Ночь империи

Отвратительно было просто вспоминать, как из ран под коленями может сочиться вязкая горячая кровь, наличие которой означает необходимость вцепиться в первую горизонтальную поверхность, что попадётся под руку.

Не желая испытывать свою удачу (правая нога уже отчаянно не хотела сгибаться), валакх опёрся ладонями о поверхность стола и по возможности перенёс вес на руки.

– Итак, если с вопросами тави Гринда мы разобрались,– получив в ответ лёгкий кивок со стороны Самаэля, мужчина едва слышно вздохнул и на пару мгновений прикрыл глаза.– Полагаю, нам всем стоит обратить внимание на Птицу посреди помещения.

На губах Василиска застыла неестественная, будто неумелой рукой ребёнка приклеенная улыбка. Держа руки сцепленными в замок на уровне пояса, Король богов постарался придать себе благостный вид.

– Мне кажется, это не самое удачное… Сравнение, Ваше Превосходительство.

Айорг пропустил неверное обращение мимо ушей и собирался было мягко съязвить в ответ, но это за него сделал сударь Джевиш. Усмехнувшись в хлипкую бороду, которую ему не стоило пытаться отращивать, мужчина обратился к Первородному:

– Я полагал, велеби – одни из ваших. Почему бы и не быть такому сравнению?

– Потому что,– натянуто улыбнулся Василиск, не меняя позы.– Религия нашей страны – сикхли, и пока я Король богов, так и останется.

Можно было завести глобальный спор на тему того, что Мортем Жестокий в своё правление законодательно утвердил в империи три ветви религии, но тогда они не разошлись бы до следующего утра. Хотел Василиск признавать это или нет, но не все безоговорочно верили в исключительно Первородных.

Были последователи идей танам, признававшие равную власть между святым семейством и Великой Птицей, были велеби, которые ни в грош не ставили Пантеон, но дрожали от легенд про Птаха и Хладную Ночь. Последние только-только осваивались в статусе официальной формации, но благодаря Мортему уже могли похвастаться тем, что имели точку в столице – храм на берегу пролива, строительство которого должно было закончиться к исходу года.

Королю богов подобное нравиться не могло, но, насколько Айоргу было известно, его младший брат не рисковал находиться с Жестоким даже на расстоянии полёта стрелы. Говорили, причина этому была в неприязни Василиска к ифритам, в связях с которыми Мортема не подозревал только ленивый. Сложно было не подозревать, когда Его Высокопревосходительство по молодости сватался к кому-то в верхушке Геенны.

– Достаточно,– взмахнул рукой Айорг, обращая на себя внимание присутствующих.– Неделю назад, когда мой предшественник оставил империю без родителя, было много споров касательно личности следующего Владыки. Я знаю, что они идут до сих пор и будут идти ещё долго.

Он глянул на заметно притихших глав ведомств:

– На той неделе я много думал о том, как следует поступать правителю, лишь только начинающему свой путь, и понял, что без поддержки мне не справиться.

Не нужно было смотреть в сторону Василиска, чтобы знать, что он буквально расцвёл на глазах. Он ждал, что именно его назовут той поддержкой, что Айоргу была необходима, что валакх сдержит слово и вернёт право Пантеону вмешиваться в политику. Остальные ждали следующего хода в целом и дальше действовали бы в зависимости от него.

Если бы сейчас оказалось, что Первородные вернутся к власти, Самаэль был бы первым на пути к выходу из дворца.

– Я верил, что один из моих предшественников, Джартах Неповторимый,– донельзя благочестиво и ласково улыбался валакх, объясняя свою позицию,– совершил огромную ошибку, отказавшись от дружбы Пантеона. И я решил, что я её исправлю. Так будет лучше для всех.

– Отвратительно,– раздражённо процедил сударь Земин, глава ведомства врачевателей.– Мы променяли дурака на безумца!

Ему завторили остальные, в ответ на что Айорг только холодно улыбнулся:

– Для начала дослушайте этого безумца, Земин. А своё мнение оставьте на потом.– Вернувшись взглядом к Королю богов, валакх развёл руками.– Возвращение Первородных к власти – опасный и дерзкий шаг, который я готов предпринять.... был. Но, к несчастью, обстоятельства таковы, что этого не произойдёт.

