Ночь империи

В нынешней ситуации на пути у Самаэля было лишь одно препятствие: валакх тоже не собирался пускать ситуацию на самотёк и банальным чужим нежеланием удовлетворяться не планировал. Это не отменяло того факта, что он уже начал выходить из себя и подумывал о том, чтобы ударить книгой отнюдь не по столу.

– Любой идиот прыгал бы до потолка от радости! Тебе выпадает шанс, о котором многие только мечтают, люди тебя принимают, а ты воротишь свою поганую морду и заявляешь, что не хочешь!

– А у нас ведь с начала времён владычество было должностью мечты,– Самаэль, державшийся поразительно спокойно, вскинул бровь.– Прямо сказка.

– Нет, но ты и не Принцесса Роханна, чтобы сказать «нет». Да даже она не отказалась, Первородных ради!

– Потому что была потаскухой, для которой это было шансом на лучшую жизнь! И у которой, спешу напомнить, было два года на подготовку, а так же тот, кто хотел сделать из неё правительницу!

– У тебя есть я!– Айорг прижал ладони к груди.– Может, нет пары лет в запасе, но мы со всем будем разбираться по мере поступления!

Вздохнув, он постарался успокоиться.

Крики бы ни к чему не привели – наоборот, первый тави бы только сильнее упёрся в своё мнение и отказался бы слушать совсем. Пока что он ещё шёл на контакт, и это уже было хоть каким-то плюсом.

– Послушай… Сонрэ может быть противной старой вороной, но он понимает народ. Его семья не принадлежала к династии военных, и в армию он пошёл, чтобы прокормить десятерых братьев и сестёр хоть как-то.– Указав в сторону двери, валакх слегка нахмурился.– Он лучше, чем кто-либо из нас, чувствует их и знает, чего они хотят. В данный момент это – ты на троне.

– Может лучше я – кучкой пепла, потому что Венец меня спалил?– с нескрываемым ехидством огрызнулся Самаэль.

– Да не будет такого! В тебе кровь Гесселингов есть, прекрати отрицать хотя бы это!

Тави промолчал, с задумчивым видом привалившись бедром к столу. Появилась слабая надежда, что он начнёт, наконец, прислушиваться, но так сильно Айорг в своих предположениях не ошибался прежде никогда.

Понял он это, когда Самаэль, подняв голову, с недобрым прищуром на него посмотрел:

– А откуда, кстати, Сонрэ известно, что я – часть династии? Ты два дня сидел у него на ушах?

– Два дня я сидел у твоей полудохлой туши,– вяло рыкнул в его сторону валакх.– Не до остальных было.

– Да ну? А твоя младшая сестрёнка убеждала меня, что это она ни на шаг от моей «полудохлой туши» не отходила.

Помолчав, он дал возможность Айоргу прочувствовать всю неприязнь к сестре, всё-таки наведавшейся к симпатичному ей генералу, после чего, с раздражающе спокойной улыбкой продолжил.

– Хочешь, расскажу, как он узнал? Когда я отправлял к нему гонца, твой питомец всеми правдами и неправдами попытался «незаметно» за ним проследовать,– протянув руку, он несильно ткнул друга в плечо.– Ты ещё год назад решил, что тебе больше не нравится эта затея с владычеством. И твоя пташка сделала всё возможное, чтобы все, кто имеет в государстве хоть какой-то вес, вдруг волшебным образом узнали про изначальную версию посмертного указа.

Взяв книгу, уже достаточно настрадавшуюся, тави замахнулся, но ударил ею по столу.

– Вот только меня забыли спросить!

Айорг, попавшийся на обман и закрывшийся на всякий случай руками, уставился на направившегося на выход друга, но в последний момент сообразил и кинулся наперерез. Догнав Самаэля у дверей, он проскользнул в остававшееся между ним и побегом пространство, прижавшись к деревянным створам лопатками.

– Может быть! Я не отрицаю,– мужчина упёрся ладонями первому тави в грудь.– Но мне не «надоело». Ты ведь не хуже меня понимаешь, что после произошедшего народ на меня, как на правителя, даже не посмотрит! Я ему ноги чуть ли не целовал!

– Барай Скромный тоже перед сыном на коленях ползал – не помер.

– Нашёл, кого приводить в пример! После этого он отдал ему всё и Венец в том числе! А через месяц его придворные прибили!

