скачать книгу бесплатно
– Мне тоже не верится, но бабуля так убедительно рассказывала, что мы тут все обалдели.
– А сбежала-то зачем? И что за мужик?
– Не знаю. Но вроде как с кем-то познакомилась, что ли… Бабуля сказала, что Дунька с разными любовь крутила. Она это сама видела, а доказать дядьке Егору не могла. Батька аж посинел от злости. Сам на себя ругался, что поверил бедной бабе, а она его вокруг пальца обвела. Скинула детвору и умотала за новыми приключениями.
Дверь комнаты, где жила Дуня, распахнулась и перед молодежью появилась Марфа. Она одарила сноху злобным взором и поднесла орущую девочку.
– Молока, говоришь, хоть залейся? Тогда на, корми. А у меня уже сил нет трясти ее. Руки не гнутся. С мамкиным молоком она дрыхла, как кот на подоконнике, а сейчас уже три дня горло дерет.
Галя отдала дочку Степе, взяла Дунькину девочку и положила на колени. Расстегнула пуговки на платье, вытащила одну грудь и сунула девчушке. Та сразу замолчала, жадно вцепившись деснами в сосок.
– Я ж говорила, титька ей нужна была. Без мамки всем туго. Вот и бери себе на воспитание. Дуньку как ветром сдуло. Не вернется, паскудница гулящая, а ребенка сбагрить чужим людям даже я не смогу. Корми, кроватку к вам перетащу, пускай Манька у вас спит.
– Пускай, – согласилась Галя.
Но через два месяца пожалела, потому что все заботы о детях полностью легли на ее плечи. В три часа ночи она оторвала голову от подушки, когда услышала плач своей дочери. Следом за Настей, вой подняла и Маня. Галя с трудом вылезла из-под одеяла. Ее покачивало, глаза слипались, в ушах стоял нескончаемый звон.
– Степ, возьми Маню, покачай. Мне надо Настю покормить.
– М-м, – Степан спал без задних ног, уставший от вчерашней посадки картофеля вручную.
– Степ, возьми ее, покачай, – бормотала Галя, поднимая Настю. – Сначала дочку покормлю, потом ее.
– Угу, – Степан не двигался. Он лежал на спине, раскинув руки, и улыбался во сне.
Галя присела на кровать, прижала дочку к груди и начала качаться взад-вперед. Маня надрывалась так, что у Марфы лопнуло терпение.
– Что ты ее голодом моришь? – приоткрыла она дверь. – Вставать скоро, а у вас тут песни на весь дом. Быстро займись дитем. Надоело слушать ночные вопли.
– Не могу я, устала, – выдавила из себя Галя, склонив голову над дочкой и прикрыв глаза.
– Взялась ухаживать, так ухаживай, как полагается. Соседи узнают, что у нас девка голодает, сразу заявят, куда следует.
– Если бы я присматривала только за этими двумя, то было б полегче. Но вы ж взвалили на меня всю детвору.
– И что? Раньше и по десять детей рожали, и ничего, вырастили. А ты ишь, цаца выискалась. С двумя справится не можешь. Успокой ее. Быстро!
Жалко девчонку, аж сердце кровью обливается. Галя положила уснувшую дочь на свою подушку и подошла к кроватке, в которой надрывалась Маня. Подняла ее на руки, села и попыталась накормить. Девчонка хватала грудь губами, затем откидывала голову назад и кричала еще громче.
– Ну ешь, ешь, что ты ерепенишься? – уговаривала девочку измотанная донельзя Галина.
Кое-как удалось заставить ее поесть. У Гали не было сил. Она сидела на кровати и «клевала носом». Потом переложила дочь в кроватку, а Маню – рядом с собой. Сон как рукой сняло. Галя лежала на боку и думала о Манечке. Какая бессовестная ее мамаша, сдернула и ищи-свищи. Дочке уже три месяца, а Дунька и ухом не ведет.
– Чтоб тебя в старости также бросили и не кормили, – пробубнила Галя, поглаживая лысенькую головенку.
За окном уже светает. Люди спешат накормить домашнюю живность. А Галя лежит и тихонько плачет. Она, как многодетная мамаша, обзавелась детьми и мается. Только семеро не ее крови, а восьмой – родной. Чувствуя, что силы на исходе, Галя еще громче пустилась в слезы.
