возрасте. Талант!
Несмотря на то, что книга начинается с трагических событий, связанных с детством Капы, далее повествование пойдет в юмористическом тоне. Здесь целое переплетение жанров: любовь, трагедия, боевик, героика, юмор.
Некоторые описания исторических событий не соответствуют реалиям, а происходящее является полностью художественным вымыслом.
Ден Истен
Капитолина
Пролог
Истребители летели крыло к крылу, мерно гудя винтами. Летели низко, настолько, что даже можно было разглядеть черные кресты на пятнистых крыльях и фюзеляжах. Правый самолет вдруг качнулся и резко ушел в крен, выпадая из группы, следом распалась остальная четверка и устремилась к самой земле. К надсадному реву двигателей присоединился треск пулеметов.
– Ложись!!! – старик спрыгнул и распластался у саней, прикрыв голову руками. Все повалились следом, вжавшись, стараясь слиться c грязным талым снегом, стать незаметными. Пули со свистом прошили сани, разбивая их в щепу и вздымая клочья соломы. Коричневая кобыла хрипнула и встала на дыбы, молотя копытами пропитанный гарью воздух, затем тяжело завалилась набок.
Четырехлетняя Капитолина лежала и смотрела в безжизненные глаза мертвой лошади, равнодушные и вместе с тем грустные. Скрипнули тормозными колодками военные полуторки, колонной двигавшиеся навстречу. Раздались крики, одиночные ружейные выстрелы и топот. Перед глазами Капы возникли облепленные грязью стоптанные солдатские сапоги.
– В лес! Все бегите в лес! – голос был густым и раскатистым.
Сильные руки рывком подняли ее и поставили на ноги.
– Девочка, беги! В лес беги! – ощутимый толчок в спину.
И она побежала. Она бежала через заснеженное поле к голым деревьям и слышала, как следом бегут бабы, стонущие от страха и тяжести детских тел на руках. Воздух сотрясали пулеметные очереди немецких самолетов и сухие выстрелы бесполезных трехлинеек советских солдат, глохнущие звуки двигателей полуторок и сочные – авиамоторов.
Из западных облаков выплыл сигарообразный фюзеляж бомбардировщика. Тяжелый двухмоторный самолет словно завис над колонной, плавно открывая створки бомболюка. Высыпавшиеся веером черные точки полетели к земле, стремительно приобретая вытянутые очертания.
От взрывов поле вздыбилось снежной волной. Капу оглушило, затем толкнуло в бок, совсем не больно, просто сильно, и накрыло плотным одеялом мерзлой земли. И почти сразу же пришла боль. Лавиной по всему телу. До одури. До кровавой пелены в глазах. Внезапно звуки стрельбы и взрывов, крики солдат и рев двигателей стали тише, а пелена – темнее, пока совсем не превратилась в черную непроглядную темноту. Стало тихо и… спокойно.
Затем Капа увидела голубое небо с редкими перышками облаков. Небо почему-то покачивалось, словно ее кто-то нес на руках. Наверное, так оно и было. Затем облака пропали, опять наступила темнота.
Надолго.
Потом сквозь темноту прорвались чьи-то голоса.
– В тридцати километрах отсюда разбомбили эвакуационный эшелон. Местные жители подобрали ее и еще трех детей! – четко, по-военному, доложил тонкий женский голос.
– Дальше! – прозвучал требовательный мужской голос.
– Снова попали под обстрел немецкой авиации. Точнее, обстреливали военную колонну, а они оказались рядом.
– Живы? Остальные дети живы?!
– Так точно, товарищ полковник! Развезли по приютам. Капитолине повезло меньше. Прооперировали.
– Капитолине? – переспросил мужской голос.
– Так точно! В санях нашли обгоревшую женскую сумку – матери, наверное. Там было свидетельство о рождении и обрывок записки… не понять, от кого, возможно, от соседей. Из записки ясно, что родители погибли во время артобстрела завода, похоронены на Пискарёвском кладбище. И фотокарточка еще, но… тут совсем плохо – сильно обгорела, только верхний уголок остался. Наверное, семейное фото. Жаль, у девочки даже память о родителях не сохранилась… Все здесь, товарищ полковник.
Шелест бумаг.
– Так, понятно… Градова Капитолина Алексеевна. Так… 38-го года… Родители: Градов Алексей Николаевич, Градова Антонина Васильевна. Ленинград… Это все понятно, а где документы, что она в числе эвакуированных?
– Эшелон разбомбили так, что там мало что осталось, товарищ полковник. Не до этого было. Живых бы спасти!
