Ночь империи

– Тихо-тихо!– со смехом воскликнул ифрит, одной рукой успешно удерживая Мадлену, а второй приставив кинжал к её шее, чтобы не дёргалась.– Помни о возрасте, малыш!

Замерев в нескольких шагах от них, Айорг хотел было огрызнуться, но смог только выругаться, чувствуя неприятный ком в горле. Со старостью это ничего общего не имело – просто особенность собственной природы, которую то любил, то ненавидел. Бегать с невообразимой скоростью, когда окружение становилось одним размытым пятном для бокового зрения, он не умел: ни один валакх не мог. Всем им была доступна высокая скорость, но только на пару десятков секунд, достаточных для последнего, смертельного рывка к добыче.

– Не то, чтобы я торопился,– усмехнулся огненный,– но все же с делами хочется разобраться-

– Да заткнись ты!– упёршись посохом в землю, рявкнул Айорг.– Или ты умеешь только заложников брать и трепаться?

– Ну, как видишь, это мне помогает. Настолько, что дочурка Владыки сама ко мне в руки пришла. Кстати,– вскинувшись, молодой человек с улыбкой приподнял указательный палец от рукояти кинжала.– Мы во дворце толком ни разу не болтали. Гласеа.

Нахмурившись, валакх мельком глянул на перепуганную дочь. Будучи помоложе, он мог сказать хоть что-то о каждом из высших чинов, но в нынешние времена это представлялось проблемой. Вредила она не столько самомнению, сколько безопасности: отсутствие понимания противника ставило под угрозу исход всего противостояния.

Плюнув на попытки вспомнить хоть что-то, Айорг двинулся было вперёд, но Гласеа с той же самой улыбкой отступил, прижимая лезвие кинжала к коже Мадлены достаточно, чтобы оставить небольшую царапину.

– Нет, нет, так не пойдёт,– предупредил он.– Давай-ка решим всё малой кровью. Положи посох.

– Даже не думай!– взвизгнула Мадлена, попытавшись ударить ифрита ногой, но не преуспев в этой затее.– Тварь!

Гласеа, вовремя чуть отклонившийся, чтобы уберечь собственные колени, шутливо ей подмигнул, после чего вернулся взглядом к валакху.

– Давай. Один раз ты перед ифритами на коленях уже был. Ничего нового.

Несмотря на не озвученную, но ясную мольбу Мадлены не надеяться в очередной раз на милость огненных, Айорг с едва слышным вздохом опустился на одно колено. Не отводя взгляда от дочери, он положил посох на землю, но не убрал руку от него сразу же, слегка придавливая прохладный металл ладонью.

– Мадлена, ты мне доверяешь?

– Не очень! В прошлый раз после этого ты был готов Князю ноги целовать!

– Она мне определённо нравится,– хохотнул Гласеа.

Неопределённо дёрнув бровью, валакх никоим образом не показал своего недовольства. Второй раз подряд ифриты били по больному – дочери могли полагать, что угодно, но за них и он готов был сделать многое. Впрочем, всё равно не все, что потребуется.

Сфера в навершии посоха полыхнула белым молочным светом, сжавшимся до размеров нити и метнувшимся по прогалинкам каменной кладки вперёд. Ифрит не успел среагировать достаточно быстро, и взрезавшая пространство между ним и девушкой ледяная стена нанесла болезненный удар по рукам.

Едва получив свободу, Мадлена кинулась прочь, на первом шаге коротко вскрикнув и вильнув в сторону от упавшей возле неё окровавленной ладони.

– Ах ты…– Гласеа посмотрел на своё ранение,– тебя просили живым, но обойдутся.

Тряхнув окровавленным запястьем, он ринулся вперёд, и Айорг только ценой собственной реакции уберёг себя от одного из парных кинжалов, метивших в лицо. Ифрит, оставшийся в человеческом обличье, все равно изменился – исказились, заостряясь и больше начиная напоминать звериные, черты лица, зрачок в сапфировых, слегка фосфоресцировавших глазах, уменьшился до размеров маленькой точки. Скорость была уж точно выше, чем у валакха, а сила ударов наверняка соответствовала уровню озлобленности на того, кто смог ранить.

Они могли быть сколь угодно показушно спокойны, но не терпели нападений на себя – многих даже банальная царапина могла вывести из равновесия, подталкивая к тому облику, который прятали за человеческим.