Коллективный вздох облегчения показался слишком громким, но никого не заботило, заденет ли это чувства Короля богов. Он и не заметил, на последних словах Айорга побледневший пуще обычного и мгновенно спавший с лица – сил не осталось даже на то, чтобы держать улыбчивую маску.

– Мне кажется, Ваше Превосходительство, что Вы-

– Как мы все знаем, смерть любого Владыки должна быть расследована,– не дал ему вставить слово Айорг.– Не важно, была ли причиной болезнь или клинок неизвестного. Нынешний случай не был исключением.

В дальнем углу зала возникло движение, и Самаэль, заметив его боковым зрением, не мог не среагировать. Захотелось вздохнуть с нескрываемым разочарованием – тайный сыск не любили от слова совсем.

Когда-то их звали «Падальщиками», и они были бичом многих правителей, пытавшихся контролировать толпу наёмников с печальным прошлым. Позже они разделились надвое, дав рождение «Церберам» и тайному сыску. Разница между двумя этими формациями была лишь в том, что первые были в своих действиях чуть более ограничены, так как постоянно находились на виду, а другие тем временем могли творить все, что поможет им добиться результата.

Джодок Безумный, прадед Мортема, избавился от сыска, но импонировал «Церберам», поэтому многие тайники перебрались на открытое пространство. Мортем же в свою очередь благоволил всем этим группам, и потому при нём сыск был восстановлен, но с некоторыми изменениями. Плохо поддававшиеся контролю военные преступники не просто набирались по хорошим физическим качествам, но проходили подготовку, а начальники, над ними стоявшие, были лучшими представителями армейской разведки. Вместе с тем многие генералы готовы были цепями приковывать своих людей, лишь бы те не ускользнули в тайный сыск.

Их не любили за их методы, но при Мортеме появилась и ещё одна причина, известная узкому кругу лиц – молодой солдат. Простым солдатом он, впрочем, был давно, ныне дослужившийся до капитана, но зубовный скрежет у глав ведомств вызывало не это, а слухи о происхождении.

Мортем Жестокий никогда не признавался в этом открыто, но Геенна была ему по душе. Он прожил в стране сто лет, обучался их способам ведения войн и политическим аспектам, следил за бытом и многое смог привнести в империю. Он установил дружеские отношения с Князем и союзнические – со всем государством, поэтому никто не удивлялся, когда чуть меньше двухсот лет назад два правителя решили рискнуть провести культурный обмен. Несколько вельмож Геенны приезжали жить в Эрейю, несколько имперских представителей – к ифритам. Мортем не поскупился на сынов и дочерей аристократии, ифриты – на видных представителей своих легионов и молодого воина.

Ростом чуть выше среднего, крепко сбитый и совсем не похожий на типичных ифритов, он неплохо смыслил в военном деле. Утверждали, что похож на мать, попортившую мальчишке чистоту огненной крови, и любили гадать, кем же она была. Самаэль бы сказал, что тёмный волос, глаза, цвет которых у края радужки был голубоватым, но ближе к зрачку постепенно сменялся на бледную зелень, и сероватая кожа выдавали в нём кровь лоэтов – жителей севера.

Он был успешен, этот ифритёнок. Его, как и его земляков, Иблис отпустил в империю на добрую сотню лет, и срок этот давно подошёл к концу. Те, кто хотел, уехал домой, но вот малец вцепился в Эрейю всеми руками и ногами.

Самаэль проследил, как он подошёл к столу и положил на него ту самую иглу.

– Это просто смешно,– нервно дёрнулся Василиск.– Вы не можете всерьёз обвинять в гибели предыдущего Владыки Пантеон.

– Боюсь, можем,– в голосе Айорга хватило бы жалости на всех сирот столицы, но никого он на деле не жалел.

– Эта игла была найдена нами в постели Владыки Фикяра,– произнёс ифрит (Самаэль все пытался вспомнить его имя).– А придворная врачевательница подтвердила наличие на его груди маленькой раны.

– И все ещё,– с трудом сдержав злость в голосе, Василиск взмахнул рукой,– это никак не доказывает нашу причастность!

– Да? Но разве не точно такие украшения носит сама Нориа?– улыбнулся Айорг.– Единственное их различие в том, что на этой нет каменных инкрустаций.

– Вы…– Василиск подавился собственным вздохом, и его маска спокойствия и благодушия наконец начала идти трещинами.

