Когда здоровые завидуют больным. Когда больные здоровые. Часть 2.

– Папа, папочка, не ругайся, они хорошие. – Олеся пыталась обнять отца – зомби своими ручками, но тот, рыча, отпихивал её.

Я начал обходить зомби сбоку, свет от фонаря мешал ему нас видеть, но он приближался к Юле, которая светила ему в лицо.

Внезапно раздался выстрел. Мы с Юлей переглянулись. Никто из нас не стрелял.

На пуховичке Олеси на её спинке появилась маленькая дырочка, по стене за её отцом появилось кровавое пятно с ошметками мозгов и костей черепа её отца. Дылда начал заваливаться на спину, я подбежал и подхватил девочку из его лап.

– Мне совсем не больно, дяденька, – еле слышно прошептала она, прижавшись ко мне. – Холодно только, дяденька. Дяденька, не дай мне замерзнуть, а? – Олеся доверчиво протянула мне ручки, обняла меня и ткнулась носом в шею. – Так же лучше, дяденька? Для всех нас так лучше, да? – Она опять отстранилась от меня и попыталась доверчиво посмотреть мне в глаза.

Я смотрел в её белеющее лицо и прижимал к себе. Я не знал, что ей ответить. Может так лучше, а может так, что дети вообще не должны погибать, особенно, когда ими прикрываются взрослые, лучше?

– Я думал, вы тут трахаетесь, а вы зомби убить не можете. – Виталя стоял у двери с дымящимся ружьем. – Проверить вас решил, а то и помочь. – Он подмигнул Юльке.

– Я всё – таки тебя пристрелю, – прошипела Юля. Виталя ретировался через ворота на улицу.

– Ну, всё. Не плачь. Отпусти её. – Юля подошла ко мне сзади и обняла меня. – А то Виталя засмеет. Она всё равно зараженная. Завтра уже охотилась бы на пару с братом и папой.

– Да я понимаю, – слезы текли из моих глазах, голос срывался. – Но, блин, девочка же. Маленькая. Как так – то?

Я положил маленькое тельце на стол и накрыл куском брезента. Поправил ей волосы, вытер глаза и, обняв Юлю, мы вышли из бокса к машине. На улице перестал идти снег, появились звезды.

– Ты плакал, что ли? – Наталья успела разглядеть мои заплаканные глаза, когда я сел на водительское сиденье и повернулся внутрь машины.

– Плачущий убийца прям. – Виталю больше не беспокоило его плечо, а может он просто накатил.

– Вы бухие что ли? – спросил я. – Когда успели – то? Нас не было минут 10.

– Колесо само себя прикрутило? – Подколол меня Виталя. – Баллоник где?

– Юль, посторожишь? – я опять вылез из УАЗика и пошел к шиномантажке. Юля шла рядом.

Зайдя в бокс, я огляделся и пошел к телу ребёнка, который так и лежал под верстаком. Хлопнула дверь, следом зашла Юля. Не стал ей ничего говорить, хотя хотел, чтобы она осталась на улице. Так безопаснее. Я извлек ключ из маленькой головы братика, предварительно потыкав его ружьем. Внезапно оживший медведь слишком хорошо запомнился, чтобы игнорировать вот такие трупы. Вытер кровь с ключа, какой – то тряпкой, на стол я старался не смотреть. Юля молча подсвечивала мне фонариком, говорить не хотелось, и хорошо, что она это понимала. Я окинул прощальным взглядом шиномонтажку, труп мужика в углу, маленькое тельце под столом и Олесю на столе, поглядел на Юлю. Она аккуратно вышла, ещё раз осмотрев местность. Затем вышел я, закрыв за собой дверь.

Затянув колесо, я положил балонник в машину. И посмотрел на Славу. Он лежал бездыханным. Его тело не приподнималось от дыхания, казалось, что лежит предмет мебели.

– А Слава давно у вас так лежит? Он хотя бы дышит? Вы проверяли?

