Командировка

– Отличный выстрел, юная леди, – пробасил он, улыбаясь, и подошел ко мне. – Где же вы научились так стрелять?

– Сигурский лес – хороший учитель, – в тон ему шутливо ответил я, – там охотник либо стреляет быстро и метко, либо он завтрак охотника.

Улыбнувшись моей шутке, седоусый представился: – Я Продис, помощник распорядителя княжеской охоты.

– А я Лирис, – так же кратко представился я, – охотница из Сигура.

По хитрым глазкам и холодному, оценивающему взгляду моего нового знакомца, я сразу понял, что к охоте он имеет примерно такое же отношение, как я к Сигурскому дворянству. Впрочем, уточнять он не стал.

– Хороший у тебя лук, можно попробовать? – попросил он.

Я протянул ему лук. Наложив стрелу на тетиву, он крякнул от усилия, но все же натянул лук и пустил стрелу.

– Никогда бы не подумал, что столь хрупкая девушка, может с такой легкостью пользоваться этим, несомненно, прекрасным оружием, – поддел он меня.

Отругав себя еще раз за самонадеянность и небрежность, я решил играть в открытую. Попробовать узнать, что известно ему, а дальше по обстоятельствам, либо помочь ему исчезнуть, благо иных свидетелей во дворе не наблюдалось, либо подыграть и направить по ложному следу.

Будто прочитав мои мысли, он обезоруживающе сказал:

– Не стоит волноваться, я служу Харконскому князю, а мы государство мирное и нейтральное, и не лезем в большие игры сильных мира сего. Верите иль нет, но у нас даже официальной разведки нет. Так что я не собираюсь разглашать кому-либо ваши секреты. Просто прошу, не делайте глупостей. Наш нейтралитет продолжается ровно до тех пор, пока вы не начинаете выносить свои игры на улицы Харкона или его земель. Так сказать, пока вы занимаетесь друг другом и не вытаскиваете скелеты, в прямом и переносном смысле, на всеобщее обозрение народных масс.

– Ну что ж, спасибо за откровенность, – поблагодарил я. – Можно вопрос? На чем я прокололась? Вы ведь не просто так оказались здесь.

– Да, не просто, но не стоит себя винить, на самом деле прокололись не вы, а ваш приятель. Не так давно, в Харкон, по Су-Ару, прибыл эмиссар от Озерного народа. Он под большим секретом поведал, что далеко на западе, за Озерным краем, на территориях, когда- то в древности заселенных людьми, ныне проживает некая раса, схожая по внешнему виду с людьми, но таковыми не являющаяся. И не так давно они, преследуя большую группу людей, глубоко вторглись на территорию Озерного народа. А силы, охраняющие границы, именуемые похитителями душ, не смогли причинить особого вреда этому экспедиционному корпусу. К счастью, те, кого называют эльфами, по словам одного из попавшего в плен к Озерникам, вернулись обратно, но все же жители Озерного края крайне обеспокоены и опасаются новых вторжений.

И вот, представьте мое изумление, когда единственный на все окрестные земли человек, сталкивавшийся с эльфами, вдруг в панике прибежал ко мне и заявил, что почувствовал в городе эльфа. Вроде как у них какая-то аура не такая. Опознать его озерник, правда, не смог, лишь указал место, но после таких известий я уже и сам заволновался и поднял на уши всех своих «охотников». Зная кого искать и по каким приметам, вашего друга мы-таки вычислили, а заодно и за вами решили понаблюдать и, как выясняется, не зря. Так что, давайте не будем провоцировать конфликт. Мы не лезем в ваши дела, а вы, в свою очередь, не устраиваете у нас тут никаких безобразий. Это в ваших же интересах, между прочим.

– Я все поняла, – сказал я, продолжая цепляться за видимость, – мы постараемся вас не побеспокоить, на всякий случай, могу я попросить вас оставить мне контакты для связи с вами, в случае чего.

– Ну, найти-то меня не сложно. Вы, например, можете спросить меня у вашего учителя фехтования Дорна, он в курсе, где меня искать. Что же касается обучения вас фехтованию, то сдается мне, что своим тесаком вы и так вполне сможете нашинковать в капусту половину нашей городской стражи, – ответил «помощник распорядителя охоты».

