скачать книгу бесплатно
– И не надоело вам стучать? – ничего хорошего Клавдия не находила в домино. – Ерунда какая-то. Лучше дома лишние полчаса провести. Вадим, тебя выгоняют, что ли, из дома?
– Конечно, выгоняют, – повернулся Вадим. – А ты что зеваешь? По ночам меньше бегать надо.
– Я не бегаю, – с достоинством ответила Клавдия, крепко прижимая к груди сумку.
– Знаем мы вас, – Вадим закурил. – Ну зачем ты крутишь по пять?! У него же есть пятерки.
– Фу, дымишь, как паровоз, – замахала Клавдия руками. – Много куришь.
– Чего? – Вадим специально глубоко затянулся, выпустил дым как из трубы.
– Сейчас как дам! – показала Клавдия кулак. – Сразу проглотишь трубу.
– А ты что, не куришь?
Клавдия не знала, что и ответить: она с шестнадцати лет курила. Курила и Хмелева. Они на пару дымили, закрывшись в туалете.
– Здравствуйте, товарищи, – подошел Бобров.
Он всегда приходил в одно и то же время, минута в минуту. Пришел Плотников, поднял руку, что означало: привет. Наталья Лазарева, кладовщик, пришла в новой шубе, нарядная.
– Привет всем, – небрежно кивнула она.
С Бобровым Наталья здоровалась персонально, за руку. Была взаимная симпатия. Дорофеев три раза садился играть и ни разу не выиграл.
– Эх ты, игруля, – не сдержалась от замечания Клавдия.
– Ни одной тройки! Как тут выиграешь? – психовал Вадим.
– Рассказывай… Не умеешь играть, так не садись.
До самой разнарядки, а она началась с опозданием, Клавдия с Вадимом препирались, присматривались друг к другу. Ни с кем из мужчин в цехе Клавдия не была так внимательна, как с Вадимом.
На прошлой неделе еще Чебыкин хотел провести сменное собрание, выбрать профгруппу, но было много работы, некогда. Сегодня – посвободней. Пять минут ушло на разнарядку.
– Товарищи, для ведения собрания надо выбрать председателя и секретаря. Предлагайте.
Минуты две прошло в томительном ожидании – ни одного предложения. Леонид Иванович больше ждать не мог:
– Предлагаю председателем Боброва, секретарем – Хмелеву.
– Пусть Хмелева за председателя и секретаря. Она там ближе, – имел в виду Олег, что Мария Павловна уже сидела за столом, не надо пересаживаться. Олег сидел далеко от стола.
– Ладно, – не стал Леонид Иванович спорить, затягивать собрание, хотя Олег мог бы и пересесть, не велика птица. – Инспектор по технике безопасности в смене Сапунов. Что я могу сказать: определенная работа Дмитрием, конечно, велась, заполнялся журнал. Но работа велась слабо. Хотелось, чтобы больше было инициативы. Грубых случаев нарушения техники безопасности в смене не было. Вот, пожалуй, и все про технику безопасности, – Чебыкин достал из тетради по инструктажу по технике безопасности чистый лист и положил перед Хмелевой для протокола. – Бушмакин – страхделегат, больные им навещались. Профгруппорг Васенина.
– Я скажу, – встала Клавдия. – Работой я была не загружена. Почти вся моя работа сводилась к составлению списка нуждающихся в бытовой технике. Я думаю, такое каждому по силам. Вполне можно обойтись и без профгруппорга.
– Нет, – не согласен был Леонид Иванович. – Кто-то должен и списки составлять. Время нестабильное. Какая будет дана оценка работе профгруппы? Не отмалчивайтесь, задерживаете сами себя. Ну?
– Я считаю, что работа профгруппой велась на «удовлетворительно», – выручил Бобров.
– А я считаю, что неудовлетворительно, – противоположного мнения придерживался Ефимов. – Когда я лежал в больнице с желудком, ко мне никто не пришел.
– Да потому что ты сам ни к кому не ходишь, вот к тебе никто и не пришел, – легко объясняла Клавдия.
– Анатолий, как страхделегат, должен был меня проведать. Может, я – пьяный.