В бессилии взмахнув руками, он попытался было воззвать к разуму присутствующих глав ведомств, но те поспешно начали воротить носы в сторону. Ситуация складывалась не радостная – крыть Первородному было нечем, по крайней мере, именно сейчас. Он не мог в пару секунд вытащить Норию из Пантеона, куда та отбыла с другими после интронации, и притащить заодно с ней все её украшения.

Они не были рады святому семейству в своих рядах, но, если и избавляться от них, то честно, а не так, подставляя голову Короля богов под топор без суда и следствия. Обвинение в убийстве Владыки было серьёзной вещью, а приплетать сюда Пантеон значило усложнять все ещё больше.

Сложности Самаэль не любил, хотя и понимал, что Айорг будет, как уж на раскалённой плите, но вытащит из сложившегося расклада и себя, и империю.

Оставив своё место, тави прошёл к столу и замер на полшага позади Владыки. Соблюдя подобную условность, этикет он все равно нарушил, осторожно забрав у валакха иглу, когда просто протянул руку ему через плечо.

Айорг не заставил себя ждать, резко обернувшись и рыкнув вопрос о том, что тави себе позволял.

– Секунду,– игнорируя раздражённый взгляд молодого ифрита рядом с ними, произнёс Самаэль.– Ваше Святейшество, я верно понимаю, что возможности прямо сейчас дать нам украшения сударыни Нории для сравнения нет?

– Конечно!– ухватился за шанс выбраться из болота Василиск.– Я могу послать ей письмо, попросить приехать сюда. Могу пригласить Ваше Высокопревосходительство в Пантеон, если так угодно, и Вы проверите все имущество моей сестры лично.

– В таком случае этот самосуд должен прекратиться. У Вас нет подтверждения тому, что эти иглы идентичны украшениям Первородной.– Самаэль вернул иглу подозрительно молчаливому Айоргу.– Прекращайте балаган.

Василиск, нервно заламывая руки, посмотрел на Владыку. От образа Короля богов не осталось и следа – перед ними был только перепуганный мальчишка, пытавшийся измыслить хоть какой-то способ себя оправдать, но по итогу запутавшийся сильнее и выбравший наименее болезненный путь молчания.

Главы ведомств надеялись на тот исход, который был им наиболее выгоден – никаких дополнительных разбирательств. Вопреки всем их ожиданиям, Айорг вдруг расплылся в благородной до тошноты улыбке:

– Я принимаю приглашение.

– Прекрасно!– на выдохе выпалил Василиск.– Мы можем выехать хоть сейчас!

– Завтра.

– Хорошо,– не удержался от истеричного смешка Король богов.

Двинувшись с места, он с едва слышным вздохом прошёл через зал к выходу и только кивнул в знак благодарности, когда миновал Самаэля.

Главы ведомств не стали даже дожидаться момента, когда Первородный уйдёт, и сразу накинулись на первого тави с возмущениями. В стороне не остался даже ифрит, окинувший его оценивающим взглядом.

– Помнится мне, расследование подобных инцидентов не входит в компетенцию армии.

– Помнится мне, тайный сыск должен лучше делать свою работу,– выплюнул в его сторону Самаэль, указывая на иглу, которую Айорг крутил в руках.– Если это все, на что вы способны, советую уйти в отставку и не позорить память предшественников.

На лице ифрита и мускул не дрогнул, но атмосфера вокруг изменилась. Притихли главы ведомств, до этого лаявшиеся с Айоргом о том, что согласие поехать в Пантеон было второй его ошибкой за всего один день правления.

Элан и прочие, за исключением Владыки, затаились и с опасением наблюдали за капитаном сыска, потому что знали слухи о том, кем мальчишка является. Репутация Иблиса была хороша настолько, что распространялась даже на тех, кто был выходцем из его страны, поэтому главы ведомств видели напротив Самаэля Гринда второго Князя во плоти.

Мальчишка, откликавшийся на имя Раджар, был способным, но он в первую очередь был полукровкой. Чистокровных ифритов за исключением семидесяти двух высших чинов не видел никто и никогда, а с помесью раз на раз не приходился.

В случае с данным экземпляром эрейская половина была бедна на мощь. С точки зрения необразованных эрейцев он был силён, с точки зрения эрейцев знающих мог похвастаться хорошим уровнем чуть выше среднего. С точки зрения суламаррэ и тем более ифритов… Стоило спросить Иблиса, пока не уехал, но вряд ли там было что-то стоящее.