– Всё нормально. Дыхание слабое, но есть. Он просто без сознания. – Наталья поправила куртку на Славе. – Он дышит, кровь почти остановилась. Нужно только обработать мелкие царапины и зашить глубокие раны. Желательно, пока он не очнулся. А то..

– А то что?

– Орать будет и держать придется. – Наталья равнодушно пожала плечами. – Шить спину больно.

Мы с Юлей расселись по местам, я развернул машину, и мы поехали в сторону стационара.

– М-да, блин, остановились за ключом. – Задумчиво сказал я и на автомате закурил.

– В тихом омуте, черти водятся. – Улыбнувшись, сказала Юля. – Ты не боишься?

– Чего?

– Ну, опять полоскать начнет.

– Твою мать. – Я большими глазами уставился на сигарету, подавил приступ рвоты, опустил стекло и выкинул бычок в окно. – Фу, блин. Нервы.

– Ни чё, ни чё. Привыкнешь.. Ну, или курить бросишь.

Дорога становилась всё хуже.

Глава 7. Нас не догонят!

Глава 7. Нас не догонят!

Видимо, этой дорогой пользовались реже, колея еле угадывалась, пришлось ехать на пониженной передаче, расходуя драгоценный бензин.

– Вон своротка ко второму входу, – Юля ткнула в дыру в заборе. – Тут, правда, ворота были.

– Второму, а к главному?

– Мы мимо проехали, там вообще всё заметено было, вот я и не стала говорить. А то полезли бы проверять. Надежда была на этот заезд, им пользовались чаще. С это кухни часть поселка кормилась. Местная завхоз ещё та коммерсантка.

– Подторговывала больничной едой, что ли?

– Типа того, – Ответила Юля и пожала плечами. – Это её кухня. И еда на порядок дешевле, чем на рынке.

– А пациенты что ели?

– То, что не продали.

– Вы понимаете, что сами оставляли людей и себя в больнице без еды?

– Так мы, в районной лежали, а тут с сыоседних деревень лечились. Нам на них по фиг.

– Понятно. Круговая порука.

Ворота действительно были, под сугробами угадывались их очертания. Кто-то, выезжая из больницы, просто не стал их открывать, а раздвинул их машиной, разорвав цепь, на которую они были закрыты. Нам же проще.

Машину я остановил у ближайшего входа на территории больницы. Взяв ружье и сунув меч за спину, за рулем с ним было неудобно, цеплял потолок, я выпрыгнул в снег. Юля, взяв свой дробовик, выскочила вслед за мной, подошла и попыталась заговорить со мной, но я поднял руку вверх, потом прикоснулся указательным пальцем к губам и она, поняв, замолчала. На улице было тихо, снег перестал идти, сквозь тучи светила луна, дул легкий, неожиданно теплый ветер.

– Дымом что ли тянет? – Я принюхался.

– А что ты хочешь? Новая Игирма по факту – деревня. Тут у многих печное отопление.

– Да не, как – то прям рядом пахнет. – Я оглядел ещё раз больницу, но дыма рядом не увидел.

Постояв так минуты три, я пошел к пассажирской двери УАЗика. Юля встала рядом.

– Как там Слава?

– Живой, но всё хуже. – Наталья убрала руку от шеи Славы.

– Виталя?

– Живой.

– Мы осмотримся внутри. Наташ, Виталь – сторожите, в силу своих сил.

Мы с Юлей подошли к дверям. Юля подергала ручку и с трудом приоткрыла дверь. Снег на крыльце мешал. Его было немного, но за последние сутки намело прилично. Я зашел внутрь, включил фонарь, осветив коридор, и остановил Юлю. По коридору шла цепочка следов. Внутри снега не было, но больница промерзла, на полу и на стенах была белая изморозь. Следы шли из коридора до одного кабинета, исчезали там, потом возвращались обратно и пропадали где-то в глубине больницы.

– Странные следы. – Прошептал я.

– Почему?

– А поставь свою ногу рядом.

