скачать книгу бесплатно
– Попробуй уговорить отца, – предложил Патрик. – Все больше шансов, чем меня…
Молодые люди оживились.
– Да, господа, вообще положение наследного принца – совершеннолетнего – при здравствующем короле весьма и весьма двусмысленное. Принц имеет право подписи и использования Печати наравне с государем, право голоса в Совете, право замещать короля в его отсутствие, право вести армию в бой в случае войны… Спрашивается – зачем при таких правах еще и король?
Все расхохотались.
– А затем, господа, – вмешался Ян, – чтобы было кому встать пораньше…
– Да! И мотаться, сбивая ноги в государственных делах…
– А в ответ: «Осади, друг, ерунду творишь», – Ян так удачно скопировал короля, что все снова рассмеялись.
– Ага, а ему в ответ: «Сир, а не поехать ли вам… на войну?»
– Нет, лучше на охоту!
– Кстати, об охоте. Господа, а не поехать ли нам на охоту?
– В такую погоду?
– А почему нет? Костер, вино – что еще нужно?
– И ни одного зайца вокруг, все от мороза попрятались.
– Да если даже и так? Отдохнем от любопытства герцога Гайцберга.
В комнате стало тихо.
– Не поминай всуе, – буркнул Ян.
– Только его здесь не хватало, – поддержал Патрик и вздохнул.
– Ваше высочество, а как герцог отнесся к вашему заявлению?
– Это какому еще?
– Касательно суда присяжных.
– Да никак, – с досадой ответил Патрик. – Сказал, что решать этот важный вопрос не ему одному, а Совету и в первую очередь Его Величеству, но…
– Но и ежу ясно, что он по этому поводу думает, – закончил Ян.
– Станет он ограничивать сам себя! – фыркнула Жанна.
– Господа, оставим герцога, Бог с ним, – предложил Патрик. – Была идея про охоту… хорошая идея!
– А когда? – блестя глазами, загорелся Марк.
– Завтра? – быстро сказал Ян.
– Ох, нет, – огорчился Патрик, – завтра я нужен отцу.
– А если в субботу?
– Можно подумать. Малышка, ты как? – обернулся принц к сестре.
– Я – как ты, – заявила она и с обожанием посмотрела на брата.
Патрик рассмеялся.
– Вот и ладно.
Большие часы над камином гулко пробили одиннадцать раз.
– Не пора ли нам расходиться, господа? – вмешалась Жанна.
Изабель, шелестя юбками, подбежала к Вете.
– Я все устрою, – шепнула она. – Завтра.
Вета посмотрела на нее с тревогой и недоумением.
* * *
По высоким залам, по гулким коридорам шепотком расползались слухи.
– Говорят, Его Величество болен?
– С чего вы взяли?
– Ну как же, ведь все знают…
– Полно болтать глупости…
– А вы разве не присутствовали на последнем заседании Совета?
– Увы, нет, я был в отсутствии, и….
– Что-то новенькое?
– Ах, господа, вы не знаете? Говорят, что Его Величество во всеуслышание объявил принца наследником…
– За год до совершеннолетия? Не городите чушь, милейший…
– Если я горожу чушь, то спросите уж тогда, отчего принц получил право присутствия в Государственном Совете и право голоса, пусть и совещательного? Король едва ли в открытую сказал: готовьтесь, мол, господа, работать вам вскорости с принцем…
– Ну и… И что такого? Естественный ход дел…
– Так срочно? А вы заметили, как плохо выглядит король? Когда Его Величество последний раз устраивали охоту? Все больше молодежь балуется…
– Право же, если только на основании этого делать выводы…
– Не пришлось бы вскорости кричать – «Король умер, да здравствует король!»
– Сказать по совести, мне бы ох как не хотелось говорить такое.
– Отчего же?
– Тише, господа… прошу вас…
Осторожные взгляды, боязливые голоса.
– Дай Боже здравия Его Величеству Карлу Третьему, вот что я хотел сказать.
– Совершенно верно!
– Вы правы, милорд, не станем торопить события…
– И тем не менее…
– Тише, господа… тише…
* * *
В королевском дворце Лераны балы любили всегда. Знал толк в танцах сам король; королева Вирджиния разбиралась в бальных фигурах лучше даже, чем в схемах вышивки; обожала порхать на паркете малышка Изабель. Патрику больше по душе была верховая езда, но от посещения уроков он никогда не отказывался, а глядя на него, не отлынивали и остальные юноши. Поэтому дам и кавалеров на уроках сэра Гэлона было всегда примерно поровну.
