Ночь империи

– Он себе это сам придумал!– наконец, нашёл подходящий ответ Самаэль.– Узнал, что наш прадед, Деймос Гринд, крутил шашни с Владычицей. Решил, что мы с тобой каким-то чудом – потомки династии.

Алана недоверчиво прищурилась, глядя на него сверху вниз, но спустя некоторое время все же отпустила. Получив возможность выпрямиться и вновь таким образом получив превосходство в росте, первый тави посоветовал сестре жить с этой информацией, как она сама пожелает, и оперативно сбежал.

Предстояло найти подходящее место, чтобы до вечера спрятаться ото всех вопросов подальше.

Глава 21. Ратт.

1.

Он снова проснулся.

В последний год сон стал едва ли не основным занятием, иногда разбавлявшимся другими, некоторые из которых он воспринимал спокойно. Но только некоторые.

Полгода назад еда перестала приносить хоть какое-то удовлетворение, и дёсны болезненно ныли каждый час и каждую минуту; вытянувшиеся клыки то и дело ранили язык и заставляли как никогда сильно ненавидеть собственную природу. Первое время он искренне задавался вопросом о том, как умудрились в своё время младшие перейти на лишённую мяса диету, но потом пришёл к выводу об их коллективном увлечении мазохизмом и успокоился на этом. Организм настойчиво требовал охоты, вопил о необходимости впиться зубами хотя бы в жалкую пичужку, лишь бы была живой и ещё некоторое время трепыхалась.

Огненные знали о валакхах до неприличного много, но, как ни копался в библиотеке, найти ответа на вопрос «откуда» он не сумел. Первые столкновения с его видом происходили здесь, на северных территориях, а там ифритов никогда не было. Иблис на все попытки узнать загадочно отмалчивался, а потом отвлекал его тем, за чем приходил.

В последнее время всё реже, но лучше бы сохранялась прежняя частота визитов – теперь он был злее. Возникало ощущение, что Князь специально гулял где-то неделями, позволял всем себя раздражать и бесить, при этом держа в голове мысль, что у него есть прекрасное, не способное в силу слабости дать отпор развлечение. Потому что откуда-то знал, что в определённый момент при отсутствии возможности охотиться валакхи могли начинать пожирать сами себя, но до последнего держались и терпели боль в зубах, мышцах и все неудобства удлинявшихся когтей.

Такая жизнь – существование даже, в конечном итоге привели к тому, что сон, ранее такой желанный, стал присутствовать в его буднях в избытке. Был единственным временем, когда не болело ничего, но уже вторую неделю Айорг искренне опасался, что однажды может просто не проснуться. Если не начать отрывать от себя куски, организм бы выбрал иной путь сохранить свою жизнь, и этот был гораздо хуже.

Проснуться в этот раз пришлось из-за резкой боли в раненном боку, на который с силой надавила чья-то ладонь.

– Привет, спящая красавица,– проурчал Иблис, надавливая сильнее и запуская когти правой руки в только начавшие заживать борозды царапин.– Сегодня праздник, негоже спать.

Собрав хоть какие-то имевшиеся у него силы, Айорг отбил руку ифрита прежде, чем тот сделал раны ещё хуже, чем они уже были. Поспешно сев несмотря на боль, валакх под внимательным взглядом нового хозяина империи отполз в самый угол кушетки и подтянул колени к груди.

– Без тебя знаю,– фыркнул он в сторону огненного.– Может, и пойдёшь развлекаться?

Иблис улыбнулся, положив руки на спинку кушетки. Выглядел почти мирно, если бы не кровь на пальцах.

– Только, если приедет твой генерал. Без него всё будет не так.

– Какой-то генерал тебе важнее Первой Женщины?– Айорг хмыкнул, опустив взгляд.– Забавно. Она хоть в курсе?

– Её я вижу гораздо чаще, чем суламаррэ. Она понимает мой интерес и даже разделяет его.

Надежда, что этот визит закончится лишь разговором, была крайне слаба, но все же присутствовала. Прежде ифрит с ним не разговаривал – просто делал то, зачем пришёл и уходил, а потом присылал кого-то заняться тем вредом, который нанёс.

Никто из оставшейся во дворце прислуги не знал, что он делал, но все подозревали самое худшее и всегда твердили себе под нос одно: «А выглядит таким простым». Они до сих пор толком не осознали, что это было самой сутью не просто Князя – всей Геенны. Обманчивые, показывающие всем мнимую простоту, высшие чины прятали под этой личиной то, что в первые две Эпохи мира вгоняло простой народ в ужас.

