Цветок на руинах

– Для чего?

– Стать сильнее.

Я фыркаю.

– То есть всю жизнь я была не слабой? – это, конечно же, так, – А вдруг это мой потолок?

– Ну, я могу лишь предполагать. Я же не Бог. Но мне кажется, Сет знает о тебе немного больше, чем ты сама.

– И что же такого он знает?

– Это лучше спросить у него, – усмехается друг, – Но ваши встречи проходят при странных обстоятельствах, и, очевидно, не предполагают долгие разговоры тет-а-тет. Это забавно, – его нос щурится, как у лиса.

– Что именно странно?

– Сет не любитель вылазок в людской мир без причины. Очевидно, причина всё же есть.

И, пока я раздумываю над причинами, Шон с ухмылкой дотягивает остывший кофе.

***

Следующие полгода я существую. Другого слова просто не приходит на ум.

Это похоже на пытку, которую я сама себе придумала.

Сет ворвался в мою жизнь, оставляя после себя миллион тайн и вопросов, и снова исчез. И, что хуже, я знаю, что ничего не изменить. Я могу увидеть его только одним способом, и мне кажется, что он того и добивается.

Одно моё слово – его имя – и он в то же мгновение явится сюда.

Для того, чтобы забрать часть моей души.

Но это слишком высокая цена, которую я не собираюсь платить.

***

– Да, я уже иду, Шон! Помню, я помню, на входе сказать твоё имя, повернуть направо, потом прямо и снова направо, ой, прости, уже дошла! Жди! – вырубаю пальцем телефон, подтягивая к себе сумку, – Простите, мне нужно на двенадцатый этаж, меня ожидает Шон из отдела переводов.

Грузный мужчина на ресепшене равнодушно кивает, не отрываясь от просмотра сериала на планшете.

Быстрым шагом пробираюсь через извилистые коридоры, вспоминая маршрут, который повторила в уме раз десять.

Шон забыл дома какие-то нужные бумаги, и попросил подвезти их на работу. Моя смена начинается через час, поэтому я без проблем соглашаюсь. Заодно беру с собой забытый им же контейнер с обедом.

Нажимаю на кнопку вызова лифта и смотрю, как цифры медленно сменяют друг друга.

– Чёрт, почему так медленно.

Я ворчу, потому что день не задался с утра. Луис уснул на моей ноге, и она онемела, и ночью мне приснилось, что я попала в аварию, и моя нога прижата машиной, и я призвала Сета, чтобы её вытащить. И, конечно же, он сказал, что таким не занимается. Но кусок души всё равно забрал.

Бр-р.

Хорошо, что это всего лишь сон.

Лифт распахивает свои двери, и я протискиваюсь внутрь, прижимая сумку к бедру. Дверцы совсем узкие, а внутри места хватит на трёх человек максимум. Очень странная модель, но в основном все ездят на грузовом лифте, который находится рядом. Просто этот ущербный, как называет его Шон, приехал раньше.

Что ж, для меня одной в самый раз.

Нажимаю на нужную цифру и дверцы лифта плавно соединяются. Опираюсь лопатками на стенку и скрещиваю руки на груди. Лифт тянется, как улитка, и я прикрываю веки.

Мой план на день прост: я собираюсь быстро разобраться с бумагами Шона, отработать до вечера, а затем завалиться в свою любимую кровать и не пускать в комнату этого вредного толстого котяру.

Довольно киваю, приоткрывая один глаз. Седьмой. Ещё пару минут, и я на месте.

Закрываю глаз и напеваю под нос заевшую мелодию.

Kill me softly, make me scream

Call me crazy, set me free

Everything I'll ever need

Say you'll die for me.

Хотя она, конечно, кажется довольно странным выбором, учитывая обстоятельства. «Kill me softly» мне бы уж точно не хотелось. В смысле вообще никак, ни софт, ни хард.

Щурюсь и открываю глаза, разглядывая дисплей в верхнем углу.

Семь.

Цифра застыла и даже не мигает.