Юля подошла к одной из цепочек и с силой вдавила ногу в пол. Потом убрала ногу и сравнила: – Действительно, след чуть ли не в два раза меньше моего. Ребенок что ли бегал?

– Хватит с меня детей. Смотри – инвалидное кресло. Возьмем?

– Слава не ходок, а каталок я не вижу. – Юля всматривалась в глубину коридора.

– Жди тогда тут. Никуда не уходи.

Я выкатил кресло на улицу, но оставил около дверей. Пандус для инвалидов, как в прочем и везде, был сделан так, что по не могу смог бы забраться только инвалид – супермен, да и то вряд ли. Виталя отошел от машины подальше и разглядывал дальнее крыло больницы, Наташа слонялась вдоль крыльца.

– Вы это называете охраной?

– Так всё равно тут тихо и нет никого. – Виталя подошел поближе и выкинул бычок в снег. – А там свет, что ли мелькнул.

– Где?

– Ну, в дальнем крыле. И дымом тянет. Где Юля?

– Вход сторожит. Мы каталку не нашли, будем на кресле Славу возить. А вот свет и дым – это плохо.

– Почему плохо?

– В больнице кто-то есть, значит.

– И что? Пока у нас есть ружья, твой меч и спирт – мы непобедимы!

– Ты уже накатил что ли?

– Для храбрости и сугреву.

– Ясно. Ружье на предохранитель поставь и мне дай. Да не ружье, балбес.

Виталя хитро улыбнулся и протянул мне фляжку.

– Разбавленный хоть?

– Обижаешь, начальнег.

Выдохнул, сделал глоток, медленно, чтобы не обжечь горло, втянул в себя воздух, затем закусил снегом.

– Наташ, будешь? – Я протянул фляжку Наташе, которая смотрела на нас около машины.

– Дык я уже, – она улыбнулась и подмигнула. – Передохнуть надо, а то мне ещё операцию провести надо. Трезвею пока.

– Вы ппц. Ладно – Наташ, бди. Виталя, давай заносить и не бухай пока.

Виталя залез в салон, я начал осторожно вытаскивать Славу за плечи. Из машины мы его вытащили, но занести нам его не удавалось. Во первых – Слава был длинный и тяжелый, я тоже достаточно высокий, а Виталя низкий, поэтому, когда я держал Славу за плечи, а Виталя за ноги – Слава задницей сидел на земле; а вторых – чистый спирт с закусью из снега тоже сказывался. Было трудно сдерживаться, но мы почти не смеялись. Потом мне надоело смеяться, и я просто взвалил Славу себе на плечи и поднялся по ступенькам к креслу. Ноги Славы волочились по снегу и цеплялись за ступеньки. С помощью Наташи мне удалось погрузить его в кресло. Потом мы вооружились спиртом, проверили ружья, взяли фонари, я запер машину, и ввалились внутрь больницы.

Юли внутри около двери не было. Ещё одна цепочка следов уходила в темную глубину коридора. В воздухе ощутимо витал запах конопли.

– Да, твою мать. – Вполголоса выругался я. Эхо с удовольствием пошло повторять мать по коридорам.

– А где Юля? – Спросила Наташа, но увидев мой злой взгляд замолчала.

Внезапно очнулся Слава, немного пометался в кресле и затих. Наталья прислонила коляску к стенке. Слава повозился, удобнее устраиваясь.

– Короче, я спереди, Виталя сзади. Наташа посередине. Ищем операционную. Держим ушки на макушке. Виталя, ружье на предохранителе?

– Ага.

– Я серьезно.

– Ладно, ладно. – Раздался металлический щелчок, особенно громкий, в тихом коридоре.

– 100 грамм для храбрости? – Предложила Наталья.

– А Слава?

– Слава не будет. Он без сознания.

– Славе помочь надо.

– Он всё равно не сможет. Только спирт переводить.

– Да, блин. Славе плохо – может, сначала операционную найдем, потом выпьем?

– Наталья боится, ей для храбрости надо.

