скачать книгу бесплатно
– Нет, дорогой адмирал. Вы едите, как не странно, пищу будущего. Она называется «Омуль 109». А к баночке с этой икрой прилагается описание, почитайте.
На экране высветились инструкции. Арамов углубился в чтение.
«Омуль 109». Сто девятая модификация, созданная на основе байкальского омуля. Новый биологический вид.
Классификация – амфибия.
Среда обитания – водная и воздушная.
Климатические условия выживания – от +2 градусов С
– до + 60 градусов С
при 20% насыщенности кислородом окружающей среды.
Организмы потребления – любые биологические виды.
Вид размножения – икра.
Производимые продукты при промышленном разведении – мясо, масло, икра.
Ограничения – содержать в закрытых водоемах.
– Моментальное освоение любой территории, адмирал. Мы не можем выпустить этот вид в океаны. Потому что он вытеснит все остальные. А вот для Марса, где гибнет практически все привезенное нами – это спасение. Адмира-ал! Рамиль!
Лемман дернул Урманчеева за плечо. Тот вышел из задумчивости, и, держа в руках бутерброд, произнес:
– Никогда не думал, что буду вот так запросто держать в руках и есть живую бомбу.
– Вы сообразительный человек и грамотный офицер, Рамиль. Поэтому вы отправляетесь с посольской миссией на Марс. Верните нам профессора, адмирал, и нация обретет надежду.
– Через мрак космоса – к свету, генерал? – пошутил Рамиль.
– Нет. «Омуль 109» выведен здесь, под землей. Так что я бы сказал – из темноты пещер – к цивилизации…
7
– Темно-о, страшно-о, безнадежно-о-о…
Денеул бредил. Милостивый рассудок не выпускал его из забытья. На фоне черного провала ему мерещились расплывчатые очертания, похожие на людей. Мужчины, женщины, дети. Они кружились в замысловатом танце, их голоса отражались многократным эхом.
«Иди к на-а-ам», – звал женский голос. «Мы ждем тебя-я-я», – звали танцующие.
«Я не могу-у, я не знаю куда идти», – грезил Инникса.
Очертания людей обрели светлые контуры, частично разгоняя тьму, ритм танца участился. Глухие барабанные удары напоминали звук шаманского бубна. Инникса мысленно потянулся, представил, что пляшет вместе с ними.
«Еще немного-о, старайся-я», – звали тени, все приближаясь и приближаясь.
Вдруг красный свет застил ведение. Превратился в ком и свернулся, словно насаженный на вертел.
Горечь разорвалась пожаром и сотрясением. Распростертое тело свела судорога. Охотника спасли рефлексы. Боль и адреналин вернули его сознание в действительность. Мышцы сработали рефлекторно. Легкие горели. Он тонул. Дышать было невозможно. В горле булькала теплая жижа. Согнувшись и из последних сил пытаясь выдохнуть, Денеул ударил себя кулаком в грудь. Моментального облегчения не произошло. В глазах заблестели светлые круги. Еще немного и он задохнется, но липкая патока медленно освобождала дыхательные пути. Теперь нужно сделать маленький спасительный вдох. В горле заклокотало. Огонь в легких утих. И тут же рвотный рефлекс освободил гортань и дал воздуху пополнить кровь кислородом. Сознание вернулось окончательно. Денеул в бессилии откинулся на спину. Зрение отсутствовало. Он потер глаза, никакого эффекта. Размазал по лицу жидкость, которой его тошнило.
«Кровь? Да, это кровь. Я задыхался собственной кровью».
Лицо горело. Руки не слушались. Было холодно.
«Пить! Надо найти воду», – это была первая мысль, которая побудила его к осознанному действию.
«Где я?»
Денеул полз в кромешной темноте, натыкаясь на какие–то предметы. Инстинкт выживания гнал его вперед. Он понимал, что если останется на месте, то это навсегда. Рука нащупала ботинок. Дальше униформу.
«Это андроид. У него должна быть фляга!»
