Ночь империи

Пёстрый, как и весь бродячий народ, он был довольно молод. На пару мгновений девушка засмотрелась на длинную серьгу из позолоченного металла с небольшой каплей синего камня на конце, но потом заставила себя вернуться мыслями к основной цели. Музыкант, к тому же, уже повернулся к ней, открыто улыбнувшись и подмигнув. Глаза у него были такие же яркие, как камень в украшении.

– Чем помочь, красавица?

– Узнать хотела,– Мадлена отвлеклась на прошедшую мимо них к стоявшей чуть в стороне повозке танцовщице и машинально крепче сжала кошель в руке,– что за инструмент у тебя. Звучит странно.

– Это?– музыкант беззлобно усмехнулся, показав ей инструмент.– Это рожок. Обычный вполне.

– Обычные я слышала,– нахмурилась девушка, скрестив руки на груди.– Этот другой.

– Уж не знаю, что вы там, богатые господа, у себя на пирах слышите,– со смешком отвернулся от неё молодой человек, оправляя слегка потрёпанный, потерявший из-за возраста яркость зеленого цвета жилет.– А у простого люда это обычный рожок.

– Врёт он всё!– весело выкрикнула подскочившая к ним девочка, хлопая в ладоши.– Я знаю, что это жалейка!

Развернувшись к Мадлене, она с довольной улыбкой протянула ей ручку.

– Поблагодари за помощь?

Музыкант, взглянув на неё, с улыбкой склонил голову к плечу, отчего слегка колыхнулись завивавшиеся кончики его волос, будто обмакнутые в синюю краску, и незаметно погрозил пальцем.

– Твой старший не разрешает,– выдала всю контору Мадлена, указывая на него девочке.

Маленькая бродяжка обернулась на молодого человека и, гневно топнув ногой, выхватила у него жалейку прежде, чем тот успел среагировать. Вновь вернувшись к Мадлене, она протянула ей инструмент.

– Два золотых!

– Эй!– музыкант, поднявшись на ноги, подхватил девочку под мышки и забрал у неё свою вещь.

Держа безуспешно силившуюся вывернуться девчушку одной рукой, он пригрозил Мадлене пальцем.

– Не продаётся.

– Больно надо,– смешливо фыркнула девушка.– Какой смысл в инструменте, на котором я играть не умею?

– Всегда можно научиться,– он с улыбкой повёл плечом.– Приходи вечером – попробуешь.

Замерев в нерешительности. Мадлена прищурилась, но сзади её подловила, казалось, давно ушедшая Алана. На деле никуда не пропадавшая, женщина слушала весь разговор, но точно не планировала позволять дочери Владыки проводить вечера в обществе бродячих артистов.

– Давай иначе, любезный,– улыбнулась она, с силой стиснув запястье попытавшейся возмутиться Мадлены.– Вы приходите вечером к особняку. И сударыня посмотрит, как играть, и вы заработаете.

За музыканта согласились его друзья, все прекрасно слышавшие, и Алана, пользуясь моментом, увела девушку от них подальше. На возмущения Мадлены она ответила только, когда рыночная площадь осталась позади, хотя внимательный взгляд музыканта девушка буквально ощущала спиной.

– Что тебе не так? Он же просто разговаривал со мной!

– Ну да,– картинно покривилась Алана,– конечно. Уж лучше пусть твой отец фыркает, что ты крутила шашни с его генералом, чем узнает, что ты уехала с бродягами. Словам и действиям тави хотя бы верить можно.

4.

От хруста ломаемой кости Эммерих едва заметно поморщился и предпочёл зацепиться взглядом за цветы в саду. Сделать это оказалось сложно – разум то и дело подначивал посмотреть на дом. Одним делом было слышать рассказы о том, как питались валакхи, другим – быть тому живым свидетелем. Но, хотя бы живым, мысленно уговаривал он себя,– в отличие от мальчишки, которому уже не помогло бы ничто.

Хуже всего было от вида первого тави, спокойно курившего трубку и не испытывавшего никаких мук совести по поводу того, что именно он и заманил в сады ребёнка. Какая-нибудь кухарка или простая горожанка не досчиталась бы сегодня за вечерним столом сына, а Самаэль относился к этому просто и только небрежно отмахнул упавший в его сторону тряпочный сапожок.

