скачать книгу бесплатно
– Дмитрий, ты уже пятнадцать минут сидишь. Работы нет?
– Какие 15 минут? Ты что! Я только сел! Спроси у Пашкова.
– Я и так знаю, без Сергея. Не слепой.
– Ты, Леонид Иванович, смотришь: человек сидит, значит, филонит, надо ему зарплату урезать. Я только сел!
– Я, Дмитрий, смотрю, как человек работает: старается. Бывает, конечно, что человеку нездоровится, не работается. Но это – раз в месяц, два… Я ставлю ему за смену средний КТУ. Стараюсь не обидеть.
– «Не обидеть»…
– Ты, Дмитрий, много себе позволяешь. Копыловой грубишь. Я слышал, как ты с ней разговаривал. Она баба с придурью, но она – человек.
– «Человек». «Человек». У тебя своя правда, у меня – своя. Мы никогда не поймем друг друга.
Чебыкин ушел.
– Слышали?! – не мог Дмитрий молчать. – Я, говорит, пятнадцать минут уже сижу. Я только что сел. Время было пять минут десятого, я посмотрел еще на часы, когда сел. Сейчас урежет КТУ. Как после этого работать?
– Видишь ли, им же надо, чтобы ты хорошо работал, чтобы у них был заработок, – принялся объяснять Вадим. – Они же ничего не производят. Дармоеды! Мы их обрабатываем. В Америке человек получает шестьдесят пять процентов от того, что произвел, а у нас – пятнадцати не выходит. Куда это годится!
«Все, хватит! – не хотел Дмитрий больше так работать. – Рассчитаюсь. К черту все! Завтра же подам заявление на расчет. Хватит с меня! Сколько можно терпеть!»
3.
– Сергей Константинович, где Шубин?
– Шубин у меня отпросился. К нему мать приехала, я его отпустил. Все-то тебе, Бобров, надо знать.
– Болотовой нет.
– Олег, с ней плохо стало, – отозвался начальник цеха. – Владимир Осипович, ведите собрание.
Владимир Осипович – через три года на пенсию. Расточник, каких поискать.
– Четыре человека в отпуске, два на больничном. Итого присутствует на собрании тридцать четыре человека.
Появилась Болотова, больная. Она не пошла домой: не каждый день отчетно-выборное собрание, было интересно послушать.
– Какие будут предложения по открытию собрания?
– Открыть, чего по десять раз собираться, – предложил Валиев.
– Итак, товарищи, поступило предложение открыть собрание. Кто за данное предложение, прошу голосовать. Единогласно. Для ведения собрания надо выбрать председателя и секретаря. Какие будут предложения?
– Вершинина. Лысенко.
– Кто за данное предложение? Единогласно.
Галина Афанасьевна без лишних слов заняла место секретаря за столом. Вершинин хотел было отказаться: сколько можно председательствовать, есть молодежь – но прошел к столу.
– Товарищи, – повел собрание Андрей Павлович. – На повестке дня у нас три вопроса – отчет председателя цехкома о проделанной работе, выборы нового состава цехового комитета и «разное». Кто за данную повестку, прошу голосовать. Единогласно. На собрании у нас присутствует член заводского комитета Вера Максимовна Кузнецова и начальник отдела труда и заработной платы Петр Николаевич Сафронов. По первому вопросу слово предоставляется председателю цехового комитета Владимиру Осиповичу Синельникову.
– Товарищи, – откашлялся Владимир Осипович. – Моя работа, в основном, была – получить бытовые и другие товары для цеха. Я, вроде как, был за снабженца. Вы сами хорошо знаете, что в магазинах все по талонам, ничего не купить. Вот, пожалуй, о моей работе все. Остановлюсь вкратце на жилищном секторе, спортивно-массовой работе, технике безопасности и работе страхделегата. Жилищный сектор вел Бобров. Все заявки на жилплощадь своевременно передавались им в завком. У меня к нему претензий нет. За спортивно-массовый сектор отвечал Лаптев. Спортивная работа в цехе велась слабо. Да и как-то не до спорта было. Страхделегат – Сапегин, больные им навещались. Инспектором по технике безопасности была Сидорова – работа велась. Был сделан транспортер для подачи заготовки на механическую ножовку. А то Клавдия чуть без ног не осталась: заготовка с механической ножовки упала, еще немного бы – и по ногам. Все обошлось.
– Всё? – спросил Вершинин.
– Вроде всё.
– Какие вопросы будут к докладчику? Может, кто из членов цехкома хочет выступить? Добавить? Нет желающих? Какой будет оценка работе цехового комитета?
– Можно я? – поднял руку Леонид Иванович и, недождавшись, когда Вершинин даст слово, встал. – Моя оценка будет «удовлетворительно». Не все получалось, как хотелось бы, но время неспокойное. Живем одним днем.
– У кого еще какие будут предложения?
– Я тоже за «удовлетворительно», – поднял и тут же опустил руку Бушмакин.
– Итак, поступила оценка «удовлетворительно». Кто за данное предложение, прошу голосовать. Виктор, ты «за» или «против»?
– За.
