скачать книгу бесплатно
– Кто еще хочет выступить? – встал Сапегин. – У кого какие будут предложения?
Ельцов тянул руку.
– Пожалуйста.
– Я думаю, нам нечего бояться. Правильно говорит Валентин Петрович. Я за хозрасчет! Поработаем – увидим.
– Еще какие будут предложения? Давайте, товарищи, активней. Больше предложений нет? Тогда голосуем. Кто за предложение Ельцова Сергея Константиновича, прошу поднять руку.
– Раз, два, три… двадцать пять, двадцать шесть… Большинство.
2
– Здорово, да?! Давно надо было. Надоела эта сдельщина! – откровенничал Сапунов. – Как ты, Алексей, думаешь, лучше будет?
– Не знаю, – пожал плечами Плотников.
– Хочешь – работай; хочешь – не работай… – Дмитрий отлично понимал, что работать надо, иначе откуда ж взяться зарплате, если не будет произведена продукция.
Во вторник всем был выведен средний КТУ из расчета последних шести месяцев работы по нарядной системе. У всех он оказался разным. По новой системе оплаты труда не надо было записывать свою работу в тетрадь, писать наряды, как при сдельщине, все было проще: были баллы. За совмещение профессий – столько-то баллов, за добросовестное отношение к своим обязанностям, помощь товарищу – столько-то… За брак, нарушение трудовой дисциплины КТУ снижался. Устанавливал КТУ совет смены. Было проведено собрание, в совет смены вошли Лаптев, Бобров и новенькая, Мария Хмелева. Чебыкин предложил ее кандидатуру в совет смены – хоть одна женщина у нас будет.
– Вот, пожалуйста, посмотрите, я предварительно выставил КТУ, кто как работал, – Чебыкин протянул Боброву список. – Решайте, кто с чем не согласен.
– Это что за ерунда? – не верил Олег глазам своим. – Почему у меня КТУ меньше, чем у Бушмакина? У меня квалификация выше.
– Потому что Бушмакин лучше работает.
– Как это лучше?!
– Я выставляю КТУ за работу, за конечный результат. Понимаешь? Ты, Олег, можешь лучше работать, если захочешь.
– У Ефимова, у Владислава, самый высокий КТУ, – внимательно изучал список Бобров. – И как же надо мне работать, чтобы иметь такой же КТУ?
– Надо, Олег, повышать производительность, применять оснастку, использовать передовые методы труда. Если я Владиславу выставлю такой же КТУ, как тебе, он попросту не захочет у нас работать. Работа у него тяжелая, горячая, с металлом. Да и средний КТУ у него выше. Вот как ты, Виктор, считаешь? – обратился Чебыкин к Лаптеву.
– У Олега разряд выше, чем у Бушмакина, значит, и заработок должен быть больше. Для чего тогда разряд?
– А ты, Мария, как считаешь?
– Видите ли, Леонид Иванович, мы еще только начинаем работать по новой системе оплаты труда. Все для нас ново. Нужно время, чтобы все осмыслить, сориентироваться.
– Конечно, нужно время, – согласился Чебыкин. – Я смотрю, как человек работает, выставляю КТУ непосредственно за работу, а не за разряд. Я с удовольствием поставил бы Сапунову выше КТУ. Он работник грамотный, но безынициативный. Плотников работает хуже Дмитрия – у него и КТУ меньше.
– У Плотникова все «разное», – смеялся Лаптев.
При сдельной оплате труда все хозяйственные мелкие работы Плотников записывал в тетрадь как «разное». Полмесяца у него было все – «разное».
– У Антона КТУ зашкаливает, – не согласен был Бобров с оценкой труда Ефимова.
– Олег, Антон работает быстро, но вот с качеством у него неважно. Я его предупредил, что буду снижать КТУ. Он даже к директору хотел записаться на прием.
– Надо, чтобы все работали, а не шатались по цеху без дела. Я не собираюсь за кого-то гнуть спину, – предупреждал Бобров.
– Правильно, все должны работать. Лодырей не должно быть. К тому идем. Иначе зачем перестройка? – пожал плечами Чебыкин.