Успев уйти от первого удара, второй Айорг вынужден был парировать, но подобная тактика была проигрышной. Если бы Гласеа ухватился за шанс и заставил его уйти в глухую оборону, схватку можно было считать проигранной, но достойного клинка под рукой не было.

Когда ифрит увернулся от ответного удара, тут же легко, по-кошачьи отскакивая в сторону от ледяной волны, метнувшейся от посоха в его сторону, память решила, наконец, дать ответ на ранее имевшийся вопрос.

Это был не просто высший, умевший хорошо обращаться с парными кинжалами и музыкальными инструментами – граф и губернатор, прославившийся тем, что в конце Второй Эпохи, завершая «жатву» народов, вырезал целую столицу страны за ночь. Они виделись пару раз в Геенне, и, если Иблиса с Первой Женщиной не злили и не беспокоили в первую очередь из-за их статусности, то этого – чтобы увидеть рассвет нового дня.

– Вспомнил,– радостно оскалился Гласеа, заметив узнавание в его глазах.– Вот и чудно.

3.

Направляя свои войска в сторону небольшого города на окраине Мидери, Хадан Сонрэ задумывался разве что о том, как будет строить общение с мальчишкой Гриндом. За прошедший год последний сделал немало, но это никак не могло заставить великого генерала забыть все те перипетии, которых между ними в мирное время было достаточно. Причиной им были никак не умения Самаэля на военном поприще – Джанмария Гринд вложил все силы, чтобы вырастить из мальчугана достойного продолжателя династии – а его поведение в любое другое время, кроме битвы.

Неприятный он был, как минимум с точки зрения самого Сонрэ, и слишком уж преданный мелкорослому валакху, меньше, чем за год, довёдшему страну до упадка. То, что нынешний Владыка был изначально одним из противников войны с ифритами и ратовал за мирное решение вопроса, тави демократично упускал из виду.

О чём он никак не помышлял, так это о перевёртыше правителя, который свалился ему практически на голову, в панике пытаясь сбивчиво объяснить, что с городом что-то не так. Потребовалась пара минут, на исходе которых тави с лёгким удивлением все же понял – ифриты до них добрались.

Стоило бы послать лошадей в галоп сразу же, и находившиеся рядом войны, слышавшие весь разговор, ждали от него приказа, но Сонрэ вдруг почувствовал, как все тело сковал не нужный сейчас страх. До сих пор свежа была память о происходившем год назад: огненные представляли гораздо большую угрозу, чем имперцы предполагали. Все так или иначе хоть раз почувствовали, насколько был прав тот самый Гринд, не советовавший бить палкой спящего льва.

– Ну?– на грани истерики воскликнул Ноктис, сидя на холке его лошади.– Чего Вы ждёте?! Или горите желанием остаться без правителя?!

– Правитель? Сначала был отсталый, да и этот не лучше,– хмуро откликнулся Сонрэ, глядя на птицу.– Может, я подожду, пока Князь его там вздёрнет.

Поведя плечом, он наклонился к ворону:

– Проще думать, кого назначить на должность, чем бегать за этой ифритской подстилкой.

– Если бы речь шла о нём,– таким же тоном отозвался перевёртыш,– я бы и заикаться с Вами не стал.

За прошедший год ходило много разговоров о том, как всё будет после победы над ифритами. Ни разу не звучало «если» – несмотря на поражение, империя считала его лишь временным неудобством и планировала в один день вернуть то, что ей причиталось. Сонрэ и сам то и дело участвовал в таких дискуссиях, а там довольно быстро обнаружил любопытную деталь – нынешнего Владыку воспринимали с трудом. Окружающим легче было представить, как страна восстановится после года огненного засилья, чем помыслить о жизни с тем же самым правителем, который подвёл их под этот монастырь.

На горизонте виделось алое зарево. Не иначе как город, терзаемый огненными, бился за собственную жизнь. Будь он моложе и будь на престоле Мортем, кинулся бы на помощь без раздумий, но в последний момент подобные мысли тави отогнал: будь над ними Жестокий, подобного бы вообще никогда не произошло.

– Кто ещё?– он нахмурился, опустив взгляд на ворона.– Гринд или, может, Эммерих?

Птица, насколько это позволяла её мимика, состроила скептичное выражение. Получилось из рук вон плохо, но всё равно подействовало: сердце у Сонрэ пропустило удар. Потом – ещё один, когда Ноктис смилостивился и убрал из предложенных вариантов неверный.

