скачать книгу бесплатно
– Намерения в покушении на жизнь короля.
– Не было у меня таких намерений.
– Кому?
– Никому.
– Иными словами, вы утверждаете, что спланировали все в одиночку?
– Я ничего не планировал.
– Хорошо, спрошу по-другому. Кто из вашего окружения был в курсе ваших планов?
– Никто не был, я…
– Значит, в одиночку.
– Да нет же! Вы ставите под сомнения честное слово принца?
– Кстати, насчет честности… Ваше высочество, взгляните на этот документ. Вы подтверждаете, что это ваш почерк?
– Да… кажется, мой. Что это?
– Ознакомьтесь…
Пауза, шелест страниц.
– Я не писал этого.
– Но почерк – ваш?
Пауза. Тихое:
– Очевидно, да…
– Таким образом, вы требовали у лорда Стейфа определенную сумму взамен на обещание хранить молчание. Следовательно, на Совете вы выступили с разоблачением лишь потому, что не сошлись с ним в цене?
– Это неправда…
– Вот, значит, какова цена вашей хваленой честности, принц?
– Это неправда.
– Вы признаете почерк?
– …
– Этот документ был предъявлен трем вашим сторонникам, и они узнали вашу руку.
– Кому именно?!
– Сейчас это не имеет значения. Итак, мы вправе сомневаться в вашей искренности, принц. Но вернемся к покушению…
Возвращаясь с допросов, он метался по комнате, пока, совсем не обессилев, не падал на кровать. Он то кружил по крошечному свободному пятачку, как зверь в клетке, то вцеплялся в прутья решетки, чтобы справиться с накатывавшими поочередно приступами отчаяния, равнодушия или надежды. Пытался молиться – слова не шли, с губ срывалось только отчаянное «Почему?!».
Его считают виновным, это совершенно очевидно. Им не нужно доказательств – все и так ясно. Они хотят узнать лишь – зачем он это сделал? Глупость какая… зачем ему убивать отца, если все и так ясно, если имя наследника – названо, и вопрос трона – лишь вопрос времени. Неужели они не понимают этого? Или он сам так глуп, и то, что очевидно для него, совсем не так ясно для всех остальных?
Что думает по этому поводу сам отец? Патрик умолял о свидании с королем уже вторую неделю, но – нельзя, Его Величество не встает с постели. Рана столь глубока? Тогда, в кабинете, он не успел ничего понять, он не успел даже осознать, почему на него кинулись, заламывая руки, не стал защищаться. До сих пор не укладывалось в голове – кинжал, торчащий из плеча отца, тяжелое тело в его руках, полуприкрытые, почти неживые глаза…
Его считают виновным, его застали на месте преступления. За покушение на особу королевской крови – смертная казнь, почти наверняка. Дай Бог, чтобы лишь ему одному, чтобы они не решили, что это – заговор, не стали хватать остальных. Если такое случится, первым наверняка пострадает Ян Дейк, кому ж еще мог его высочество поверять свои замыслы, как не самому близкому другу? Обойди его этой чашей, Боже…
Порой Патрик ловил себя на том, что хочется жить – по-звериному остро, до желания грызть решетку и выть в голос. Порой становилось все равно. Иногда накатывало жгучее желание умереть прямо сейчас – до суда, успеть до обвинения; таким страшным казался весь этот маскарад. Но нет, нельзя, нельзя, он должен жить – может быть, удастся оправдаться. Обвинение слишком немыслимое, чтобы покорно и молча принять его.
А иногда эмоции отступали, и голова начинала работать ясно и холодно. Думай, принц, думай. Кто мог напасть на короля? Кому и зачем это нужно?
Все зависит от того, что решит король.
Если бы увидеться с отцом… О, если увидеть его, хотя бы удостовериться, что он жив, поправляется, с ним все будет хорошо. На настойчивые вопросы принца о здоровье короля ответом обычно бывало уклончивое: «Его Величество поправляется….» Насколько серьезна рана? Каждую ночь Патрик шептал молитвы во здравие ныне царствующего монарха, уже почти не веря тому, что говорит.
