скачать книгу бесплатно
– Я тебе, Антон, не доверяю! – не мог Сапунов говорить спокойно, все внутри дрожало от волнения. – Понимаешь, не доверяю! За что ты мне снизил КТУ в понедельник? Я буду работать, а кто-то наживаться за мой счет!
– У тебя, Дмитрий, в понедельник немного было работы. Работа не тяжелая. Я тебе поставил средний КТУ. За такие деньги надо работать. Так что хватит валять дурака. Я – контролирующее лицо.
– А я – работяга, лицо подчиненное! Наемный рабочий!
– Не кричи, пожалуйста.
– Ах да, вы же контролирующее лицо, я и забыл, – Дмитрий раскланялся.
– Строишь из себя клоуна.
– За такую зарплату я не собираюсь тянуть жилы.
– Отказываешься от работы?
– Боже упаси. Но как оплачивается мой труд, так я буду и работать.
– Такие работники нам не нужны.
– Собирай совет смены, будем разбираться.
– Я могу тебе добавить… – уступал Ефимов.
– Сколько?
– Там видно будет. Что, торговаться будем?
Разговор не получился. Конфликт не был улажен.
В понедельник после обеда собрался совет смены в конторке мастеров. Дмитрий уже неделю работал – лишь бы смена прошла.
– Дмитрий не согласен с оценкой труда, – ввел в курс дела Антон, хотя в этом не было никакой необходимости: члены совета и так все знали.
Дмитрий уже жалел, что связался с Ефимовым, но выговориться, объясниться надо.
– Я не согласен с оценкой своего труда. Средний КТУ теперь у меня, видимо, пожизненный. У меня заработок теперь всегда будет ниже, чем у Лаптева, Вершинина… потому что у них средний КТУ выше. Если бы мы все трое – Лаптев, Вершинин и я – одинаково работали, то у меня все равно вышло бы меньше всех, потому что общий КТУ выводится из среднего. Это неправильно. Средний КТУ надо выводить по разряду.
– Это ничего не даст, – был против Ефимов.
– Галина Афанасьевна, – обратился Бобров к Лысенко, листавшей «Советские профсоюзы». – У Сапунова какой средний заработок? Может, ошибка получилась со средним КТУ?
– Я не против своего КТУ, но нельзя же его устанавливать пожизненно. Человек может работать хуже, лучше. Надо хотя бы раз в год пересматривать средний КТУ.
– Фонд зарплаты у нас постоянный и его не пересмотришь, – пояснила Лысенко.
– У тебя, Дмитрий, высокая норма выработки, не меньше чем у Лаптева… Сейчас я тебе покажу. – Ефимов открыл ящик стола, зашелестел бумагами.
– Тогда почему у меня средний КТУ ниже, чем у Лаптева?
– Галина Афанасьевна, а если мы опять перейдем на сдельщину?
– Это, Олег, ничего не даст, лучше не будет. Мы все потеряем в зарплате. Мы потеряем премию, квартальные. Начальник цеха на это не пойдет. Это нам невыгодно.
– Мастеров тоже надо перевести на КТУ, – хотел Дмитрий досадить Антону. – В понедельник, Антон, ты не организовал работу, в результате я не собрал редуктор. Не было подшипника. Вчера ты что-то мастерил для себя, для дома. Как это называется? Нетрудовые доходы.
– Ты, Дмитрий, тоже не без греха, выпрашиваешь КТУ, – не остался Ефимов в долгу. – Вчера за смену собрал один шнек. За что я тебе буду платить?
– А за что работать? За средний КТУ? Если бы я собрал шесть шнеков, ты закрыл бы мне их?
– Видишь ли, Дмитрий, сегодня у тебя денежная работа, а завтра – нет, – Ты скажи начальнику цеха, чтобы он перевел тебя на три месяца на сдельщину, чтобы вывести тебе средний КТУ. Иного выхода нет.
– Вон Васин, – приводил пример Лаптев, – из смены Ельцова. Только хуже себе сделал. Тоже перевелся на три месяца на сдельщину, а выше КТУ не стал. От мастера много зависит, какую он работу даст.
Дмитрий сдержал слово и на следующий день за шесть часов собрал пять шнеков. Это был показательный день. За оставшиеся два часа до конца смены Дмитрий еще мог собрать два шнека, но это уже было лишнее: все равно Ефимов шесть шнеков не закроет за смену. Да и Лысенко не пропустит. Семь шнеков за смену – это много; надо пересматривать расценки.
– Без ругани ничего не добьешься. Поспоришь – глядишь, и КТУ добавят, – жаловался, выговаривался Дмитрий Плотникову. – Чем выше у тебя средний КТУ, тем больше заработок.