Руки отыскали заветный предмет, но отвинтить крышку не удалось. Ладони прошила нестерпимая боль. Обхватив флягу кулаками, Инникса зубами сорвал крышку. Вожделенная спасительная влага, словно нектар, наполняла организм жизнью, а с жизнью и надеждой. Надежда разгорелась в сознании ярким пламенем, питаемая жаждой мести. Он откинулся на спину. Через какой-то проем виднелись звезды. Была глубокая ночь.
Силы оставили охотника. Он впал в забытье и вскоре отключился в беспокойном и страшном сне. Он сражался с демонами. Сжигал их, крошил и рубил на куски. Даже во сне Денеул Инникса, Собачья Шкура, охотник, добряк уже никогда не станет прежним человеком.
На груди было что-то теплое, живое. Оно копошилось и подрагивало.
Открыть глаза было невозможно. Веки слиплись запекшейся кровью. Денеул потер их, глаза прослезились, слезы увлажнили кровавую корку, свет сквозь неясные очертания лился мягкий и равномерный. Он еще раз потер глаза, резкость пришла в норму, теперь можно было оглядеться. В глаза охотника в упор смотрела огромная крыса, сидевшая у него на груди. Он не испугался. Прогнать крысу просто. Нужно приподняться, тогда она соскользнет с тебя и убежит. Инникса приподнял голову. День сменил ночь. Он находился в трюме разбитого «Титана». Сквозь незакрытый верхний люк синело небо, покрытое редкими облаками. В середине были свалены различные ящики, вокруг разбросано оборудование, рядом лежало разрезанное лазером тело андроида. Инникса с трудом поднялся и тутже присел. Сильное головокружение сбивало равновесие. Переборка, ведущая в жилые помещения, была сорвана с петель. Гора ящиков напоминала муравейник, только вместо муравьев кишела корабельными крысами. Видимо они перебрались из затопленных помещений в носовой трюм.
«Нужно найти аптечку», – Инникса чувствовал, как распухло лицо, руки одеревенели, пальцы отказывались подчиняться. Шатаясь и опираясь предплечьем о стенки, он медленно пошел к каютам офицеров. Вот они уютные и покинутые. Дальше должна находиться санитарная часть.
«Проклятье! Дверь заперта. Придется начинать все заново».
Денеул развернулся и пошел к трюму.
«У андроида должно остаться тепловое ружье. Только не потерять сознание. Дышать глубоко. Идти медленно».
В глазах темнело, судорога тисками сжимала лодыжки. Рядом с телом андроида валялось ружье, оно было переломано надвое.
«Не повезло».
Думалось с трудом.
«Но не может же все время везти. Сначала ударили тепловым ружьем, а могли бы лазером, и валялся бы я, как этот андроид. Потом катер не взорвался или все же взорвался? А как я оказался на корабле? Затем фляга с водой. Везенье, называется. Аж, плакать хочется. И вот ружье…»
Думая, охотник разглядывал помещение трюма.
«Вот, нашел, баллон с газовой горелкой! Кто-то меня там, наверху любит!!!».
Но как поднять искореженными руками тяжелый баллон и донести его до санитарной части? Инникса перекинул крепежный ремень баллона через плечо и пополз по коридору. С каждым метром баллон становился тяжелее и тяжелее.
«Огонь. Чтобы воспламенить горелку, нужен огонь или искра. Я не курю. Знать бы, что понадобится зажигалка, закурил. Ха! Если следовать моей логике, то не сел бы на корабль – ничего бы не случилось. И вообще в Чумикан идти не надо было. Бред. Я брежу!». Мысли отвлекли от тяжелой работы. Спасительная дверь была по–прежнему заперта, хоть и баллон был рядом. Денеул прислонился к стене.