Я опускаю руки вниз и сумка соскальзывает с плеча, с глухим стуком касаясь пола.

Ну пожалуйста, только не это.

Застрять в лифте? Серьёзно?

Подхожу к панели на стенке и нажимаю нужный этаж. Лифт даже не дёргается. Цифра не двигается.

Вздыхаю и нажимаю на кнопку с цифрой один.

Ну а вдруг.

Ничего не происходит.

Машинально чешу запястье и прикусываю губу. Вытаскиваю из заднего кармана джинсов телефон и набираю номер Шона. Параллельно подушечкой пальцев едва касаюсь кнопки связи с диспетчером. Но не нажимаю.

– Ты где пропала, Фэйд? Совещание скоро…

– Я в лифте. Э-э-э. Застряла.

Шон тихо выругивается.

– И, конечно же, ты в этом ущербном пыточном сооружении, да?

Я хихикаю, морща нос. Это нервное.

– Не паникуй. Вызови диспетчера, а я сейчас спущусь. На каком ты этаже?

– На седьмом.

Касаюсь кончиком пальца кнопки, мысленно вспоминая нужные фразы на датском.

– Не вешай трубку. Я уже спускаюсь.

Я киваю и кладу телефон на пол, предварительно врубив динамик.

Диспетчер отвечает не сразу. Пару раз я клацаю на кнопку, прежде чем его голос возникает в пространстве, сопровождаясь шумом и помехами. Я как можно чётче объясняю ему, на каком этаже застряла и в каком лифте нахожусь. Диспетчер обещает разобраться как можно скорее и исчезает.

Я остаюсь одна ненадолго. Запыхавшийся голос Шона раздается снизу, и я поднимаю телефон, вырубаю динамик и прислоняю его к уху.

– Ну, как ты?

– В полном порядке, – заверяю друга, оглядываясь. Я не страдаю клаустрофобией, и стены лифта на меня не давят. Во всяком случае, пока.

– Это хорошо. Фэйд.

Я настораживаюсь. Голос Шона звучит как обычно спокойно, но иногда он протягивает букву «э» в моем имени на секунду дольше. И это значит, что он нервничает.

– У вас там все хорошо, Шон?

Я прислоняюсь к дверям лифта, пытаясь услышать, что происходит там, снаружи.

– Не совсем, – признается друг, и его голос исходит сверху, – Я не хочу тебя пугать. Ты немного не доехала, я вижу только половину выхода. Поэтому пока мы спокойно ждём ответа диспетчера.

– Это точно всё? Мне не нравится твой голос.

– Не нужно переживать раньше времени.

– Может ты хотя бы намекнешь? А если с тобой что-то случится, и я навсегда останусь тут?

– Не смеши. Навсегда уж точно не получится.

Шон пытается меня приободрить, но он сам напряжен. Я слышу, что его мысли далеко отсюда.

Прислушиваюсь: за дверями лифта слышны шаги и тихие разговоры. Я все ещё держу телефон у уха, но Шон явно прикрывает динамик, чтобы я не подслушала. Отрываю телефон от уха и смотрю в экран: два новых сообщения.

– Шон! Я пока отключусь. Отвечу на смс.

– Хорошо. Перезвони как ответишь.

Нажимаю на красную кнопку и открываю вкладку.

«Фэйд, можешь опоздать, начальства сегодня не будет, а посетителей почти нет»

Сообщение от Софи.

«Спасибо, Софи, я как раз застряла с лифте. Ха-ха.»

«Вот это дерьмо. Выбирайся и приезжай, как сможешь, я прикрою»

Присылаю ей смайлик в виде сердечка и перехожу к следующему сообщению.

«Внимание! Жители Копенгагена, по возможности оставайтесь дома в целях вашей безопасности. Берегите себя и своих близких»

Сердце пропускает удар. Руки начинают мелко дрожать, пока я залезаю в поисковик и ввожу в строку сегодняшнюю дату и события в центре. На дисплее всплывают окошки с информацией. Я судорожно сворачиваю бесполезные ссылки, пока не натыкаюсь на…

Теракт в здании. Именно в том, где сейчас нахожусь я.