Мы столпились около Натальи. Выпили. От спирта зашумело в голове. Внезапно, я понял, что наши тени пляшут на стенах. За моей спиной начал нарастать металлический лязг и грохот.

– Не поооняял.. – Начал я.

Виталя посмотрел в коридор за моей спиной, сделал большие глаза, и, схватив нас с Натальей, резко дернул на себя так, что мы все повалились к стене Славе под ноги. Падая, я зацепил Славу и тот упал с каталки к нам. Раздался Юлькин крик: – Нас не догонят!!!

Мимо нас на большой скорости пронеслась Юлька, стоя на каталке. Хотела спрыгнуть, но поскользнулась, упала обратно на каталку головой вперед. Каталка врезалась в стену, Юлю подкинуло и впечатало в стену верх ногами над каталкой. На миг, замерев она, была похожа на пришпиленную к стене бабочку, руки ноги в разные стороны, волосы ореолом, и упала на спину. Её ружье упало рядом, подпрыгнуло и выстрелило в потолок. Нас засыпало известкой и битым стеклом от потолочного светильника. Глупо хихикая, Юля села, прислонившись к стене, показала на нас пальцем и начала смеяться. Припорошенные белым Виталя с Наташей тоже захихикали, но я молча посмотрел на них и они заткнулись.

– Накуренная. Я отсюда вижу. – Виталя встал с пола и помог подняться остальным. Я тут же подхватил ружье и начал целиться в коридор, подсвечивая себе фонариком. Преследователей не было видно. Кроме Юлькиного хихиканья, посторонних звуков не было.

– Трое бухих и одна накуренная. И как мы Славе поможем? – Моя злость смешивалась с облегчением, что Юля нашлась и в порядке.

– Ты где была, блин? – Зарычал я на Юлю. На конспирацию, после такого представления, было уже наплевать. Если кто в больнице и сомневался, что у него гости, то Юля эти сомнения развеяла окончательно. Вокруг дырки в потолке медленно оседала пыль. Я забрал ружье Юли повесил рядом со своим, но помогать ей встать не стал. Сначала исчезла, потом напугала, потом ещё ружье её.

– Да я, хи-хи. Ждала тебя, ждала. Потом покурила. Потом до меня дошло, что каталки стоят возле основного входа, а мы у вспомогательного. Я метнулась по быстрому за каталкой, хотела сделать сюрприз. Вы заходите, а каталка стоит. Я побежала с каталкой сюда. Разогналась, а она тяжелая. Хотела остановить её, но у меня не получилось. Поэтому я подумала и запрыгнула на неё.

– Данил? – Я обернулся. Виталя, приподнял лежащего Славу и прислонил к стене. Там, где он лежал, скопилась большая лужа крови. От падения раны на спине Славы снова открылись.

– Бегом! Славу на каталку лицом вниз и в операционную. А с тобой – потом разберемся. – Я ткнул пальцем в сторону притихшей и погрустневшей Юли.

Вчетвером мы погрузили Славу на каталку и быстрым шагом двинулись в сторону центрального входа к операционной.

– Юля, ты на следы не смотрела? Куда уходят?

– Дальше по коридору. В том конце, вроде кухня была.

Операционная была не заперта. Мы подкатили каталку со Славой к операционному столу, но перекладывать не стали. Один фонарь направили в потолок, ещё один на лампу над операционным столом. За счет отражателей в лампе стало светлее. Наталья разрезала куртку, кофту и остальную одежду Славы, всё равно, после такого количества крови, вещи только выкидывать. Майку пришлось отдирать, местами кровь запеклась и прилипла. Спина Славы выглядела ужасно. Практически вся в крови. Кое где проглядывали кости. Медведь двумя ударами располосовал спину до кости от плеч и до пояса. Часть ран сильно кровоточила, часть уже нет. Кожа была синюшного оттенка.

– Нужна теплая вода, смыть кровь. – Наташа посмотрела на меня.

– В конце коридора кухня? – я посмотрел на Юлю. – А там дровяной печки нет?

– Была, вроде. Трубу точно видела.

– А дым из неё не видела?