– Никто никому ничего не должен! Много хочешь, – обрушился Олег на Ефимова. – То тебя КТУ не устраивает, то еще что…
– Да, КТУ меня не устраивает, я лучше тебя работаю.
– Почему это?
– Потому что, Олег, ты топчешься на одном месте, работаешь по старинке, не внедряешь передовые методы. У тебя нет роста производительности труда.
– Зато у тебя, Антон, высокая производительность! В рабочее время собираешь мотоплуг.
– Олег, мотоплуг здесь ни при чем, – уже спокойней заговорил Ефимов. – Надо менять систему оплаты труда. При сдельной оплате у меня был стимул. Я знал, сколько стоит работа, и думал, как быстрее ее выполнить. По новой системе заработок выводится на глазок.
Антон ничего и никого не боялся, говорил, что думал. Он последний день работал в цехе: переводился мастером в карьер. Но об этом мало кто знал в цехе.
– Ты, Леонид Иванович, уравниваешь КТУ.
– Слушай, Антон, мы уже все решили на собрании, а ты опять начинаешь спорить. Зачем? – Чебыкин мысленно уже простился с Антоном.
– Но так нельзя работать! Вот вы попомните мои слова, – горячился Антон. – Надо пригласить начальника отдела труда и заработной платы, разобраться, что к чему. Надо сделать оплату труда по конечному результату.
– Конечно, Сафронова пригласить бы не мешало, – согласился Олег. – А то, действительно, вывели всем на заводе средний заработок и успокоились.
– Товарищи, это потом! – замахал руками Леонид Иванович. – Сейчас у нас отчетно-выборное собрание. Какие будут предложения по новому составу профгруппы?
Плотников с безучастным ко всему видом стоял в стороне, курил. Бушмакин строил пирамиду из домино. Валиев также далек был от собрания, думал о чем-то своем.
– Товарищи, почему молчим? Как будто мне одному это надо. Предлагайте, – сердился Леонид Иванович.
И опять выручил Бобров:
– Оставить в прежнем составе.
– Какие еще будут предложения? – Мария Павловна взяла ручку, быстро записала число, повестку дня, кто выступил. – Предложений больше нет? Тогда голосуем. Кто за предложение Боброва, чтобы оставить профгруппу в прежнем составе, прошу проголосовать. Единогласно.
Повестка дня была исчерпана. Собрание закончилось. Плотников с Копыловой устроили возню. Плотников норовил все ущипнуть Зойку за тощий зад, Зойка не давалась, визжала, била ногами об пол, точно необъезженная кобылица.
– Вали ее, Алексей, на скамейку, – подсказывал Бобров.
– Ты ему, Зойка, ногами в морду! – советовал Пашков.
Плотников начал сдавать, движения его стали вялыми, пропал энтузиазм, желание шкодить.
– Сейчас как стукну ногой по больному месту, старый пердун, – наседала Зойка.
– Говори прямо… – по сучку, – тяжело дыша, отошел Плотников в сторону.
– У тебя все сучки давно отпали, – поправила Зойка на голове берет, одернула костюм.
– Один остался. Хочешь, покажу?
– Тьфу! – плюнула Зойка и пошла в инструменталку, вынесла ведро с веником, занялась уборкой.
Сидорчук уходил в отпуск, работал последний день. По сложившейся традиции полагалось отметить это дело. Намечалась пирушка. Валиев, к примеру, с отпускных поставил три бутылки водки, две бутылки вина. Теперь была очередь Николая угощать. Раньше, до перестройки, чтобы не угостить с отпуска, считалось в высшей степени кощунством, неуважением к коллективу, предательством. Сегодня немногие в цехе, в основном кадровики, придерживались традиции. Вот уж второй день «Винно-водочный» не работал по причине отсутствия товара. Конечно, при желании можно было достать спиртное у спекулянтов за двойную цену. Но это было накладно.
– Где же взять водки? – расстроенный ходил Пашков. – Говорят, вагон пришел, но тянут с разгрузкой. Я уж и забыл, как водка пахнет. Когда денег нет, водка есть, когда водка есть – денег нет. Вот жизнь… Но должны сегодня завезти. Должны! Я чувствую.