За время службы в сыске мальчишка очень сильно задрал нос: остальные считали его кем-то, стоявшим всего лишь на полступени ниже хозяина огненных земель. Именно поэтому на Самаэля, бывшего выше него на полголовы, он смотрел с вызовом и явной угрозой во взгляде. Не хотел анализировать, хотя повод был. К примеру, первый тави с самого начала наблюдал за ним, как за интересной, но многого не заслуживавшей зверушкой.

– Подбирайте слова тщательнее, тави,– процедил Раджар, глядя на своего оппонента исподлобья.– Однажды это может спасти жизнь.

Самаэль сначала молчал, но надолго его не хватило. Издав кашляющий смешок, больше походивший на странно звучавшее весёлое сипение, первый тави поклонился валакху.

– Прошу простить, Ваше Высокопревосходительство, но я староват для подобного. Обсудим Вашу поездку позже?

– Конечно,– улыбнулся Айорг, скрестив руки на груди.– Можете быть свободны. Все.

3.

«Ты должна!»– твердила Мадлена, вытолкав её за порог. Сама она никуда идти не намеревалась и просто осталась в дверях, преграждая возможный путь назад.

Если бы был жив Мортем Жестокий, казалось в последние пару дней Офре, он бы не позволил такого отношения к своей дочери. Задумывалась она об этом часто, а потом каждый раз вспоминала, что отец был ещё хуже регента и давно бы выдал её замуж, даже не сообщая заранее личность супруга. Айорг хотя бы дал возможность подготовиться, если это можно было так назвать.

Мадлена была не в пример своему отцу наглее и времени на раздумья не дала. Все утро она убеждала принцессу, что той надо хоть словом перекинуться со своим отныне официальным мужем, но у Офры при одной мысли о нём ком в горле вставал. Она до хрипа готова была спорить с подругой и не заметила, что все было в целом хитроумным планом по заманиванию монаршей особы в ловушку.

В конечном итоге принцесса обнаружила себя на пороге маленького открытого зала, который по сути был частью сада, выложенного деревянным настилом. На этом островке посреди дворца цвели пышные ликорисы, всяческие травы, назначения многих из которых были известно или только врачевателям, или поварам, а ещё был небольшой пруд с толстыми золотистыми рыбами-вуалехвостами, плававшими одной группой и никогда – по одиночке.

Достаточно приятное место, если бы она не оказалась заперта в нём с не самым желанным собеседником.

Читая какую-то увесистую книгу, огненный едва заметно хмурился и никак не походил на того, кому через час предстояло отбыть обратно на родину. Ни один из ифритов не выглядел торопившимся: Офра видела нескольких на их пути с Мадленой к этому залу.

Собравшись с мыслями, она шагнула было вперёд, и тут же отказалась от любых идей, навязанных или собственных, пока не заметили. Возле скамьи, которую занял властитель Геенны, лежал огромный зверь. Он водрузил пышногривую голову с клыкастой пастью на колени своему хозяину и млел от почёсываний за ухом. Изредка взмахивал хвостом с кисточкой, отгоняя от себя насекомых.

Офра окончательно убедилась, что не хотела иметь ничего общего с теми, кто считал нормальным держать возле себя таких опасных тварей. Это ведь был лев, во имя всех богов – десятки книжек в дворцовой библиотеке описывали их, как жутких, неуправляемых и кровожадных хищников.

– У людей есть выражение «В ногах правды нет»,– не поднимая взгляда от книги, произнёс Иблис.– Присядьте, Ваше Сиятельство.

Принцесса помедлила на почтительном расстоянии.

Позади в дверях все ещё стояла Мадлена, для приличия только повернувшаяся спиной, но явно не планировавшая никуда уходить. Кажется, Офра слышала разговоры о том, что у девушки был старший брат, который не первый год проводил в землях ифритов. Поверить в то, что подруга будет всерьёз считать из-за этого огненных нормальными, было сложно, но обдумывать это Офра решила позже.

Она все же села, заняв самый край скамейки и стараясь не упускать из виду льва. Зверь мог наброситься в любой момент – так ей казалось, хотя тот даже и ухом не повёл.

– Поимейте совесть,– нашла в себе смелость выпалить принцесса.– Я к Вам пришла, а Вы в мою сторону и взгляда не подняли!

Властитель огненных земель одним движением схлопнул книгу, и повернул голову к собеседнице.