«Думай, думай. Тепловая винтовка разбита. Если в магазине остались тепловые патроны, то можно один детонировать. Как? Сначала открыть газовую горелку и положить на пол рядом с теплозарядом. Потом ударить, чем–нибудь тяжелым по капсюлю. Не-ет. Самоубийство. Газ да теплозаряд, и вот из меня жареная куропатка получится. А мне надо жить, жи-ить! Поквитаться надо…» Инникса поплелся обратно в трюм. Осматривая разбросанный хлам, он рассуждал:
«Я думаю как охотник. Ружье, патроны и все… Нужно думать как моряк или как андроид. Андроид…»
Взгляд снова остановился на распростертом теле. Прибор силового щита, разрезанный лучом лазера, был прикреплен к груди.
«У него на спине должен быть блок питания».
Инникса перевернул останки. Аккумулятор был в полном порядке.
«Спасибо тебе, Гордон. Твои уроки не пропали даром. Правильно ты говорил: «Не ленись, это спасет тебе жизнь».
Открыв газовый вентиль, Денеул поднес к жалу горелки оголенные провода и закоротил их. От электрической искры вспыхнуло пламя, обугливая пол коридора.
«Ничего, будут ремонтировать, за это я заплачу».
Дверь подалась быстро и легко. Анализатор впился в вены, впрыскивая стимуляторы и обезболивающие препараты. В голове прояснилось, боль ушла, мыслить было удивительно легко. Радостное и приподнятое настроение нахлынули вместе с жаждой деятельности.
«Я явно переборщил» – подумал Инникса. Он осмотрел руки. Сквозные раны на ладонях напомнили недавние события. Обработав и перевязав их, Денеулу захотелось умыться. Он подошел к раковине и взглянул в зеркало.
– А-а-а!
Крик «раненого зверя» огласил коридоры того, что раньше называлось кораблем.
На него смотрело черное, опаленное лицо, лишенное век, бровей и волос. Уши превратились в лохмотья, как будто их кто-то жевал. Носа не было вообще! Кровавый сгусток посередине уродливого подобия лица. Остались только глаза, смотрящие из заскорузлой корки. Моргающие веки закрывались, как хлопающие белые ставни на фоне сгоревшего дома. Инникса не испытывал жалости к себе, это чувство он утратил, когда его прибивали к катеру. Он был одержим, одержим местью.
После того как лицо было очищено от грязи, обработано антибиотиками и смазано заживляющим кремом, в зеркале появилось новое изображение. Денеул смотрел и думал, но не про свою новую внешность, а про то, как найти и покарать всех, кто сломал ему и его друзьям жизнь.
Первыми жертвами его плана, как ни странно, оказались крысы. Опытный охотник легко определил, что именно они обгрызли ему нос и уши, когда он оставался без сознания. Дальнейшее пребывание с прожорливой колонией грызунов в его планы не входило. Под жилыми помещениями находились носовые погреба боеприпасов. Там было достаточно напалма, чтобы превратить посудину в раскаленную груду металла. Ют «Титана» был затоплен. Инникса достал четыре бочки и плотно задраил люки погребов. Его план состоял в последовательном выжигании помещений от шкафута до бака. Он собирался согнать крыс в носовой трюм и превратить его в крематорий.
Тщательно и последовательно машинное и котельное отделения, жилые помещения офицеров, кубрики личного состава промазывались напалмом, выжигались и задраивались. Когда сорванная переборка носового трюма была поставлена на место и приварена, «крысолов» поднялся на носовую палубу. Из открытого проема носового трюма слышался писк сотен крыс. Он сорвал запор с последней бочки и толкнул ее в трюм. Импровизированный факел – черенок лопаты, обернутый материей и пропитанный тем же напалмом, запылал от зажигалки, обнаруженной в одном из отделений кубрика. Охотник как опытный поджигатель отошел подальше и бросил факел. Через несколько секунд столб огня вырвался наружу, затем повалил черный дым, еще больше измазывая копотью капитанскую рубку. Теперь единственным живым существом на полузатонувшем корабле остался человек. Он мог свободно отдыхать и работать, где хотел и когда хотел, не опасаясь нападения стаи голодных грызунов.