Сползаю по стене и упираюсь лбом в коленки. Рука со сжатым телефоном падает на пол. Костяшкам больно, но я не обращаю внимания.

Я снова оказываюсь в ситуации, провоцирующей меня на то, чтобы призвать Сета. И добровольно отдать часть души.

Провернуть фокус, как в прошлый раз, у меня не выйдет. Это понятно.

– Шон?

Я моргаю и поднимаюсь. Не стоит так сразу сдаваться. Шон не говорит, что все потеряно, значит, шанс есть.

Наверняка есть.

– Фэйд, -голос Шона звучит приглушенно, – Все хорошо? Позвони мне, если хочешь что-то сказать.

Поднимаю к лицу телефон и разочарованно поджимаю губы.

– У меня пять процентов зарядки, – кричу, вспоминая, как с утра забыла зарядить телефон, но не сильно расстроилась, решив, что займусь этим на работе.

– Понял. Подойди к дверям.

Я делаю шаг и упираюсь в прохладную поверхность.

– Все здание перекрыто.

– Я знаю.

Зуб даю, он сейчас закатывает глаза.

– Не вовремя ты застряла, – раздается писклявый голос, – Нам никто не поможет. Придется самим.

Это Билл, напарник Шона. Я видела его дважды. Один раз в баре, Шон брал его с собой, а второй раз в городе, когда он гулял со своей собакой. Билл ботан, и мне кажется довольно скучным, но Шон считает его гением.

Я пару раз нажимаю на кнопку связи с диспетчером. Глухо.

– Шон, ты можешь мне сказать, что происходит?

– Если б мы знали, – ворчит Билл, но так, чтобы я расслышала через преграду.

– Теракт, – я врубаю телефон, пытаясь открыть вкладку, но она зависает. Нажимаю на кнопку обновить, но картинка исчезает вовсе, – Чёрт. Интернет пропал.

– И связи нет, – добавляет Билл, – Всё. Нас заглушили.

– Дерьмо.

Шон выругивается. Слышу возню сверху и озираюсь.

– Шон? Что вы там делаете?

– Вытаскиваем тебя.

– Чем я могу помочь?

Подлетаю к двери лифта и просовываю пальцы в небольшой образовавшийся зазор.

– Не шуми, Фэйд. Мы быстро.

Я напрягаюсь всем телом, раздвигая двери лифта. На другой стороне то же самое делают Билл и Шон, и уже через пару мгновений я наблюдаю макушку пыхтящего друга.

Дверцы лифта поддаются, и я выдыхаю. Вид перед моими глазами не самый весёлый, но друг рядом, я могу протянуть руку, дотронуться до него, и мне становится легче.

Передо мной стена, закрывающая выход наполовину, и небольшой проход сверху.

Шон и Билл стоят на коленях и переглядываются, хмурясь.

– В теории, лифт вряд ли начнёт двигаться.

– Будем рисковать?

– Будем действовать быстро. Фэйд? – Шон обращается ко мне, и его лоб разглаживается, – Ничего не бойся. Мы вытащим тебя отсюда.

Он смотрит мне в глаза и улыбается сквозь стиснутые зубы.

Я быстро киваю и возвращаю другу улыбку.

– Давайте шустрее. Кажется, я слышал шаги.

Лицо Шона возвращает сосредоточенное выражение. Он протягивает мне руки, и я хватаюсь за них, пока Билл отходит проверить коридор.

– На счёт три отпихивайся ногами. Я тебя вытяну.

Я киваю, не отводя глаз от лица Шона. Каштановые пряди падают на лицо, ноздри раздуваются, а нижнее веко левого глаза подрагивает.

– Раз, два…

Я шевелю губами вместе с ним. Отталкиваюсь ногами, когда слышу два, но не слышу окончания предложения. Вместо этого я слышу громкий звук сверху. У меня закладывает уши, а Шон замирает с открытым ртом.

