Записки путешественника. Удивительные приключения в Африке и Америке. Второе издание, доработанное и дополненное

– Это не метафора, – продолжал зулус. – В холода их тела впадают в анабиоз, как у тритонов. Сердцебиение замедляется до 3–4 ударов в минуту и даже останавливается, температура падает… Они буквально замораживают время внутри себя и себя во времени!

Берта ахнула:

– Но это же прорыв для всей медицины! Спячка для межзвездных перелетов и многое другое…

– Именно! – Темба развел руками. – Уснул у Земли – проснулся у Альфы Центавра. Без старения, без психологических травм. NASA тратит миллионы на исследования анабиоза, а са́н владеют этим искусством тысячелетиями!

Арнольд нервно постукивал пальцами по подлокотнику:

– Ирония судьбы. Мы готовимся строить базы на Марсе, а ответ лежит в Калахари.

– Почему же они сами не колонизировали галактику? – язвительно спросил Адам из Венгрии. – Сидели бы сейчас на Титане, спутнике Сатурна, жаря саранчу на вулканических гейзерах.

Даниель загадочно улыбнулся:

– А кто сказал, что не сидят? Может, их колонии давно есть, просто мы их отсюда не видим…

Смех сменился задумчивой тишиной. За окном мелькали деревья, скрюченные, как корпоративные графики роста. Берта первая нарушила молчание:

– Подождите… Если са́н – наши предки, то все мы – просто "апгрейднутые" африканцы? Как iPhone последней модели по сравнению с первой?

Автобус тряхнуло на кочке. Вдалеке промелькнуло стадо антилоп – воплощение природной грации и гармонии. Резкий контраст с нами – зажатыми в корпоративные костюмы, опутанными KPI и бесконечными совещаниями.

Я смотрел в окно и думал: а может, бушмены не отстали от прогресса? Может, они его перехитрили? Пока мы строили империи, они научились главному – выживать. Без Wi-Fi, без квартальных отчетов, без этой вечной гонки за чем-то эфемерным…

И теперь, когда наша цивилизация подходит к критической точке, именно их древние навыки и способности могут стать тем самым мостом, который спасет человечество – либо здесь, на Земле, либо среди звезд.

Аборигены Open Space прибывают в заповедник Энтабени

Автобус тряхнуло на ухабе. За окном промелькнула табличка: «Заповедник Энтабени – 50 км».

Заповедник Энтабени находится в северо-восточной части ЮАР в близости от границы с Ботсваной, Зимбабве и Мозамбиком

– Энтабени – лучший сафари-парк в Лимпопо, – сказал Даниель. – Здесь все как в ваших офисах: львы – топ-менеджеры, гиены – аутсорсинг и бегемоты…

– Бегемоты – HR-отдел, – перебил коллегу Темба. – Улыбаются, а потом… раз – и ты уволен.

Мы засмеялись, но было не совсем понятно, почему животные "имели" ту или иную профессию здесь, в Лимпопо. Дорога нырнула в долину. Вдали, под багровым солнцем, извивалась река Лимпопо. Та самая из детских стихов, где «плачет Гиппопо».

Посреди реки плыло вырванное с корнем дерево, будто древний странник, начавший новое путешествие.

Его ветви, как гостеприимные руки, предлагали приют большому количеству птиц, среди которых выделялись чернокрылые бакланы, сушившие крылья после рыбной ловли. Вспышка сапфирового зимородка рассекла воздух, и через мгновение он уже взмыл вверх с серебристой добычей в клюве. Неподалеку, застыв в грациозном терпении, белая цапля ждала своего момента. Ее отражение в воде дрожало, как живое.

Змеешейка, изогнув гибкую шею, молниеносно пронзила водную гладь и вернулась с рыбой, ловко подкинула ее и проглотила целиком. Над рекой стоял многоголосый птичий гомон, плеск воды, шелест крыльев, трепетание листвы. Все здесь двигалось в ритме, заданном самой природой, где каждое существо знало свое место и время.