После проделанной работы тело и одежда Денеула были измазаны копотью и залой. Но он не стал умываться, понимая, что пока действуют транквилизаторы, предстоит многое сделать. При поверхностном осмотре оказалось, что все электронные приборы в капитанской рубке разбиты, остались только карты, справочники и компас. Да и не смог бы охотник воспользоваться сложными корабельными компьютерами. Инникса не привык лениться, но если бы кто-нибудь ему сказал, что он будет изучать навигационные справочники, то от души бы посмеялся. Будучи опытным проводником, Денеул знал – в критической ситуации нужно определить свое местоположение, задать направление и выбираться. Долготу примитивными способами в море не определить. Если на земле можно воткнуть палку и в течение дня отследить движение тени, определяя полдень, то на раскачивающейся посудине это сделать невозможно. А вот широту можно определить с помощью Полярной звезды, транспортира и отвеса. Только транспортира нет. Впрочем, есть! Вот он, нарисован в справочнике. Смекалка выручала бывалого таежника, он вырезал из картона копию транспортира и прикрепил к ней картинку из справочника. Отвесом послужил карандаш на веревочке. Теперь нужно дождаться темноты. Но до захода солнца еще далеко. Инникса пошел еще раз исследовать останки судна. При отсутствии воды и съестных припасов нужно было выбираться и, по возможности, скорее. Как и на чем – оставалось загадкой. Кроме выгоревших помещений и склада с бочками напалма ничего не сохранилось.
«Придется на бочке полететь, – горько усмехнулся Денеул. – А что я, собственно, делаю в прогоревших помещениях?»
На правой и левой палубах он увидел два сигарообразных, наглухо закрытых устройства, под острым углом направленных в океан. С первого взгляда было ясно, что это оружие. Но какое? Причем при более внимательном рассмотрении, никаких повреждений обнаружено не было.
«Нужно свериться с планом корабля».
В рубке на схеме «Титана» устройства были помечены как «торпедные аппараты». Инникса отыскал инструкции и углубился в изучение устройства торпеды и замысловатого пускового механизма. Ненависть пробудила его гений. Зачитав до дыр инструкцию, он открыл запорный люк, отвинтил взрыватель, вскрыл кожух аппарата и заблокировал механизм запуска двигателя. Из спецификаций следовало, что торпеда разгоняется до огромной скорости – девяносто километров в час – за считанные секунды. Если сделать плот и привязать к торпеде, то передвижение с такой скоростью окажется невозможным. Нужно снизить мощность. Но как? У торпеды два винта. Один – долой. Газовой горелкой Инникса отрезал две из четырех лопастей оставшегося гребного винта. Мощность понизилась вдвое, но все равно оставалось слишком большой. Если ограничить поступление воды к винту, мощность снизится еще. Он сварил железный ящик, проделал в нем дырки и приварил к корпусу торпеды. Таким образом винт оказался помещенным в коробку, испещренную мелкими отверстиями. Это должно было еще понизить мощность. Теперь плавсредство. Все, что легче воды сгорело. Бочки! Денеул открыл носовой погреб и выкатил три бочки с напалмом.
«Напалм вылью за борт».
Связав пустые резервуары канатом от мачты, он критически осмотрел конструкцию. Строение скорее походило на поплавок, нежели на плот. Мысленно перебрав варианты, Инникса не стал ничего переделывать, только к бочкам привязал лопату от пожарного щита, как будто это весло. В спецификации значилось – дальность хода торпеды тридцать километров. Значит, путешествие будет не продолжительным. Да и его целесообразность будет зависеть от определения координат.
Солнце на горизонте садилось в воду, оставляя золотую дорожку, как всегда ведущую к каждому наблюдателю, любующемуся закатом. Только сумерки оторвали Денеула от конструкторских разработок. Он поднялся на мостик, взял транспортир и, усевшись поудобнее, посмотрел в небо. На еще синевато-золотистом небосклоне начали появляться самые яркие звезды, определяющие контуры созвездий. Большая Медведица, Малая, а вот и Полярная звезда. Ему вспомнились родные края. Как он по вечерам, сидя у костра, смотрел на звезды и слушал тишину тайги. Здесь Полярная располагалась намного ниже. Инникса прицелился в звезду основанием транспортира, словно ружьем. Теперь вычесть из полученного угла девяносто и получится примерно сорок пять. Сорок пять градусов восточной долготы. Он бросился в рубку к старым бумажным картам. И как они сохранились на судне, напичканном электроникой?