– Ты чего? – Степан выспался и открыл глаза, услышав тонкий писк.
– Не могу я так больше, Степушка. Мочи нет за каждым штаны стирать и сопли подтирать. Поехали отсюда, любимый мой, заберем Настю с Маней и поедем.
– Да куда мы с тобой денемся? У нас же и дома второго нет. – очумев, Степа резко сел на кровати.
– Я уже все обдумала. Поедем в старый дом твоей бабки, там и останемся. Разведем скотину, вскопаем огород. Пойми меня, Степа, таким макаром я до старости не доживу. Пора свое гнездо вить. Поехали, Степа, поехали.
Глава 36
Степан задумался. В последнее время в доме такая шумиха, что действительно хочется тишины. Будто не в своей хате живешь, а в каком-то детском саду: дети бегают, орут, плачут, дерутся… В комнате закроешься, а все равно слышно, как Лидка кричит на Алешку, Светка гоняет Федьку, Кузя плачет ночами, да и Манька такая горластая, что перекрикивает Настю.
– Предлагаешь Маньку с собой забрать? – задумчиво спросил Степан, опустив ноги на пол.
– Боюсь, намучается с ней твоя мать и сдаст в детский приют. А девчонка еще совсем маленькая… Степ, я как представила, что нашу Настю вот такой же малышкой отдадут чужим людям, аж плакать хочется, – всхлипнула Галя и поцеловала Маню в лоб.
– С одной стороны, думаю, ты права. Сам устал от бесконечного нытья… – выдохнул Степан. – Голова постоянно раскалывается. Ладно! – он встал, шлепнув себя по колену ладонью. – Нам надо самим подниматься. Всю жизнь за пазухой у родителей не проживешь. Правда, оставлять родную деревню неохота…
– Степ, лучше подальше уехать, а то будут мне скидывать ребятишек, а я уже, если ты не заметил, даже приласкать тебя не могу. Сил нет.
Улыбнувшись, Степа начал одеваться. А ведь верно! Вдвоем побыть не дают. Дети ошиваются во всех комнатах, сюда прибегают с просьбой покормить, малого помыть, если обмочился, сказку рассказать.
– Завтра с отцом поговорю. Выпишут из больницы, заберу и… – сделав паузу, Степа продолжил. – Я бы, конечно, пока не спешил. Сейчас горячая пора, сама понимаешь. Надо сена заготовить, картошку вырастить… Батька хворый, Галя, он сам не справится.
– Нет, дорогой мой, – успокоилась наконец Галина, – если мы сейчас не уедем, то застрянем здесь навечно. Потом – уборка урожая, заготовка дров… Или уезжаем, или я уйду. – утвердительно сказала она, поднявшись с постели. – Хватит на мне ездить. Сама хозяйкой хочу быть, а не слушать наказы твоей матери. Почему-то твои родители переехали много лет назад, а ты боишься? Знаешь что, я думала, что вышла замуж за настоящего мужика, который имеет свою волю, свои думки, а ты какой-то малахольный, ей-богу. Он в поле устал, а я, ночами не спавши, здорова, как вол. Так что ли? Не стыдно тягаться с бабой?
Степа покраснел. За живое Галя зацепила, ткнула в середину яблочка. Не понравилось парню, что его ниже бабы опустили.
«Мужик ты или не мужик? – эхом раздалось в его ушах».
Сердце забилось, как птица в неволе. Степа сунул ноги в штаны, застегнул их на поясе, кивнул и ушел завтракать. Галя, переложив девочку в кроватку, поняла – спать ложиться нет смысла, надо причесаться и заняться стиркой. Пеленок накопилось столько, что придется натягивать еще пару веревок, чтобы было куда повесить детскую одежду. Вспомнив, что в бане лежат штанишки, маечки, рубашки, Галя тяжело вздохнула, застелила кровать, надела старенькое платье, подпоясалась и потопала греть воду для большой стирки.
В кухне было тихо, потому что ребятишки еще спали. Свекровь пекла блинчики, беседовала с сыном, напоминая ему, что завтра нужно забрать отца из города. Галя заметила, что муж сидит за столом и задумчиво кивает.