8
– …Виктор, в четыре тридцать в красный уголок. Собрание небольшое будет. – Почти всех из смены Ефимов предупредил, осталась кузница.
– Ты мне ничего не говорил – и я ничего не слышал, – решил Лаптев подшутить над Ефимовым.
– Я тебе дам «не говорил», – потряс Ефимов кулаком.
– Но-но-но. У меня тоже такая штука есть. Принимать кого-то на работу будем?
– Придешь на собрание – узнаешь, – Ефимов и сам не знал, что за повестка.
– Товарищи, на днях вышло постановление о налогообложении фонда оплаты государственных предприятий, объединений, – зачитывал начальник цеха приказ по заводу. – Это значит, что если выплаты из фонда оплаты возрастут от трех до пяти процентов, то взимается рубль налога; от пяти до семи процентов вводится налог уже два рубля. Заработная плата замораживается. Столь суровые меры вызваны сложившимся в стране чрезвычайным положением с денежным обращением. Рост денежных средств опережает выпуск товаров.
– Валентин Петрович, заработная плата у нас будет повышаться? – спросил Сапегин.
Вопрос этот всех волновал.
– Да, но повышение будет незначительным, только на три процента.
– Хоть на три, и то ладно.
Вопросов больше не было. Люди ко всему привыкли: одним постановлением больше, меньше – какая разница. Бобров чувствовал, здесь что-то не то, постановление было направлено против рабочего человека. Невыгодно было предприятию увеличивать объем производства, а значит, и заработка не будет.
Сапунов никогда еще так не уставал. Тяжело работалось с Ефимовым – надсмотрщиком. «По конечному результату можно судить о проделанной работе. И чего всю смену торчать в слесарном отделении? – не понимал Дмитрий. – Установил слежку. Скорей бы в отпуск».
– Зойка, через неделю ухожу в отпуск. – Сидел Дмитрий в инструментальной, хвалился. – Поеду в Сочи отдыхать.
– Так уж и в Сочи, – засомневалась Копылова.
– Ох и отдохну!
– Путевку, что ли, взял?
– Путевку, путевку…
Разговор носил легкий, непринужденный характер, ни к чему не обязывающий. Сапунов шутил – Копылова любила поболтать.
– Зойка, когда я тебя увижу большим начальником? Когда пойдешь учиться?
– Смеешься? Смотри у меня, – погрозила пальцем Зойка.
– Ладно, надо идти работать. А то Ефимов, наверно, ждет меня на своем посту – в слесарном отделении.
– Да не обращай внимания.
Ефимов сидел в конторке. Незаметно как-то прошла смена, уже перевалило за полночь. Антон любил вторую смену. В ней спокойней: меньше беготни, меньше начальства. Через пятнадцать минут домой. Бушмакин ворвался в конторку:
– Антон, за что ты мне снизил КТУ?! Если бы тебе такой вывели КТУ, ты бы до директора дошел! У меня семья!
– Не кричи… И дома не кричи. Сапунов успокоился, теперь тебя надо успокаивать? Как с вами Чебыкин ладит?
– А пошел ты…
– Выбирай выражения. Работа, Анатолий, у тебя вчера была несложная.
– «Несложная»?!
– А будешь ругаться, я напишу на тебя докладную начальнику цеха.
Но Бушмакин уже не слышал – вышел.
Пашков недосчитался в получку десяти рублей.
– Что хотят, то и делают! Что нам дает этот закон о налогообложении заработной платы? Да ничего. Зарплата им наша не понравилась: больно много стали зарабатывать! А цены какие? Все втридорога.
– Ну завелся, Сергей… – улыбался Валиев.
– А что, не так, что ли? Сколько у нас дармоедов! Ничего не делают, а зарплату получают. Давай разберемся. В месяц нам идет премия двадцать процентов от тарифа. За три месяца получается шестьдесят процентов. А ИТР за квартал получает полтора, два оклада – это сто двадцать, двести процентов. За что?!
Разговоры, разговоры… кажется, им не будет конца. Они возникали стихийно – на рабочих местах, в столовой, курилке. Невозможно было угадать, о чем пойдет разговор в следующий раз – то ли о сталинизме, то ли о зарплате, то ли о народных депутатах. Но почти все разговоры сводились к заработку.
Странным, непонятным был 1989 год. Конец года, а еще не приняты соцобязательства на 1990 год. Валентин Петрович на собрании призвал коллектив к благоразумию, не сдавать в работе, набраться терпения, ко всему быть готовым. Сегодня есть план, завтра может не быть. Трудно стало с вагонами.