– Люди выберут его, с посмертным приказом или без!– взмахнул крыльями он, заметив зарождавшееся в тави желание развернуть свои войска.– Вы сами идёте в город по его просьбе, потому что понимаете, что он тащил за собой империю на протяжении этого года! Пока Вы, спешу заметить, отсиживались в своём поместье и понятия даже не имели, что ифриты там были, прикинувшись бродячими!

Переступив ближе к его руке, Ноктис заглянул генералу в глаза.

– Ты и сам его выберешь, старая ты ворона. Потому что прекрасно понимаешь, что не тебе вытаскивать империю из этой ямы.

Сонрэ поморщился, будто съел жгучего перца, но больше возмущаться не стал. Перевёртышу было невдомёк, подействовали его слова на генерала или нет в перспективе, но на данном этапе он всё же приказал своим войскам гнать лошадей в город и помочь тем, кто сражался за свои жизни.

Взлетев с лошади тави, Ноктис поднялся в воздух, но не стал отдаляться от солдат на большое расстояние, чтобы в случае смены приоритетов у руководящих личностей вновь взять ситуацию под контроль. Поймав поток ветра, позволявший держаться в одном положении, он посмотрел в нужную им сторону, и с трудом унял грозившую заполнить разум панику.

Город превратился в зияющую рану на поверхности земли. Полыхало огненное зарево, постепенно пожиравшее отдельные здания, звучали истошные крики и звон металла. Не все готовы были просто сбежать, не попытавшись защитить свой дом и родных, но против налётчиков было поставить нечего – они были быстрее, сильнее и на порядок злее, словно дикие звери, дорвавшиеся до добычи.

В пределах дворца и столицы такое можно было услышать редко, но сегодня настал тот самый день: без тави Сонрэ им было не обойтись.

4.

В последний момент парировав удар, Самаэль отлетел назад, но чудом сумел удержаться на ногах. Проехав небольшое расстояние на подошве, он вдруг услышал оклик сестры и, поддавшись внутреннему желанию убедиться, что с ней всё в порядке, обернулся. Алана была цела, явно отправленная кем-то из солдат в дом, который полагался более безопасным местом, но хода дальше ей пока что не было.

Отвернувшись от сестры, тави только рявкнул ей держаться подальше, после вновь кидаясь в атаку. Иблису было сложно противостоять, и несколько полученных ран, были тому прямым доказательством. Властителю огненных земель не было нужды в мече – он мог отбить любой удар правой, нечеловеческой рукой. Видимо, только из уважения к Самаэлю обнажил оружие, остроту которого тот уже успел испытать на себе.

Кидаться напрямую было гиблым делом: делая шаг вперёд, он попадал в легко раскинутую рамку перехода, в следующий миг оказываясь позади противника открытым к нападению. Спасали лишь собственная реакция и скорость, но и они не помогли избежать абсолютно всех ударов.

Проскочив «насквозь» в очередной раз, он развернулся, тут же вскидывая руку с мечом. Удар оказался такой силы, что от лезвий при соударении брызнули искры. Отступил на один шаг назад, давая себе чуть больше пространства, и вновь рванулся вперёд, пригибаясь и уходя от чужой атаки.

Джанмариа Гринд всегда поучал его: «Противник не должен знать, что ты из себя представляешь. Не давай ему полной картины». Это правило действовало и на поле боя, и в жизни. Окружающие знали, что первый тави хорошо обращался с оружием, что смыслил в тактике и стратегии. Единицам было известно, к какому народу он принадлежал, и никому – врождённая предрасположенность суламаррэ к использованию сарпиды. Более сложная, чем магия и мороки, менявшая саму сущность мира, во Второй Эпохе она считалась идеальным оружием, и не занимался её развитием лишь ленивый.

Семь лет отсутствия он провёл не только в попытках найти то место, где когда-то жила семья. Вновь оказавшись спиной к противнику, первый тави раскрыл свободную от меча ладонь и, разворачиваясь, взмахнул ей по дуге от себя. Воздух заискрил лёгкими сполохами, застыл на мгновения – и тут же метнулся на огненного сотнями ледяных невидимых стрел. Увернуться ото всех было невозможно, отбить – нельзя. Лишь попытаться сократить количество мелких, глубоких порезов, но Иблис почти не двинулся с места, только склонив голову набок. Сарпида вспорола воздух рядом с ним, отсекла пару золотистых прядей, опавших полукольцами на поверхность мостков.