Но предстоящий бал, устраиваемый по случаю совершеннолетия принца и одновременно помолвки его высочества с принцессой Залесской, должен был превзойти все ожидания. Доподлинно было известно, что Его Величество выписал из-за границы пороховых дел мастера, который обещал устроить в столице доселе невиданный фейерверк. Королевский оркестр в поте лица разучивал новые мелодии. Уже месяца за полтора до бала маленькая принцесса взбаламутила едва ли не весь дворец рассуждениями на тему «что бы такое подарить принцу, чтобы было необычно». Сэр Гэлон спешно разучивал с молодым двором новые фигуры, придворные модистки и портнихи сбились с ног, готовя наряды для королевы и всех трех принцесс. И только сам Патрик, казалось, не обращал на суматоху совершенно никакого внимания.
Вета ждала этого бала с нетерпением, смешанным с легким испугом и волнением. Она боялась осрамиться.
Вета любила танцевать почти больше всего в жизни и, надо сказать, получалось у нее очень даже неплохо. В пансионе ее выделяли даже среди способных учениц, и мессир Тюссо, учитель танцев, ставил ее в пример едва ли не на каждом занятии. Правду сказать, старенький учитель хвалил даже самых безнадежных «дубочек», как называли их меж собой ученицы. Но Вета привыкла считать себя если уж не самой способной, то, по крайней мере, не без изящества.
Здесь же все оказалось совсем по-другому. То ли метода обучения дворцового учителя была иной, чем у добродушного мессира Тюссо, то ли занимались они лучше, то ли школы их разнились… Многие танцы Вета вообще увидела впервые, а те, что знала, здесь исполняли совершенно по-другому. В любимом ею чинном па де грасе дамы меняли партнеров совсем иначе, в менуэте иной была постановка рук и поклоны. И даже фигурный вальс, который, кажется, в целом свете танцуют одинаково, здесь звучал совсем не так! В огромной зале эхо путало объяснения и отрывистые команды сэра Гэлона, солнечные лучи, льющиеся сквозь высокие окна, ослепляли, приходилось перебегать с места на место. И хотя суеты и толкотни было в целом меньше, чем в пансионе, Вета никак не могла сосредоточиться, плохо понимала, что следует делать – и сама себя чувствовала, как водится, круглой дурой.
Впрочем, она не растерялась бы так, если б не принц. В первое ее посещение танцевального зала Патрика не было – его увез с собой отец, и это дало Вете возможность без смущения присматриваться к движениям девушек, внимательно слушать громкие «раз-два-три-четыре» сэра Гэлона, и даже кое-что запоминать. Но вот второй раз! Вете казалось, что весь мир обрушится тотчас же, если она неверно ступит, повернется не в такт или неправильно подаст руку, а потому именно так у нее и получалось. Под взглядом принца она краснела, бледнела и все делала неправильно – при том, что его высочество и взглянул-то в ее сторону всего дважды. Вета отчаянно ругала себя, украдкой кусала губы и щипала себя за локти – не помогало, и на глаза от отчаяния наворачивались слезы.
А Патрик в тот раз от души веселился, составляя пару Изабель и вполголоса комментируя сэра Гэлона – так, что соседние пары давились со смеху. Ничего не подозревающий учитель с подозрением поглядывал в их сторону несколько раз, а когда понял, в чем дело, то, подойдя, вполголоса, но довольно строго сказал принцу несколько слов. Вета не слышала, что именно, но порядок в зале был восстановлен.
Какие-то пары были здесь сложившимися, какие-то образовывались на каждом уроке сами собой. Принц почти всегда приглашал Изабель, а когда маленькой принцессе надоедало танцевать с братом, то у его высочества не бывало трудностей с выбором дамы. Вета не раз видела, как краснели и опускали глаза девушки, когда Патрик протягивал какой-нибудь из них руку; впрочем, принц соблюдал справедливость и по возможности не обделял вниманием никого. Редко какая фрейлина могла похвастаться, что его высочество вставал с ней в пару больше двух раз подряд.
В паре с Ветой стоял в тот раз изящный красавец Кристиан Крайк. Первые несколько танцев Вете казалось, что он едва удерживал на лице маску благопристойности, сквозь которую отчетливо проступало надменное «Боже, избавь меня от этой неуклюжей девицы!». Жесты его, поклоны, подачи руки были полны снисходительной усталости, которая доводила девушку едва ли не до слез. Мир рушился на глазах. Вета забыла уже, что прошлый урок было для нее вполне удачным, и ругала себя от всей души.
Спустя какое-то время в зал заглянул Его Величество. Музыка мгновенно смолкла, пары присели в глубоких поклонах, сэр Гэлон поспешил к двери, но король махнул рукой, что означало, видимо, «продолжайте, меня здесь не было» и, отыскав взглядом сына, кивком головы поманил его за собой. Принц торопливо, едва соблюдая приличия, поклонился своей даме – и выскочил наружу, хлопнув дверью.