Пашков не обманулся, после обеда водку завезли в магазин. Первым об этом узнал Сапегин от знакомого. Но как купить? Очередь, по словам знакомого, растянулась аж до дороги, это метров на сто. К пяти часам очередь удвоится, если не утроится; в худшем случае – спиртное закончится. Надо было торопиться, искать транспорт.
У электрика был грузовой мотоцикл, вместо коляски ящик, мало ли что увезти, привезти. Иван иногда ездил и за спиртным, выручал.
Иван был у себя, в мастерской, что-то сверлил для планера.
– Скоро полетим, значит? – как бы между прочим заметил Пашков.
– …как только, так сразу, – заученно отвечал Иван.
– Иван, голубчик, съезди за водкой, – за всю компанию просил Пашков. – Сидорчук уходит в отпуск. Надо по этому случаю… сам понимаешь.
– Успокойся, не плачь. Одно дело сделал, переходим ко второму. Давай! – протянул Иван как лопату-ладонь.
– Дай тебе бог здоровья! Вот молодец! – затанцевал Сергей.
Через полчаса Иван уже был в цехе с товаром. Пашков на радостях пел. Пили после работы у Сидорчука дома.
Часть четвертая
1
Не за что было работать: в магазине пусто, а если что и появлялось – по договорным высоким ценам. Зарплаты только-только и хватало на питание. На тридцать процентов упала производительность труда на заводе по сравнению с прошлым годом. Не стало соцсоревнования. Осталась одна работа, как она есть, в самом неприглядном ее виде, – как средство к существованию.
– Эй ты, старый хрен! Хватит шуметь! – ругался Дорофеев на Плотникова. – Как перекур, так он начинает шуметь! Хитрый, старый хрен.
– Что, без меня и покурить не можете? – обращал Алексей неприятный разговор в шутку, наждак все же выключил.
– Иди сюда, покурим! – махнул рукой Пашков.
Плотников прошел за вальцы, закурил. Алексей не держал зла на Вадима: был не лучше, тоже хамил. Два сапога – пара. Если бы Алексей захотел стать другим, то у него ничего бы и не получилось: коллектив знал его как балагура и не хотел знать другим. Одна возня Плотникова с Зойкой чего стоила. Комедия.
Зойка с ведром, веником под мышкой прошла к станку Бушмакина подметать.
– Зойка, иди сюда! – вытянув тонкую длинную шею, замахал руками Плотников.
– А ну тебя!
– Ишь, не в настроении, – довольный, объяснил Плотников. – Вчера мужик ее пришел с работы пьяный и сразу завалился спать. Даже не удовлетворил. Хмелевой жаловалась. Зойку, мне кажется, трудно удовлетворить. Худая – жадная.
– Это от организма зависит, от темперамента, а не от худобы, – запальчиво принялся объяснять Вадим. – Думаешь, худая, так много надо? Не всегда. Есть женщины, которым совсем не надо.
– Клавдия вот уж лет десять живет одна с дочерью. Я не слышал, чтобы она гуляла, кто-то у нее был.
Вадим жадно затянулся, выбросил окурок, сплюнул:
– Не слышал… В тихом омуте, Алексей, черти водятся. На днях у нее был день рождения. Подхожу я к ней, говорю: в гости приду? «Ой, я не готова к гостям». Заплакала. Строит из себя… Овечка.
«Станет она каждого принимать. Не дура!» – проникся Плотников гордостью за Клавдию.
– Неисправимый ты, Алексей, человек, – встрял в разговор Пашков. – Через неделю на пенсию, а ты все о бабах. Ты давай брагу ставь. Угощать нас будешь. Не угостишь, лучше в цех не приходи. Понял?!
– Мне ящик водки обещали оставить по справке, – признался Алексей.
– Ну смотри, чтобы ящик водки был, – успокоился Пашков
Пенсия для кого-то трагедия: работал, работал человек и вдруг оказался не у дел, стал не нужен. А для кого-то пенсия – долгожданный отдых. Алексей и ждал, и не ждал пенсии: придет – и ладно. И вот уж через неделю с небольшим – пенсия. Сильно болели руки. За кувалду Алексей уже и не брался, а если надо было хорошо ударить, просил Пашкова или Дмитрия. В помощи ни тот, ни другой не отказывали.