– Выше тяни руку, чтобы видно было, – делал Вершинин замечание. – Кто против? Воздержался? Тоже нет. Переходим к следующему вопросу – выборы нового состава цехового комитета. У кого какие будут предложения?
– Оставить цеховой комитет в прежнем составе, – поднялся Ельцов.
– Еще какие будут предложения? Предложений больше нет. Тогда голосуем.
– У меня самоотвод.
Заявление Сапегина было как гром среди ясного неба.
– Как? – растерялся Вершинин.
За тридцать шесть лет в цехе он и не помнил случая, чтобы кто-нибудь отказался от работы в цеховом комитете. Быть избранным в цеховой комитет считалось престижным.
– Андрей Павлович, если человек не хочет работать в цеховом комитете, зачем его принуждать? – спокойно отнеслась кладовщица к самоотводу Сапегина. – Я думаю, надо удовлетворить его просьбу.
– Ну ладно, – согласился Вершинин. – Тогда кто будет вместо Сапегина? Предлагайте.
– Бушмакина!
– Ну и дурак же ты, Олег! Тянут тебя за язык, – Анатолий был не против работы в цеховом комитете, но уж как-то все неожиданно…
– Еще будут предложения?
– Тихомирова, – откликнулась Лысенко.
Владислав был человек самостоятельный, вел здоровый образ жизни. Мужчина – симпатичный. Кузнец.
– Голосуем.
Бушмакин набрал наибольшее количество голосов и вошел в состав цехового комитета. Тридцать пять минут ушло на отчетно-выборное собрание – своеобразный рекорд. Обычно было по несколько кандидатур на каждую должность. Затем была выбрана счетная комиссия. Голосование было тайным. После объявления результатов голосования счетной комиссией новый состав цехового комитета еще собирался в узком кругу на выборы председателя.
– Переходим, товарищи, к разделу «разное». Слово предоставляется начальнику отдела труда и заработной платы Сафронову Петру Николаевичу. Пожалуйста.
Разговор предстоял серьезный. Люди были настроены решительно.
– Товарищи, мне знакомы ваши проблемы, – в дружеском тоне начал Сафронов, – но ничем вам помочь не могу. Все мы зависим от конечного результата. Будет щебень – будет и заработок. Если мы не реализуем продукцию, нам никто ничего не даст и будем без денег. Так?
– Петр Николаевич, мы это уже слышали. Это все понятно, – взял Бобров слово. – Но вот КТУ – сколько конфликтов из-за него!
– Значит, КТУ действует, – нашелся Сафронов.
– Да уравниловка ваш КТУ! Мастер не может точно определить объем выполненной работы. КТУ выводится на глазок. Взять Садовского или Бушмакина. У них большой опыт работы, что для них перекур?! Они потом нагонят в работе. А другой – всю смену простоит за станком, а ничего не сделает. Нет стимула в работе. Фонд зарплаты у нас постоянный. Сколько ни старайся, все равно больше не заработаешь.
– Что ты, Олег, с ним разговариваешь. Он же баран! – выкрикнул Дорофеев.
– Попрошу выбирать выражения, – держался Сафронов с достоинством.
– Извините, – покраснел Вадим. – Вырвалось.
Вадим был выпивши. После обеда варил бачок знакомому, шабашил.
– Постоянный фонд зарплаты связывает нас по рукам. Нет у нас стимула в работе, – повторялся Олег.
– Товарищи, у нас на заводе коллективный подряд и оплата труда с применением КТУ, – отвечал Сафронов. – В будущем мы, может, перейдем на аренду – и оплата труда будет другой. А если вам хочется стать хозяевами, выкупайте цех.
– Директор нам цех не отдаст, – усмехнулся Олег. – Чего зря говорить. Была же у нас чековая система, только надо было до ума ее довести. Заработали мы, скажем, по чекам двадцать тысяч – отдай нам эти двадцать тысяч. Тогда человек будет заинтересован работать больше и лучше.
– Над твоим предложением, Олег, стоит подумать, – сдался Сафронов. – В нем есть здравый смысл.
– Еще какие будут вопросы к товарищу Сафронову? – встал Вершинин. – Нет вопросов?
Ничего конкретного, обнадеживающего Петр Николаевич не сказал. Разговор прошел впустую, словно его и не было.
– Когда в столовой будет наведен порядок? – хотел бы знать Лаптев. – Обеды во вторую смену плохие. Качество низкое.
– Да, качество низкое, – поддержал Лаптева Бобров. – Очередь большая. Весь обед на ногах.
– Много чужих в столовой.
Замечания по столовой адресовались Вере Максимовне Кузнецовой, как представителю завкома.
– Товарищи, со столовой разберемся. Обязательно будет наведен порядок! – обещала Вера Максимовна.
Без пятнадцати пять собрание закончилось, если в душевой не размываться, можно было успеть на автобус.
Через две недели после собрания на дверях столовой появилось объявление, что с одиннадцати до тринадцати обслуживаются только рабочие завода. Во вторую смену в столовой появилось рагу – не одни котлеты. Разнообразнее стало меню.