– А есть ли смысл?– он повёл плечом.– Мы ведь оба понимаем, что Вы не видите дальше навязанного Вам образа.

– И тот факт, что Вы даже не поприветствовали меня, как следует, только лишний раз доказывает мою правоту.

В ответ мужчина тяжело вздохнул и взглянул на льва, как если бы тот мог ему чем-то помочь. Офра за считанные секунды успела слишком увлечься попытками доказать своё превосходство, поэтому не заметила, что животное действительно ответило своему хозяину очень красноречивым взглядом. Когда зверь поднялся на лапы с намерением уйти, принцесса мелко вздрогнула и едва не упала со скамейки в попытке отодвинуться.

Поспешно взяв себя в руки, она напустила на себя как можно более строгий вид и вздёрнула нос.

– Ну? Вам даже ответить мне нечего?

– Я приветствовал Вас так же, как мог бы приветствовать любого из своих людей. Кроме того, став одной из моих супруг, Вы лишились статуса принцессы, так что… Вы просто сударыня Офра.– Упёршись локтем в спинку скамьи, Иблис усмехнулся.– Вы, кстати, знали, что Ваш батюшка прожил в моей стране целый век?

– Его заставили,– принцесса скрестила руки на груди.– Владыка Коренн настоял на том, чтобы Мортем провёл век в Геенне. Он надеялся, что батюшку там убьют или съедят.

– Странно, как он ни разу этого не упоминал, когда пытался свататься к нашей госпоже Гаап.

– И где тому подтверждения?!

– Я – живое и мыслящее,– рассмеялся Иблис, поводя рукой.– А ещё она сама. Не забывайте ещё о парочке придворных, которые с тех самых времён каким-то чудом до сих пор на своих должностях.

Попытавшись было что-то ответить, Офра в растерянности замолчала и опустила взгляд. В какой-то момент она была готова свыкнуться с мыслью, что проиграла, но в ней всё-таки было достаточно отцовской крови, нёсшей в себе присущую многим Гесселингам упёртость.

– Даже, если и так. Я – не мой отец, и если он вдруг-

– Конечно, нет,– не дал ей договорить Князь.– Вы, дорогая, всего лишь его дочь. Капризная, избалованная и умудрившаяся с единственным существом, которое после смерти Жестокого Владыки могло Вам помочь хоть как-то оформиться при дворе, испортить отношения.

Вернувшись к чтению, он с улыбкой повёл плечом.

– Хотя, как это надо было сделать, учитывая его любовь к несмышлёным милочкам, я ума не приложу.

4.

Пропустив стремглав выбежавшую из зала принцессу Офру, Самаэль посмотрел ей вслед и тихо хмыкнул.

Понять девушек, подобных ей, было обычно донельзя сложно: у таких в голове была мешанина похуже той, что готовила его сестра. Алана Гринд, к слову, была отвратительной кухаркой, но зато у неё прекрасно получалось торговать драгоценностями и убеждать аристократок, что синяя стекляшка на самом деле – редкий сапфир. Такие, как его сестра, были понятны при всей сложности характера: у них все было чётко, и они сами понимали свои желания. Офра едва ли разобралась с тем, как жить в статусе взрослой женщины, не говоря о титулах и условиях, устанавливаемых окружением и жизнью.

В эту часть дворца он забрёл случайно и с Князем встречаться не планировал. Хотел посидеть на маленьком островке природы и вздохнуть спокойно прежде, чем заглянуть к Айоргу, но, коль уж попалась компания, не удержался:

– Ходит слух, у нас тут молодой княжич пригрелся под владыческим крылом.

– Правда?– Иблис посмотрел на генерала через плечо, вскинув бровь.– Который?

Попытка пошутить начала крошиться на глазах.

– Даже так? Совсем не помните, кого, когда, куда и зачем высылали?

Ифрит состроил недовольную гримасу.

– Может, и помню, да только таких 138, генерал. Прошу, конкретнее.

Шанс на шутку рассыпался в мелкие крошки, и пытаться его собрать виделось задачей в высшей мере бесполезной. Более того, первый тави обнаружил в себе непреодолимое желание сокрушаться и с трагичным видом хлопать внезапно ставшего другом ифрита по плечу: детей, как и брак в целом, он считал роскошью для тех, кто уже начал сходить с ума от скуки и умудрился попробовать в жизни все остальное.