– Ладно, сделаю запрос насчет ленинградского эшелона. Как состояние девочки?
– Стабильно-тяжелое. Сделали все, что могли. Очень надеюсь, что выкарабкается, – женский голос заметно подрагивал.
– Отставить слезы, товарищ Макеева! Вы – военврач, майор медицинской службы, а не кисейная барышня! Это война, вы это понимаете?!
– Так точно, товарищ полковник, понимаю! А еще понимаю, что детям на войне не место! У самой двенадцатилетняя дочь…
Мужской голос ответил не сразу. И когда он снова зазвучал, то был усталым, даже надломленным, без малейшего намека на командные нотки.
– Да. Детям на войне не место.
Затем голоса слились в неразборчивый тянущийся звук, и снова наступила темнота.
Капа выжила, выкарабкалась вопреки сильным ранениям и неблагоприятным прогнозам. И когда окончательно поправилась, ее привезли в детский дом – некогда роскошный особняк с четко очерченными квадратами зеленых лужаек и постриженными деревьями, в девятнадцатом веке принадлежавший богатому купцу, а ныне – Мурченградскому отделу народного образования.
Глава первая
Она осторожно открыла окно, старые рамы жалобно скрипнули несмазанными петлями. Девчонка поморщилась и вгляделась в темноту двора. Тонкие руки быстро подхватили потертый вещмешок и выбросили на газон. Тот глухо стукнулся о землю и закатился под куст акации.
«Компас бы не повредить…», – пронеслось в голове.
Девчонка встала на подоконник и уже приготовилась к прыжку, но сзади раздался голос. Неожиданный и громкий.
– Капка, а ты куда?!
«Черт! – мысленно ругнулась Капа. – Принес же его леший!»
Она обернулась.
– Никуда. Проветриваю, – беззаботно ответила она смуглому худому парнишке лет девяти в залатанных штанах и вылинявшей рубахе. В руке он держал грубо выструганный из осиновой чурки самолет.
– Не ври, Капка! Ты бежать собралась! – шмыгнул носом мальчишка. – Я видел твой тайник! И мешок видел, и сухари!
– Не ори, Семенов! – прошипела она и молнией метнулась с подоконника к нему. Зажала рукой рот и процедила в оттопыренное ухо. – Если ты кому-нибудь вякнешь – тебе точно хана! Понял?!
Семенов мужественно молчал, лишь таращился в ее холодные в свете луны голубые глаза. Но видя, как постепенно этот взгляд становится совсем уж немилосердно ледяным, он испуганно замычал и закивал.
Капа осторожно убрала ладонь с его рта, подтолкнула Семенова в темноту коридора и дала легкий пинок для ускорения. Подошла к окну и ловко запрыгнула на подоконник.
– Капка, а тебе не страшно? – услышала она свистящий шепот.
Семенов, оказывается, никуда не ушел.
– Ты еще здесь?
– Ага!
– А чего бояться? Тут прыгать-то, – самонадеянно ответила она, выглядывая в окно.
– Не, я не про это! – горячо зашептал Семенов. – Я про Север! Там медведи! Белые! И холодно!
Капа резко повернулась к нему и с подозрением прищурилась.
– Откуда ты знаешь про Север?
– Просто знаю. Я видел, как ты постоянно верхушку глобуса рассматриваешь. Ну, там, где Арктика, будто других мест нет. И постоянно читаешь «Землю Санникова», будто других книг нет.
«Вот же засранец! – мысленно восхитилась Капа его дедуктивным способностям. Впрочем, восхищение это быстро сменилось догадкой, что если Семенов откроет пасть, а он обязательно откроет – такова его натура, то не видать ей Северного полюса как собственных ушей.
Надо было что-то делать… И делать незамедлительно, ибо время не терпит. В голове завертелась карусель из мыслей, и самой первой была очень простая и легко осуществимая – выкинуть ябеду Семенова в окошко. И тут же на смену ей пришла другая, более дипломатичная.
– Семенов, – ласково проворковала она. – А у меня что-то есть.
Она запустила руку в кармана платья и вынула карамельку. При виде конфеты глаза мальчишки загорелись.
– А я свою еще в обед съел, – с сожалением сказал он.
– Хочешь? – она покрутила конфетой перед его крючковатым носом.
– Хочу! – рука Семенова попыталась схватить конфету, но Капа быстро убрала ее за спину.
– Не так быстро, Семенов. Сейчас ты берешь конфету и идешь баиньки. А утром можешь стучать воспитателям, я все равно буду далеко.