Мы застывает в пространстве. Всего лишь на секунду, и я не успеваю понять, что произошло.

Лифт дёргается, и меня откидывает назад. Наши руки разъединяются. Я кричу, но не слышу своего голоса. И голоса Шона тоже не слышу.

А ещё я не вижу. Пытаюсь разлепить веки, но вокруг меня крупная пыль, и глаза режет сразу же, как я пытаюсь их открыть. Затылок режет; я машинально вскидываю руку, дотрагиваясь до кожи. Чувствую липкую влагу. Кровь.

Возвращаю руку на место и подтягиваю рукав, накручивая ткань на кулак. Подношу к лицу и делаю глубокий вдох. Я делаю всё машинально, откуда-то зная, как действовать. Хоть в моей жизни до появления в ней Сета не было никаких происшествий.

Снова зову Шона, и на этот раз я слышу свой голос.

Но я не слышу его голос.

Отрываю спину от стены и, покачиваясь, ползу к дверям лифта. Пыль понемногу рассеивается, но всё ещё опадает на пол неровными пластами.

– Шон. Пожалуйста, не молчи.

Я шепчу предложение, как заклинание, как молитву. Мне трудно дышать, и я кашляю, выплёвывая попавшую в горло бетонную крошку.

– Шон!

Карабкаюсь вдоль стены, щурясь, пока не достаю руками до его головы.

– Эй, эй, друг, приди в себя, ну же.

Я становлюсь на носочки и дотрагиваюсь пальцами до его щеки.

– Ну же, Шон, ты обещал, что вытащишь меня!

Я стараюсь не плакать, но слёзы катятся из глаз, и я быстро вытираю их грязным рукавом.

Пыль рассеивается, и я наконец могу разглядеть масштабы трагедии.

И начинаю выть.

Глаза Шона закрыты, его лицо не выражает никаких эмоций. Он бледный и такой умиротворённый.

А его тело покоится под грудой плит.

Глава 13

– Нет-нет-Нет! Только не это!

Я прижимаюсь лбом к холодному лбу друга. Слезы неконтролируемым гладом катятся по щекам. Я сжимаю его безвольно болтающуюся руку, но не нахожу пульса. Меня трясет, тело и мозг отчаянно сопротивляются воспринимать ужасающую действительность.

– Ты не можешь умереть. Не можешь! Ты же дух, ты же…

Душа в теле человека. Такая же, как и я.

Я поднимаюсь на носочках ещё выше, напрягая икры до боли. Пальцами нащупываю сонную артерию на его шее, но не чувствую пульсации. Судорожно вожу ладонью, пытаясь нащупать хоть малейшее движение под кожей. Ничего. В отчаянии подставляю два сложенных пальца под кончик носа – он должен дышать. Но он не дышит.

Сползаю на пол лифта и мотаю головой. Он не может умереть. Он мой друг, и… он просто не может.

И я знаю, кто все исправит.

– Сет! Сет, пожалуйста, ты нужен… нам… сейчас…

Голос срывается, я не могу адекватно мыслить. Смотрю на безжизненно белое лицо Шона и его руку, которую он только что протягивал мне, чтобы вытащить. Чтобы помочь.

Когда мы выберемся, мне стоит уехать подальше от него. Неудачница Асфодель – плохой друг. Отвратительный.

По моей шее бегут холодные мурашки. Мир погружается в тишину и безмятежность, всего на мгновение, но этого хватает, чтобы понять.

Сет уже здесь.

Он не произносит моё имя, и я оборачиваюсь.

Сет занимает почти всё свободное пространство. Красные пряди в беспорядке лежат на плечах, алое с золотыми вышитыми орнаментами одеяние покрывает тело. Взгляд серых глаз прикован к бездыханному телу Шона. К телу его слуги.

Я жду, хоть сердце рвётся из грудной клетки. На счету каждая секунда, но взгляд Сета мрачный и тяжёлый, и я боюсь говорить. Боюсь услышать, что Он не всемогущий.

Я же ошибаюсь?