Наверное, именно поэтому Гленн так яростно вцепился в возможность проводить с ними время: ифриты не осуждали – наоборот, поощряли того жадного до крови и смерти зверя, который прятался за приятным лицом и чудными фиалковыми глазами. С другой стороны, подобное в своё время поощряли и Церберы, которых боялись все, кроме умевшего держать их в узде Владыки – да и тут не каждый был успешен.

– Он не приедет,– глядя в окно, пробормотал валакх.– Понимает, что здесь будет подвох, поэтому не станет рисковать.

– Возможно. Но ещё он понимает, что это шанс вытащить тебя из той ямы, в которую ты добровольно залез,– Иблис пожал плечами, выпрямляясь.– Знаешь, он ведь за этот год трижды предлагал переговоры. Мол, заберите империю, но его, маленькую клыкастую тварь, отдайте.

Окинув валакха взглядом, он усмехнулся и вытер кровь с пальцев об обивку кушетки.

– Ты, видимо, в прошлой жизни святым был, если тебя такого теперь есть, кому терпеть и спасать.

Даже после того, как за ифритом закрылась дверь, Айорг ещё пару минут непонимающе таращился в ту сторону. Разум отказывался понимать, что с ним говорили именно про того генерала, который всегда действовал с расчётом в первую очередь на себя.

С другой стороны, до последнего времени он был чётко уверен, что Самаэль все ещё был тем шалопаем, что сбежал из-под контроля родителей и кидался во все тяжкие без разбору.

За несколько сотен лет тот факт, что Гринд так или иначе был рядом, стал той обыденностью, на которую он обращал крайне мало внимания. Как это всегда было с вещами привычными, присматриваться он в определённый момент перестал, и все изменения проходили мимо внимания.

С едва слышным вздохом валакх сполз обратно в лежачее положение, стараясь не тревожить вновь вскрывшиеся раны, и прикрыл глаза.

Беспокойство, поднятое Иблисом, о том, придёт тави или нет, снова отошло на задний план. Главное осталось неизменным, и напомнила об этом тяжесть в теле и веках.

Нужно было суметь проснуться.

2.

Зарево от факелов в ночном воздухе и острые, щерящиеся на усыпанное звёздами небо, шпили нескольких башен были единственным, что удавалось увидеть. Основной массив здания скрывался за оборонительной стеной, на верху которой, если долго всматриваться, можно было заметить фигурки солдат, нёсших свою службу при минимальном освещении.

Это было отличным ходом с точки зрения тактики – противник столкнулся бы с определёнными трудностями в попытке посчитать количество защитников главной резиденции. Ни один солдат никогда ещё любителем этой тактики не был: любой костёр и попытка обогреться равнялись живой мишени, кричавшей о необходимости нанести удар именно в это место.

Тёмный камень, ещё слегка влажный после прошедшего дождя, выглядел холодно и отталкивающе, но опущенный мост убивал это ощущение, внушая обманчивое спокойствие – гостей ждали. Вопрос был лишь в том, какую программу для них запланировали.

Стоило только проехать через ров, вслушиваясь в стук лошадиных копыт по крепкому дереву, взгляду открывался дворец, раскинувшийся по центру на другой стороне внутреннего двора. Он прятал за собой остальной комплекс, оставляя на виду лишь постройки для прислуги и конюшни. Облицовка из камня, внешне напоминавшего привычный глазу песчаник, слегка поблескивала в свете огней, но это, как и в случае со стеной, можно было списать на недавно прошедший ливень – как ни поверни, в стране наступил сезон гроз.

Возвышавшийся над гостем на шесть этажей, он всё равно оказывался практически полностью скрыт оборонительной стеной – и это было первым, что заставило Самаэля нервничать.

Он никогда не был высоким ценителем архитектуры, хотя всё равно заметил отхождение от привычных глазу изогнутых и заострённых кверху линий арок, сменившихся на строгость и сухость колоннад. Ранее напоминавший выполненный искусным мастером десерт, украшенный завитками крема, дворец будто сбросил с себя все лишнее – узоры лепнины на стенах все ещё присутствовали, но не в таком обилии, как прежде. Он стал суше, строже.

Практичнее, если заводить речь о защите.