– Утром во сколько? – деловито уточнил Семенов.
– После зарядки, – немного подумав, ответила она.
– Хорошо.
– И не вздумай брякнуть раньше времени, понял? – худой, но крепкий кулак Капы покрутился у его носа.
– Понял. Конфету давай.
Пальцы жадно схватили конфету и тут же спрятали в карман штанов.
Капа снова залезла на подоконник и уже было приготовилась к прыжку.
– Я бы тоже сбежал, – мечтательно и очень не вовремя сказал Семенов. – Только в Ташкент.
Капа разозлилась. Ей это было совсем неинтересно, но все же спросила:
– Почему в Ташкент?
– В Ташкенте хорошо, – мечтательно сказал Семенов. – В Ташкенте дыни и арбузы.
– Здорово! – кивнула она и сделала прощальный жест рукой. – А теперь – иди!
– Я бы там на ослике катался, – продолжал мечтать Семенов.
Последние слова Семенова она уже слышала в полете.
Приземление прошло не очень удачно. Она кубарем покатилась по сырой от вечернего дождя земле, порвав платье и потеряв одну веревочную тапочку. Чертыхаясь, быстро вытерла лицо подолом и нашла слетевшую обувь. Подхватила вещмешок и, пригибаясь, побежала через темный палисадник к дыре в заборе. На бегу обернулась и увидела белеющее в окне второго этажа лицо Семенова.
Раздвинула кусты и быстро протиснулась в дыру, затем запустила руку обратно и вытащила вещмешок. Накинула лямки на плечи и помчалась в сторону вокзала, к утопающим в густой дымке паровозам, стуку колес и громким протяжным гудкам.
Она бежала вдоль деревянных бараков и двухэтажных каменных домов, мимо тумб с разноцветными афишами и лениво размахивающих метлами ночных дворников, по мощеной круглыми булыжниками мостовой и узкими, еле освещенными переулками. Вещмешок мягко бил по спине, ноги разбрызгивали воду из луж, а душа пела от завывающего в ушах ночного теплого ветра и предвкушения от скорого свидания с суровым Севером, где ее наверняка уже ждут. А в том, что ее, десятилетнюю детдомовку, там ждут – она даже не сомневалась. Север любит смелых и решительных!
Впереди уже виднелось белое здание железнодорожного вокзала с круглыми часами на вытянутой башенке. Капа остановилась, немного отдышалась и продолжила бег. Редкие прохожие с удивлением смотрели на короткостриженую худенькую девчонку в казенном платье и с вещмешком за плечами, но окликнуть не решались, потому что у нее было такое выражение лица, какое может быть только у человека, твердо знающего, куда и зачем он бежит в этот поздний час.
Впрочем, нашлись и такие, кто все-таки решил поинтересоваться.
– Девочка, стой! – окликнула ее пожилая женщина в платке.
Капа сбавила скорость и нехотя остановилась на безопасном расстоянии – приближаться к этой незнакомой женщине она явно не торопилась.
– Ты куда это на ночь глядя, а? – спросила женщина и сделала шаг в ее сторону.
– В библиотеку, – буркнула Капа.
– Ты из детдома сбежала, да? – спросила женщина, скользнув взглядом по ее одежде.
– Нет. Меня отпустили, – нахально соврала Капа и отступила на шаг. – За хорошее поведение.
– Тебя воспитатели не учили, что нехорошо врать старшим?! – строго прикрикнула женщина и протянула руку. – Ну-ка, пойдем в милицию! Там выяснят, кто тебя отпустил и куда!
– Тетя, плыви мимо! – огрызнулась Капа.
– Ты как со старшими разговариваешь?! – всплеснула руками женщина и заголосила на всю улицу. – Люди, люди, это что ж такое делается, а?! Девчонка одна, ночью! Детдомовка! Сбежала!
К ним уже приближались прохожие, видно, из числа тех сознательных советских граждан, которым до всего есть дело. Капа развернулась и собралась бежать, но тут же ударилась лбом в чей-то живот. Обладатель живота – высокий дядя с роскошными усами и в кепке, с легкостью приподнял ее за лямки вещмешка и интересом вгляделся в лицо.
– Держите ее, товарищ! – крикнула женщина в платке.
– Держу! – усмехнулся в усы мужчина. – Крепко держу, никуда не денется! Украла чего, что ль?! В мешке что?!
– Ничего! – огрызнулась Капа, размахивая кулаками в сантиметре от его красного с прожилками носа. – Отпусти!
– Еще грубит! – неодобрительно сказал мужчина. – Дикая!