Пару мгновений Самаэль просто на него смотрел. Наконец, отреагировав хоть как-то, он опустил взгляд на ладони на своей груди, и Айорг, тихонько выругавшись, убрал руки.

В следующий момент об этом своём решении он пожалел, потому что тави, почувствовав свободу, вознамерился убрать живое препятствие на пути к отступлению, и теперь пришлось вцепиться в его предплечье, удерживая на месте.

– Ты не уйдёшь, пока не объяснишь мне, почему отказываешься!

– Да потому что боюсь!– рыкнул Самаэль, посмотрев на вцепившегося в его конечность валакха.– Мне страшно каждый раз, как я веду толпу людей в бой, потому что от моих решений их жизнь зависит, а ты предлагаешь целой страной распоряжаться.

Отпустить Самаэля сейчас значило дать ему возможность сбежать, и валакх только крепче ухватился за чужую руку, позволяя себе нервный смешок.

– И всё? Ты что, думаешь, все вокруг такие смелые?– нахмурившись, он на мгновение посмотрел вниз.– Ну, разве что Мортем никогда не задумывался о подобном. Любой правитель боится, так или иначе. Это ответственность, и отрицать это я не собираюсь.

– А я не собираюсь отрицать, что не имею ни малейшего желания взваливать её на свои плечи.

– Тогда мы останемся здесь вот так, пока ты не изменишь этого мнения.

– Ты ведь понимаешь, что я могу просто махнуть рукой и ты полетишь на стол?

Подумав, Айорг крепче ухватился за его предплечье.

– Я в тебя когтями вцеплюсь.

Самаэль тяжело вздохнул и без предупреждения щёлкнул его свободной рукой по носу. Сдержать желание чихнуть от подобного раздражителя не удалось, а тави, почувствовав свободу, проворно сбежал.

Разговор, толком никуда не приведший, Айоргу осталось заканчивать только с хлопнувшей дверью.

5.

Проходя мимо, первый тави её не заметил, и Санбика впервые немного этому обрадовалась. Она надеялась подловить его и поговорить о произошедшем – покидая совет, остальные не слишком беспокоились о том, чтобы тихо обсуждать дела – но впервые увидела этого мужчину таким.

Встреченный ей в день объявления имени нового Владыки, он казался спокойным, крайне мало заинтересованном в окружающих, существом, которое могло участвовать в дворцовых интригах только, если бездействие напрямую отражалось на его жизни. Наверное, её привлекло именно это. Возможно, именно из-за этого и привлекательной внешности она забыла предупреждение Василиска о том, какими на самом деле были дети звёзд и неба, жившие во Второй Эпохе.

Холодные звери, жившие исключительно расчётом и крайне остро реагировавшие на любое посягательство на своё существование.

Сколько бы брат ни предупреждал, она до сих пор верила, что разговор по душам может помочь любому. Претворить желания в жизнь ей не дала смуглая ладонь, упёршаяся в косяк двери.

– Куда это Вы, Ваше Святейшество?– Алана Гринд колко улыбнулась, чуть наклонив голову к плечу.

– Хотела найти своих,– заставила себя улыбнуться в ответ Санбика.– Не знаете ли, где они?

Эта женщина ей не нравилась, совсем. Такая же, как брат, молчаливая, но обманывавшая своей индифферентностью к окружению. С тем, что ей не было по нраву, младшая дочь семьи Гринд расправлялась быстро и без сожалений, считавшая прямой подход более выгодным, чем действия из-за кулис.

– Точно не между лопаток моего брата,– она только подтвердила мнение о себе и подалась вперёд, так что между их с Первородной лицами остались считанные сантиметры.– Запомните, Ваше Святейшество, а лучше где-нибудь запишите – Вам в нашей семье не место. И, поверьте, если ещё раз увижу, как Вы в его сторону хотя бы смотрите, не постесняюсь выколоть глаза. Среди прихожан это Ваш статус даже повысит.

Одарив её ещё одной улыбкой, Алана поддела опешившую женщину кончиком пальца за нос и, легко развернувшись на каблуках, ушла в ту же сторону, куда не так давно проследовал её брат.

Мать всегда учила её не лезть не в своё дело, но Алана с малых лет заимела неприятную для родителей привычку делать многое им наперекор просто, чтобы посмотреть, что получится. Будь Сибилла Гринд жива сейчас, она бы так же, как та – Санбику, затормозила её на полушаге, но матушка давно могла в лучшем случае только наблюдать за тем, как кровинушка раз за разом отказывается оправдывать её ожидания. Мало того, что замуж не спешила, так ещё и крайне активно хотела совать нос в дела двух мужчин, не способных найти общий язык не то, что в рамках политики – в рамках своих собственных отношений.