К чести Владыки, пугать неподготовленного к зрелищу Эммериха он не стал, но мужчина успел увидеть, как на горле ребёнка сомкнулись, с хрустом ломая кости, мощные челюсти. После этого Айорг, не отпуская добычи, просто захлопнул дверь, но слышимость в этом особняке была феноменальная.

– И тебе не боязно?– он искоса посмотрел на Самаэля.

– Я на войне народ кучами убиваю,– спокойно отозвался первый тави, держа трубку зажатой в зубах и между делом стругая небольшую веточку.– Ты тоже. Чего мы там не видели?

– Мы их убиваем, потому что они миру в империи угрожают. А это – просто ребёнок.

– Заяц тоже не виноват, что волку хочется есть. Но что-то я не видел тебя бегающим по лесу и спасающим ушастых из пасти хищников.

Все ещё хмурясь, Эммерих со вздохом согнулся и закрыл уши ладонями. Его поведение можно было понять: Самаэль и сам в первый раз сбежал от валакха подальше и следующие пару недель отказывался с ним даже здороваться. Потом взял целью разобраться в том, что видел жутким, и обнаружил, что это было просто одним из аспектов жизни.

Валакхи стояли на вершине всех пищевых цепей, но в целом достаточно спокойно существовали на обычной пище. Только раз-два в месяц уходили в ночь, чтобы там найти себе какого-нибудь гуляку и сожрать его целиком. Слово «есть» здесь просто не подходило – они именно сжирали добычу, почти без остатка. Если бы жертву стали искать родные и близкие, для похорон смогли бы добыть только волосы, да ногти, которые хищники предпочитали оставлять не тронутыми. Кости среди валакхов и вовсе считались самым ценным наравне с содержимым головы, поэтому не оставалось даже осколков – разве что они застревали в клыках.

Джанмариа после первого раза всегда говорил ему: «Как бы вы ни дружили, помни: у вампиров есть несколько клыков, у валакхов – четыре ряда острых, как лезвия, зубов». Это предупреждение Самаэль каждый раз успешно забывал до очередной ссоры, в которую замечал, что Владыка вот-вот распахнёт на него пасть, как самая настоящая королевская энгара, готовая к броску. В его случае – единственному и однозначно смертельному.

В помещении всё затихло, и спустя некоторое время Айорг, едва слышно выдыхая, выбрался к ним на крыльцо. Как раз закончив с веточкой, которую резал охотничьим ножом, Самаэль не глядя протянул её, заострённую с одного конца. За годы сосуществования привык, что что-то в зубах у валакха, да застревало – будь то осколок кости, жила или особо жёсткий кусок кожи.

– Премного благодарен,– Владыка присел рядом, цапнув импровизированную зубочистку.– Ты что, настолько хорошо меня знаешь?

– Самому противно,– беззлобно огрызнулся первый тави, выдыхая табачный дым.– Одхэн, вернись к нам.

Убрав руки от головы, Эммерих настороженно посмотрел на валакха, но тот обратил на него мало внимания, с недовольным видом пытаясь избавиться от теперь мешавшего жизни куска в зубах. Генерал, замерев взглядом на заметном разрезе рта, гораздо более широком, чем в нормальное время, на мгновение побледнел.

– Итак,– поспешил отвлечь его внимание на себя Самаэль,– предлагаю начать это жалкое подобие военного совета.

– Начинайте,– тихонько хмыкнул Айорг, слегка морщась из-за невозможности разобраться с последствиями собственного обеда.– Ты сказал, когда «все соберутся», попробуете пойти на Тэнебре. Конкретизируй, будь ласка.

– Мы, Каджар с войсками из Ковруса, Пантеон,– на последнем первый тави неопределённо дёрнул бровью,– ребятки из Верхнего Аларана и, может быть, Сонрэ.

Валакх от неожиданности резко сжал зубы и перекусил веточку пополам. Его удивление разделял и Эммерих, никак не ожидавший услышать о тави, который первым год назад махнул на всю затею рукой и ушёл в свои владения.

– Сонрэ?– недоверчиво сощурился он.– Ты сейчас не шутишь?

– Я больше поверю, что Василиск согласился тебе помочь,– согласно кивнул Айорг, с сожалением откидывая веточку в траву.

– Тем не менее,– Самаэль развёл руками.– Гонца я к нему отправлял, и Сонрэ ответил, что не прочь будет присоединиться.

– И ты ему веришь.

– Я скорее поверю Василиску. Но чем чёрт не шутит.

– У этого чудовища крайне отвратное чувство юмора,– хмуро заметил валакх, скрестив руки на груди.