Мальчишка-конюший, подбежавший к нему, признал сначала Ноктиса, а потом и самого тави. На юном лице узнавание и радость быстро сменились разочарованием и, наконец, той самой неприязнью, с которой на него год назад смотрели главы ведомств. Он приехал к захватчику, и сделал это один, а не с многотысячной армией, которая могла бы спасти имперцев, за спиной.

– Не надо,– тави со вздохом помахал на мальчишку рукой.– Мы сами.

Казалось, он ещё не успел договорить, а слуга уже сбежал, наверняка раздумывая о том, как расскажет остальным об увиденном.

– Временные проклятия существуют?– спешившись, поинтересовался мужчина у жеребца, глядевшего в сторону оборонительной стены.

– Да,– отозвался Ноктис.– Называется старость, и даётся всем при рождении.

– Я серьёзно.

– Я тоже. Это ведь ифриты,– перевёртыш мотнул головой,– один из их высших чинов может найти иглу на морском дне – не удивительно, что есть и те, кто способен за год перестроить целый дворцовый комплекс. Даже меньше. Таким тут всё было ещё пару месяцев назад.

Самаэль ещё раз осмотрел громаду дворца, казавшуюся сейчас крайне недружелюбной.

Мысль о том, что всё это время их спасало от поражений какое-то чудо, прочно укрепилась в голове – если один из высших чинов мог буквально перестроить то, что было здесь раньше, нашёлся бы и тот, кто взмахом руки мог испепелить вражескую армию целиком.

Желания заходить внутрь не появилось, а вот жажда сбежать куда-нибудь и напиться с горя стала сильна, как никогда. На что он вообще рассчитывал, когда сюда ехал – что Иблис будет ждать его с ключом от столицы и словами: «Мне стало скучно, поэтому забирай»?

– Ладно,– Ноктис глухо фыркнул и развернулся с намерением уйти.– Дальше сам.

– Эй-эй!– тави схватил его за поводья, резко натягивая.– Мы так не договаривались!

– Мы вообще не договаривались,– огрызнулся перевёртыш.– Иблис приглашал только тебя! Иди, поболтай с ним, а потом уходи и моего хозяина прихвати с собой. Или что, ты вдруг решил смириться с тем, что трон – твой?

Самаэль замер, нахмурившись, а потом с размаху хлестнул свободной частью поводьев жеребца по шее. В ответ Ноктис, явно не получивший от подобного никакого удовольствия, попытался цапнуть его за руку, но не преуспел в своей затее – первый тави использовал лучшую тактику и сбежал.

Оказавшись от перевёртыша на достаточном расстоянии и уже наступив на первую ступень главного входа, Самаэль на пару секунд притормозил и прислушался к собственным ощущениям. Найти Айорга он бы попытался и без лишнего напоминания, но теперь на горизонте возникла первая – она точно была бы не единственной – проблема на вечер: валакха в здании будто и не было.

«Он давно выбрался своими силами,– прогнусавил внутренний голос,– ушёл, спрятался и бросил вас. Он ведь уже не раз так делал».

У Владыки была такая особенность – в патовых ситуациях он чаще всего делал выбор в свою пользу, успешно забывая об окружающих. Мог потом возникнуть на пороге спустя лет пять, а на любые претензии только хлопал своими глазищами цвета раскалённых углей и с улыбочкой выдавал какое-нибудь складное оправдание поступкам. Отвратительный, в общем, был валакх, но кто-то наверху давным-давно подшутил, и Самаэль к нему прикипел сущностью, до последнего каждый раз веривший в лучшее.

– Генерал, какая радость!

Мелко вздрогнув, мужчина отвлёкся от мыслей о том, как лично выпотрошит Айорга, если все подозрения окажутся правдой, и осознал, что так и стоял до этого момента одной ногой на ступеньке. За это время кто-то уже успел сообщить о его приезде, а потому непосредственно на крыльце, улыбаясь так, будто встретил старого друга, оказался неизменно пёстрый Белет.

Пришлось заставить себя улыбнуться и все же подняться. Поравнявшись с огненным, тави пожал с ним руки и, не покривившись, выслушал традиционное «ясного солнца и славных побед», которое звучало от этой личности откровенным издевательством.

