скачать книгу бесплатно
Галя вошла в хату и ахнула. Внутри стоит упорный затхлый запах. Паутина, развешена так искусно, словно ее не пауки плели, а люди. Прямо бери и складывай, будет симпатичная скатерть. Пол прогнил, местами в дырах, печкой давно не пользовались, так в ней (в русской) птица гнездо свила. Ни посуды, ни мебели путной, одни развалины.
«Здесь будто бомбежка была, – прохаживаясь по комнатам, думала Галина. – А как мы ночевать тут будем? Крыша и та в пробоинах. Вон, потолок черный, как будто горел. Кровать промята до пола, занавесок нет, а тут, – она приблизилась к окошку и сунула пальца в дыру, – стекло побито…»
– Ой, мать моя женщина, – вслух заговорила сама с собой Галя, – тут же никаких денег не хватит, чтобы все заново обустроить. Проще новую хату поставить…
– Галь! – с улицы позвал Степан. – Девка орет! Не слышишь, что ли?
Галя поспешила на зов и неожиданно споткнулась об огромное кольцо, врезанное в пол. Наклонившись, Галина присмотрелась. Так это же подпол! Надо же, какое красивое, резное, железное колечко… и не подумаешь, что здесь когда-то жили богачи.
– Степ! – высунулась Галя на крыльцо. – А точно, что они зажиточными были?
– Да точно! Точно! Иди, Манька надрывается! Мокрая вся, – Степа взял на руки плачущую девчушку. – А эта, ха! Надо ж как, спит и не слышит, – полюбовался спящей дочерью.
– Давай ее сюда, – подбежала жена и протянула руки. – Степ, спать там нельзя. Все плесенью покрылось.
– А где ж мы ночевать будем?
– Может, к соседям попроситься?
– А пустят ли?
– За спрос денег не берут. Поди, узнай. – Галя села поудобнее на крыльце, сняла с девчонки пеленку и принялась кормить Маню.
Молока становится все меньше, не хватает на двоих детей, надо бы корову купить… Хотя свекор обещал одну отдать. Галя задумалась. Если на днях отправиться за коровой, то бабка вновь увяжется в деревню, а если обождать, то дети будут голодными.
– Покупать придется, а там видно будет.
Степа вернулся через десять минут. Но Гале показалось, что он пробыл у соседей чуть ли не час.
– Да что так долго-то? – начала злиться она. – Пить охота, а тебя и след простыл.
– Молока дали, гляди, – Показал тряпичную сумку Степа. – Хлеба и пирожков. Вечером хозяин обещался зайти и помочь поправить крышу. Говорит, дождь сегодня ночью будет.
– А ночевать пустят? – с надеждой в голосе спросила Галя.
– У них родня на побывку приехала, завтра или послезавтра отчалят. Но предложили детей к ним отправить, мол, кроватка имеется.
– Ага, сейчас. Никого я им не отдам. Сами как-нибудь справимся. Вынеси старые матрасы и сожги их, поду?хи тоже прихвати. Сейчас девок накормим, кровати вымою, пол подмету, а ты давай паутину снимай и на проплешины в полу доски положи. А то ночью встанешь в уборную и ноги переломаешь. Кстати, проверь, что там с уборной-то, наверное, чистить надо. Возле дома костер надо развести, обед готовить буду.
– А из чего готовить-то, Галь?
– Из молока. Крупы насыплю, будет каша. Батька твой обо всем позаботился, – кивнула на телегу Галя, – мешочек того, мешочек этого. Коня-то распряги, пусть ноги разомнет. Глянь, какие у него глаза печальные, аж сердце жмет. Сарай проверил?
– Да. Там полный капут, – огорченно махнул рукой Степан.
– Куры не сбегут?
– Не должны.
– Так выпусти их. Пусть обживаются, – хихикнула Галя. – Дверь запри, а завтра загон для них построишь, чтоб под солнышком погуляли. Огород видел?
– Видел, – с тяжелым выдохом ответил муж. – За день не скосишь.
– Не переживай. Если соседи такие сердобольные, то и обкосить, и вскопать помогут.
Почти всю неделю Степа и Галя трудились, чтобы привести запущенный дом в надлежащий вид. Сосед, Илья Ильич – крепкий старик – помогал вечерами: подлатать, прибить, замазать. Его жена, Прасковья Алексеевна, присматривала за детьми, пока Галя драила хату изнутри. Так же Гале помогала дочь соседей Алена. Она оказалось чрезвычайно приветливой женщиной и отличной помощницей. Разговорившись с ней, Галя узнала, что родители ее свекра были слишком зажимистыми, жалели коробок спичек для соседей не то, чтобы дать яиц или молока, когда Алена переехала сюда с родителями. Она помнит Федоса, как сурового мужика, который часто поднимал крик, если видел, что Илья Ильич чинит свой забор, который соприкасается с их огородом, и Федос всегда считал, будто отец Алены отступил на десять сантиметров, чтобы захватить клочок соседской земли. Глафира, жена его, тоже не очень-то обходительна была с людьми. Она всегда находила малейший повод, чтобы начать ссору с женщинами. Не любила она женский род, но почему – неизвестно.