Единственный порез, который удалось заметить тави, пришёлся на щёку, точно под правым глазом, но время для подсчётов было неподходящее. Пользуясь, пусть и малым, но преимуществом, он в очередной раз проскочил через переход, обернулся, нанося удар в спину не успевшему развернуться противнику. Лезвие прошло через правое плечо, пачкаясь в крови, но та не начала ожидаемо исчезать при взаимодействии с открытым воздухом.

Прежде, чем Самаэль успел сделать что-то ещё, грудь будто прошило раскалённым штырём. Опустив взгляд, первый тави увидел лезвие сабли, пробившее грудную клетку насквозь.

– Разуй глаза!– рыкнул на него тот, кто нанёс удар со спины.

Боль отрезвила, словно вылитый на голову ушат ледяной воды. Вновь посмотрев на своего противника, он увидел сестру, мелко дрожавшую от страха и боли в раненном плече. Вся в мелких порезах, но все ещё живая, спасённая от верной смерти по чистой случайности.

Иблис, стоявший на противоположном краю мостков, только с виноватой улыбкой развёл руками и без какого-то интереса в глазах проследил за тем, как тави резко убрал оружие от сестры.

Поддержка со спины исчезла, и в её необходимости Самаэль уверился только в этот момент. Пошатнувшись, он осел наземь и не упал назад только благодаря Алане, кинувшейся на помощь.

– Нет, нет, нет!– затараторила она, потянувшись трясущимися пальцами к сабле в его груди.– Нет!

– Вытащишь – он захлебнётся в собственной крови.

Мимо них прошли, и лишь спустя пару мгновений первый тави увидел того, кто нанёс решающий удар в этой схватке.

Остановившись между ними и Князем, Гленн указал рукой в сторону города.

– Мы уходим. К ним прибыло подкрепление, сейчас люди Гласеа в меньшинстве.

– Порой мне кажется, деньги ты берёшь за то, чтобы портить мне всё веселье,– картинно вздохнул Иблис.

Наклонившись в сторону, чтобы увидеть Самаэля, он помахал ему правой рукой, на ладони которой был слегка дымившийся от «горевшей» крови порез.

– Высшего может убить только высший, генерал. Меня – только мой отец. Но ты был неплох.

Проследив, чтобы на мостках они остались только втроём, Гленн обернулся к Алане.

– Он не умрёт, но не трогай саблю. Дождитесь лекаря.– Грустно улыбнувшись, он отсалютовал тави.– Удачи.

Попытавшись вдохнуть, Самаэль быстро отказался от этой затеи. Наёмник был прав, но легче от этого не становилось – каждое движение отзывалось жгучей болью в груди.

Алана, совершенно растерявшаяся, заплаканная, то и дело тянулась к испачканному в его крови лезвию, но в последний момент себя одёргивала. В конечном итоге она решилась только отползти ближе к перилам, чтобы, оперевшись на них спиной, дать достаточную опору.

– Прости,– сумел выдавить из себя Самаэль.– Не понимал… что творю.

– Молчи, дурак! Молчи, ну?!– она хотела было его ударить, но в последний момент вспомнила об их положении.

Обняв брата за шею, она с всхлипом прижалась щекой к его волосам.

– Ты ведь не умрёшь? Не оставишь меня одну?– её голос дрожал, под конец сорвавшись в сипящий шёпот.– Скажи, что не оставишь.

– Нет. Просто… отдохну.

Последним, что он услышал перед тем, как позволил темноте поглотить себя, был отчаянный крик сестры о помощи.

5.

Ощутимо ударившись спиной о стену дома, Айорг с искренним разочарованием услышал звон отлетевшего в сторону посоха. Сожалеть о нём времени не было: оружие нужно было возвращать, но Гласеа, просчитавший это желание, ударил с нужной стороны. Вынужденный уклоняться, валакх вильнул в противоположном направлении, отдаляя себя от единственной защиты, кроме когтей и клыков, какая имелась в арсенале.

То, чего он опасался в самом начале, стало реальностью – иного выхода, кроме обороны, не оставалось. Бегать кругами его не прельщало, однако, после того, как один из когтей, не выдержав удара лезвия, переломился пополам, эта тактика перестала казаться такой уж несовершенной. Об убийстве высшего можно было не мечтать, но достаточно было вывести его из строя на время, достаточное для бегства.