– Кстати, что касается ваших «водянистых друзей», то можете их успокоить, эльфам, насколько мне известно, не до них, и вторгаться к ним они не станут, если только их не злить, – поделился я информацией.

Прояснив «кто есть кто», мы еще мило побеседовали об охоте, луках и прочих местных развлечениях. Продис даже пообещал пригласить меня как-нибудь на охоту. На том мы и расстались. Зазвонил гонг, и я поспешил в класс, продолжить утратившие актуальность занятия фехтованием.

Глава 22

Один день незаметно сменялся другим. Время шло. Промозглая осень сменилась не менее промозглой, практически бесснежной, сырой зимой. Небо по большей части затягивали тяжелые, серые тучи, то проливавшиеся холодным дождем, то посыпавшие землю снежной крупой. Я все также ходил на занятия по фехтованию, убивая время. Развлечения, которые предоставлял этот город юной девушке, надоели мне уже через месяц. Я слонялся по городу, не зная чем себя развлечь. Просмотрев дважды весь репертуар местного театра и выучив наизусть все, о чем могли говорить Мери и Дери, от нечего делать я записался в публичную библиотеку. Но в общем доступе не нашлось ничего интересного, а закрытые залы охранялись хоть и незаметно для простых посетителей, но весьма тщательно.

Примерно через неделю после того, как эльф приступил к учебе, он проявил первые признаки своей, казалось бы уже утраченной с возрастом эмоциональности. Вернувшись как-то раз со своих занятий в весьма раздраженном состоянии, обычно немногословный, эльф разродился целой речью по поводу методов обучения магии у людей.

– Знаешь Алекс, – начал он, – раньше я не совсем понимал смысл некоторых ваших выражений. Но сейчас, потратив целую неделю в обществе двух малолетних лоботрясов-новичков, тренируясь в зажигании свечей, я понял смысл одного из них. Сделать что-то, как это говорится по-русски, через задница. Вот именно так. Вместо того, чтобы просто сконцентрироваться на образе горящей свечи, используя для фокусировки силы наиболее удобный для себя жест концентртор и слово или заклинание, для более полного создания нужного образа, нас учат сначала какому-то непонятному пальцеломательному жесту, долженствующему обозначить огонь, затем слову, обозначающему все тот же огонь или пламя на неизвестном наречии, затем натаскивают, чтобы эти слова и жест ассоциировались с огнем, и при их произнесении порождали нужный образ. И не дай бог ошибешься с комбинацией пальцев или произношением, будто от этого что-то может измениться, сразу же тебя обзывают остолопом, идиотом и другими многочисленными эпитетами, известными магистру Дитруниасу. Как-то раз, когда я спросил, какая разница, какой жест использовать, если результат одинаковый, этот горе-учитель едва не устроил истерику, орал на меня едва ли не полчаса, а затем обозвал тупым щенком, который перечит старшим, а сам настолько глуп, что не смог понять даже элементарных вещей. Хотя магистр потратил не один час своего драгоценного времени, вдалбливая в наши тупые головы, как важно правильно произносить заклинание или складывать пальцы для жеста. И это меня-то! Тупым щенком! И кто?! Какой-то шарлатан, недоучка, которому еще и двухсот-то нет!

– Не стоит так расстраиваться, – попытался я его успокоить, – ты же там не затем, чтобы учиться, и ты, и я знаем, что за тип этот Дитруниас. Мы оба знаем, что как маг, он не стоит и твоего мизинца. Но он источник требуемой нам информации, а значит, придется тебе потерпеть. Ты же не мальчик, чтобы завалить все дело из-за того, что какой-то болван, считающий себя премудрым старым магом, нахамил тебе. И вообще, радуйся, что у тебя стали возникать эмоции, на безрыбье, как говорится, и рак рыба.

Уже спокойнее эльф ответил, что потеря интереса к жизни и как следствие утрата остроты эмоций, вплоть до полного их вырождения, у него уже прошла, а если ему предстоит испытывать только такие эмоции, то он лучше уж сразу вернется к себе на болото. Поворчав еще немного, эльф совсем успокоился, и мы пошли ужинать.