«Решиться не может, – подумала она, проходя мимо стола»
– Куда? – громко спросила Марфа, наливая черпаком блинное тесто в чугунную сковороду.
– Стирать, – ответила Галя, надевая калоши.
– А скотину покормить? Не видишь, я занята?
– Сама покормишь, – неожиданно огрызнулась сноха, открывая дверь. – Я батрачить не нанималась.
– Это что за разговоры? – Марфа уперла кулаки в бока. – Дрыхнет часами, а потом еще и оговаривается!
Галя вернулась. Посмотрев с прищуром на мужа, она догадалась – этот человек никогда не сможет вставить слово поперек материнского норова. Встав в ту же позу, Галина выдала:
– Дрыхнуть я буду, когда умотаю отсюда, да Степан?
Щеки Степки налились румянцем. Он молчал, держа в руке горячий блин. Повернувшись на сына, Марфа сообразила, что-то здесь не так.
– Это о чем она, а?
Степа откусил кусок блина и сгорбился.
– Чего молчишь? Не дрыхнет, так тебе в черепушку воды заливает? Учит, как с матерью разговаривать?
Марфа повысила голос. Из-за ее громогласного говора проснулась Маня. Крик поднялся на всю хату. Галя наморщила лоб.
– А теперь иди и укладывай. – Перешагнув порог, она резко хлопнула дверью.
Вслед за Маней ор подняла и Настя. И тут Степка прозрел:
– Да ну вас! – бросил сложенный вчетверо блин в тарелку и выдвинулся на улицу.
– Это что еще за новости?! – опешила Марфа, провожая удивленным взглядом сына.
Степан молча вышел и также громко захлопнул дверь. Весь день парень чувствовал какую-то небывалую свободу. Он представлял, как переедет с женой в новый дом, там тишина, покой и нет толпы народа. Захотел охладиться – прошелся по хате в одних трусах, захотел ласки – приголубил жену. Никто не сует нос в твою комнату, никто не жужжит над ухом: а ты косу поточил, бурьян скосил, дров наколол? Сам себе хозяин, сам себе работник, сам себе приказчик.
Вечером, когда пришла пора возвращаться на ночевку, Степа представлял разговор с отцом, который должен состояться завтра. Набравшись смелости, он придумал, как доложит батьке, что пора бы и отделяться. Семья, все-таки, надо самому мужиком становиться, а не жить под родительским крылом. Воодушевившись предстоящей беседой, Степа заснул с улыбкой на губах. А утром, открыв глаза, быстро оделся и уехал за Панкратом. Но его храбрость быстро улетучилась, когда он столкнулся с батькой нос к носу. Не смог Степа заикнуться о переезде. Отец шел к нему медленно, подтягивая левую ногу, рука болталась, как бельевая веревка, рот слегка перекошен, сам худой, бледный. Всю дорогу Степан еле сдерживался, чтобы не раскваситься. Отца жалко, кто его поддержит, если не сын родной? В доме только два мужика, на их плечах хозяйство держится.
Встретив свекра на крыльце, Галя запустила его в дом и сразу пристала к мужу.
– Ну что, поговорил?
– Галь, ты посмотри на него. Боюсь, если скажу, то он опять в больницу загремит, – опустив голову, промямлил Степан.
– И что? Нам теперь еще год тут засиживаться? –Галя чуть не заплакала от безысходности. – Ты издеваешься? Хочешь, чтобы я вместе с твоим отцом в больницу попала?
– Галюш, ну… – Степа хотел было приобнять жену, но она вывернулась и побежала в дом.
Хватит с нее тягомотины, пора брать свою судьбу в свои руки!
– Панкрат Федосеевич! – подскочила она к свекру, сидящему на кровати в большой комнате, и затараторила. – Спасибо Вам за все, за хлеб-соль, крышу над головой, но мы со Степаном переезжаем. Сами понимаете, пора жить по-семейному, отдельно. Учиться самим добывать хлеб. А как иначе? Мы же должны детям своим пример показать, что нехорошо зависеть от родителей…
– Галя! – Степан пулей влетел в спальню.
Панкрат поднял уставший взор на сына, и тот увидел душевную боль в его глазах, обузданную глубокой печалью.
Глава 37
Степан как будто проглотил язык. Галя не умолкала. Она приводила яркие примеры того, что взрослые дети, которые создали семьи обязаны отделиться, чтобы вить собственное гнездышко. Слушая сноху, Панкрат изредка кивал.