Швырнув перед собой рамку перехода и тем самым спасшись от очередной атаки, валакх в следующую секунду получил удар под рёбра с левой стороны. Наивным было думать, что с младенчества умевшие обращаться с сарпидой существа попадутся на эту уловку, но Гласеа подобрался достаточно близко, чтобы не успеть увернуться от рубящего удара четырьмя костяными наростами когтей. Хотя бил скорее на удачу, чем с чётким просчётом действия, Айорг сумел попасть ему по глазам.

Отшатнувшись назад и рыча ругательства, ифрит схватился за лицо одной рукой. Это была та самая нужная фора, длившаяся считанные секунды прежде, чем сквозь месиво из крови и плоти на него бы уставились целые, горящие безумием и прекрасно всё видящие сапфировые глаза. Не медля ни мгновения, валакх одним резким движением рванулся вперёд, преодолевая делившее их расстояние. Схватив огненного за волосы, он с силой дёрнул назад, заставляя запрокинуть голову.

Четыре ряда острых челюстей сомкнулись у Гласеа на горле, разрывая кожу, мышцы и грозясь вот-вот переломить кости, но даже из такого положения можно было извлечь пользу.

Задохнувшись из-за двух ударов – в грудину и левый бок, валакх отпрянул назад. Они с Гласеа одновременно закашлялись, хватаясь каждый за своё ранение. Высший или нет, но даже ифрит не мог спокойно пойти дальше после того, как ему чуть не откусили голову.

Держась за обильно кровоточившее горло, он молча уставился на брезгливо отплюнувшего ошмёток чужой плоти правителя. Хотел было что-то сказать, но только подавился собственной кровью.

Сражение это не заканчивало, но на удачу Айорга – или их обоих – одиночество схватки было нарушено. Первым на стук копыт по мостовой отреагировал Гласеа, вознамерившийся убить хотя бы всадника, но тот легко отбил его удар саблей.

Замерев, валакх уставился на Гленна, на ходу подхватившего ифритского губернатора за шкирку и перекинувшего через седло, будто мешок с картошкой.

– Я не закончил!– все же сумел выхаркнуть из себя вперемешку с кровью Гласеа.

– Ошибаешься,– огрызнулся на него наёмник, после мельком глянув на валакха.– Вас спасли Сонрэ и его армия. В следующий раз так не повезёт.

Прежде, чем Айорг успел ответить, молодой человек с места пустил лошадь в галоп и скрылся вместе со своей недовольной ношей в сумраке вечерних улиц.

Злиться или возмущаться не нашлось ни сил, ни желания, поэтому, вернувшись за посохом, валакх упёрся им в землю и осмотрел себя.

Рана в груди, на боку, что-то с ногами и не слушавшаяся левая рука – от путешествия к праотцам его спасала только недавняя охота. «С другой стороны,– хмыкнул внутренний голос,– Мадлена жива, да и бойня прекратилась благодаря подкреплению». Признавать необходимость сказать Сонрэ «спасибо» не хотелось, но, поразмыслив, он решил оставить это на совести того, в ком народ нынче с большим энтузиазмом видел своего лидера.

Основной задачей опального Владыки было добраться до центральной площади и оценить ущерб, а потом перебраться в дом и рухнуть там на первую попавшуюся горизонтальную поверхность.

Выходить на площадь он не стал – лишь окинул взглядом со стороны, убедившись в отсутствии дальнейшей угрозы населению. Оставшиеся ифриты или гибли под мечами прибывшего подкрепления, или поспешно бежали. Гленна среди них он не заметил, только теперь начав ощущать тошнотворный привкус: не совсем предательство, но и приятного было мало.

Наглец не соизволил даже поинтересоваться, сможет ли он стоять на своих двоих, зато тем, чтобы убрать подальше от проблем высшего чина ифритов, озаботился.

– Ну и ну,– раздался сверху и чуть со стороны знакомый грубый голос.– Кажется, ифриты забыли свою подстилку.

Вздохнув, Айорг повернул голову к взиравшему на него с высоты своей лошади тави. Испачканному в чужой крови, заметно уставшему, но поразительно серьёзному для звучавших издевательских фразочек Сонрэ.

– И тебе доброго вечера, старик. Подкинешь до особняка?

6.

Великий генерал, конечно, ответил ему грубым отказом, и потому до дома валакх добрался на своих двоих. Желание рухнуть на первую горизонтальную поверхность сменилось на желание просто упасть, но о нём пришлось забыть ради кинувшейся к нему в объятия Мадлены.