«Сорок пя-ять, – палец искал координаты. Не сорок пять, а сто сорок пять. Я на востоке. Долгота восточная». Вспомнился голос академика Горна: «Дорогой Трамп, мы в нейтральных водах, идем вдоль цепи заброшенных Марианских островов».
«Марианские острова! Я как раз нахожусь на долготе островов! И двигаться нужно на восток! Они где-то недалеко».
Денеул вспоминал дни, проведенные на корабле, и друзей по несчастью.
Связиста Меду. Как он был несправедлив к ней. Лейтенанта Гордона. Это его он должен благодарить за лекции по боевой экипировке. Академика Горна. Он и сейчас слышал его последние слова: «Скоро начнется захват. Действуй. Помни про вахтенного и течение».
«Стоп. Течение!».
Охотник вскочил и, перебирая карты, думал о том единственном слове, которое он в суматохе пропустил мимо ушей.
«Течение. Нужна карта морских течений», – пальцы с трудом перелистывали стопку. Обезболивающие средства, как и транквилизаторы, заканчивали свое действие. Усталость наваливалась все больше и больше. С каждой минутой тяжелели веки, движения давались с трудом, кости ломило немилосердно. Стемнело. Нужно было соорудить факел, но сил спускаться в трюм за еще одной бочкой с напалмом не было.
«Завтра, я сделаю все завтра», – подумал измученный Инникса. Легкое головокружение заставило его прилечь. Он завернулся в ковер, лежащий на полу, и перед тем, как закрыть глаза, посмотрел на звезды.
А на безоблачном ночном небе миллиарды светлых песчинок кружились в замысловатом танце, незаметном для глаз смертного. Танце, длинною в вечность.
8
Ярко-оранжевое зарево, поднимающееся из-за горизонта, постепенно затмевало звездный узор ночного неба. Легкий бриз играл шелковыми занавесками, скрывающими позолоченный орнамент, украшающий ложе под балдахином, стоящее прямо на берегу моря. Солнце постепенно из оранжевого становилось бело-желтым. Волны омывали прибрежный песок и пеной растворялись в нем. Проснулись чайки, наполняя своим криком окрестности и разгоняя утреннюю дрему.
Василиск Погостини любил просыпаться под шум прибоя. В то время, когда ночь медленно сменяла день, ему казалось, что он пробуждается вместе с природой. Эти тихие рассветные часы придавали ему сил на целый день. Дрема затягивала и расслабляла, но нужно было подниматься. Будучи человеком внутренне организованным, не ленивым, а наоборот, очень занятым начальник информации и пропаганды резким движением встал. Двойной хлопок в ладоши – и сигнал управления изображением возвестил окончание утреннего режима пробуждения. Голографический пейзаж утренней береговой линии исчез, только постель и ночной столик остались от интерьера. Кроме любви к морю и рассвету больше всего на свете Василиск любил себя и свою жизнь. Поэтому он не мог себе позволить отдыхать на натуральном берегу моря, а экспонировал изображение прямо в пещеру, прорытую в горе, на которой стоял его замок. Спальня медиамагната представляла собой бункер, оборудованный нетрадиционными мерами безопасностями. Входные двери отсутствовали. Небольшой бассейн соединялся подводным коридором с аквариумом, выходившим в апартаменты владельца. Таким образом, только проплыв под водой можно было заглянуть в спальные покои. Но и здесь было все не так просто. В аквариуме жила четырехтонная касатка, готовая попробовать на зуб любого, кроме хозяина. Василиск сам вырастил это животное. Он кормил касатку, играл с ней, искренне полагая, что это не охранник, и за деньги животное не предаст.