– Вроде нет, но я не присматривалась. Да и ночь на дворе.

Я вернул дробовик Юле: – Постарайся никого не подстрелить. Виталя, ружье снимай с предохранителя и за мной. По – моему, я понял, откуда дымом тянуло, и где ты свет видел.

Мы вышли в коридор, и ружье Витали тут же уперлось дулом мне в спину.

– Ты чего?

– Чего?

– Ружье убери, блин. Пойдешь первым.

Обычный больничный коридор, только с налетом инея. На стенах плакаты с картинками о СПИДе и вреде курения, которые никто не читает. Вдоль стен секции из трех кресел и лавочки для ожидания.

Виталя обошел меня и начал осторожно пробираться по коридору, светя фонарем себе под ноги. То сгибаясь при перебежках, то прижимаясь к стене. Пару раз он метался от стены к стене и обратно, глухо топая ногами.

– Ты что делаешь? – Я встал сбоку от него.

– Крадусь.

– Есть надежда, что тут спрятались глухие?

– А? Ну да. – Виталя пожал плечами и пошел нормально.

Следов стало больше. Тот, кто жил здесь, обследовал больницу. Больше всего следов скопилось около одной неприметной двери. Виталя остановился около неё и посмотрел на меня.

– Открывай, – я присел напротив двери и прицелился в дверной проем.

– В меня не попади, – Виталя резко открыл дверь, отскочил, вернулся и замер сбоку от неё.

Фонарь освещал стеллажи и шкафы внутри кабинета. Я немного подождал, подошел поближе. Виталя выглядывал из-за моей спины.

– Склад что ли?

– По ходу. За коридором следи. – Я посветил внутрь помещения. Оно оказалось неожиданно большим. Движения внутри больничного склада не было видно, поэтому я просто закрыл дверь. Подумал и решил её подпереть. Сюрпризы в спину мне не нужны.

– Помоги? – мы с Виталей подперли дверь склада секцией кресел, а сверху я прислонил лавку. Если кто там прячется и захочет выбраться, то его это не задержит, но шумом внимание привлечет.

Коридор закончился двойными дверями, слева была вспомогательная лестница на второй этаж, напротив дверь очередного кабинета. Мы подошли ближе, мимо лестницы и двери. Дверь справа была немного приоткрыта, внутри было темно, разглядеть что-нибудь не удавалось. Виталя подсветил лестницу, там также было тихо. Я выключил свой фонарь, Виталя свой. Чуть проморгавшись, я увидел, что сквозь щель между дверьми пробивается свет. Я показал не него Витале, он кивнул. Крадучись мы встали около двери.

Я наклонился к его уху: – Ты садишься на корточки, на счет три, медленно открываешь дверь. Я целюсь. Действуем по ситуации, без нужды не стреляем.

Виталя кивнул, подполз к двери. Я с ружьем наизготовку встал левее, спрятался за стенку.

– Раз. – Шепотом.

– Два. – Уже голосом.

– Три!

–Руки в гору, дураки. – Сзади нас раздался щелчок ружья, снимаемого с предохранителя.

Глава 8. Отряд не заметил потери бойца

Глава 8. Отряд не заметил потери бойца

Голос был женским и странно знакомым. Мы с Виталей подняли руки и замерли.

– Держим руки на виду и медленно поворачиваемся.

Выбора у нас особо не было, поэтому мы с Виталей осторожно, без резких движений повернулись. Причем я частично загородил Виталю, стоявшего дальше, у двери. Виталя тут же начал смещаться в сторону, пытаясь спрятаться за мной окончательно. Хоть какое-то преимущество. Время привычно начало замедляться, тело опять включало боевой режим.

Мощный фонарь светил нам прямо в лица. Свет слепил и полностью скрывал невысокую женщину, державшую нас на прицеле. Мозг начал работать на полную мощность, подмечая детали и просчитывая варианты. Женщина, невысокого роста, скорее всего одна, т.к. больше никого не было слышно. Время начало замедляется.