Незадолго до праздника дня зимнего солнцестояния, а если быть точнее, то в канун его, я развлекался в тире на заднем дворе посещаемой мной школы фехтования, нашпиговывая мишени стрелами. А когда надоедало, бросал свой стилет в бревно, поставленное там для этих целей. За этим занятием и застал меня Продис. «Помощник распорядителя княжеской охоты» пригласил меня на традиционную охоту, проводимую князем, в день зимнего солнцестояния. Это был скорее знак вежливости, во исполнение, так сказать, своего давнего обещания, пригласить меня как-нибудь, на совместную охоту. Если честно, то охоту я не люблю, но поучаствовать в княжеской охоте, это совсем другое дело. Как-никак, это уже не просто расстрел диких зверушек в заповедном угодье, а своего рода ритуал, с участием первых лиц государства.

Изъявив свое согласие, я подумал, что этим все и ограничится, но Продис еще долго инструктировал меня. Впрочем, суть его инструкций сводилась к тому, что одеться надо празднично и держаться поближе к нему, а также не подбить загоняемого кабана раньше, чем князь сделает первый выстрел. По имевшейся у Продиса информации, ловчие уже наметили нескольких здоровенных секачей, и завтра погонят их навстречу охоте.

– Ну что за вопрос, конечно, я буду паинькой, просто посмотрю, даже стрелять-то не стану, – заверил я Продиса.

Благими намереньями выложен путь, сами знаете куда. Утром, сев на Бони, я отправился к небольшим воротам в северо-восточной стороне города. За ними начинался довольно большой лес, сохраненный для охотничьих утех князя и закрытый для посещения простым смертным. У ворот уже скопилась изрядная толпа придворных и чиновников, ожидающих выезда князя. Я смешался с толпой, а через минуту меня отыскал Продис.

Спустя двадцать минут топтания на месте, со стороны дворца показалась небольшая, но весьма пышная кавалькада, возглавляемая князем, еще не старым, крупным мужиком, лет пятидесяти на вид. Ворота перед ним открылись, а за ним потянулись и остальные участники. Процессия углубилась в лес, начинавшийся почти сразу за воротами. Время от времени слышался звук рогов, обозначавших место нахождения основной группы охотников, видимо для тех, кто умудрится отбиться от охоты и потеряться. Продис оставил меня и поехал на звук рога.

Я, не горя желанием наблюдать за избиением ни в чем неповинных хрюшек целой толпой людей, медленно ехал по хмурому лесу, размышляя. Одно дело, когда тебе действительно нужна еда, а так, просто ради забавы…. Ну ладно еще, когда шансы у жертвы и охотника равны, один на один, с ножом или копьем, в этом, что-то есть, а так, пусть и не с ружьями, но все же целой толпой и из луков…

Размышления мои были прерваны, когда выехав на небольшую поляну, Бони нос к носу столкнулась с чьим-то породистым жеребцом, привязанным к ветке молодой осины. Не желая становиться свидетелем какого-нибудь непотребства, я свернул в заросли кустарника, но спустя мгновенье, услышал крик, треск и удаляющееся ржание. Я повернул обратно. Едва Бони продралась сквозь кусты, моему взгляду предстала трагикомическая картина: по поляне, неуклюже подпрыгивая, несся молодой человек, с полуспущенными штанами, а за ним, стремительно его нагоняя, бежал один из тех самых «здоровенных секачей», предназначенных для забавы князя. Человек, поняв, что убежать в таком виде от раздраженного криками ловчих кабана не удастся, пробегая мимо осины подпрыгнул и, зацепившись за более-менее толстую ветку, вскарабкался на нее. К несчастью, сделал он это не достаточно проворно, и кабан успел основательно располосовать клыками его икру. Судорожно цепляясь за ветки дерева, бледнеющий от потери крови человек, казалось, даже не замечал раны.

–Видимо шок, – подумал я.

Кабан там временем, продолжал свирепствовать. Молодая осина ходила ходуном. Надо было что-то делать. Я не брался предположить, что произойдет раньше: рухнет ли выдранная кабаном осина или человек, потеряв сознание от потери крови, рухнет с раскачивающейся ветки. Кричать и звать на помощь показалось мне тогда малоперспективным занятием, я уже давно не слышал рогов и предположил, что охотники уехали достаточно далеко, да и кабан вполне мог заинтересоваться моим криком и поиграть в догонялки уже со мной.