– Был у нас в СМУ бригадир один, Андреев, – рассказывал Вадим. – Баран бараном. Интересно он закрывал наряды. Я, значит, режу, варю, а он, козел, пишет мне в нарядах: уборка снега. И говорит, мол, я тебе в наряде закрываю девять тонн, а разве ты перекидал бы столько снега за смену? А перекидка снега стоит копейки. Ты мне, балбес, заплати за произведенную работу, и у меня выйдет пятнадцать-шестнадцать рублей в смену. Видишь, как у нас делается? Не хотят платить. На зарплате экономят. А сколько у нас денег уходит на никому не нужные объекты? Канал построили, а оказалось, что не надо было строить, экологии вредно. Деньги затрачены. Нет у нас хозяина.
– Так оно, – соглашался Плотников. – Как-то откомандировали нас, человек двести, на уборку картофеля. Приехали в колхоз, а там убирать-то нечего. Ведро картошки на человека. Целый день просидели, дурака проваляли, а ведь платить всем надо. В среднем девять рублей на человека. Капиталист бы так не сделал.
– Платить не хотят, – опять закурил Вадим. – Если бы мне платили, я бы стойку за четыре часа заварил, так я ее буду варить смену, потому что все равно мне больше не заплатят. Что я буду варить четыре часа, что смену – все едино.
– Конечно, если бы платили, можно было бы работать, – закурил Пашков. Сергей все хотел бросить курить, полгода продержался – по пьянке закурил. Около трубы, где сидел Вадим, все было оплевано. Вадим страшно плевался, даже когда слюней не было, все равно отхаркивался.
Вадиму уже был выставлен КТУ. Он уже больше не стремился сегодня сделать больше, чем вчера; есть работа – работал, нет – сидел. Дмитрий размечал фланцы. Нерабочей была атмосфера в цехе. Хмелева с кладовщицей пошли в инструменталку делить ситец. Вчера на заводе давали дешевую колбасу по два килограмма на человека, сегодня – ситец по пять метров на руки.
– И накормят, и оденут. Чего еще надо? – шутила Хмелева.
2
Вчера в торжественной обстановке в красном уголке Плотникова проводили на пенсию; был сделан подарок – стиральная машина-малютка «Фея».
– Человек всю жизнь проработал на заводе. Завод выделил на подарок тридцать рублей. Как подачку кинули! – возмущался после собрания Чебыкин.
Когда Кичигин, кузнец, уходил на пенсию, ему подарили большой ковер, одеяло ватное, транзистор – рублей на пятьсот, наверно, а тут – стиральная машина, да еще «Малютка».
Плотников спешно взял отпуск без содержания на три дня, чтобы не устраивать пьянку: тремя бутылками водки было не обойтись, а поить людей за просто так, на дармовщинку, Алексей не хотел. Чтобы Бушмакин и другие любители выпить на дармовщинку не приставали, придумал историю с пропажей водки с веранды: был ящик водки, и нет. Украли и все!
С выходом Плотникова на пенсию Дмитрий осиротел: Алексей был единственный человек в цехе, кому Дмитрий доверял, с кем был в хороших, приятельских, несмотря на разницу в возрасте, отношениях. Дмитрий сразу же после школы устроился на завод и был приставлен к Плотникову учеником. Наставник из Алексея был неважный, теорию слесарного дела Алексей не знал, да и практик был – так себе… Ученичество затянулось. И это было не лучшее время: много было всякого рода хозяйственных работ. Вместо положенных шести месяцев Дмитрий год проходил в учениках. Случалось, что и бегал за водкой, магазин был рядом. В армию Дмитрий ушел с четвертым разрядом. Демобилизовавшись, вернулся в цех, через год сдал на пятый разряд, обошел своего наставника в квалификации.
Начало смены было неплохим, работа несложная: отрихтовать, иначе, выправить пруток диаметром двенадцать из бухты на шпильки. Труд сродни кузнечному – с молотком. Прошел уже час за работой. Чуть побаливало с непривычки плечо. Тепло приятно разливалось по всему телу. Перекур. Чем изнурительней, напряженней работа, тем приятней, желанней перекур.
Чебыкин рубил уголок на комбинированных ножницах. «Подойдет, не подойдет? – курил, гадал Дмитрий. – Подойдет».