Он же Бог.

Он может всё, даже вернуть моего друга из мира мёртвых.

Наконец Сет переводит взгляд на меня.

– Асфодель.

Моё имя звучит, как вопрос, и я шумно сглатываю. Киваю головой быстро-быстро, пряча дёргающийся от плохо сдерживаемых рыданий подбородок.

–Вслух, Асфодель.

Его фразы отрывистые и точные. Радужки наливаются тьмой.

– Помоги ему, пожалуйста. Сделай так, чтобы он жил.

Сет чуть наклоняет голову.

–Он ещё жив, Асфодель.

Я открываю рот, кидая взгляд на тело друга.

– Он не дышит.

– Дышит. Просто ты не чувствуешь этого.

– Тогда вытащи его отсюда! Сет! Ему нужна помощь!

Бог не произносит ни звука, и мы сверлим друг друга взглядами.

– Вас могут найти и вытащить.

– А если нет?

Сет равнодушно пожимает плечами.

– Ты жива, и скоро тебя найдут.

– Нет. Сейчас. У Шона нет времени.

Бог не сводит с меня рассерженного взгляда.

– Ты готова пожертвовать частью души ради… Шона?

– Да, – зло выплёвываю, хмурясь, – Да, я готова.

Его брови ползут вверх.

– Ты любишь его?

Вопрос застаёт меня врасплох.

– Я… он… он моя семья. Конечно, я люблю его.

Как брата. Как отца. Как друга. Как человека, который был ко мне добр.

Зрачки Сета расширяются.

– Он не тот… человек, ради которого стоит жертвовать собой.

– Ты сейчас серьёзно? Тебе-то что? – я забываю об осторожности и шагаю к Богу, едва не сталкиваясь с ним, – Тебе нужна моя душа? Забирай! Я добровольно отдаю её!

Сет смотрит на меня сверху вниз, сжимая челюсть. Я чувствую его растерянность и гнев, но мой друг в беде, и он бы сделал то же самое для меня.

– Вот, – я задираю ткань футболки вверх, обнажая кожу, – Вот. У тебя нет выбора. Я призвала тебя, и ты обязан сделать своё дело.

Я намеренно распаляю гнев Бога. Провоцирую его, и у меня получается.

Радужки Сета вспыхивают красным, но он не может не повиноваться.

Мы заключили сделку, и условия, озвученные им же, полностью соответствует ситуации.

Я призываю – он исполняет моё желание, забирая часть души.

И часть воспоминаний…

– Ты совершаешь ошибку, Асфодель, – он дотрагивается пальцами до кожи живота. Не торопясь, проводит ладонью вверх, выписывая круги. Я закрываю глаза, пытаясь привести дыхание в подобие нормы. Мне страшно. Я помню ту боль, я помню всё, что было после.

Но перед глазами стоит мертвенно-бледное лицо Шона, и решимости во мне больше, чем страха.

– Когда ты спросишь Шона, почему он не тот, из-за кого бы стоило лишаться части души, а он ответит – позови меня. Я постараюсь тебя утешить.

Его рот растягивается в злой ухмылке, обнажая белые зубы.

Сет играет. Для него всё это – жизни, смерти, человеческая боль, страдания, чувства в целом – всего лишь игра.

Я качаю головой. Обхватываю его ладонь, скользящую по моему телу, двумя руками. Они трясутся, но я сильно прижимаю их к его коже, укладывая в нужное место. Сет выпрямляется и хмыкает, будто только сейчас осознал мою непоколебимую уверенность.

Он обхватывает пальцами мой подбородок и приподнимает его, устанавливая зрительный контакт. Его глаза снова серые, и я ловлю себя на мысли, что это, похоже, единственное, что меня не пугает. Даже завораживает.

– Тебе будет больно, Асфодель, – он ни разу не называет меня Цветочком, и я хмурю брови в недоумении, – И я сейчас про ту боль, что придёт позже.

Открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но меня пронзает острой вспышкой боли. Закусываю нижнюю губу, и во рту появляется металлический привкус.