Водные процедуры неизменно доставляли Погостини минуты наслаждений. Выбравшись из аквариума и накинув халат, он вышел на террасу. Из замка, построенного еще франками, открывалась великолепная панорама города. Василиск любил свой дом. Семь лет назад он купил полуразрушенное строение на горе посреди города Каламата в Греции, что на юго-западе Пелопоннеса, отреставрировал его, внес некоторые изменения. Хоть по законам Греции памятники старины и нельзя было покупать, Погостини оформил сделку, как реставрацию музея, и щедро финансировал традиционный ежегодный марафонский заплыв на тридцать километров от Каламаты до Корони, приняв в нем участие. Став, таким образом, почетным горожанином, он уговорил власти, передать ему замок-музей на время в личное пользование.
Любуясь красотами города и бухты, Погостини заметил приближающееся судно, небольшое, но в очень плохом состоянии. Краска на нем поблекла и облупилась, некоторые иллюминаторы разбиты, на корпусе виднелись вмятины. Больше всего его внимание привлекла пара, сходившая по мосткам на причал. Мужчина средних лет, весьма потрепанного вида, катил перед собой инвалидную коляску, в которой находился старик в широкополой шляпе, надвинутой на глаза, и с пледом, прикрывавшем ноги.
– Первый, принесите мне бинокль, – не поворачиваясь к андроиду-секретарю, приказал хозяин. Андроид, с желтым лицом и в белой тоге, молча повиновался. Василиск не давал имен слугам-андроидам. Первый – это секретарь, второй – повар, третий – управляющий и так далее. Он был очень занятым человеком и не считал, что себя нужно обременять заучиванием имен слуг. Людей он не нанимал. Во-первых, андроиды дешевле. Во-вторых, не задают вопросов. В-третьих, поддаются психическому программированию, которое не запрещено в отношении андроидов. Скрывать чиновнику было что. Его доходы на службе ООН едва покрывали расходы на хобби. Погостини коллекционировал животных-мутантов, как земных, так и марсианских, и лунных особей. Его многочисленные приобретения были собраны в зоопарке, находившемся на территории замка. Он самозабвенно был привязан к своим подопечным и часами проводил с ними время. Настоящим бизнесом, который приносил Василиску огромный доход, была продажа информации и манипулирование ею. Благо, высокий пост, занимаемый им в ООН, располагал к этому.
Держась одной рукой за перила террасы, другой поднеся бинокль к глазам, хозяин роскошных апартаментов разглядывал приближающуюся пару. Хоть лицо мужчины, катившего кресло-каталку и скрывала борода, но черты показались знакомыми наблюдателю.
– Первый, передайте второму, завтрак на троих в гостиной, через час, – он отдал бинокль андроиду и добавил, – у нас гости. Да, и пусть охрана сканирует посетителей.
Чувство опасения, как всегда, вызывало беспокойство у чиновника.
Дорожка, засыпанная гравием и ведущая в гору, привела двух путников к деревянным воротам, обитым старинными коваными узорами. Скрип открывающихся створок говорил, что их узнали или, по крайней мере, ждали. Человек с бородой в шортах и мятой рубашке защитного цвета усталой походкой вкатил кресло во двор. Хозяин сам вышел встречать гостей:
– Полковник, ваши появления как всегда неожиданны.
– Сэр, – сдержанно приветствовал Шор Кан.
– Я мало кого принимаю без предварительной договоренности, – Василиск посмотрел на сидящего старика в кресле-каталке, – но сегодня мне придется сделать для вас исключение. Прошу.
Жестом он пригласил полковника пройти в дом.
– Похоже, сэр, исключения для меня скоро войдут у вас в привычку.
Было заметно, что Шор изрядно устал, осунулся и нуждается в отдыхе. Старик в кресле не поддерживал разговор, на первый взгляд было похоже, что он дремлет.
Холл встретил уставших путешественников приятной прохладой и ароматным запахом завтрака.
– У академика сломаны обе ноги, поэтому он погружен в сон. Ему требуется медицинская помощь, а мне горячая ванна, – Шор Кан наконец мог расслабиться и тяжело упал в ближайшее кресло.