Необходимость остаться с братом наедине при условии, что он будет в сознании и способен на разговор, поселилась в её голове ещё с того момента на мостах. При всём желании, как бы ни пыталась в эти два дня, Алана не могла вспомнить, когда он плакал. Разве что в тот день, когда нашёл её, сбежавшую из дома, но тогда причины были ясны. Произошедшее теперь и, к её неудовольствию, продолжавшее происходить, давало больше вопросов, чем ответов.

Обойдя весь особняк, женщина признала, что в поисках её старший брат был всё-таки опытнее. Куда он мог сбежать, предположить было сложно, но потом одна мысль всё-таки появилась, навеянная попытками вспомнить, как в юные годы первый тави справлялся с желанием свернуть кому-нибудь шею.

Как ни странно, но именно этим и занимался. А потом ещё и разделывал того, кто попался под руку.

Это было единственным общим интересом с отцом в то время, пока они ещё общались: тот тащил с охоты трофеи, а сын в какой-то момент нашёл определённый интерес в том, чтобы помогать ему разбираться с тушами. Мясники в поместье хватались за сердце с заверениями, что такой грязной работой благородным сударям заниматься не пристало, но отец всегда только смеялся: «Я пачкаюсь в крови каждый раз, как выхожу на поле боя».

– Что на обед?

Первый тави поднял голову, будто не сразу смог понять, откуда прилетел вопрос, но потом все же посмотрел через плечо. Картинка из детства стала только более явной: когда Алана первый раз застала его за работой мясника, ему было около шестнадцати на вид. Уже обладавший завидным ростом, тогда он все ещё сохранял в себе подростковую угловатость и неказистость, становившуюся настоящей проблемой, когда дело доходило до попыток совладать с собственными руками и ногами. Волосы были короче, едва доходившие до плеч, но все равно умудрялся запачкать их в крови, потом только ворчавший на упрёки матери о том, как похож на какого-то простолюдина.

– Чего тебе?

– Я же сказала,– Алана зашла в сарай, закрывая за собой двери.– Хочу узнать, что на обед.

Самаэль вернулся к прерванному занятию, не заметив, как она слегка поморщилась от чавкающего звука, с которым лезвие вошло в плоть, отделяя её от кости.

Помедлив на пороге, она все же прошла внутрь помещения и после некоторых раздумий прикоснулась к его плечу.

– Всё нормально?

– Нет,– первый тави разрубил ещё одни жилы, связывавшие мясо с костной поверхностью освежёванного барана, лежавшего на столе.

– Хочешь об этом поговорить?

– Вряд ли.

– А мне кажется, что хочешь,– Алана перехватила его за запястье, не дав сделать следующий разрез.– Ну? Матушка всегда говорила: ближе семьи у тебя никого никогда не будет. Так с кем же тогда ещё, кроме меня, надо говорить?

Позволяя сестре удерживать себя за руку, первый тави поморщился. На языке крутился отвратительный в своей грубости ответ, что ему только и осталось говорить, что со стенами чужого дома, выстроенного на месте пепелища в деревушке на северной окраине. Будь рядом кто-то другой, он бы так и сказал, но с Аланой не было сил ссориться.

На неё и смотреть не хотелось: при взгляде на её лицо волна вины накрывала с головой, не позволяя сделать новый вдох.

– Как раны?– он лёгким движением высвободил руку, но в итоге просто отложил тесак на испачканную кровью поверхность стола.

– Будто и не было ничего!– Алана ухватилась за появившийся на горизонте шанс.– Сам посмотри, ни царапины. И вообще,– она легонько ударила его кулаком в плечо,– почему ты не рассказывал, что такое умеешь?

Не дождавшись ответа, она вздохнула и сцепила руки в замок. Идея поговорить, прежде казавшаяся хорошей, перестала давать надежду хоть на что-то. Сложно было воплощать подобное в жизнь, когда собеседник этому отчаянно противился.

На попытку взять его за руку Самаэль чуть отодвинулся, сжимая испачканные в крови пальцы в кулак.

– Я не злюсь, если тебя это беспокоит. Наоборот, скорее.– Нахмурившись, Алана упёрлась взглядом в баранью тушу.– Мне страшно.

– Это ожидаемо, когда родной брат пытается тебя убить.