Все это промелькнуло у меня в голове со скоростью несущегося поезда. Не выделяться – это одно, а дать кабану задрать молодого парня, решившего справить нужду не в то время и не в том месте, этого я позволить не мог. Быстренько натянув лук, я прицелился, выждал момент, когда секач подставит мне бок и, в соответствии с рекомендациями компьютера, выстрелил в указанное на туше место. Стрела, вонзившись между ребрами, пробила сердце. Кабан удивленно дернулся и рухнул среди развороченной земли, а спустя секунду на его тушу, ослабев от кровопотери, свалился и спасенный. К счастью, высота была небольшая, и падение не особо усугубило состояние его здоровья.

Подойдя к своей добыче, я оказал пострадавшему первую помощь и привел его в более пристойный вид. После перевязки, потерпевший открыл глаза, уставился на меня и что-то забормотал. Я, сделав вид, что не причем, отошел к кустам, усиленно соображая, чего делать дальше. Но сообразить мне не дали, так же как и придумать более-менее внятную историю о том, что здесь случилось.

Видимо, по всемирному закону подлости, известному по большинству голливудских фильмов, когда толпы полиции или армейского подкрепления, появляются сразу, как только главный герой благополучно сам укокошит всех маньяков, бандитов и монстров, из окружающих поляну кустов посыпались конные и пешие участники охоты. Я все еще судорожно соображал, что же предпринять. К счастью, возникший из зарослей рядом со мной Продис быстро сообразил, что тут произошло и взял инициативу в свои руки. Разогнав любопытствующих, он что-то объяснил князю, а затем приказал одному из ловчих срочно найти магистра Сириэна и сказать тому, чтобы он немедленно ехал сюда, с его сыном несчастье. Затем склонился над кабаном, и незаметно воткнул в его шею нож юноши. Не прошло и пяти минут, как на поляну выехал роскошно одетый мужчина неопределенного возраста. Спрыгнув с коня, он подбежал к юноше и, склонившись над ним, стал производить хитрые манипуляции, что-то бормоча себе под нос. Продис, отведя меня в сторонку, быстро зашептал.

– Если в твоем понимании, это то, что называется не высовываться, то хотя бы делай это так, чтобы было проще придумать произошедшему простое объяснение. Сама понимаешь, что объяснить, каким образом хрупкая девушка с одного выстрела укладывает семисотфунтового кабана, будет проблематично.

– Что же мне, – возмутился я, – надо было спокойно смотреть, как этот хряк разделает паренька на фарш?

– Ну, могла бы изобразить, что-нибудь правдоподобное, до того, как сюда сбежалась толпа любопытствующих. Если меткость еще можно объяснить простой удачей, то вот в то, что ты смогла послать стрелу с такой силой, что она дошла до сердца, пробив его, никто просто так не поверит. Поэтому пока официальная версия будет звучать так. Услышав шум, ты вышла на поляну и увидела кабана и лежащего поверх его туши Артэна. Оказала ему первую помощь, а тут подошли люди. И, к твоему сведению, это сын нашего придворного мага. Смерть кабана спишем на бедного юношу, действовавшего в состоянии аффекта. А от тебя требуется только кивать и поддакивать.

Предложенная Продисом версия, не блистала достоверностью, однако, я нисколько не сомневался в его способностях создать неоспоримые факты, подтверждающие ее.

Страсти потихоньку улеглись, впавшего в беспамятство юношу положили на носилки, сделанные из плащей, и увезли для дальнейшего лечения в отцовский дом. Охота за вторым кабаном продолжалась. Попросив Продиса передать мои извинения князю за испорченное мероприятие, я отбыл в город. Присутствовать на дальнейшем праздновании «удачной» охоты мне почему-то не хотелось.

Вернувшись в гостиницу, украшенную по случаю праздника зимнего солнцестояния хвойными лапами, я присоединился к «обчеству», занимавшемуся приготовлением к праздничному обеду, плавно перетекающему в ужин.

– Что-то ты рано, я и не думал, что княжеская охота и последующий пир закончатся так быстро, – прокомментировал эльф, помогавший Крутису приладить гирлянду, мое раннее возвращение.

– Да что-то надоело, – кратко ответил я и отправился в свою комнату переодеваться.