Я не отрываю своих ладоней от его запястья. Сжимаю так крепко, словно это должно помочь уменьшить боль.

Не отвожу взгляда от лица Бога, хоть мне очень хочется закрыть глаза. Зажмуриться, спрятаться, исчезнуть и ничего больше не чувствовать.

Но он смотрит на меня с таким выражением на своём красивом лице, что я не могу оторваться.

В его глазах сопротивление. Он борется сам с собой, а ещё со мной, и, может, со всем миром. И, пусть мне больно, я вижу отражение своей боли в нём, и становится… легче.

– Разочарование, Асфодель. Вот что тебя ждёт. Но ты справишься. Потому что я буду рядом.

Я закрываю глаза.

Мысли превращаются в кашу, и остаются лишь чувства.

Не знаю, почему, но мне нравятся его слова.

Мне нравится то, что он будет рядом.

Что бы это ни значило.

***

Ресницы липкие и влажные, они склеились и не дают нормально открыть глаза. Тру кожу пальцами и с трудом распахиваю веки.

Я снова в больничной палате, но вокруг меня никого. За окном ночь, тускло светит спадающая луна и тишина окутывает всё здание.

К левой руке прикреплена капельница. Мутным взглядом разглядываю сгиб локтя, пытаясь восполнить пробелы в памяти.

Шон!

Мне нужно узнать, что с ним.

Верчу головой в поисках телефона, но прикроватный столик девственно чист.

– Ладно, – бормочу под нос, вынимая иголку из вены. На коже появляется алая капля и растекается по руке вниз. Не обращая внимания, свешиваю ноги с кровати и выжидаю пару минут, пока в голове прояснится. Лучше не становится, и я придерживаюсь за край кровати, а затем за мятно-зелёную стену, пока пробираюсь к коридору.

Выхожу за дверь, бесшумно ступая босыми ногами по приятно холодному полу. Коридор пуст, но на дежурном посту, скрестив руки перед собой и уложив на них голову с кучерявыми светлыми волосами, дремлет медсестра. Она похожа на ангела, такого, какими их описывают в средневековой литературе.

– Простите, – говорю на датском, но втайне надеюсь, что она понимает английский. На французский даже не надеюсь, но было бы неплохо – голова трещит, и напрягать извилины физически больно, – В какой палате Шон Пирс?

Произношу имя и фамилию друга, и впервые за всё это время выдыхаю полной грудью. Будто бы только сейчас поняла, что он обязан быть жив.

Потому что я абсолютно точно не помню ничего, что происходило в моей жизни до пяти лет. Я не помню, как я появилась на свет. Я не знаю, как ушёл мой отец, и был ли он вообще в моей жизни. В моей голове туман, он густой и тягучий, и только я пытаюсь подумать о детстве – он застилает плотной беспросветной пеленой все мои мысли, оставляя серую пустоту.

– Шон Пирс, – торопливо повторяю, сталкиваюсь с ошарашенный взглядом курчавого ангела, – Это мой друг! Он был в том же здании, что и я, пожалуйста, мне нужно увидеть его.

Медсестра раскрывает рот, как рыба, выброшенная на песчаный берег, и таращится на меня.

– Почему вы не в палате? Что с вашей рукой?

Кровь из растерзанной катетером вены капает на белоснежный пол.

– Шон Пирс, – я выдыхаю, стараясь не злиться, – Мой друг, мне надо знать, что он выжил.

– Шон Пирс, – растерянно повторяет девушка, моргая сонными глазами, – Он в пятой палате, но вам не…

Я разворачиваюсь на пятках и бегу по коридору. Уверена, у меня не так много времени, чтобы вежливо дослушать окончание предложения ангела на посту.

В спину летят крики и, возможно, угрозы, но в моих ушах стучит кровь, заглушая всё вокруг, а глаза ищут нужную цифру на мелькающих дверях. Я двигаюсь в верном направлении: значения чисел уменьшаются по мере моего продвижения вглубь коридора, и вот я вижу чёрную пятёрку на белой двери.