Этого конкретного ифрита спасало лишь то, что он в отличие от своих соратников казался тем, кто получил должность и уважение именно за красивые глаза, а не за умение подначить противника или представлять для кого-то реальную опасность. Словом, о том, как это приветствие звучало в нынешних условиях, он не задумывался – просто выучил, что примерно так нужно обращаться к военному.

– Доброй жизни и светлых дней,– поддержал не слишком приятную беседу Самаэль.– Спасибо за приглашение.

– Ой, да было бы, за что,– Белет со смешком подхватил его под руку и повёл внутрь.– Князь так ждал! Всё опасался, что Вы посчитаете это ловушкой и откажетесь приезжать.

– Признаюсь, мысль была.

– Помилуйте, тави,– ифрит махнул свободной рукой.– Если Вы по душе Лучезарному, это не изменит никакая война. Разве что та, которую Вы объявите ему лично, да и то не факт.

Посмотрев на Самаэля, он мягко улыбнулся:

– Вы его друг, генерал. А друзей он ценит превыше всего.

3.

Платье, казавшееся второй кожей, неприятно обтягивало все тело, и желание накинуть что-то поверх не отпускало Сейрен уже битый час. Больше всего хотелось, конечно, остаться в покоях и попытаться в очередной раз не плакать, пока Раджара не было рядом. Он не любил её слезы, не знал, что с ними делать, и выбирал единственное, что умел делать хорошо, но легче от этого становилось только ему.

Этим вечером, сидя перед самой Первой Женщиной, как загнанный в угол кролик, она всеми силами пыталась сдерживаться, но провалила это задание. Лилит в ответ только вздохнула, глядя на неё не то с показушным, не то с искренним сожалением и вытерла слёзы, хотя по-первости, когда к ней протянули руку, Сейрен дёрнулась и попыталась закрыться.

«Не обращай внимания на свой страх, не перечь,– посоветовала она, скрывая белилами кровоподтёк на щеке девушки,– и пользуйся тем, что у тебя есть. Преврати своё «нет» в «да», деточка».

Ей было легко говорить, имевшей право на всё. Сейрен не до конца этому верила, хотя один тот факт, что Первая Женщина в отсутствие супруга со смехом заняла за столом его кресло, говорил о многом. Она была в другом статусе, ей, как говорили, прощали всё. Она могла даже не пустить Князя на законное место, когда он придёт, и он бы не сказал ей ничего, просто присев рядом.

Если бы сама Сейрен попыталась сделать что-то такое, всех белил дворца бы не хватило.

Однако то, что посоветовала Лилит, говорила и Гаап, стоявшая по лестнице иерархии пониже. Сейрен пару раз видела её в коридорах, и король не отказывала во внимании никому, а мужчины были уверены каждый, будто именно ему единственному повезло столь сильно, что кто-то из высших чинов ифритов обратил на них внимание.

Лёгкие на подъём, смешливые, доступные – женщины ифритов скорее походили на бродячих артисток, чем на представительниц высшего общества. Она как-то задала вопрос на эту тему Раджару и тот, будучи в благодушном настроении, ответил, что это всё влияние их страны: в Геенне можно было многое. Из ограничений могли быть лишь положение в обществе и авторитет самого Князя, если речь шла о его приближённых.

Позже он заметил, что такие, как Лилит, ему не нравились. Сейрен так и не разобралась, было это сказано про подобных женщин в целом или про одну конкретную, но разъяснений просить не стала, просто оставшись при своих мыслях.

Будто чувствуя на себе внимательный взгляд, Первая Женщина мельком глянула в её сторону и, коротко улыбнувшись, положила ногу на ногу. Как раз в тот момент, когда незаметно успевший подойти Князь остановился рядом и, упёршись когтистой рукой в спинку кресла, чуть наклонился.

– Место занято,– Лилит посмотрела на супруга прежде, чем он успел что-то сказать.– Найди себе другое, Князь. Можешь вон там, в уголку.

– Конечно,– Иблис, ничтоже сумняшеся, подхватил её под мышки, заливисто рассмеявшуюся, и пересадил на место справа от своего.

Сев за стол, он слегка прижмурил глаз, когда Лилит, все ещё посмеиваясь, поцеловала его в висок. Между делом глянул в ту сторону, где должен был находиться Раджар. Тот был на месте, но не рисковал лишний раз поднять даже взгляд – и дело было не в утреннем происшествии. Он чувствовал свою вину и сам себя стыдил за всё, что происходило каждый раз в отсутствие властителя огненных земель в империи, да к тому же и понимал, что весь свой гонор в присутствии высших чинов стоит заталкивать в самые глубокие задворки из возможных.