Наслушавшись недобрых рассказов о своих родственниках, Галя смущенно спросила:
– А сколько ж мы вам должны за помощь?
– Должны? – возмутилась Алена, домывая пол в хате. – Обидеть хочешь?
– Ну как… Вы же всем семейством для нас столько всего сделали. Мы бы вдвоем не справились и за все лето.
– Глупая, – усмехнулась Алена, выжимая в ведро тряпку. – Мне за радость, что у моих родителей теперь будут нормальные соседи. Только меня тут один вопрос мучает, – женщина расстелила тряпку у порога. – Которая из девок не ваша? Ну не могла же ты родить их с разницей два месяца?
– Манька… – Галя пригорюнилась, – ее родители померли, вот мы ее себе и взяли.
– Достойный поступок, – улыбнулась соседка, – человеческий.
Вечером, распрощавшись с соседями, Галя и Степан обсудили, что надо бы заняться погребом. Все-таки, в конце лета, необходимо заняться припасами, а засолы ставить некуда.
– А я прямо сейчас и вычищу, постелю доски. Там особо и делать нечего, только старье выкинуть и землю разровнять.
Степа быстро сбегал в сени за лопатой, откинул крышу подпола и занырнул в него.
– Подсветить? – Галя подошла к краю и наклонилась.
– Свечку дай!
Жена взяла с подоконника свечу, зажгла ее и опустила Степе. Он воткнул свечу в землю и принялся орудовать лопатой. Неудобно, подпол не такой уж и глубокий, зато широкий. Галя присела на табурет, который смастерил Илья Ильич, и поправила косынку на голове. Вдруг из-под пола послышался звон.
– Что это?
– Не знаю, – еле слышно ответил Степа.
Через несколько секунд он выпрямил спину, и Галя увидела половину головы мужа, на лице которой таращились на нее два огромных глаза.
– Галь, глянька-ка, – Степа поднял руку и выставил на трухлявые доски графин.
Галя встала на колени, вылупилась в прозрачное стекло, покрытое земельным налетом, а Степа уперся в края пола руками и ловко выпрыгнул на свет божий.
– Галь, что это, а? – он сразу понял, как только обнаружил находку, что в ней лежит, но побоялся сама себе в этом сознаться.
Галя подняла удивленные глаза на мужа.
– Теперь, дорогой мой, мы стали богачами, – хитро улыбнулась она и взяла в руки старый графин.
Глава 41
Степа протер грязной ладонью лоб, пригладил волосы назад и выдохнул.
– Откуда это здесь?
– Какая разница? – Галя взяла тряпку с лавки и протерла графин. – Полным полна моя коробочка, – хихикнула она, вытаскивая газетную пробку. – Да здесь столько, что нам надолго хватит.
– Галь, – потерянный Степа сел на табурет. Сердце колотилось так, будто он натворил что-то ужасное, – надо бы отдать, – проговорил он дрожащим голосом.
– Кому? – Галя сунула в горлышко графина указательный палец, чтобы достать купюру.
– Дом бабкин, значит, это принадлежит ей.
– Не смеши. – сообразив, что деньги так просто не вытащить, Галя поспешила в сени за молотком.
– Галь! – Степа пошел за ней, – не наше это. Бабуля узнает…
– А кто ей скажет? – положив графин на крыльцо, Галина аккуратно стукнула молотком по стеклу. Тара отозвалась глухим звуком, и стекла разложились, как лепестки розы.
– Ну как… – Степа стоял за спиной жены и нервничал. – Нехорошо это.
– А ты научись молчать. Тебе семья дороже или бабуля, которая свое хозяйство распустила и жила, как нищенка? Хочешь, чтобы она и эти деньги спустила? А мы их в дело пустим, заживем, как нормальные люди.
– А если кто узнает?
– Прикусишь язык, никто не узнает. По капельке будем тратить. За год на ноги встанем, а там кому какое дело, каким путем мы обжились?
Степа обошел жену, краем глаза узрел кипу скрученных в трубочку купюр и тут же отвернулся, прошелся по двору, покурил и подумал. А ведь верно говорит жена, зачем старой столько богатства? А они молодые, им жить и жить. Согласившись с Галей, первым делом Степа купил новые кровати.
Постепенно молодые начали обставлять хату новой мебелью, закупать разную утварь, потихоньку делали ремонт. Покупками занимались в городе, чтобы никто из местных не заподозрил, откуда у приезжих такие деньжищи, если Степан калымит и не состоит в совхозе. Но нашлись и сердобольные, которые за каждую работу платили Степе живностью. Помог поставить сарай – дали козочку, срубил в одиночку сруб – одарили телочкой. Повезло Галине и Степану с соседями, повезло с новым местом жительства, стали молодые счастливыми и зажиточными. В дом особо никого не пускали, чтобы у гостей глаза не разбежались от новых занавесок, половичков, посуды. Галя купила швейную машинку и начала шить одежду и постельное. Приобрела прялку, чтобы было на чем прясть, а потом вязать рукавички да носочки. Глаза у Гали горели ясным пламенем, когда она садилась за рукоделие. Шибко любит она это дело, спасу нет!