– Нет, потому что причина не в этом. Мне страшно за тебя.

Раздражённо фыркнув, первый тави качнулся в сторону и переступил на пару шагов подальше от сестры. Упёрся ладонями в бока, пачкая кровью пояс штанов, и Алане машинально захотелось возмутиться, что для очистки рук можно было использовать имевшуюся на столе тряпку. Вовремя себя одёрнув, женщина повернулась к нему лицом.

– Когда ты успел стать таким неразговорчивым? В детстве было не заткнуть, а сейчас только лицо морщишь и уходишь. Я – твоя семья,– она указала на себя раскрытой ладонью.– И то, что происходит, меня тоже касается. Мне нужно знать, в чём дело.

– Ни в чём, если закроем глаза на то, что каждая дворовая псина теперь пытается убедить меня в необходимости взойти на трон,– Самаэль повёл плечом.

– То есть, на мостах я там видела слезы счастья от того, что тебе морок красивую жизнь правителя показал?

– Да, красивую.– Помолчав, первый тави посмотрел на женщину.– Отец тебе когда-нибудь рассказывал, что он был не единственным ребёнком?

Слегка опешив, Алана не сразу сообразила с ответом.

– Кажется, упоминал как-то. При чём здесь это?

– Просто упоминал? Никаких подробностей?

– Ну,– она скрестила руки на груди, в задумчивости посмотрев в пол.– Вроде бы у него был старший брат. Погиб на войне совсем молодым.

– Вот как.

Она резко подняла голову, уверенная, что голос брата за одну простую короткую фразу осип и стал звучать так, будто говорить было больно, но Самаэль смотрел на неё спокойно, без тени каких-либо эмоций.

– Почему ты об этом спросил?

– Просто так,– он блёкло улыбнулся, пожимая плечами.– К слову пришлось.

Помедлив, Самаэль вернулся к столу и вновь взялся за тесак.

– Я не хочу говорить. Ни о том, что видел, ни о том, что армия отказывается идти в столицу без меня в качестве Владыки.– Взглянув на сестру, в этот раз он выдал ей почти виноватую улыбку.– Ты ведь моя семья. Пойми и прими моё желание, ладно?

6.

– Самаэль,– Владыка заглянул в сарай, слегка вскинув бровь при виде корзины, полной мяса.– На выход. Сейчас же.

Алана с братом обернулись на него одновременно, между делом замечая, что на улице уже было далеко за полдень. Они провели вместе час или чуть больше, разговаривая обо всём и ни о чём сразу, но старательно уходя каждый раз от той темы, которую на самом деле стоило бы обсудить. Если таково было желание тави, заставлять его никто не собирался – рассказал бы сам, когда возникла в этом необходимость.

Осмотрев Айорга, Самаэль не мог не заметить свиток в его руке.

– Что это?

– Я сказал «на выход»,– сухим, не терпящим возражений тоном произнёс Айорг.

Первый тави переглянулся с сестрой, только лишь пожавшей плечами в ответ, и вдвоём они проследовали к дверям. Валакх пропустил их вперёд, и такое поведение стало ясным, едва Самаэль оказался на улице.

Во внутреннем дворе особняка было негде упасть яблоку. Пара десятков солдат во главе с остальными великими генералами, простой народ, собравшийся позади ровного строя военных. Все ждавшие чего-то и, как по команде, обернувшиеся в его сторону, едва услышали скрип открываемых дверей. На крыльце, позволяя себе до поры до времени не соответствовать образу святого полноценно, привалился плечом к несущей балке Василиск; рядом с ним стоял, изучая носок своего сапога, Ноктис в человеческом обличье.

Ему не нужны были пояснения, чтобы понять, что к чему. Достаточно было довольного вида Сонрэ и не скрывавших своего энтузиазма Каджара с Эммерихом. Последний, заметив его, с улыбкой махнул рукой в сторону крыльца, но Самаэль не был готов принять столь щедрое приглашение. Шаркнув ногой назад, он поспешно развернулся, и тут же наткнулся на находившегося сзади Айорга.

– Нет. Не надо.

– История больше не учитывает твои желания, звёздный мой,– валакх, не двигаясь с места, показал ему свиток.– Иди на крыльцо.

– Нет!– шёпотом взмолился первый тави.– Айорг, пожалуйста, из этого ничего хорошего не выйдет.