Эммерих осмотрел его, вспоминая произошедшее утром, и осознал, что совершенно не разобрался, как теперь относиться к правителю. Сказанное Самаэлем могло быть выдано на эмоциях, но раскидываться подобными вещами было чревато. В этом была вся Эрейя – любой мог развлекаться, с кем угодно, пока это не становилось достоянием общественности, и одним делом были слухи, а совсем иным прямые утверждения.

Владыку и без того бесконечно обвиняли во всех возможных вещах. Будь сейчас рядом Сонрэ, фыркал бы больше обычного за то, что валакх сидел с распущенными волосами, частично лежавшими на деревянном настиле крыльца и загибавшихся лёгкими полукружьями.

На мгновение тави почудилось, что одна из прядей, кончиком оказавшаяся к нему слишком близко, двинулась и переместилась в сторону, как живая.

– В любом случае, не столь важно, будет ли присутствовать Сонрэ и его люди,– привлёк к себе внимание Самаэль, постучав трубкой о край ступеньки, чтобы выбить остатки потухшего табака.– Я больше надежд возлагаю на Ноктиса.

– А с ним что?– Айорг посмотрел на первого тави.

– За ним Чертоги. Двенадцать Клинков и все, кого сможет найти.

Валакх окинул его взглядом, которым стоило удостаивать сумасшедших.

– Клинки? Почему ты не вспомнил о них, когда вы сидели в крепости?

– Наверное, потому что там были только мы,– Самаэль вернул ему взгляд с процентами.

– Ты дурак, Гринд?– Айорг склонил голову к плечу.– Их Клинками не за руки назвали. Они на стене в хранилище висят.

Краем глаза заметив движение справа, Эммерих своевременно отодвинулся, но ему в любом случае не грозило пострадать. В момент, когда на крыльцо упали со звоном четыре меча в ножнах, тави окончательно уверился в мысли, что волосы Владыки обладали каким-то собственным жизненным стимулом: хотя их должно было придавить, чёрные пряди, будто настоящие змейки, в последний момент скользнули в сторону.

Вместе с Самаэлем обернувшись, Айорг тут же неприязненно скривился, в ответ на что стоявший позади Король Богов только мягко улыбнулся.

– Прибирался бы хоть за собой,– вместо приветствия произнёс он.

– Не шарился бы по моим владениям,– огрызнулся в ответ валакх, придвигая к себе мечи.

– Я подумал, что новому Владыке будет полезна помощь.

Первый тави, едва слышно выругавшись, принялся заново набивать трубку табаком.

5.

Хмурым взглядом окинув Короля Богов, Эммерих заставил себя поумерить ненужное сейчас недовольство. Фыркать на Пантеон, сколько угодно, можно было в мирное время, но сейчас они все оказались в одной лодке, и некоторых пассажиров стоило потерпеть.

– Простите,– всё-таки осторожно произнёс он,– но давайте впредь не будем нарушать правила.

– Это какие же?– Василиск с мягкой улыбкой посмотрел в его сторону.

– До того момента, пока Владыка не подпишет последний указ, определяющий преемника, и отказ от трона, не надо заикаться о «новых». Это неуважение к правителю.

– Поддерживаю. Да и извинились бы за «тыканье»,– глухо сказал Самаэль, после вернувшись к ругани на кремень, не желавший поделиться искрой.

Взглянув на Айорга, будто ждал от него какой-то реакции, Василиск в конечном итоге ничего получил и со вздохом сцепил руки на уровне пояса. Осмотрелся в явной надежде найти сиденье почище и приличнее ступеней крыльца, но такого не имелось – да и бежать его предоставлять мало кто собирался.

Казалось, что за время путешествия в это место Король Богов забыл, куда именно направлялся. Война принесла Пантеону только прибыль – прихожан стало гораздо больше, чем в мирное время. Это было стандартным явлением, потому что простой люд в тяжёлые события резко начинал верить даже, если до этого про Первородных вспоминал только, когда появлялись какие-то связанные с ними новости. Они несли в Пантеон последнее, вымаливая у Василиска и его братьев с сёстрами благословения и победы в войне, а на исходе всего благодарили не положивших свои жизни солдат, а какое-то божественное чудо.

Направляясь в Мидери, он явно ждал увидеть раболепие и восторг, но здесь народ реагировал на него так же, как обычно – верующие преклонялись, другие могли просто кивнуть или вовсе не заметить. Здешние знали, кто тянул этот плуг на протяжении года, и ни одного Первородного они там ни разу не увидели.