– …быстрее все в красный уголок! Быстрее! Быстрее! – Вбежала в конторку мастеров Зойка.
Объявления о собрании не было. Что за собрание, никто не знал. Появление в цехе предзавкома Тамары Тарасовны Зиновьевой говорило о многом – неспроста… Тамара Тарасовна вместе со всеми прошла в красный уголок. Это была женщина энергичная, несмотря на предпенсионный возраст. Невысокого роста, глаза-бусинки. Она уже десять лет председательствовала в завкоме, всех кадровиков на заводе знала пофамильно, с каждым имела дело, общалась.
Для ведения собрания были выбраны председатель, секретарь – Вершинин, Лысенко – «неразлучная пара»: они почти всегда вместе вели собрание.
– Товарищи… – выждала Тамара Тарасовна, когда наговорятся Пустеев с Крутовым, – товарищи, не было у нас еще на заводе в практике, чтобы коллектив выбирал себе руководителя. В застойные времена об этом и думать было нечего. Сегодня коллективу предоставлены широкие права, за вами решающее слово. Перестройка набирает силу, идет революция в мышлении людей… Нелегко научить людей думать самостоятельно, отвечать за свои поступки. Намного легче быть просто исполнителем. Ответственности меньше. Но учиться надо! Мы не предлагаем вам кандидатуры на должность начальника цеха, не навязываем своего мнения. Вы сами должны решить, кто возглавит ваш коллектив. Коллектив у вас небольшой, сплоченный, работоспособный. Многие из вас имеют среднетехническое образование. Так что выбор есть, – говорила Зиновьева, точно читала. – Через пять лет перевыборы. В случае, если же начальник не оправдает вашего доверия, вы вправе его переизбрать. Решайте, товарищи! Кому доверяете – того и выбирайте. Смелее!
С усталой улыбкой Зиновьева оставила трибуну.
– У кого какие будут предложения? Может, кто хочет выступить? – басил Вершинин.
– Оставить Валентина Петровича на должности начальника цеха, – предложила Клавдия.
– У меня будет вопрос к начальнику цеха, – поднял руку Бобров. – Валентин Петрович, что делается для улучшения условий труда в цехе? С вентиляцией надо что-то решать. В цехе большая загазованность.
– Пожалуйста, Валентин Петрович, – предоставлял Вершинин слово начальнику цеха.
– Ну что, товарищи, я могу сказать по поводу улучшения условий труда. Все сами видите: выложили чугунными плитами пол в слесарном отделении, оборудована комната приема пищи… Насчет вентиляции – ждем чертежи из Ульяновска. Наше конструкторское бюро отказалось нам помочь. На следующий год запланировано построить склад, сделать бункер для кокса в кузницу. Думаю, мы это осилим.
– Нажал кнопку – и кокс в кузнице, – шутил Владислав.
– Придет время, и кнопки будем нажимать, – вполне такое допускал Валентин Петрович. – Всему свое время.
– Валентин Петрович, сауну надо построить, – предложил Лаптев.
– Для строительства сауны нужны средства. А где их взять?
– Товарищи, еще какие будут вопросы, предложения? Смелее! – по-дирижерски взмахнула руками Зиновьева. – Решается ваша судьба.
– Поступило же предложение, – Сапегин тоже ничего не имел против кандидатуры начальника цеха.
– Больше предложений нет? Тогда голосуем. Кто за то, чтобы Валентин Петрович остался на должности начальника цеха, прошу поднять руку. Единогласно.
Труднее было с выборами заместителя начальника цеха: было несколько кандидатур – Ельцов, Чебыкин, Ефимов. Все со среднетехническим образованием. Клавдия предложила еще Стрельцова, электрика, у него тоже было среднетехническое образование. Но кандидатура Стрельцова сразу отпала – человек он был безынициативный, на руководящую должность не годился.
– Товарищи, у меня самоотвод, – поднял руку Леонид Иванович.
– Нет. Подождите. – Тамара Тарасовна самым решительным образом была против самоотвода. – Коллектив вас выдвинул, значит, коллектив вам доверяет. Леонид Иванович, в цехе вы работаете давно. Производство знаете, ваша смена неоднократно выходила победителем в заводских соревнованиях. Будем голосовать, товарищи.