В отчаянной попытке спасти себя от самого нежеланного исхода, он потянулся было к свитку, но валакх отвёл руку с ним в сторону, второй упираясь ему в грудь.

– Или ты пойдёшь сам, или я опозорю тебя, протащив перед всеми за шкирку, как малолетнего идиота.– Усмехнувшись, он прихватил тави за грудки.– Видишь? Я даю тебе выбор.

– Сомнительный, к слову,– тихонько заметила Алана, широко раскрытыми глазами смотревшая на ждавших их людей.– Самаэль, сделай хоть что-то. Они все тебя ждут.

Лишь после этих слов переглянувшись с братом, она почувствовала, как сердце ухнуло куда-то в пятки. Все разговоры о семье и поддержке обесценились в один момент, просто из-за того, как прозвучало требование обернуться к людям и принять то, что уже казалось слишком осязаемым и явным для любых отрицаний.

Айорг, воспользовавшись моментом, натянул на лицо самую благостную улыбку из всех и, подхватив под руку не сопротивлявшегося друга, утянул его прочь от Аланы. Она смогла лишь проводить их взглядом, но пойти следом не нашла в себе смелости.

Взойдя на крыльцо, валакх поставил первого тави рядом с собой и, не скрывая улучшения в настроении, протянул свиток Ноктису. Василиск, покинув своё место под навесом крыльца, встал от генерала по левую руку.

– Надеюсь, будете разумнее предшественников.

Сказано это было так, чтобы услышал только он, но Самаэль сделал вид, что ничего не заметил. Годы службы в армии делали своё, и он, не задумываясь, не позволял собственным настроениям показываться наружу под взором солдат и других высших военных чинов.

Все собравшиеся должны были видеть исключительно принявшего свою роль мужчину, который не испытывал по поводу вот-вот должного быть озвученным указа никаких эмоций, кроме смирения и спокойствия. Им не стоило знать, что горечь внутри деформировалась в тот гнев, который он пытался от себя отогнать после разговора с валакхом, бурливший, будто лава, и просивший выхода.

Ноктис, сломав печать на свитке, развернул его и, коротко вздохнув, начал:

– Находясь в здравом уме и трезвой памяти, я, Владыка Айорг, пишу этот указ. Я признаю, что мои решения причинили тяжёлый вред стране, которую я обязался защищать и беречь, и потому сим заявляю о своём отказе от титула солнца и луны империи, владыки этого мира и изнаночного, наместника Первородных на земле, владыки земель от Тэнебре до Найваро, от Верхнего Аларана и до Ковруса, сильнейшего из сильных, неизменного, вознесённого в своём сане, Его Высокопревосходительства Владыки империи Эрейи.

На пару мгновений смолкнув, Ноктис украдкой бросил взгляд на своего хозяина, но тот только с мягкой улыбкой помахал ладонью, понукая продолжить.

– Я останусь при дворе на несколько лет в должности первого советника, так как в силу непреодолимых обстоятельств государство было лишено возможности подготовить наследника должным образом. Клянусь, что буду лишь помогать ему, не прибегая к обману и попыткам претворить с его помощью в жизнь свои решения. Этим указом наследником и новым Владыкой поручаю назначить потомка венценосной Магали Гесселинг, трижды героя империи, победителя пяти войн, первого из Великих генералов – Самаэля Гринда. Сударыне Алане Гринд, так же являющейся наследницей династии, пожаловать титул принцессы и все привилегии, к нему прилагающиеся.

Ещё раз вздохнув, Ноктис свернул свиток и осмотрел присутствующих.

– Есть ли здесь кто-либо, желающий оспорить данный указ?

– Позволю себе ответить за всех, Ваше Высокопревосходительство,– сухо произнёс Сонрэ.– Таковых нет.

– Первородные благословляют это решение,– Василиск с умиротворённой улыбкой развёл руками.– Пусть будут светлыми дни и великими победы нового солнца нашей империи.

Айорг, все время державшийся чинно, улыбнулся почти так же, как брат – с той лишь разницей, что его улыбка, в отличие от Короля богов, всегда была неотличима от искренней.

– Да здравствует новый Владыка!– крикнул он, положив правую ладонь на сердце, а другую руку убрав за спину.– Да здравствует Самаэль Гринд!

Не способный отвести взгляд от начавшей вторить валакху толпы, Самаэль краем глаза заметил, как скинувший с себя бремя ответственности друг повернулся к нему, сгибаясь в низком поклоне. Василиск, в свою очередь, лишь коротко кивнул, после чего развернулся и ушёл, выполнивший свои обязательства.