Иблис, впрочем, не выглядел, как затасканный своими многочисленными отпрысками отец. Его просьба уточнить и вовсе создавала впечатление, что он не не может справиться с детьми, а даже не пытался.

Вопрос вырвался прежде, чем Самаэль успел что-то предпринять.

– Скольких вы хотя бы раз видели?

Иблис, вернувшийся к чтению книги, на выдохе издал смешок, больше близкий к покашливанию.

– Хороший вопрос. Не надо думать, что я такой весь из себя безответственный – у меня есть дочь, о которой я тебе могу рассказать все вплоть до длины её косы.– Ифрит искоса взглянул на тави.– Присядь уже… Просто уделять время каждому незаконнорождённому ублюдку – мало радости.

Присев рядом, Самаэль не сразу вернулся к разговору. Упоминание незаконнорождённых детей потянуло за собой попытки выяснить, не был ли он сам родителем паре-тройке малышей, но тут уж, как судьба распорядится. Тави не знал, распространялась ли ситуация на ифритов, но вот с эрейскими женщинами вопрос всегда был сложен – порой казалось, что беременеют они просто по желанию, чтобы потом года через два-три объявиться на пороге твоего дома с дитём в руках и сказать: «Либо дай денег, либо забери».

– Каждому написано своё,– видимо, по выражению его лица поняв, о чём была мысль, произнёс Иблис.– Даже, сколько детей будешь иметь. И со сколькими из них свидишься.

– Да, но 138…

– Ты так звучишь, будто я их за прошлый год столько слепил. Мне много лет, юноша.– Нахмурившись, Иблис закрыл книгу, в которой Самаэль с удивлением узнал сборник исторических анекдотов прошлого столетия.– Что там всё-таки с «княжичем»?

– Да есть тут один… Насчёт родства я просто так предположил. Забавный,– пожал плечами тави, откидываясь на спинку скамьи.– Думает, если он на побегушках у клык- у Его Высокопревосходительства, то и его все бояться будут.

Посмотрев в сторону, он нахмурился и тихонько хмыкнул себе под нос:

– Мелкого-то не все всерьёз воспринимают.

Неожиданно для него, полагавшего, что говорит довольно тихо, ифрит мягко рассмеялся.

Поразительно было, как Князя меняли вещи вроде смеха или улыбки. Самаэль так и не смог понять принципа этого явления, но искренне улыбавшийся или смеявшийся этот ифрит казался самым доброжелательным на свете созданием, будто специально слепленным для того, чтобы всех радовать, любить и заряжать этим своим настроем. Куда-то резко пропадало привычное давление силы, которую он распространял даже просто сидя с книжкой анекдотов в руках.

– Всегда вы, суламаррэ, восхищали меня своей прямолинейностью.

Самаэль поперхнулся собственным вздохом и будто бы собственными мыслями.

Никто не знал, никто не должен был знать, и единственный посвящённый Айорг не должен был заикаться об этом слове – в последние семь лет оно превратилось в табу. Оно напоминало о родителях, о двух с половиной годах в той деревушке на границе с империей и о том, каким он был доверчивым идиотом. Если бы Иблис был пониже и поуже в плечах, тави бы с радостью разбавил монотонность дня перепалкой, но с научным интересом следившее за ним существо было самим Князем. Тем, кого люди называли, вздрагивая от звука его имени, Врагом рода человеческого.

Заставив себя разжать сами собой сжавшиеся в кулак пальцы, Самаэль как можно более непринуждённо пожал плечами.

– Рад стараться, да только думаю, Айорг меня все равно переплёвывает. Нужно обладать достаточной наглостью и прямолинейностью, чтобы заставить самого Князя просто так жениться на какой-то там девке из империи.

– Уважительнее к моей супруге,– Иблис картинно пригрозил ему пальцем.– Я не против ещё одной. К тому же, если она позволит показать маленькому Первородному его место.

Во взгляде тави проскользнуло то самое понимание, смешанное с хитринкой, на которые огненный надеялся.

Он до последнего сомневался, что чистокровный суламаррэ будет его слушать или подпускать к себе, но пара дней взаимодействия возымели свой эффект. Ушли и сомнения, был ли он действительно способен на что-то, вызванные тем, что со Второй Эпохи прошло несколько тысяч лет. Это грозило вырождением породы во всех смыслах, кроме внешнего, но Самаэль, сам того не зная, смог порадовать собеседника.