Чебыкин набрал наибольшее число голосов.
– Товарищи, – встал Леонид Иванович, с трудом сдерживая слезы, – я вам благодарен за поддержку. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оправдать ваше доверие. Спасибо.
«Кем я был раньше, – думал Леонид Иванович после собрания. – Да никем. Оболтус, каких много. Теперь вот заместитель начальника цеха. В жизни всякое бывает. Может, я в чем-то бываю не прав, но я стараюсь, чтобы все было по справедливости. Жизнь надо прожить честно. Это долг каждого человека, гражданина».
3
Теперь, чтобы устроиться на работу, по новым правилам надо было заручиться доверием коллектива. Если никто не против, можно подавать заявление в отдел кадров.
– Зачем устраивать весь этот спектакль? – выходил из себя Бушмакин. – Все равно мы возьмем его на работу. Генка рассчитывается. Без крановщика нам никак нельзя.
– А может, он нам не понравится? – иначе думала Клавдия. – Может, он пьяница? Зачем он нам такой нужен? У нас своих пьяниц хватает.
– …не понравится… Что тебе с ним, целоваться? – грубил Бушмакин. – Пьяница – тоже человек.
– Ты, что ли, будешь за него работать, когда он запьет?
– Нашла дурака.
Сергей Афанасьевич Пашков, новенький, был из своих, рабочих.
– Окончил я восемь классов, – рассказывал Пашков. – Через восемь лет мне на пенсию. Работы не боюсь. Ну а насчет выпивки… не без того, чего греха таить. Но только в выходные. На работе я этим не занимаюсь. Работа есть работа.
– Там видно будет. Время покажет, – резюмировал Бобров.
– Конечно, время покажет. Может, я не сработаюсь в вашем коллективе. Всякое бывает. В таком случае я уйду. Зачем я вам буду мешать.
Пашков был худощав, невысокого роста, необычайно подвижен, добрые веселые глаза. Во всем его облике, поведении была какая-то бесшабашность.
Вот уж месяц после обеда смена собиралась у «Будней цеха» и говорила о предстоящем съезде народных депутатов СССР, сталинизме. Все, о чем раньше умалчивалось, было предано гласности.
– В последнем номере «Аргументов и фактов» я читал, как Брежнев получал награды, – рассказывал Пашков. – Леня, говорит, звездочку просит… Ведь ему даже операцию делали, грудь расширяли, чтобы было куда ордена вешать! Наживались за счет народа.
– В газете писали, как орудовала одна банда, подделывала документы, – потупившись, тихо заговорил Сапегин. – В этом деле был замешан начальник милиции. Триста тысяч нашли у него в квартире.
– Триста тысяч?! Да-а-а… – долго тянул Плотников.
– Если бы у тебя, Алексей, были такие деньги, что бы ты с ними стал делать? Ну! – торопил Сапегин с ответом.
– С ума бы, наверное, сошел или запил, – прокашлявшись, ответил за Плотникова Бушмакин.
– Триста тысяч – это немного. В год по десять тысяч… – прикидывала Зойка, улыбаясь.
– В месяц по тысяче… Бешеные деньги, – прищелкнул языком Бушмакин.
– Не обязательно все тратить. Можно положить на сберкнижку, – Клавдия так бы и сделала.
Обеденный перерыв закончился, но никто не расходился.
– Товарищи, почему сидим? – подошел Чебыкин. – В чем дело? Пять минут рабочего времени потеряли. Давайте быстро по своим рабочим местам.
Клюев работал последнюю неделю: опять рассчитывался.
До обеда Сергей Сергеевич еще работал, после обеда – как находило: ничего не хотелось делать, руки опускались. Такого еще не было. «Может, устал? Но недавно вышел из отпуска, месяц еще не прошел. Странно», – пожимал плечами Клюев. Если бы можно было начать жизнь с начала, Клюев на этот раз был бы умнее – окончил институт, не работал бы слесарем, не собирал грязь…
– Работаешь, работаешь, а ничего нет… Сергей, ты вот, можно сказать, всю жизнь проработал, а что заработал? – смеялся Клюев над Пашковым, а заодно и над самим собой. – Ничего мы с тобой не заработали за годы ударного труда. Все кругом наше, а у нас ничего нет. Хорошие мы с тобой хозяева.