Сменив одежду на более подобающую для празднования, я спустился обратно. Помочь в создании атмосферы праздника и развеяться. Стараниями нашей команды и гостиничной обслуги, зал приобретал торжественный и праздничный вид. Для развлечения многочисленных гостей, на вечер был приглашен менестрель и струнный квартет. Намечались танцы. Мери и Дери, пребывая в предвкушении этого действа, не находили себе места, пританцовывая и фланируя из одного конца зала в другой. Даже почтенная госпожа Гвирен, обычно степенная, пребывала в приподнятом настроении и приятном волнении.

Наконец, час пробил. Парадно одетая публика заполняла зал, рассаживаясь за столы, расставленные по периметру зала, освобождая для танцев его центральную часть. Столы ломились от закусок и разнообразной выпивки на любой вкус. От легких вин и местного пива до семиреченских медов. На возвышение, рядом с лестницей, поднялись музыканты и после минутной какофонии разродились вполне приятной, живой мелодией. Хозяин постоялого двора произнес небольшую, прочувствованную речь, пожелав всем удачи. Праздник начался.

В камине пылал огонь, горели свечи, разгоняя промозглые зимние сумерки и даря тепло. Шумное застолье прерывалось танцами. Вечер катился своим чередом. Когда гости, разомлев от обильной пищи и возлияний, вдоволь натанцевавшись, расселись по местам, пришло время и для барда.

Выйдя на импровизированную сцену, занимаемую ранее оркестром, он, настроив лютню, завел приятным баритоном балладу о любви, между, как водится прекрасной, но несчастной девушкой из глубинки и мужественным капитаном. Который как-то раз, сойдя на берег, увез навсегда с собой в дальние страны девичье сердце.

Баллада была неплохая, дамы тайком утирали платочками слезу. Госпожа Гвирен, склонила голову на плечо отставника Крутиса. Как мне показалось, даже в эльфе она пробудила какие–то эмоции. Затем, бард исполнил песню о странствиях монаха, теперь уже пробудившую ответные чувства у меня, не сказать чтоб приятные.

После небольшого перерыва, для смачивания быстро пересыхающего при наличии халявной выпивки горла, менестрель перешел к длинному сказанию о двадцатилетней Северной войне, случившейся более двухсот лет назад. Темный маг Бросвэр, подмявший под себя весь Гарадар и державший королевскую семью под заклятьем повиновения, надумал создать империю и покорить все королевства севера. Захватив три небольших буферных королевства, он вторгся в Орт, на троне которого тогда сидел юный Линдер, вошедший в историю под именем Освободителя. Бросвер был жестоким правителем. Сам по себе он не занимался некромантией или другими запрещенными конвенциями практиками магии, но для привлечения союзников, он не только разрешил открытое обучение и практику, но и создал все условия для чернокнижников.

Кроме того, власть его во многом опиралась на жестокий, запрещенный во всех цивилизованных землях культ, связанный с демоном Харунгом, требовавшем человеческих жертвоприношений. Адепты его скрывались в диких горах Гарадара, творя там свои непотребства, похищая людей или покупая рабов. Они также похищали детей, выращивая из мальчиков беспощадных воинов, а из девочек делали жриц в храмах, основной их задачей было рожать и воспитывать воинов для секты. При поддержке набравшего силу культа и террора на оккупированных землях, Бросвер вел довольно успешное наступление на Орт.

Чувствуя, что на Орте он не остановится, Сигур направил армии для вторжения на юг Гарадара и для помощи Ортианскому королю. Кроме того, он воззвал к совету магов о помощи. Но в те времена империи было не до войн на стороне, у них у самих вспыхнуло восстание в четырех юго-восточных провинциях, объявивших о своей независимости, вполне вероятно, что не без помощи кого-то из людей Бросвера. Аран и Семиречье отрядили гильдейских магов, но недостаточно, чтобы успешно противостоять сотням собравшихся под знаменами Гарадара чернокнижников.

Княжества Су-Ара разделились во мнении. Одни считали, что нужно сохранять нейтралитет, другие требовали активной поддержки той или другой стороны. Так и не решив, на какую сторону встать официально, Су-Ар негласно поддерживал и тех, и других. Когда ситуация стала критической, в дело вмешались, как всегда, деньги.