Мир померк, но дышать почему-то сразу стало легче. Вета снова обрела способность смотреть по сторонам и слышать музыку. Следующую за тем польку она оттанцевала так, что Кристиан посмотрел на нее с удивлением и, кажется, даже с одобрением. Но что Вете было до его одобрения…
В тот день дам в зале было больше, чем кавалеров, и трем или четырем девушкам приходилось стоять у стены. Сэр Гэлон, соблюдая справедливость, каждый раз перемешивал пары по своему разумению, и выходило так, что все свои любимые танцы Вета вынуждена была пропускать. Привыкнув в пансионе танцевать со стульями или с подругами, она кусала губы от обиды. Отчего и здесь нельзя так же?
Когда громкий голос сэра Гэлона раскатился по залу, объявляя ее любимый вальс «Маргарита», Вета почувствовала, что сейчас заплачет. Подходили молодые люди, но взгляды их были обращены на других. Вета уже свыклась с мыслью, что останется сегодня без пары, поэтому, уныло опустив голову, просто отошла к стене, чтобы не мешать остальным девушкам. И услышала рядом:
– Позвольте вас пригласить…
Вета вскинула глаза – и едва не вскрикнула. Прямо перед ней склонилась в поклоне золотоволосая голова; узкая ладонь, протянутая ей, принадлежала принцу. Очевидно, он вернулся в зал так, что этого никто не заметил.
Почувствовав, как дрожат колени, Вета торопливо присела в реверансе. Они были последней парой и едва успели встать в круг, как зазвучали первые такты вальса.
Она все забыла! Совсем забыла! Движения сразу стали корявыми и беспомощными, руки дрожали и повороты получались настолько неуклюжими, что хотелось плакать. Как же, должно быть, смешно выглядит она со стороны!
– Спокойнее, Вета, – сказал Патрик вполголоса. – Не торопитесь… Раз-два-три… раз-два-три…
Ах, эта «рамка» вальса, в которой сильные и надежные руки держат тебя так, что никуда ты уже не денешься! Эти чинные фигуры и поклоны, этот строгий этикет… и легкий, незаметный разговор сплетенных пальцев, взглядов, улыбок! Принц вел ее изящно и ловко, умело обходя остальные пары – так, что Вете ни о чем даже думать было не надо, просто подчиниться ему… стало легко и спокойно, если бы он вел ее вот так всю жизнь! С ним не нужно было думать о том, какое движение должно быть следующим… оказывается, с хорошим кавалером вообще не нужно ни о чем думать – просто слушаться его и слушать ритм. Музыка кружила голову; стены, фигуры, лица слились в одну полосу, сердце билось испуганно и часто. Патрик смотрел на нее очень серьезно и по-доброму, а Вета то отводила глаза, боясь, что выдаст себя, выдаст с головой, то глядела на него, глядела, глядела… и снова боялась, что все чувства сейчас написаны у нее на лице, что все видят и понимают, о чем думает она в эту минуту. Пальцы ее, лежащие на плече принца, задрожали…
Когда закончилась мелодия и Патрик, сделав последний поворот, остановился, Вета от волнения едва не упала. Впервые в жизни у нее закружилась голова. Принц аккуратно и бережно удержал ее и улыбнулся.
– Развернитесь в другую сторону, – посоветовал он – и ловко крутнул ее в противоположном вращении. Потом довел до места – и поклонился. И, улыбнувшись, сказал:
– Спасибо.
Вета присела в реверансе, не чуя под собой ног. А когда Патрик отошел на безопасное расстояние, судорожно прижала ладони к горящим щекам.
С тех пор минул почти год, новая фрейлина попривыкла к дворцовым правилам, и сэр Гэлон все чаще ставил ее в пример другим. Но что с того? Все равно она некрасивая…
* * *
Редко кому удается устоять перед целым каскадом устремленных на тебя восхищенных взглядов и льстивых улыбок. Особенно, если тебе девятнадцать лет. Особенно, если взгляды эти принадлежат девушкам столь откровенно привлекательным, что порой дух захватывает. Особенно, если любая почтет за честь удостоиться твоего благосклонного внимания. И уж тем более, если ты – наследный принц.
Наследным принцам полагается быть невероятно красивыми. Наследные принцы должны быть очень галантными и почему-то писать стихи. И именно наследным принцам почти предписывается время от времени увлекаться молоденькими фрейлинами или горничными, чтобы потом, когда придет пора жениться на Золушке, не ударить в грязь лицом перед невестой.