Жгучее желание уйти, как в детстве, когда Сибилла Гринд затащила его на первый приём, чтобы представить потенциальным невестам, смешалось со злостью и раздражением, но он давно вышел из того возраста, когда бегство было допустимой тактикой. Здесь и сейчас единственным, что можно было сделать, дабы не беспокоить лишний раз народ – заставить себя улыбнуться и поклониться им в ответ.

– Я пытался по доброму,– держа улыбку, тихо произнёс Айорг.– Ты сам виноват, что не захотел.

– Всегда виноваты все, кроме тебя.

Валакх не глядя знал, что увидит, если взглянет на первого тави сейчас – обжигающий холод ненависти в глазах янтарного цвета. Его удерживала только ликовавшая толпа, перед которой теперь ни в коем случае нельзя было позволять себе показывать настоящее лицо. Перед ними должен был быть благородный и справедливый отец нации, а не жестокое дитя звёзд и неба, способное свернуть ненавистной твари шею просто, потому что видело это одним из вариантов разрешения конфликта.

– Какие будут приказы, Ваше Высокопревосходительство?– когда толпа немного успокоилась, спросил Сонрэ.

– Утром все войска должны быть готовы к выступлению на столицу,– безэмоционально отчеканил Самаэль, посмотрев на него.– Проследите, чтобы было достаточно тех, кто будет создавать переходы – мы и так потеряли два дня, чтобы позволить себе идти пешком. Армию поведёте Вы.

– Как прикажете.

Клацнув каблуками, тави согнулся перед ним в поклоне, втайне надеясь, что не он был причиной злости, плескавшейся во взгляде нового правителя.

Глава 26.

Условия

.

1.

– Слушайте, слушайте! Добрый народ империи, время засилья огненных тварей закончилось! Новый Владыка, да будет благословенно его правление, идёт с войском, чтобы спасти вас! Берите оружие, не бойтесь, бейте огненную заразу! Славьте Владыку Самаэля!

Проводив взглядом пролетевшего над домами неподалёку от крепостной стены ворона, вопившего о новом правителе и скором крахе ифритов, Раджар сорвался с насиженного места и кинулся к лестницам. Лишь оказавшись внизу, но ни на секунду не сбавляя скорости, он поднял в мыслях услышанное и едва не замер на середине очередного шага. «Славьте Владыку Самаэля». Это звучало странно, как если бы он оказался в чьей-то неумелой иллюзии, и спокойствие окружающих только усиливало это ощущение.

Без стука ворвавшись в зал советов, молодой человек пробежал до стола с разложенной на нём картой местности и только после этого позволил себе полноценно вздохнуть. Упёршись ладонями в стол, он на пару мгновений зажмурился – пробежать пришлось немало, и от такой внезапной нагрузки голова начала идти кругом – но довольно быстро пришёл в себя.

Как раз вовремя для того, чтобы, выпрямившись, столкнуться со взглядами пяти пар глаз, направленных на него. Иблис, оказавшийся точно напротив, вопросительно изогнул бровь.

– В городе этот ворон!– нашёлся со словами Раджар, взмахнув рукой в сторону двери.– Каркает про нового Владыку и армию, которая сюда идёт!

– Как мило, что спустя два часа его полётов над городом ты это заметил,– ядовито улыбнулся Азарет.– Фантастическая скорость.

– Мы все ещё уверены, что он – Ваш сын?– позволил себе едкий смешок Белет, скрещивая руки на груди.

– Да ладно вам,– внесла свою лепту Гаап,– мальчик просто, кроме жены, ничего не видит. Молодо-зелено.

Высказавшись, они тут же утратили к Раджару всякий интерес, вновь отдавая всё внимание Князю. Тот, и вовсе всё время молчавший, вернулся к обсуждению плана битвы, будто ничего не произошло.

– Почему вы так к этому относитесь?!– молодой человек ударил ладонью по столу.– Вас это вообще не беспокоит?

Гласеа хотел было ответить, но Иблис махнул в его сторону рукой, пресекая желание на корню. Выпрямившись, он с улыбкой посмотрел на Раджара.

– А если бы я в карты играл?

– Что?– Раджар опешил, машинально слегка отшатываясь назад.– К чему это?

– Ну, если бы ты нашёл меня не здесь, а играющим в карты с Белетом, к примеру,– Князь повёл рукой.– Как бы это всё выглядело?