Гарадар, обширное, но в целом небогатое государство, опирался в войне на собственные ресурсы и на ресурсы захваченных территорий, ему же противостояли сразу три наиболее развитых государства и очень богатый торговый полис. Это и сыграло роль. Поняв, что магией или умением солдат тут не возьмешь, взяли золотом. Решил исход войны экспедиционный корпус наемников, преимущественно орков и варваров с Холодных островов, высадившийся на северном побережье Гарадара. Бросвер был благополучно убит купленным за золото предателем, а вместе с ним были похоронены и планы создания империи.

В королевствах воцарились мир и покой, а адептов культа перебили. Чернокнижники же и прочие маги-ренегаты, как водится, разбежались, что впрочем, не помешало этой братии в процессе «залегания на дно до лучших времен» образовать несколько десятков тайных обществ, а то и культов имени себя, благо за двадцать лет войны народ стал темным и верил всякой чепухе. А меж тем, восстановленная в правах династия благополучно стала править и, вообще, жили они долго и счастливо.

Сказание длилось так же долго, как и сама война, но на слушателей, судя по их виду, оно произвело серьезное впечатление. Для сглаживания впечатления потребовалось исполнение нескольких лирических любовных баллад и пары комических фривольных песенок о веселой жизни портового борделя в Аране и проказах студентов из Школы Стихий в Семиречье. Последняя песенка вызвала ухмылку даже у эльфа. Хотя я бы не поставил на то, что ее вызвали именно слова песни.

Под конец гости стали рассасываться, зал пустел. Правда, было и немало таких, кто проиграв битву с «зеленым змием», предпочел остаться в зале, а лицом в салат или под столом, это уж кому как удобней.

Я, зевнув, все же предпочел кровать. С трудом оторвав отяжелевшее тело от стула, я побрел наверх, в номер, разрешив, наконец, контрольному центру, заняться приведением тела в «уставное» состояние.

Глава 23

Один серый день незаметно сменялся другим. Немощеные, за исключением центра города, улицы, тонули в грязи. Глубокие лужи заставляли пешеходов жаться по выложенным из досок тротуарам вдоль домов.

Примерно через две недели после моего «героического участия» в княжеской охоте, у дверей нашего постоялого двора объявился мой новый ухажер. Если точнее, то не совсем ухажер, а скорее, жертва любви, «возникшей на почве глубокого стресса», это, как можно понять, был Артэн, страдающий от синдрома «спасенной жертвы». Видимо, изрядно все же он приложился, упав с дерева. Он пришел ко мне и не нашел ничего лучше, как выразить свою благодарность и обуревавшие его чувства самым простым способом, доступным мужчинам этого мира, а именно попросил моей руки, причем просил не только у меня, но и у эльфа, как «представителя старшего мужчины рода», присутствующего в непосредственной близости. От такого даже эльф растерялся и с минуту не мог придумать ничего стоящего для ответа. Получив в итоге «от ворот поворот», мой ухажер, однако, не прекратил своих попыток завоевать сердце спасшего его «воплощения богини охоты и леса».

Он приносил цветы, целыми днями торчал у нашего входа, в ожидании, когда моя «светлость» соблаговолит выйти. Пару раз даже нанимал менестрелей, для выражения своих чувств ко мне в поэтической форме. Вот только момент он выбрал не совсем удачный, луна- это, конечно, романтично, но все же потребности людей во сне он не учел. За что и был бит постояльцами гостиницы. Но его ставшее после этого тихим преследование продолжалось, уж не знаю, что он там нафантазировал себе, когда находился в полубреду от потери крови.

Время шло, и даже самые терпеливые постояльцы начали выражать мне свое недовольство, прося, наконец, разобраться с этой ситуацией. В один прекрасный день, обнаружив пред свой дверью корзину цветов, доставленных на заказ из Арана, потому что в Харконе царила зима, я, проклиная все на свете и потирая ушибленную в результате небольшого полета коленку, совершенного после спотыкания об эту чертову корзину, принял решение, что пора принять меры.

Придав своей личности подобающий вид, я направил Бони в сторону фехтовальной школы, дабы разыскать Продиса и потребовать очной ставки с господином придворным магом. Мне повезло, Продис обнаружился во флигеле, в компании наполовину опорожненной бутылки вина. Увидев меня, он отставил бокал в сторону и предложил сесть. Обрисовав ему ситуацию, я настоятельно попросил препроводить меня на встречу с магистром Сириэном. Немного подумав, Продис согласился, предупредив, однако, что последнее время магистр пребывает в весьма раздраженном состоянии.