– При всём уважении,– вновь натянув на лицо улыбку, ответил он Самаэлю,– у меня язык не повернётся называть ифритскую подстилку Его Высокопревосходительством, да ещё и извиняться за что-то.

– Вот как? А когда Роханна была жива, Вы иначе пели,– усмехнулся Айорг.– Всё «госпожа», да «Ваша Светлость», да «не обессудьте». И это учитывая то, что «месяц с одним мужчиной» для неё было неизвестным словосочетанием.

Самаэль с Эммерихом не удержались, одновременно прыснув от смеха.

Никто ни капли не принижал достижений матери-основательницы империи, но так или иначе чаще вспоминали только то, кем она была до получения Венца. Да и после получения таковой осталась, став лишь только чуть более разборчивой в мужчинах, которых подле себя держала.

Василиск неприязненно скривился.

– Не поминай, почём зря, Принцессу. Она – отдельная тема.

– Ну, конечно,– улыбнулся Айорг.– Всё, что Вам неудобно, Ваше Святейшество, всегда становится «отдельной темой».

Картинно вздохнув, он развёл руками.

– Хочется Вам того или нет, я пока Владыка. Да и наследник династии не горит желанием лезть на трон.

– Почему?– Василиск моментально переключился на удобную для себя тему.– Тави Гринд, народ признаёт Вас лидером. Это ли не достаточный повод задуматься?

– Войско Сонрэ тоже признаёт его лидером,– Самаэль повёл плечом.– Но это не повод ему мечтать о троне.

– Это совершенно другое!

Айорг, заметив у первого тави желание огрызаться всерьёз, поднялся на ноги и с улыбкой подхватил брата под руку. Глянув напоследок на генералов, он заявил о завершении «совета», который в любом случае был неполным и носил скорее информативный характер, а так же о том, что сам озаботится размещением Первородных в доме.

Когда дверь за представителями святого семейства закрылась, Самаэль смог добыть огонь, но желание пропало. Тратить табак попусту вместе с тем не хотелось, поэтому он с недовольной физиономией закурил, подпирая щёку ладонью.

Вопрос, мучивший Эммериха с самого утра, чувствовался кожей, но отвечать на него не хотелось. Оставалось только надеяться, что друг так и не решится озвучить мысли, но у судьбы как всегда были другие планы.

Он выждал честно некоторое время, позволяя выдохнуть после не самой лучшей встречи с Королём Богов, а потом, повернувшись к первому тави лицом, все же поинтересовался о причинах столь отчаянных попыток сбежать от перспективы встать во главе страны.

– Не пойми неправильно,– Эммерих упёрся ладонью в колено,– я не целиком и полностью на стороне Пантеона. Но в его словах есть доля правды. Кто примет такого Владыку обратно?

– Какого?– Самаэль выгнул бровь, искоса глянув на друга.– Законного?

– Нет. Такого… Послушай, неважно, что именно там происходило, его год никто не видел. И явился он не слишком замученным, сразу начавший выводить тебя из себя. У народа будут сомнения. Где гарантия, что он не сидел там просто так год, по договорённости отдав ифритам земли?

Пару минут первый тави не отвечал, раздумывая над ответом. Подходящего всё никак не находилось, потому что в сущности подходили все и сразу. Что бы в течение года не творилось во дворце, это было делом исключительно тех, кто находился в нём. Прислугу можно было заставить замолчать, представителей высшего света – с чуть большими усилиями, но тоже. В конечном итоге, в этом была суть Эрейи: якшайся с кем угодно, пусть об этом говорят – главное лишь, чтобы не было свидетелей.

Рано или поздно это бы забылось, а Владыку Айорга окрестили бы победителем огненных, пытавшихся прибрать к рукам империю; если бы эта кампания завершилась для них успехом.

В Иблисе не было никакой уверенности – он мог сколько угодно улыбаться и увещевать, что Самаэлю никто не будет мешать, а потом войско, вошедшее в Тэнебре, оказалось бы разбито наголову.

– Меня тоже подозревают в сговоре с Князем, до сих пор,– глядя на дымок, вившийся от трубки, он пожал плечами.– Владыка год просидел во дворце, а я из этого же дворца ушёл в день захвата. С дозволением забрать с собой столько людей, сколько смогу увести до рассвета – это так, если ты забыл.