4
Чебыкин временно исполнял обязанности начальника цеха. За мастера был Лаптев.
В пятницу утром Валентин Петрович еще заходил в кузницу, в слесарное отделение. Где-то в одиннадцать пришел механик с дробилки, срочно потребовался шибер. Но на расточном станке стоял вкладыш, и тоже – срочно. Леонид Иванович не знал, как быть – пошел к начальнику. Валентин Петрович лежал справа от стола, на спине, раскинув руки, бледный, рот открыт…
Клавдия долго не могла успокоиться, ревела. Иванова тоже в слезы. Решали, что делать, как помочь товарищу. Для многих в цехе Валентин Петрович был свой человек. Для Плотникова начальник цеха по сей день был – слесарь. Плотников упорно не хотел признавать его за начальника: Валентин – и все. Никто и не слышал, чтобы Валентин Петрович когда-нибудь жаловался на здоровье, и тут такое…
Вчера Ельцов был в больнице, проведывал, позавчера – Клавдия ходила. Валентин Петрович спрашивал о работе, интересовался керамзитом, как идет наладка оборудования.
В цехе прибавилось всякого рода рутинной, не по специальности, работы. Вчера Дмитрий не стал размечать фланцы: не захотел, пошел на принцип. Лаптев спрашивал:
– Почему не разметил?
– Не успел. Струбциной лист было не взять, три тонны.
– Надо было отверстие вырезать.
– Вадим был занят.
– Я ведь предупредил тебя, что работа срочная.
– Срочная… Но я даже не знаю, за что работаю.
– И не узнаешь!
Труд терял свою привлекательность, становился в тягость. Были минуты, когда Дмитрий ненавидел свою работу; шел на работу как на эшафот. Скоро в отпуск! В отпуск! …не будет ни Лаптева, ни КТУ, ни сидящего без работы Вадима, ни фланцев. Никогда еще Дмитрий так не ждал отпуск. В отпуск! В отпуск! До отпуска – еще целых два месяца.
5
После Дня Конституции по цеху поползли слухи о создании малого предприятия «Ремонтник» на базе ремонтного цеха и цеха отгрузки. И скоро, действительно, ремонтный цех, отгрузка были преобразованы в «Ремонтник». Как объяснил директор малого предприятия Борис Иванович Жигалев, это делалось с целью увеличения заработной платы. Малое предприятие – это самостоятельное предприятие, со своим счетом в банке, фондом заработной платы. Главным для «Ремонтника» оставался ремонт заводского оборудования. При заводе уже было два малых предприятия – «Прогресс», «Механизатор». Жигалев неплохо знал коллектив ремонтного цеха, одно время работал мастером, потом перешел в отдел сбыта. Борис Иванович был небольшого роста, представительный седовласый мужчина. Широкое скуластое лицо с угасающим румянцем. Взгляд умный, понимающий. Держался Борис Иванович независимо, знал себе цену.
В среду прошло собрание, на котором Борис Иванович рассказал о малом предприятии, что оно собой представляет. Оратор он был никудышный, к тому же заикался. У «Ремонтника» будет своя бухгалтерия, снабжение – все, как на большом предприятии. За электричество, воду – за все надо будет платить. Можно работать и в выходные.
– Надо нам быть сплоченнее. Думаю, мы не ударим в грязь лицом. Будем хорошо работать – жить будем лучше. Нам не на кого надеяться, как на самих себя. Главное, не надо отчаиваться. Верно?! – на оптимистической ноте закончил выступление директор «Ремонтника».
Время было неспокойное, голодное. На заводе каждую неделю что-нибудь да давали: то колбасу, то сыр, то яйца. Даже завозили импортные куртки. В магазине трусов не было. С созданием малого предприятия у людей появилась уверенность в завтрашнем дне; можно было работать. Вышел из отпуска Плотников, думал с годик еще поработать. Теперь можно было работать: по новому трудовому законодательству и пенсия начислялась, и заработок шел. Раньше пенсия и зарплата в сумме не должны были превышать триста рублей, приходилось работать неполную смену; уходить в вынужденный отпуск. Плотников подсчитал – зарплата и пенсия, рублей четыреста должно выходить.
Бушмакин с Пашковым все приставали к Плотникову, чтобы «поставил» с пенсии, а то нехорошо получается. Алексей: украли водку и все, целый ящик. Нет водки!
Дорофеев размечал фланцы, страшно ругал Пашкова, сидевшего на кране:
– Черт возьми этого дурака, мать его! Фланцы не может разметить! Спешит, как голый на… Осел!
Сергей разметил фланцы без припуска на обработку, и восемь фланцев пошли в брак, в металлолом.
Позавчера Зуев, сварщик из смены Ельцова, ушел в отпуск. Смена осталась без сварщика. Резки прибавилось. Вадим злился. Лист местами был в масле. Слезились глаза от гари, першило в горле. Вадим поминутно отхаркивался.
Дмитрий сидел за вальцами, курил. Не было болтов на м16 для сборки формы на керамзит. Потом вдруг выяснилось, что надо торцевать раму. Механик не тот размер дал. Опять простой.