Ещё полгода назад показывать свой характер то и дело подбивал Азарет, втайне надеявшийся, что кому-то, кроме него, мальчишка приглянётся больше, чем старшее поколение, но окружающие энтузиазма не разделяли. Со временем и сам глава легиона магов понял, насколько просчитался в своих планах, а потому теперь предпочитал не замечать Раджара, когда рядом была рыба покрупнее. В конце концов, стоило бы налаживать отношения с тем, кто знал обо всех его интрижках (они хоть и были неудачными, но восторга тоже не вызывали) и с усмешкой за ними наблюдал.

Иногда казалось, что четырёхрукий ифрит был прекрасно осведомлён, когда о нём думали. В момент, когда Иблис собирался ответить на вопрос Лилит о том, почему опоздал, Азарет перегнулся через стол, пользуясь преимуществами роста и длины конечностей, и протянул ему небольшой свиток.

– Не сегодня,– Иблис, забрав то, что подозревал докладом о произошедшем в своё отсутствие, убрал его за пазуху.– Утром обсудим.

– Как пожелаете,– выхоложено произнёс Азарет, не начав вопреки всем ожиданиям свою извечную песню о том, что дела государства никого и никогда не ждут.– Сегодня пьём за госпожу.

– Вот-вот!– улыбнулась Лилит, салютуя ему кубком.– Выпей за меня, рогатик.

Если обращение Азарета и задело, он не подал виду.

Отбрехавшись касательно причин опоздания первым, что пришло в голову, Иблис с едва слышным вздохом осмотрелся. Не стоило расстраивать Первую Женщину разговорами о том, что больше, чем её, он надеялся увидеть здесь сегодня другого гостя. Припозднился, да, но полагал, что, войдя в зал, поднимет себе настроение – и в кои-то веки в чём-то ошибся.

Лилит, впрочем, не была бы Первой, если бы не чуяла подвоха, поэтому в последующие пару минут сделала своей основной целью супруга расшевелить.

– Похлопал бы хоть,– в очередной раз за прошедшее с его прихода время, она ткнула мужа в бок.– Белетовские девочки для тебя стараются.

– Они стараются для Белета,– раздражённо фыркнул Иблис.– Он им потом уши оторвёт, если узнает, что плохо своё дело сделали.

– Тогда выпей.

– Не хочется.

– Тогда поешь,– она указала на ломившийся от еды стол.– Отравы тут бояться не стоит.

Вздохнув, Князь сел чуть набок и упёрся локтем в подлокотник. Как раз собиравшаяся его в очередной раз ткнуть Лилит замерла, поняв, что её затею раскусили.

– Хотя бы сделай вид, что тебе не скучно,– она откинулась на спинку своего стула, крутя в руке кубок с вином.– Ты таким тухлым последний раз выглядел в Иврахили.

– Потому что тебя лапал тот королёк, мнивший себя самым умным.

– Будто у меня был выбор,– насмешливо фыркнула Первая Женщина.

Иблис сам не заметил, как нахмурился, – присутствующие расценили это, как недовольство происходящим, хотя теперь эмоции внутри не имели к нему отношения. Воспоминания о прошлом за последний год возникали на горизонте уже дважды, а окунаться в то, что давным-давно осталось где-то позади, он не любил ещё больше, чем людскую привычку упоминать своё имя к месту и не к месту. С годами научился не прислушиваться и не обращать внимания, но эти восклики всё равно постоянно маячили на заднем плане, ровно как и мысли о том, как все было когда-то.

– Что такое?– Лилит все же заметила его реакцию на свои слова.

– Как ты себя чувствуешь?

Хмыкнув, она вернулась в прежнее положение и отпила вина.

– Успокойся. Жива, и то хорошо.

О произошедшем они не заговаривали весь год, а от любых попыток узнать своё состояние Лилит открещивалась. Потом уводила разговор в любую максимально отвлечённую от себя тему, и все, знавшие её достаточно долго, понимали – «хорошо» было в данном случае издевательством. Это было видно даже, если само слово не звучало.

Хотев было поступить так же, как и обычно, Первая Женщина уже открыла было рот, но отвлеклась одновременно с супругом на открывшиеся двери.

4.