– Да, но после этого ты делал всё, чтобы вытащить народ с захваченных земель, а потом и вернуть сами эти земли,– Эммерих повёл рукой.– Это достаточное подтверждение твоих намерений.

– Возможно. А как насчёт того, что вчера я барсом метнулся до дворца, вытащил оттуда Владыку и вернулся без единой царапины? Как будто просто вошёл и предложил Иблису отдать его мне?

Эммерих на пару мгновений задумался, хмуря кустистые брови.

– Ну… С этим сложнее. С другой стороны, тебя любят. Придумают историю о том, как ты обвёл ифритов вокруг пальца и, не получив ни царапины, ускакал с правителем в закат. Если уже не придумали, конечно. Бродячие артисты, знаешь ли, быстро это дело подхватывают.

– Бродячих здесь нет.

– Ты плохо слушал мальчишку, которого наш Владыка сожрал. Он рассказывал о них, пока ему не сломали шею.

Посмотрев на друга, Самаэль почти сразу поднялся на ноги. За ним последовал и Эммерих, только теперь понявший, что сам сказал.

Бродячим артистом мог нарядиться кто угодно – они сами пару раз проворачивали такой трюк, чтобы провести в город несколько солдат и разобраться с наместниками без лишней крови. Памятуя об этом, в прошедший год старались гнать прочь от городка, бывшего негласным центром сопротивления ифритам, весь свободный народ.

Не сговариваясь, мужчины кинулись внутрь дома, на ходу перескакивая через кровавую лужу с лохмотьями одежды прямо у порога.

6.

– Хоть один раз!– остановившись в прихожей зале, Айорг отдёрнул от брата руку, которой до этого держал его под локоть,– хоть один раз начни думать! Какие разговоры о пригодности и непригодности правителя?! У нас страны нет, чтобы ей кто-то управлял!

– Есть!– с видом оскорблённой невинности ответил Василиск,– и он усиленно от этого отказывается!

Скрестив руки на груди, он раздражённо хмыкнул.

– Я больше, чем уверен, что это ты ему в голове шороху навёл.

– Какая, к чертям, разница? Послушай, сейчас в приоритете не то, кто сидит на троне. Ему год капал на разум Ноктис, начнёшь и ты – он в итоге плюнет на всё и согласится на предложение Иблиса перейти к ним! И вот тогда плакала наша империя, независимо от того, кто Владыка.

Василиск вытаращился на него, как баран на новые ворота, и это дало валакху ясное понимание одной вещи: Самаэль в принципе не общался с Пантеоном.

Нет, он наверняка пришёл к ним, позубоскалил благостно и смиренно попросил помощи в войне против захватчиков, но никаких подробностей своих действий не давал и побег из столицы явно расписал фразой наподобие: «Ну, знаете ли, удача улыбнулась – так бывает». Что-то внутри подсказывало, что между этим он наврал с три короба о том, как вклад Первородных будет оценён.

Если бы это оказалось правдой – а так, скорее всего, и было – первый тави лишался права отпираться от фактов и убеждать в своей непригодности к правлению. Раньше Айорг и сам сомневался, полагая, что в результате слабой удачи этой затеи они обзаведутся Владыкой-военным, каким был Мортем, то теперь убедился в обратном.

Этот генерал умел изворачиваться и лить мёд в уши потенциальным союзникам так, что никаких угроз оружием не требовалось. Ещё и заботился о народе, чему живым подтверждением был как минимум город, цветущий и пахнущий в тяжёлое для страны время.

Хотел Василиск что-то сказать или нет, но ему пришлось прикусить язык. Глянув вправо и тут же расплываясь в вежливо-идиотской улыбке, он вынудил брата последовать за своим взглядом.

Моментально скиснув, Айорг попытался заставить себя изобразить хоть долю любви к остаткам их семьи, но не смог.

– И тебе привет,– Шумер вполне разделял его реакцию, готовый ругаться с порога.

– Ближайший пруд на северном краю города – тебе туда.

– Спокойно!– Василиск взмахнул между ними руками, нервно посмеиваясь.– Спокойно! Мы, конечно, на войне, но не друг с другом. Давайте проявлять уважение.

– А ты умеешь?– Айорг направил своё недовольство на него.– Уважением было бы предупредить, что вы всей толпой явитесь!

– Мы не смогли остаться в стороне,– кротко улыбнулась Нориа.– Как ты?