– Бать… – наконец, у Степана прорезался голос.
– Погоди, – Панкрат осторожно шлепнул ладонью на свободное место рядом с собой, намекнув, что сыну надо присесть.
Тот сел, опустил голову и пробурчал:
– Поехали с нами.
Панкрат, набрав воздуха полные легкие, протяжно выдохнул, словно освободил ослабленное тело от тяжелого груза.
– Все правильно, – сказал он, погладив бороду. – Все верно.
– Ты согласен? Поедешь? – оживился Степан, взглянув на подавленного отца.
– Когда-то я оставил свой дом, а теперь пришло время собирать камни… – Панкрат будто не слышал сына. – Все возвращается на круги своя. Вот и я вернулся к своему поступку. Езжайте, сынок, ваше решение – верное. Только не забывай мать с отцом, навещай по возможности.
Глаза Галины засияли от счастья. Наконец-то она освободится от права быть служанкой! Будет хозяйничать в собственном доме, не услышит свекровкиного нытья над душой, не будет чувствовать себя посторонней. Свершилось! Свобода!
– Надо бы дом для вас справить, – Панкрат размышлял вслух. – Поставить вон там, – махнул рукой на противоположную стену, – за усадьбой…
– Бать, ты не понял, мы из села хотим уехать, – подсказал Степан, взяв отца за руку.
Панкрат повернул голову. Степану показалось, что отец сейчас заорет на него, но тот лишь кивнул и сжал пальцы сына так крепко, что в груди Степана похолодело.
– Да, верно, ты же сказал, что вы уезжаете… – Панкрат медленно поднял правую руку и обвил шею единственного сына.
– Уже приехали?! – в дом вбежала Марфа. Забыв о времени, она так углубилась в разговоры с домашней птицей, то когда опомнилась, сразу рванула проверять, привез ли сын ее мужа.
– Панкратушка, как ты? Как твое здоровье? – перепрыгнув порог, женщина кинулась к мужу. – Что врач сказал? Лежать, не вставать?
Оттолкнув сына, Марфа заключила молчаливого Панкрата в свои объятия и расцеловала щеки и лоб. Тот спокойно перенес ее грубые прикосновения, а потом также спокойно промолвил:
– Собери узелок…
– Зачем? – отпрянула женщина, выкатив на него округлившиеся глаза.
– Не перебивай, – строже проговорил муж. – Собери узелок. Посуду, ложки, полотенца. Подушки не забудь, одеяла. Харчей на первое время. Да, и денег дай.
– Ты куда это собрался? – Марфа села по левую руку мужа и скрестила между собой пальцы.
– Степан будет строить свою семью. Отдельную.
– Ха-ха! Какую «отдельную»? – слова мужа развеселили Марфу. – Ты что? Пусть тут сидит. Завтра порося заколем, сала насолим. Надо Чернушку с быком свести. У нее охота началась. Печку надо бы в бане переложить. Из тебя теперь какой хозяин? Вот, пускай Степка вместо тебя хозяйничает. А как же, испокон веков сын менял отца…
– Не тараторь, – Панкрат показал глазами на Галю, стоящую у шкафа. – Дай ей ниток, иголок, пряжи какой, с чего-то надо начинать. Погляди постельное и матрас…
– Это что ты тут мне нагородил? – Марфа медленно поднялась с постели. – Это она, что ли, Степку настропалила? Ах ты гадина!
Марфа было кинулась к снохе, но Степан закрыл жену своим телом.
– Так и знала, что эта гадюка нашу семью располосует! – завизжала женщина, размахивая кулаками. – Дитем прикрывалась, а сама сына моего из дома выдернуть задумала!
– Замолчи! – Панкрат встал, опираясь на палку. Подтянув ногу, он приблизился к жене. – Отойди, – грубо оттолкнул ее. – Сынок, собирай скарб, а там, дай бог, разживетесь. С утра поедете, к вечеру хату в порядок приведете. Правда… там не хата, а сарайка уже.
– Справимся, бать.
– А за малолетками, кто присматривать будет, а? – Марфу затрясло от мысли, что ей придется везти на себе непосильный воз. – За ними ж глаз да глаз нужен!
