Капитолина

скачать книгу бесплатно


– Ребята, в нашей большой и дружной семье произошло ЧП! Градова и Семенов, прошу!

Капа нехотя встала и пошла вдоль рядов, чувствуя на себе взгляды десятков глаз. Поднялась на сцену и встала рядом со столом, за которым заседала комиссия.

– Семенов! Не скромничай! – подбодрил директор воспитанника, который продолжал сидеть.

– У меня – нога, Андрей Андреич! – аргументировал Семенов, не забыв сделать жалобное выражение лица.

– Ребята! – обратился директор к старшим воспитанникам, четырнадцатилетним мальчишкам. – Помогите страдальцу!

Двое крепких подростков под всеобщий хохот вынесли его на сцену. Третий мальчишка принес табурет и подсунул под тощий зад Семенова.

– Прекрасно! А теперь пусть Капитолина Градова и Вячеслав Семенов громко и внятно объяснят всем присутствующим, почему они решили сбежать. Начнем с Градовой!

Капа молчала. Молчала не потому, что ей нечего было сказать, а потому, что не считала нужным что-то объяснять.

– Как об стенку горох! – посетовала Зинаида Аркадьевна. – Андрей Андреевич, вы разве не видите, что ей все равно?! Градова систематически нарушает режим! Сегодня она сбегает и избивает милиционеров, а завтра что? А я вам скажу! Завтра она снова сбежит, и за ней последуют остальные! Такие как Семенов, например! Вот прямо табунами побегут, косяками понесутся! А нас с вами, уважаемый Андрей Андреевич и коллеги, снимут с должности, как несоответствующих высокому званию советского педагога и воспитателя! Своим поведением Градова дискредитирует нас в глазах социалистического общества, бросает тень на всю систему образования, позорит в глазах представителей других, не менее уважаемых профессий!

Директор поморщился.

– Мне кажется, вы немного сгущаете краски, Зинаида Аркадьевна. Градова, конечно, не подарок, но что-то вы уж совсем мрачно смотрите на вещи. Ей всего десять…

Воспитательница недоуменно уставилась на директора.

– Андрей Андреевич, я не понимаю! Я вас решительно отказываюсь понимать! Да, ей всего десять лет, и уже четко прослеживается незавидная перспектива! Такие как она только к старости успокаиваются, и то – не факт! Я считаю… нет… я настаиваю на переводе Градовой в специнтернат для трудновоспитуемых! Так будет лучше для всех!

Она замолкла под неодобрительный гул в зале. Воспитанники самого разного возраста, от шести до восемнадцати лет, бурно выражали негодование.

– Зачем?!

– Нет произволу! Капа, мы с тобой!

– Отстоим Капку!

– Градову отправить на кухню, Семенова – в угол! Вот и все наказание! Зачем сразу в интернат?!

– Макаренко на вас нет!

– Ребята, ребята, давайте напишем Сухомлинскому!

Директор снова постучал карандашом по графину, призывая к тишине. Понадобилось около минуты, чтобы стих последний возмущенный крик.

Тут поднялся Ефим Никанорович.

– Хочу сказать несколько слов в защиту Градовой. Давайте признаем, товарищи, что во всем остальном девочка ведет себя примерно…

– Примерно?! – Зинаида Аркадьева аж привстала. – Уж не знаю, какой смысл вы вкладываете в это слово, уважаемый Ефим Никанорович, но в моем понимании Градова и «примерно» – это два несовместимых понятия!

– Я хотел сказать, что в плане успеваемости и взаимоотношений с другими детьми у нее проблем не наблюдается. И потом, у Градовой есть замечательная черта – готовность всегда прийти на помощь товарищу. Вспомните, как мы ездили в колхоз. Вспомнили? Привалов и Зайцев, встаньте!

Встали двое мальчишек.

– Подтвердите мои слова, – сказал Никанорыч.

– Было дело, – с неохотой пробурчали они и сели, красные от стыда и пряча глаза от летящих со всех сторон насмешек.

– Русалки наши! – смеялись воспитанники.

– Ага, открыватели купального сезона!

– Ха-ха, нимфы болотные!

– Хи-хи, купальщицы!

Привалов и Зайцев сконфуженно отмалчивались, лишь только вздыхали и благодарили судьбу за то, что никто из них не в курсе всей подноготной произошедшей с ними истории – иначе бы совсем засмеяли. А то и наказали. А то, что случилось на самом деле, знали только четверо: они, Капа и дядя Федя.

Год назад воспитанники поехали на сбор урожая в колхоз, на балансе которого находился детский дом. Там двое, тринадцатилетний Привалов и двенадцатилетний Зайцев, решили попробовать французскую кухню, а именно – наловить лягушек и сварить их в походном котелке. Котелок у гурманов был, горячее желание отведать деликатес – тоже, даже заболоченное озеро поблизости нашлось, а вот с мозгами прямо беда приключилась: обнаружив, что лягушек на болоте нет, зато в избытке водились жабы, оба решили, что и те тоже сгодятся.