– Князь, взгляните только!– Белет радостно взмахнул руками, едва ли не перескакивая через порог,– взгляните, какие гости!

Музыка затихла, присутствующие забросили свои разговоры. Самаэль, замерев в дверях, почувствовал, как по спине пробежал табун мурашек – в зале было несколько десятков ифритов, имперцы (в основном, прислуга и девушки, нашедшие общество огненных интересным), и все они, как по команде, уставились на него. Он и прежде не любил приёмы и балы, где на каждого пришедшего тянули внимание, во весь голос оповещая о появлении, но это было в разы хуже.

Ситуацию усугубляла Сейрен – он заметил её самой первой. Девушка подскочила на ноги, будто ждавшая, что первый тави возьмёт её за руку и уведёт отсюда вместе с отцом. Находившийся рядом с ней Раджар тут же грубо дёрнул свою уже год как жену на место, и, видимо, только в этот момент ей стало очевидно, что генерал пришёл не для спасения.

Клеймо предателя, повешенное на него ещё главами ведомств с Сонрэ, стало как никогда прежде осязаемым.

– Идём, идём,– шикнул Белет, подхватывая его под локоть и силком затаскивая в помещение.

На ходу махнув рукой в сторону музыкантов и танцовщиц, он будто заново запустил весь механизм, и вечер продолжился так же, как шёл до этого. Им всем резко вдруг стало плевать на нового гостя, и что-то подсказывало, что такое отношение будет сохраняться ровно до того момента, пока внимание на него не прикажет обратить лично Князь.

По правую руку от него сидела женщина, на которую невозможно было не посмотреть. Дело было даже не в огненно-рыжем цвете её волос, не в лёгком платье из полупрозрачной ткани, оставлявшем крайне малый простор для фантазии. Все ифриты были пёстрыми, каждый по-своему, но она среди них выделялась так же, как и правитель – обманчивой незатейливостью.

Когда Самаэль её заметил, она как раз, посмеиваясь, без малейшего опасения толкнула Князя локтем. Будь это кто-то из высших чинов, проблем бы не избежали, но она получила только ласковую усмешку и ответную наигранную попытку щипка за бок.

– Это Первая Женщина,– заметил с понимающей улыбкой Белет.– Нам, ифритам, можно все, но ей – гораздо больше.

Он усмехнулся так, будто был солидарен с генералом в интересе к обсуждаемой личности, но Самаэля в последнюю очередь стала интересовать её внешность. Первая Женщина принесла в этой войне жертву гораздо большую, чем кто-либо из них. Все они ещё были живы и когда-нибудь имели шанс услышать смех своих детей, но ей, если верить слухам, после покушения эта радость была более не доступна. Не в этой жизни уж точно.

Многие из правления осудили бы его за это, но первый тави ощущал сожаление и искреннее желание извиниться перед ней – или, может, какая-то природная магия этой женщины заставляла желать подобного.

Пройдя к столу и оставленный возле Князя Белетом, как какой-то зверёк, он невольно отступил на один почтительный шаг назад. На них и правда не обращали внимания – не дёрнулся никто даже, когда Иблис поднялся с места, с благодушной улыбкой протягивая ему когтистую ладонь.

– Генерал, добро пожаловать. Как дорога?

– Неплохо,– слегка ошалев от отсутствия привычного приветствия, которым его одаривали раньше, Самаэль ответил на рукопожатие.– Долго сомневался и, признаться, не перестал до сих пор.

– Помилуйте,– подала голос Лилит, садясь к ним боком,– он ждал вас, как мальчишка – подарка на совершеннолетие.

Взглянув на неё и одновременно с этим слыша, как Иблис представил свою супругу, тави без лишних подсказок поклонился и подхватил протянутую ему худую женскую ладонь. Не поднимал на Лилит взгляда, но чувствовал, оставляя на её пальцах вежливый, этикетом требуемый поцелуй, как она его осматривала.

Лёгкие опасения, начавшие копошиться в разуме, только окрепли, когда Первая Женщина не позволила ему полностью выпрямиться, прихватывая за ворот кафтана и подтягивая к себе.

– Вечность не видела живого суламаррэ,– с детским восторгом произнесла она, свободной ладонью оглаживая его щеку.– Ты даже лучше, чем твои предки.

Все ещё не отпуская растерявшегося такому поведению тави, Лилит взглянула на Иблиса:

– Пусть он переночует в моих покоях.