Виталя сглотнул слюну и хрипло поспросил: – Слыыышь, даальнииий свееет выыклююючии, ааа? – звуки в боевом режиме тоже растягивались.

– Даанииил? Аа заа нииим Виитааляя, чтоо лии пряячеетсяя? – фонарь начал светить в пол, но всё равно ничего не было видно. Я был ослеплен светом фонаря, и отчаянно пытался проморгаться, чтобы хоть что-то увидеть в темноте. Свет от фонаря, конечно, отражался от пола и частично рассеивал темноту, но всё равно, его было недостаточно, после того, как нам прямо в глаза светили ярким фонарем.

– Таанькааа! – Виталя, как и многие отсидевшие обладал великолепной памятью на имена, голоса и лица. – Тыы туут каакиим боокоом? Спиирт, неебоось, иискаалаа?

– Тааблееткии, – медленно засмущалась Татьяна. – Поошлии коо мнее в гоостии? – она переключила фонарь на низкую яркость, не торопясь прошла мимо нас, стоявших с поднятыми руками, и открыла дверь на кухню. Видно стало чуть лучше, я проморгался и свет пары свечей из кухни помог. Опустив руки, мы зашли внутрь, я огляделся, а Виталя начал шариться по полкам.

– Аа спиирт я, кстаати, тоожее наашлаа. – Таня положила ружье и фонарь на стол. Это заняло минут десять по моим внутренним ощущениям, долбанный боевой режим никак не хотел выключаться, а как выйти из него я тупо не знал. До этого я выходил, израсходовав все свои силы. А сейчас боя нет, а режим есть.

Виталя и Наталья двигались со скоростью сонных мух. Наталья начала доставать из-под стола заныканную бутылку со спиртом, банку огурцов, нарезанное сало и стаканы. Это заняло целую вечность для меня. Я успел осмотреть кухню – обычная кухня – столы, шкафы, посуда, плита, единственный плюс – дровяная печь у стены. Кстати, растопленная. Соседняя дверь вела в холодную подсобку, в которую Таня натаскала дров и мешки с углем, там же хранились банки с соленьями, мясо и консервы. Особого интереса не было, просто тело в боевом режиме обследовало местность, искало возможных врагов. В таком режиме думать вообще особо не получалось, только убивать и уклоняться от атак.

Таня нервно поглядывала на мои перемещения, явно не понимая, что происходит, т.к. я двигался со скоростью молнии. Раз и я у печки, трогаю теплую кастрюлю с талым снегом; два и я около Тани; три и я уже выглядываю из подсобки. Виталя понял, что я в боевом режиме, но ему было наплевать, а вот Таня, чуть не разбила банку огурцов, когда я в очередной раз материализовался около неё.

– Даа, сяяядь тыы уужее! – рявкнула она и налила спирт по стаканам.

Я еле дождался, пока они поднимут стаканы, аккуратно стукнулся с ними, поднес стакан ко рту, по привычке резко бахнул, и спирт медленно растёкся по моему лицу, обжег глаза и частично попал в рот. Двигаясь на ускорении, я не подумал, что вещи ведут себя немного не привычно, особенно жидкости.

– Пиить, хоочеешь? – Сочувственно спросила Таня, глядя, как я за доли секунды метнулся к одному шкафу, к другому, нашел ветошь, вытерся и снова оказался за столом, протягивая стакан.

Виталя выпил, немного удивился от того, как я теперь пью спирт и захрумкал огурцом, а Таня налила мне второй раз. Смотреть, как спирт со скоростью киселя наливается в стакан, было интересно, но очень долго и скучно. Зато второй раз выпить у меня получилось. Правда, пришлось вспомнить, всё, чему я научился в студенческие годы, а именно задержать дыхание и очень медленно втягивать воздух, через нос, чтобы не обжечь горло. Делать это пришлось, контролируя себя, а вот глаза проконтролировать не получалось, поэтому они стали большими и круглыми сами. Таня спирт не разбавляла. Я, поперхнулся, закашлялся, Виталя, сидевший рядом сунул мне огурец и похлопал по спине, а тело, явно не ожидая такого подвоха, вошло в обычный режим.