На неё невозможно было огрызаться. Сестра заражала своим непробиваемым спокойствием, и любой, даже самый ворчливый, быстро замечал, что его выпады на неё никак не влияют, а потому терял интерес. Не действовало это, казалось, только на Шумера, с гневным фырканьем отвернувшегося и с деланным любопытством принявшегося осматривать помещение.

– Бывало лучше, бывало хуже,– все же ответил младшей Айорг.– Приятно, что вы все тут за общее дело, но размещать вас негде. В этом доме есть только одна свободная комната, и я сомневаюсь, что вы согласитесь ютиться впятером в одной постели.

– Странная осведомлённость для того, кто не является здесь хозяином,– миролюбиво подметил Крокум, улыбнувшись.– Может, поговорим с ним?

«С ним» – это грозило быть весело.

Будто чувствуя, что вот-вот появится повод поразвлечься, оба Гринда вошли в залу. Точнее, вошла только Алана, на ходу отряхнувшая юбку платья; Самаэль буквально влетел вместе с Эммерихом, на ходу поздоровавшимся с Первородными и выскочившим за дверь. Первый тави притормозил возле сестры, подхватывая её под руку.

– Ты из города? Там бродячих нет?

– Было несколько,– опешила от неожиданности Алана, во все глаза таращась на брата. Быстро взяв себя в руки, она легонько ткнула его пальцем в плечо.– Кстати, об этом. Мы с Мадленой решили, что было бы неплохо послезавтра устроить небольшое гуляние в городе. Знаешь, танцы, игры, веселье, фонарики ночью.

– Прекрасная идея,– привлёк к себе внимание Айорг.– Людям нужно дать возможность расслабиться.

– Сама придумала – сама делай,– пробормотал Самаэль, собираясь отправиться дальше.– Мы в обход. Ничего особенного, просто сидеть дома не хочется.

Врал, как дышал, и выдал себя и появлением, и вопросом про бродячих. Глянув на родственников, Айорг с трудом сдержал смешок – то, что тави не просто пройтись по улице решил, понял только он.

– Вот и хозяин!– торжествующе улыбнулся Крокум, указывая на него рукой.– Тави Гринд, нам бы разместиться здесь у Вас.

Самаэль окинул Первородных взглядом, в особенности задержавшись на Санбике. На до этого толком ничего не выражавшем лице стало заметно недоумение, и Айорг, поддавшись собственному любопытству, увидел, что сестра смотрела на Алану, как на врага народа. Значит, странные чувства за год не завяли, а, кажется, только усилились, приобретая крайне странные очертания.

За то, что Гринд на всех женщин реагировал одинаково, а на Первородную – никак, либо недовольно, его искренне хотелось обнять.

– Я при чём?– немного грубо поинтересовался Самаэль, указывая на свою сестру,– она хозяйка, у неё и спрашивайте разрешения. Всё,– похлопав Алану по ладони, он размашистым шагом направился к двери.– Давай, займись гостями.

Физиономии у родни выглядели просто восхитительно, и сдерживать смех стало ещё сложнее. Крокум с Шумером не могли заставить себя смириться с мыслью, что их оставили на попечительство женщине, Санбика – что с этой женщиной сам тави Гринд общался, как с женой. Да и кем ещё могла быть та, кого тави называл вместо себя хозяйкой в доме.

Оценив реакцию на себя, Алана открыто улыбнулась, сцепив руки в замок на уровне пояса.

– Кажется, я вернулась в молодые годы, когда для торговли приходилось надевать мужской кафтан. Подождите,– она колко усмехнулась,– схожу найду штаны, чтобы вас, Ваши Святейшества, не так кривило.

– Стой-стой,– Айорг не выдержал, со смехом подхватывая её под руку и заставляя остаться на месте.– Не суди строго, это ведь святое семейство. У них или по традициям, или никак.

– Простите их,– виновато улыбнулся Василиск, встав так, чтобы загородить собой братьев от Аланы.– Они не со зла.

– Конечно,– подхватил Крокум,– кто же знал, что тави Гринд абсолютно всё в доме оставляет на совести супруги.

Алана уставилась на него вместе с Айоргом, как на сумасшедшего. К удивлению, таким же взглядом брата одарил и Василиск, в очередной раз только подтверждая их давнюю с Владыкой шутку про то, что при рождении основную массу ума они забрали себе, а четверым другим на всех остались лишь жалкие остатки.

– Ты идиот?– спас от перспективы ругаться Король богов.– Или ты думаешь, что тави бегал по миру в поисках супруги, которая будет выглядеть, как его женская версия?