Решив выбрать земноводных пожирнее, оба храбро зашли в болото по пояс и принялись собирать жаб в котелок. Но тут Зайцев угодил в трясину, задергался и запаниковал, чем только усугубил ситуацию. Пришедший ему на помощь Привалов тоже стал тонуть. Хорошо – глотки молодые, мальчишки орали так, что их услышали в колхозе. Капа прибежала первой, протянула им ветку ольхи, несчастные уцепились за нее и тем самым спаслись. Когда Капа спросила, за каким чертом их туда понесло, оба ответили, что во всем виноваты дядя Федя и француз!

Дядя Федя во время войны служил механиком на аэродроме и встретил там французского летчика из истребительного авиаполка «Нормандия-Неман». Оба при встрече на радостях обнялись (союзники как-никак), дядя Федя щедро отсыпал французу забористой махорки, а тот подарил ему пачку «Житана». Покурили, поговорили о скорой победе над Гитлером, обсудили достоинства и недостатки русских и французских женщин, далее перешли к кулинарным изыскам: советский авиамеханик хвалил студни с хреном, а французский пилот – труднопроизносимые блюда своей страны. Так дядя Федя узнал о супе из лягушачьих лапок, и по уверениям иностранного летчика – это был деликатес, очень питательный и вкусный.

Этой интересной историей дядя Федя и поделился с воспитанниками, на тот момент даже не подозревая, к каким последствиям это приведет. Кстати, на справедливый вопрос детдомовцев, а на каком языке они общались, дядя Федя скромно ответил, что он немного «парле франсе», и, видя недоверие в детских глазах, с многозначительным видом произнес длиннющую французскую фразу с особым носовым прононсом. Смысл этой фразы остался неизвестен, но она окончательно убедила воспитанников: да, дядя Федя не врет.

Вот так, из полного доверия к дяде Феде двух детдомовцев и занесло в болото. Капа тогда пригрозила этим любителям жаб, что если они хоть словом обмолвятся насчет дяди Феди и его лягушачьего супа, то их ждут большие неприятности. Для пущей убедительности помахала перед мокрыми носами кулаком. Те все поняли и поэтому для воспитателей заготовили официальную версию – хотели искупаться. А то, что в одежде, на исходе холодного лета и в болоте – так это только потому, что у них на двоих один разум, да и тот – канарейки.

После этого случая дядя Федя, всегда хорошо относившийся к Капе, окончательно проникся уважением к маленькой воспитаннице. А еще, тысячу раз поблагодарил судьбу за то, что мальчишки не успели попробовать вареных жаб, иначе – на две молодые души в детском доме стало бы меньше.

Вот и сейчас, на этом собрании, он был весьма возмущен несправедливостью в отношении своей любимицы.

– Слова просим! – громко объявил дядя Федя и встал со скамейки.

Директор в сомнении повел плечами.

– Что ж, давайте послушаем Федора Ивановича. Хотя, уверен, что он в очередной раз будет защищать Градову.

– Защищать не буду. Скажу, как есть, по совести, – дядя Федя поднялся по ступеням на сцену. Откашлялся в свой заношенный картуз.

– У Капы, конечно, с дисциплиной, прямо скажем, беда.

Зинаида Аркадьевна фыркнула.

– Федор Иванович, мы в курсе!

Истопник повернулся к воспитательнице.

– А ты, Зинка, помолчи! Я не посмотрю, что ты вроде в чинах, старший воспитатель и прочая морковка, я для тебя слово всегда найду. Я же тебя совсем соплюхой помню, а тут гляди: прямо мадам великосветская!

Раздались смешки, воспитатель покраснела.

– Я не мадам, Федор Иванович, а товарищ.

– Вот и веди себя по-товарищески! – рявкнул дядя Федя. – Топишь тут девку почем зря, в интернат отправить решила! Это что вообще такое?! За что?!

– Градова систематически нарушает…

– Ой, да слышал я эту балалайку! – отмахнулся дядя Федя. – Повторяю, Капа – тот еще фрукт, согласен с этим! Но, ребята, она же – надежный парень!

Капа хихикнула, но, поймав на себе строгий взгляд директора, тут же одернула себя и вернула на лицо серьезное выражение.

– Случай был один… – продолжал дядя Федя. – Летчик из боевого вылета не вернулся. Витя Самсонов, гвардии капитан. Так вот, уже стакан горбушкой накрыли, комэск представление подготовил о присвоении к награде посмертно, потому как бил немецких асов Витя жестоко, не щадя ни машину, ни себя! Один я не верил, что сгинул Витя! Не потому, что я был его механиком и машину к вылету готовил, а потому, что верил в него! Как в человека верил! В общем, через два дня сообщают из госпиталя, что жив он – военный катер в море подобрал. Самолет – в решето, на куски разваливался – пришлось прыгать Вите, чутка не дотянул до берега. Так вот, Витя шесть часов в холодной воде барахтался. Шесть! В ноябре! С простреленной навылет рукой! А после госпиталя в строй вернулся! А все почему?! А потому, что характер такой! И в Капке я тоже этот характер вижу! А я не ошибаюсь, я многое повидал и в людях разбираюсь, уж будьте спокойны!