Вокруг мельтешил народ: кто-то искал родных, иные тащили во двор раненных, другие старались помочь всем, кому это было необходимо. Ни хозяйки дома, ни её брата видно не было, зато сразу бросались в глаза даже не запылившиеся Первородные, отсидевшиеся в стороне – это было вполне в их стиле. По завершении кровавой бани они просто оказались у всех на виду, неизменно благодетельные и готовые помочь, тем самым урвавшие себе новую порцию благодарных верующих.

Смотреть на них было тошно, поэтому, отдав всё внимание дочери, валакх поспешно её осмотрел.

– Цела?

– Получше тебя,– блёкло улыбнулась Мадлена, не возражая против того, что отец заставил её приподнять голову для осмотра пореза на шее.

– Эммерих!– рявкнул как раз подъехавший Сонрэ, осаживая свою лошадь, не желавшую стоять на месте.– Сколько пострадавших?

Выслушивавший доклад от одного из способных стоять на своих ногах солдат, Одхэн обернулся в его сторону и пожал плечами.

– Пока неизвестно, но точно не пара человек. Вы хорошо подгадали со временем.

– Ехали, как ехали. У нас не было в планах успеть на бойню.

Проскакавший во двор Каджар спешился с коня даже раньше, чем тот полностью затормозил. Признав в скакуне своего Ноктиса, Айорг мысленно хмыкнул заявлению Сонрэ – рассчитывали или нет, но, едва всё началось, перевёртыш кинулся к ним навстречу и потребовал поторопиться.

Эммерих с другом пожали руки, после чего Каджар осмотрелся, явно выискивая взглядом того, кого прежде не смог заметить сам валакх. За ним последовал и Сонрэ, в конечном итоге наткнувшийся на Владыку взглядом и едва заметно поморщившийся.

– Где Гринд?

– Понятия не имею,– отозвался Айорг, проследив за ушедшей помогать раненным Мадленой.– Мы разделились в середине вечера.

Взгляды всех троих устремились к Эммериху, который, чуть побледнев, ответил далеко не сразу. Первые пару мгновений он, казалось, собирался с мыслями и пытался заставить себя поверить в то, что собирался сказать.

Когда их, наконец, удостоили ответом, Айорг кинулся в дом прежде, чем кто-либо из тави успел как-то отреагировать.

Нужные покои оказалось легко найти – возле них металась, меряя шагами пространство, Алана. Завидев валакха, она тут же кинулась ему наперерез, подхватывая за плечи.

– Нельзя! Лекарю помешаешь!

Он замер, только теперь позволив себе уделить ей больше внимания. Вся в мелких порезах, с полосами перевязки, видневшимися из-под выреза платья на плече, заплаканная. Кажется, она лила слёзы все то время, что была у этих дверей одна.

Коротко вздохнув, валакх перехватил руки женщины и буквально заставил её обнять себя. Будто ждавшая только этого, Алана вцепилась в него, как в последний шанс спастись, и, спрятав лицо на его плече, завыла.

Потребовалось некоторое время, чтобы она успокоилась. К тому моменту из-за дверей уже вышел лекарь, поклоном поприветствовавший Владыку и сообщивший, что всё будет в порядке – нужно лишь отдохнуть. Придирчивым взглядом окинув самого валакха, он в ответ на взмах рукой только устало покачал головой, но спорить не стал: это был не первый на памяти больной, считавший, что все заживёт само.

– Подожди,– не дав Алане сразу кинуться к брату, Айорг придержал её на пороге.– Ты хоть что-то видела? Кто на него напал?

Она сбивчиво и как можно быстрее рассказала всё, что знала, после чего исчезла за дверью покоев, оставляя валакха наедине с самим собой.

Привалившись спиной к стене, Айорг едва заметно нахмурился, так и не определившись, как реагировать. Мысли пошли в русло, нужное сейчас в последнюю очередь.

Первый тави сцепился с самим Князем. Проиграл или нет – неважно, народу было бы достаточно самого факта открытого конфликта. Его бы не только перестали обвинять в пособничестве огненным – схватка бы за считанные дни обросла фантастическими вымышленными подробностями, и лишь больше уверила бы людей в желании видеть кого-то подобного на троне. Цепляться за Венец всеми руками и ногами Айорг не хотел, но прекрасно за прошедшее время уяснил: Гринд оказаться во главе империи отчаянно не желал. Он бы упирался до последнего и, быть может, изменил бы своё мнение только в том случае, если вернул трон валакху и столкнулся с народной агрессией, граничащей с риском гражданской войны.