Не останавливая шага, врываюсь в палату, широко распахивая дверь.

Меня встречает тьма и тишина, и я замираю.

Мир становится на паузу, я чувствую себя словно в кино, медленно скользя к выключателю, слыша шлёпающий звук собственных шагов. Меня пугает эта неподвижность. Пугает мёртвая тишина. И я даю себе пару секунд, чтобы выдохнуть и успокоить голову.

А затем щёлкаю кнопкой.

***

Шон холодный и бледный. Его тело накрыто одеялом, но руки лежат наверху, на этом белоснежном пододеяльнике, и они похожи на искромсанные ветки. В его вены воткнуты иголки, шея в бандаже, а лицо похоже на сплошной синяк. Волосы спутанным клоками лежат на одну сторону.

Но он дышит.

Он, чёрт возьми, дышит.

Я подхожу и запускаю ладонь в каштановые пряди. Другую руку просовываю в разжатую ладонь Шона и переплетаю наши пальцы. По щекам стекают слёзы, но я не вытираю их, потому что мои руки заняты.

– Шон.

Тихо зову друга, но он не отвечает мне.

Он просто душа в теле человека. И сейчас его тело должно восстановиться.

– Фрау, вы не должны быть тут… – голос медсестры осекается, и она замирает в дверях.

Я смотрю на Шона и киваю, поджимая губы.

– Он жив.

– Его состояние стабильное, и, скажу вам по секрету, это чудо, что вы оба выжили.

Я оборачиваюсь и поднимаю одну бровь в немом вопросе.

– В том здании… ну… – тянет ангел-медсестра, – Никто не выжил на седьмом этаже. И на ближайших тоже.

Я снова киваю, отрешённо глядя мимо неё.

Потому что знаю, что это было за чудо.

И чем пришлось за него пожертвовать.

***

Я покорно возвращаюсь в палату и до начала обхода лежу с открытыми глазами.

В пустой комнате я чувствую присутствие Сета. Шея покрывается мурашками, но мне не страшно, а просто необычно. Мне хочется задать ему тысячи вопросов.

Но я не решаюсь произнести имя.

Наверное, я всё ещё боюсь, что он воспримет это, как призыв к действию и отнимет те крохи воспоминаний, которые у меня остались. А может, просто хочу побыть одна.

Но Сет не выходит у меня из головы.

Я помню каждое слово и каждый взгляд. Я помню его пальцы на моём лице. Помню его запах. И даже во что он был одет. То, как были растрёпаны его волосы.

Я знаю, что он рядом, как и обещал.

Я чувствую это каждую грёбанную ночь.

Но он не появляется, а я боюсь его позвать.

***

– Мне нужно домой!

Я стою у поста и гневно таращусь на бедную медсестру. Кажется, она скоро меня проклянет на радость Сету.

– Мы не имеем права…

– Дома кот. Он один, и у нас нет друзей, кто мог бы его покормить.

– Я понимаю, но…

– Он умрёт голодной смертью!

– Возможно, у вас есть соседи…

– Он даже на второй этаж забраться не может, – давлю на жалость, – И у него абсолютно точно закончилась вода. И еда.

– Фрау, я всё понимаю, но я ещё раз объясняю, что…

– Мне нужно поговорить с вашим начальством.

С каких пор я стала такой дерзкой?

– Л-ладно, – заикается медсестра, что-то перекладывая на рабочем столе, – Возвращайтесь в палату, а я попрошу к вам зайти.

Недоверчиво прищуриваюсь, но выдавливаю из себя «спасибо». Ухожу в палату, пару раз оборачиваясь. Медсестра настороженно смотрит на меня, разговаривая с кем-то по телефону.

***

– Мне нужно передать ключи подруге.

Пока я лежу в палате и жду начальника больницы, вспоминаю, что в моей жизни есть Софи. И, пусть я не считаю нас лучшими друзьями, она кажется именно тем человеком, которому я могу доверять. И который не откажет в помощи.