Дядя Федя тяжело вздохнул и повернулся к комиссии.

– Вы, конечно, можете девчонку в интернат отправить, тут уж я ничего сделать не могу. Что слово сторожа супротив вашего, высокого? Да только, уверяю, она и там выживет. Вот только озлобится. Зачем человеку жизнь портить? А касаемо Семенова, то тут тоже можно поблажку сделать. Второй раз не побежит. А ежели наказать кого-то невтерпеж, то наказывайте меня, тут уж мое упущение. Не доглядел.

Дядя Федя огорченно махнул рукой и спустился со сцены. Стало совсем тихо, только слышны его тяжелые шаги по стертому паркету.

– Подумаешь, побегали немного, – жалостливо в один голос сказали воспитательницы-хохотушки Роза и Галя. – В остальном же нормально все.

– Капа мне всегда помогала простыни и наволочки перебирать, каждую дырдочку видела. Я-то уже старая, глаза слабые, могла и пропустить дырдочку, а она видела, – вздохнула кастелянша Римма Захаровна. – Жалко девочку.

– Да что дырдочки?! – провел ладонью по лицу водитель Игнат, оставляя под носом жирную черту машинного масла. – Вот полуось на заднем мосту менять – это полная задница, а все эти ваши дырдочки в наволочках…

– Градова меняла полуось?! – изумился директор.

– А при чем тут Градова? – удивился Игнат.

– Это я тебя спрашиваю, при чем тут Градова?!

Игнат в замешательстве почесал под носом.

– Градова-то… Откуда я знаю?! Мне машина новая нужна!

– Игнат, давай по существу! – устало попросил директор.

– Так я и так по существу! Вон, третьему детдому трофейный «Опель» выделили – чудо, а не машина!

– Игнат, я тебя понял! – в нетерпении прервал его директор. – Кто-нибудь еще хочет высказаться? Только по существу вопроса, товарищи!

Поднялся трудовик Степан Степанович. Потер могучую шею огромной рукой и сказал.

– Насчет Градовой… там уже начальство пусть само решает, но в интернат – это, конечно, сильно. А вот Семенова мне отдайте, на перевоспитание. Молотком, рубанком поработает – мозги на место встанут. Труд физический – он дурь вышибает махом!

Семенов, совсем приунывший, выпрямился и согласно закивал. Капа стояла рядом со спокойным взглядом. О чем она думала, боялась ли наказания – определить было невозможно.

– А что с Градовой делать? На кухню, как всегда? – задумчиво спросил Андрей Андреевич воспитателей. Никанорыч развел руками, Зинаида Аркадьевна, растерявшая воинственную решимость, пожала плечами.

– А мне можно тоже молотком и рубанком? – вдруг спросила Капа.

В стенах зала пронесся удивленный выдох.

– Девчонке? – растерялся Степан Степаныч. – Девчонки вроде как шитьем должны заниматься. Ну, или штопкой. Занозу поставишь, что я потом с тобой делать буду?

– Степа! – зашипел дядя Федя и дернул его за рукав. – Не выводи меня!

Трудовик вздохнул и сдался.

– Если начальство не против, то и я не против.

Начальство было не против. Начальство устало.

***

Тук-тук! Тук-тук-тук!

Финальный гвоздь под сильными ударами вошел прямо. Степан Степаныч взял табуретку, покрутил в своих могучих руках и одобрительно поцокал языком.

– Ты, Градова, прямо скажем, талант!

Капа стряхнула с волос завиток стружки и широко улыбнулась. Подбоченилась, держа в правой руке молоток.

– А то!

– И скромная, – вздохнул трудовик.

Поставил табуретку и посмотрел на жужжащего ножовкой Семенова. Тот с инструментом управлялся неплохо, ему это даже как будто нравилось. Вечно плаксивое лицо теперь раскраснелось от азарта. Аж язык высунул от усердия.

– Молодцы, ребята! Теперь наша задача – отремонтировать парты.

Трудовик показал на стоявшие в углу мастерской три поломанные парты.

– Будем чинить? – спросил он воспитанников.

– Будем! – одновременно и с энтузиазмом ответили они.

– Лады! – одобрительно ответил Степан Степаныч. – Давайте покажу, что да как.

Капа оглядела мастерскую, запорошенную мелкой древесной пылью и вкусно пахнущую сосновой смолой.

Улыбнулась своим мыслям.

Кто-то покоряет Северный полюс, идя навстречу колючим ветрам, а кто-то в тихой мастерской делает табуретки. И даже не скажешь, что важнее. Наверное, и то, и другое. Ведь и то, и другое – для людей…