С ним обращались холодно, но вежливо. Принц не знал, так ли обходятся со всеми арестованными; правда, Башня – узилище для благородных, вполне возможно, что манеры здешних стражей чуточку получше. Комната его была сухой и чистой, еда – с королевской кухни, но в том ли дело? На вопросы о том, что творится снаружи, естественно, не отвечали. Лишь однажды пожилой конвоир успел шепнуть, что с ним не раз добивались свидания. Значит, друзья верят ему и что-то пытаются сделать. А может быть, это Изабель? Или королева? Свидания запрещены, и нет никаких сношений с внешним миром.
Один допрос был особенно мучительным. Со дня ареста Патрик держался холодно и спокойно, отвечал на вопросы вежливо и по возможности логично и четко. В глазах конвойных, лорда Марча, ведущего допросы, и офицера, присутствовавшего почти на каждом, мелькало уважение, и вопросы задавались в том же сухом, вежливом тоне.
Но в этот раз принц почувствовал, что вот-вот сорвется. В комнате было невыносимо душно, а скрип сапог офицера давил на уши, вызывая чувство дурноты. Вопросы повторялись и казались липкими и грязными, как старая тряпка. Ему протянули опросные листы, исписанные неразборчивым почерком.
– Ознакомьтесь, ваше высочество. Это показания одного из ваших сторонников, и они ясно говорят о том, что…
Принц впился глазами в листы. Замелькали слова, но он не смог разобрать их смысла – что-то случилось с глазами, буквы двоились, расплывались. Внизу – ударило в висок – крупные, четкие буквы подписи: «Виконт Ян Рауль Дейк» – и дата. Ян тоже арестован?
Стены, решетка на окне, лица вокруг – все слилось в стремительно несущуюся карусель, листы выпали из ослабевших пальцев. Патрик попытался вскочить и закричать, что это неправда, но из пересохшего горла вырвался лишь сдавленный хрип. Медленно, медленно он осел на пол, потеряв сознание.
Очнувшись, в первый момент принц не понял, где находится. Тихо, темно вокруг, и только сдавленные всхлипы слышатся совсем рядом. Патрик пошевелился. Тупо гудела голова и тяжело было дышать, руки и ноги не слушались, словно ватные.
– Кто здесь? – позвал принц, пытаясь открыть глаза.
И почувствовал, как лица его коснулось чье-то горячее дыхание.
– Мальчик мой…
– Матушка, – позвал он, подымаясь на локте и чувствуя, как бухает сердце. – Это вы?
Это и в самом деле была она, королева. Она стояла на коленях у его постели, и по щекам ее ползли слезы.
– Мальчик мой… сынок…
– Мама… – он уткнулся лицом в ее ладони, стараясь сдержать подступившие к горлу рыдания. И услышал:
– Как же ты мог, сыночек… как же ты мог?
Патрик отстранился.
– Мог – что?– прошептал он. – Матушка…
– Сделать… это… – прошептала королева, с горечью глядя на него. – Ведь это твой отец…
Несколько секунд принц потрясенно смотрел на нее, а потом высвободился и кое-как сел.
– Вы поверили?!
Королева не отвела взгляда.
– Да, – горько сказала она. – Потому что…
– Потому что – что? – тихо спросил сын.
– Потому что… кто еще, кроме тебя, мог там быть?
– Матушка, – закричал Патрик, – что вы говорите, опомнитесь! Я не делал этого! Неужели вы думаете, что я способен убить отца?! Короля, которому приносил присягу? Ваше Величество, что с вами?
– Нет, что с тобой, Патрик? – Вирджиния встала с колен и – прямая и тонкая – смотрела на него. – Ты захотел власти? Да, я понимаю. Отец еще крепок и молод, и ты боялся не дожить до… ты решил ему помочь, так? Чего тебе не хватало, сын? Денег? У тебя их было вдоволь. Власти? Возможностей? Чего ты добивался этим поступком?