Часть третья
1
Позавчера Бобров расстался с партбилетом: хватит народ дурить. Лаптев тоже вышел из партии. Еще человек пять сложили партбилеты – партийная организация в цехе распалась. В других цехах было не лучше. Во всем теперь были виноваты коммунисты.
Разнарядка закончилась, но Чебыкин не распускал смену:
– Я вас, товарищи, немного задержу. У меня небольшая информация.
– Информация к размышлению, – смекнул Олег.
Чебыкин сердито посмотрел на Боброва, но ничего не сказал.
– Вчера главный инженер собирал у себя мастеров, знакомил нас с планом работы завода. Что нас ждет. Какие планы на будущее. Идет наладка оборудования по производству керамзита. Это такой легкий материал, катышек. Применяется в строительстве. Керамзитовые блоки пользуются большим спросом. Если удастся наладить производство, то это будет нашей прибавкой к зарплате.
– Прибавят, жди! – засомневался Валиев.
– Москва не сразу строилась. Все наладится – таков закон жизни, – не терял Леонид Иванович присутствия духа. – Надо быть оптимистом. Все будет хорошо, вот увидите.
– Чего смотреть? Жизненный уровень по сравнению с 1913 годом снизился наполовину, – рассмеялся Бобров. – Рабочий получает за свой труд гроши.
– У меня жена работает бухгалтером в СМУ, – заговорил Бушмакин. – У нее зарплата больше, чем у меня. Она целый день сидит, а я стою у станка. Есть разница?! ИТР добавили зарплату, а рабочим – ничего.
– Что говорить, у ИТР больше зарплата, – готов был Пашков биться об заклад.
Подошел начальник цеха.
– Нет, интересно: рабочий – главная производительная сила, а зарплата у рабочего ниже, чем у ИТР, – насупился Ефимов.
– Антон Васильевич, зарплата у меня не больше, чем у тебя, – с укоризной в голосе заговорил Валентин Петрович. – Просто зарплата ИТР теперь приравнена к зарплате квалифицированного рабочего. А почему это сделали? Потому что никто не хочет работать мастером, терять в зарплате. Вот мастерам и добавили.
– Пожалуйста, я могу освободить свое место… – демонстративно отошел Чебыкин в сторону. – Занимайте!
– Рабочим тоже подняли зарплату, – не все еще сказал начальник цеха. – Раньше средняя зарплата у токаря пятого разряда была сто девяносто рублей, сейчас – двести сорок. Так что моя зарплата нисколько не больше вашей.
– Валентин Петрович, речь идет не о вас конкретно, а вообще об ИТР, – пояснил Бобров.
– Кто не работает, тот и в почете, – мрачно вполголоса заметил Бушмакин.
– Кто не работает, тот и ест, – буркнул Ефимов.
– Поговорили и хватит. Теперь за работу, – поднял Чебыкин смену.
Скупым было премирование на 1 Мая. Вершинину почетная грамота. Сапегину, Хмелевой – благодарность. Раньше, до перестройки, была не одна почетная грамота, и благодарностей было больше. По итогам работы за апрель лучшей была признана смена Чебыкина. На ее премирование рабочим было выделено 70 рублей. Чебыкин оставил деньги в кассе. У Валиева скоро юбилей – пятьдесят лет. Надо подарок – традиция. Плотников выходит на пенсию. Тоже надо что-то подарить. От завода будет подарок, но от смены, товарищей – вдвойне приятней, считал Леонид Иванович. С Плотниковым легко было работать. Человек он был исполнительный, любил шутку; несмотря на преклонный возраст, болезни, держался молодцом.
Ефимов в перерывах между работой собирал мотоплуг, крутился, как белка в колесе: и мотоплуг, и работа. И когда все уходили в комнату приема пищи на чай, Антон вставал за фрезерный станок – мастер был на все руки, Кулибин! Антон торопился, хотел к посевной закончить с мотоплугом, но возни с ним было еще много. Иногда он попадался с левой работой: Чебыкин неслышно подходил сзади, молча стоял, смотрел, потом выговаривал:
– Опять, Антон, ты будешь на меня обижаться, что я занижаю тебе КТУ. Взрослый человек, а ничего не хочешь понимать.
– Я со своей работой справляюсь, – оправдывался Ефимов. – Норму выполняю. Чего меня воспитывать, вышел я уже из этого возраста. Молодежь лучше воспитывай.
В цехе было два умельца-Кулибина – Ефимов и Стрельцов. Последний мастерил планер, все хотел летать, и делал так: два часа работал на себя, шесть на государство. И когда удавалось поработать на себя больше двух часов, довольный, подслеповато щурясь, говорил:
– Сегодня смена у меня прошла не зря.
– Смотри, Иван, не улети, а то останемся без электрика, – шутили в цехе.