Порой Патрик от души проклинал этот обычай. И внешность свою иногда проклинал тоже; какой насмешкой казалась эта неведомо зачем доставшаяся ему красота, от которой у окружавших его девиц порой перехватывало дыхание. В нем видят лишь лицо – и титул, а то, что скрывается за этим блестящим фасадом, никому не интересно. Одна лишь Изабель могла понять это…
Не проходило и недели, чтобы Патрик не находил исписанные косыми девичьими строчками листы, вышитые платки, цветы, обвязанные лентами. Со всеми девушками держался он одинаково легко и шутливо, с ласковой беспечностью, но чего ему это стоило! И лишь оставаясь один или в обществе Яна Дейка, принц отводил душу, яростно ругаясь или горько сетуя на жизнь. Ян – даром, что в тени друга, а успех у молодых барышень имел едва ли не больший, чем Патрик – относился к этому проще и спокойнее и лишь пожимал плечами в ответ на проклятия принца.
А с недавних пор прибавилось еще одно наказание – откровенные взгляды герцогини фон Тьерри, подданной Элалии, прибывшей к ним в свите посольства короля Йорека. Она знала пять языков и говорила на них почти без акцента, прилично разбиралась в живописи и в архитектуре, с ней можно было спорить и доказывать – как с мужчиной, с равным, без скидок на женские глупости. Патрик уважал и ценил рыжеволосую гостью за острый ум, за начитанность и образованность, но – не более. А вот красивая, тонкая сорокалетняя Анна фон Тьерри, совершенно очевидно, удостоила вниманием молодого принца. Она не пропускала ни одной вечеринки, сопровождала принца на охоте, спускалась в «детский сад» вечерами – и если слова ее были вполне невинны и полны достоинства, то взгляды, взгляды…
Нельзя сказать, чтобы его высочество был совсем уж святым. Будучи молодым и здоровым, уже не мальчиком, а мужчиной, он позволял себе многое – но лишь с теми, кто по положению своему не мог претендовать ни на что большее. Ходили слухи, что при дворце обретаются девицы, специально для этой цели подобранные королем в свиту. Ни одна из фрейлин не могла похвастаться его вниманием – именно таким вниманием. Поклоны, комплименты, прогулки и танцы – но не более. К частым признаниям и посланиям девушек принц относился как к щебету птиц за окном – и даже не потому, что не верил им. Верил, наверное, как не верить… Но ответить взаимностью смог бы лишь, когда в душе родилось большое чувство. А пока нет его – будут лишь внешние знаки внимания. Для серьезных и откровенных бесед у него есть сестра… и кому-то нужно будет очень постараться, чтобы занять ее место.
После первой своей полудетской влюбленности в отцовскую горничную в четырнадцать лет Патрик не мог назвать ни одного имени, которое заставило бы его трепетать и не спать ночами. Короткие, мимолетные увлечения – и ничего большее. А потом появилась – она… ее высочество принцесса Эвелина; даже брак в интересах государства может обернуться счастьем, если в глазах избранницы видишь улыбку и тепло.
Патрик понимал, конечно, что положение накладывает на него определенные обязательства. Династические браки не всегда бывают удачными; и трижды счастлив будет тот правитель, кому повезет найти в предназначенной ему невесте – друга, любимую, единственную. И когда год назад, во время визита в Залесье черноволосая девушка взглянула на него серьезно и слегка надменно, он и не заметил одобрительной улыбки на лице отца. Просто понял, что перед ним стоит его счастье. А то, что ее высочество Эвелина Залесская – выгодная партия, узнал уже потом. Судьба оказалась благосклонна к ним – это ли не чудо? И пусть помолвка станет возможной лишь после совершеннолетия, пусть видеться часто им не удастся – неважно. Полная достоинства, даже чуть высокомерная Эвелина смотрела на него иначе, чем на других, и в глазах ее вспыхивали искорки…
А он боялся даже коснуться ее руки; он, легко и непринужденно выдававший девушкам комплименты и стихи, не мог даже признаться, что влюблен; он дышать на нее не смел, и если бы только она захотела – достал бы, наверное, луну с неба. Чего же еще желать от жизни?
За целый год – время то тянулось томительными минутами без нее, то летело часами, когда выпадало счастье быть рядом, дышать одним воздухом, говорить с ней – Патрик и Эвелина виделись едва ли несколько раз. Впрочем, какая разница – ведь у них будет еще время узнать друг друга… после свадьбы весь мир будет принадлежать только им двоим…
Исчерканные горячими любовными признаниями в стихах листки, безжалостно скомканные и выброшенные в корзину, подбирали украдкой горничные. Сколько молодых оболтусов посвящало их потом своим любимым, никто не считал.
Жизнь кружилась на кончике пера и на острие клинка, летела бок о бок с горячим конем на охоте, сверкала и искрилась брызгами вина на летнем закате. Скоро, совсем скоро он будет счастлив.