Декабрь.
– Хозяюшка-а! – услышала Галя, неся ведро с молоком в дом.
– Оу! – остановилась она у крыльца.
– Возьми письмо-о! – почтальонша встала у калитки, не собираясь входить.
Галя занесла ведро в сени, поставила на табурет и вернулась.
– Опять? – протянула руку через забор.
– Ага, – улыбалась румяная от легкого морозца девушка двадцати трех лет. – Каждую неделю вам пишут. Скучают, видимо.
– Угу, – Галя уже знала, от кого письмо.
Сунув его в карман телогрейки, сказала «спасибо» и потопала по заснеженной тропке к дому.
– Надоели, – забубнила она, сжимая конверт в кармане, – как вы мне надоели.
Нечаянно применив силу при закрывании двери, Галя так от души ею стукнула, что в дальней комнате раздался детский плач. Галя ругнулась про себя, подняла ведро и понесла в основную часть дома. Слушая, как Манька пытается оглушить Настю, Галя вынула из кармана письмо, открыла печную дверцу и бросила скомканную бумагу в топку.
– Туда тебе и дорога, – напутственно прошептала молодая женщина, глядя на воспламенившийся конверт. – Не ори, сейчас приду! – крикнула девочке, расстегивая телогрейку. – Чуть что, сразу в крик! Пуп надорвешь!
Повесив на гвоздик телогрейку и скинув валенки, Галя быстрым шагом направилась успокаивать самую крикливую девочку. Неугомонная Маня только и знает, что поднимать вой на весь дом, как только услышит громкий стук или какой другой шум. Подняв ее на руки, Галя нежно пошлепала девчушку по спинке.
– Ну-ну, хватит глотку драть, а то опять температура поднимется. Ну что еще тебя вспугнуло? Хлопок? Звон крючка? Ну что ж ты у нас такая плаксивая. Глянь на Настю, сидит и в ус не дует. Ей что гром, что вопли – все по барабану.
Спокойная Настя сидела на полу и катала самодельную деревянную машинку, которую для нее смастерил папа. Не обращая внимание на ревущую «сестричку», она что-то бурчала на своем младенческом языке и улыбалась, весело подергивая ножкой.
Стук уличной двери отвлек Галю от громогласной Мани, и Галина пошагала встретить мужа.
– Что-то ты долго сегодня! – Крикнула она, огибая печь.
– Здравия желаю! – распахнулась вторая дверь.
У Гали на голове зашевелились волосы. Ни с того ни с сего к ним в гости нагрянула свекровь.
– А что ж на письма не отвечаем, в гости не приезжаем? Полгода, как сыночка я не видела. Степка, ау! Где ты есть? – Марфа сняла теплые рукавицы и принялась стягивать заснеженные валенки.
Глава 42
Галя, чуть не уронив ребенка, аккуратно поставила его на ножки. Маня всхлипнула, уставившись на незнакомую тетю, и сунула большой палец в рот.
– Степа-а! – продолжала звать сына свекровь, двинувшись быстрым шагом в комнаты и не обратив внимания на девочку.
Она водила носом всюду и звала Степана. Увидев Настю, сидящую на полу, даже бровью не повела и не бросилась обнимать единственную внучку. Крутила глазами и не забывала бегло осматривать убранства помещений.
– Хм, а где он? – вышла свекровь к хозяйке дома. – И откуда у вас столько добра?
– Заработали, – осипшим голосом ответила сноха, пребывая в ступоре.
Зачем она приехала? Какого лешего ее принесло?
– Заработали? – вытаращилась Марфа на Галю. – Каким это макаром? Мы годами добро наживали, а вы за несколько месяцев управились? Обворовали, что ль, кого? – злобно хихикнула она.
– Вы зачем приехали? – Галя вспомнила о письмах, которые она нещадно сжигала в печке, не читая.
– Как это? Что за вопрос, дорогуша? Я к сыну приехала, соскучилась. Почему он мне не писал, а? Что за мода не отвечать матери? – закрутила головой гостья, разглядывая мебель в кухне. – Ничего себе! – всплеснула руками, подходя к столу. – Откуда такой сервиз? Он же таких деньжищ стоит.
Покрутив в руках заварочный чайник, потом – сахарницу, Марфа потянулась к навесному шкафчику.
– Не трогай! – неожиданно рявкнула Галя, поставив руки на бока. – Ты здесь не хозяйка!
– А ты чего такая громкая? – повернула на нее голову свекровь. – Хозяйкой себя возомнила? Так дом тебе не принадлежит. Он – наследие моего мужа. Кстати, Панкрат ждет от Степки весточки. Что это сын забывает об отце, а? Или у него в памяти отшибло, как отец его растил, кормил, в дорогу собирал? Денег дал, подушек, а сынок и думать забыл, что у него родители имеются. Или это ты ему весь мозг проела, чтобы он у нас не показывался? Ты смотри мне, а то я быстро Степке голову на место поставлю. Из дома выселитесь, Степку обратно возвратим, а ты к своим покатишься, в горелую лачугу!
– Как горелую? – побледнела Галя, подумав о матери и сестрах.