– Наконец- то, – Я смог нормально дышать.

– Так спирта хотелось? – Таня, всё ещё держала в руке стакан.

– Нет, из боевого режима не знал, как выйти.

– А что это?

– Данил у нас теперь ниндзя, его японцы научили. – Вмешался Виталя, пока Таня пила и закусывала, а я решил попробовать сало.

– Ого, я слышала, что они крутые, но не знала, что настолько, – Таня уважительно посмотрела на меня. – Не удивительно, что вы вдвоем выжили в этом аду.

– А мы не одни,– Сказал Виталя и посмотрел на меня.

– Бляя!!! – я кинулся к кастрюле, попытался схватить её, обжегся и начал дуть на пальцы. – Слава!

– Где Слава или кому слава? – Таня недоуменно посмотрела по сторонам. – Слава тут?

– Ага, ещё и Юля с Натахой, – Виталя взял ветошь, подошел к печке, поплевал на пальцы, чтобы не обжечься, и, взяв кастрюлю, двинулся на выход. Я пошел первым, открыл ему дверь, подсвечивая фонариком, ружья остались стоять в углу у стола. Мы опять забыли о своей безопасности на фоне заботы о другом человеке. Втроем мы быстро добрались до операционной, Слава лежал на столе, накрытый простыню. Рядом, обнявшись, стояли Юля с Наташей и тихо плакали.

– Отряд не заметил потери бойца,– Проговорил Виталя и поставил кастрюлю на тумбочку около двери.

Юля подошла ко мне, обняла и разглядела Таню в отблесках фонаря.

– О, а ты каким боком? Спирт, небось, искала?

– Да, что вы все одинаковые такие? – Обиделась Таня. – Видите меня, сразу про спирт вспоминаете. Таблетки я искала. Спирт просто рядом стоял. Не пропадать же добру? Слава всё? – Наталья с Юлей всхлипнули. – Пошли, тогда. Помянем Славу?

Мы все дружно вернулись на кухню. Дверь закрыли, надежно заперли, затем собрались вдоль импровизированного стола. Девчонки, под руководством Тани быстро дополнили стол соленьями и мясом. Подкинули дров в печку, дверь в кухню никто не закрыл, пока мы спешили в операционную, и в помещении стало ощутимо прохладно. На печку поставили жариться мясо в сковородке. Соленья и сало – хорошо, но горячее тоже есть надо. Таня где-то нашла пластиковые стаканчики и вторую бутылку с разведенным спиртом для нас с Юлей. Виталя всем разлил спирт и, не дожидаясь всех, ни с кем не чокаясь, выпил.

– Хороший мужик был, – Виталя занюхал рукавом глоток из стаканчика. – Правильный. Похоронить бы его.

– Только сначала отпеть надо, – Наташа пьяненько пригорюнилась. – Он же православный был, крестик носил.

– Ты ещё скажи, что и молился периодически? С его то статьями? – Виталя уже смирился с потерей Славы.

– А за что он сидел? Он тебе рассказывал? – Виталю перекосило. Я периодически вляпывался с такими вопросами от незнания нюансов тюремной жизни. – Не сидел, а топтал. Зачем рассказывал? По наколкам же всё видно.

– И что видно по наколкам? – Юле тоже стало интересно.

– Многое видно. – Оборвал Виталя. – Отпевать кто будет? Данил, ты как? Сможешь?

– Сам ты как. Нет, конечно. Я религией не болею, хотя официально пастафарианец.

– Кто?

– Забей. Я, когда в командировках был, церковь тут в Игирме видел. Может, попросим местного батюшку за пару банок тушенки отпеть, да с похоронами помочь?

– Можно попробовать, – Таня налила чистый спирт себе и Витале, нам с Юлей разбавленный. – За тушенку отпеть он точно согласится. А вот хоронить, если только спирта добавим. Зима всё – таки.