– Так оно так, Сергей Сергеевич. Нахлебников у нас еще много. Каждого надо одеть, накормить, да еще чтобы машина была.
– Дураки мы с тобой, Сергей. Вот ты работал на шахте. Взял бы да отправил вагончик угля на Украину, продал бы его втридорога, и не надо было бы сейчас жилы тянуть. Неужели ты за всю свою жизнь не заработал вагон угля?
– Заработал, и не один.
– Вон еще один дурак, – кивнул Клюев в сторону Лаптева, собирающего резак.
– Что? – не расслышал Лаптев.
– Ничего, ничего. Работай давай! Работа дураков любит. Любопытный больно.
Помимо своей основной работы крановщика Пашков помогал токарям завезти в цех металл, убрать снег; подрабатывал. Зарплата крановщика была небольшая, а с хозработами выходило 120, а то и больше. И Пашков старался.
– У, черт. Зараза! – страшно ругался он, когда что-нибудь не получалось. – Дмитрий, давай покурим.
– Перекур так перекур, – снял Сапунов рукавицы.
– Пошли вон туда, сядем на трубу. Надо же, как Сталин издевался над людьми. Вот изверг, – цедил Пашков сквозь зубы. – Скотина не выдерживала в лагерях, а человек все терпел.
Дмитрий никак не мог приноровиться к новой системе оплаты труда – какой-то непонятной, ненадежной была. В четверг после обеда лопнула тяга на дробилке. Надо было срочно к четырем часам ее отреставрировать. Объем работы большой. Дмитрий даже не курил, если бы захотел прибавить в работе, только бы хуже сделал: работал на пределе. КТУ вышел невысоким. Но как тогда еще работать? Костьми лечь? Ругаться?
4
– Олег, у тебя пазы. Так, Зоя, у тебя инструменталка. Виктор, режешь клинья. Работы много на сегодня. Еще, товарищи, нам надо провести сменное собрание. Придется задержаться ненадолго. Пустеев с Валиевым в среду пришли на работу с глубокого похмелья. Я отправил их домой. Надо с этим разобраться. Для ведения собрания надо выбрать председателя и секретаря. Пожалуйста, – Чебыкин отступил назад, – активней.
– Лаптева, Копылову, – привычно предложил Бобров.
– Садись, Зойка, за стол, на мое место, – пересел Плотников.
Чебыкин положил на стол лист чистой бумаги, ручку.
– Ведь знали, что на работу, зачем надо было так напиваться? Никакой ответственности. Позорите себя и губите свое здоровье, – хотел Чебыкин, чтобы Валиев с Пустеевым поняли это и не делали больше так.
– Леонид Иванович, ну выпили они… со всяким бывает. Человек – не машина, не компьютер, его не запрограммируешь, – выгораживал Пашков Пустеева с Валиевым. – Ну накажем мы их… Кому будет легче? Человек обозлится. Обязательно надо наказать! Законы у нас какие-то негуманные. Живем вроде в социалистическом обществе.
– Ну и что, если живем в социалистическом обществе? Теперь надо нарушать трудовую дисциплину? – отказывался Чебыкин понимать Пашкова.
– Нет. Почему? Трудовая дисциплина есть трудовая дисциплина. Но в жизни всякое бывает. Может, человеку плохо. А русский человек привык горе топить в вине. Традиция такая. Испокон веков это ведется: от прадедов к дедам; от дедов к отцам; от отцов к детям. Наказать человека легко. Как будто других мер воспитания нет.
– Ладно, хватит, Сергей, демагогией заниматься, – понял Леонид Иванович, что от Пашкова одна болтовня.
– Лапшу на уши вешает, – уточнил Бобров.
– Заслушаем виновников сегодняшнего собрания, – председательствовал Виктор. – Ну рассказывай, Борис.