– Раньше здесь правили бушмены, – вдруг произнес Темба, оторвав взгляд от реки, его голос стал тише. – Потом пришли мы, зулусы и другие племена народов банту. Потом буры с ружьями, за ними англичане. А теперь… – он махнул рукой в нашу сторону, – приезжаете вы, чтобы "оптимизировать процессы".

В воздухе в очередной раз повисло напряженное молчание. Даниель, словно желая разрядить обстановку, постучал пальцем по стеклу:

– Смотрите!

На вершине холма, в свете солнечных лучей, словно изваянная из бронзы, застыла фигура льва. Его грива колыхалась на ветру, как флаг завоевателя.

– Хозяин саванны, – прошептала Ольга.

– Нет, – поправил Темба, в его голосе слышалось сожаление. – Он здесь представитель "большой пятерки" – топ-менеджер, по-вашему. Настоящие хозяева давно ушли в Калахари. В Лимпопо их осталось совсем мало. Они, застрявшие в веках, как призраки бродят по саванне, храня память о прошлом.

Темба замолчал на мгновение, потом тихо добавил:

– Мы только что их видели. Двенадцать… и еще один.

Автобус свернул на подъездную дорожку к воротам заповедника. Нас встретил белокурый мужчина в безупречно сидящей униформе цвета хаки – африканер с сосредоточенным, уверенным взглядом. За его спиной группа чернокожих работников безмолвно выгружала наши чемоданы.

– Добро пожаловать в Энтабени, – сказал он на идеальном английском. – Здесь Wi-Fi только у гиппопотамов. Впрочем, они им не пользуются.

Я глянул на телефон: «Документы по АвтоВАЗу перенесены в архив». «В архив, – подумал я. – Так и нас – в архив, если Арнольд окажется не прав насчет тимбилдинга в саванне».

Ветер донес протяжный рев, похожий на смех. Животное? Или это кричала сама саванна?

2. Сафари Энтабени: Приключения, экстрим и адреналин с первого дня

Фрикадельки из крокодила в африканской деревне

Комплекс зданий сафари-заповедника, словно ожившая африканская деревня, гармонично вписывался в окружающую природу. Здесь все было продумано для комфорта гостей и сотрудников: административное здание, ресторан, конференц-залы, здание для персонала и рейнджеров, уютный отель на 40-50 номеров и отдельные, уединенные бунгало (около 15-20) для полного погружения в атмосферу сафари.

– Добро пожаловать в Энтабени! – широко улыбнулся Хендрик, менеджер заповедника с красным обветренным лицом и выгоревшими на солнце бровями. – Здесь у нас все как у вас в офисе: строгие правила, жесткие дедлайны и… хищники в костюмах.

– В каком смысле? – насторожился поляк Янош.

– В самом прямом. Только у нас хищники – настоящие.

На фуршете по случаю приезда гостей подавали блюда с экзотическими названиями: "Спрингбок карпаччо", "Крокодиловые фрикадельки" и что-то под подозрительным соусом, названное "Веселый бородавочник". После дегустации последнего Берта из Мюнхена, обычно сдержанная, удивленно покосилась на Хендрика.

Милые бегемотики и отважные рейнджеры

После фуршета сразу приступили к работе. Пока мы клевали носами, слушая Арнольда и глядя на экран с программой нашего совещания, графиками успехов нашей компании и дальнейших корпоративных планов (которые, как всегда, сводились к простому «проглоти других и не стань обедом сам»), наши жены, не выдержав скуки, решили немного размяться.

– Ну что, девочки, пойдемте посмотрим на это озеро! – предложила Магда, жена Богдана, чешского руководителя. Ее глаза азартно блестели, предвкушая приключение.

– Но нам строго-настрого запретили отлучаться без сопровождения! – всплеснула руками Берта из Мюнхена, персональный ассистент Арнольда. В ее голосе звучала вся многовековая немецкая любовь к порядку.

– Пф-ф! – фыркнула Карина из Афин. – В прошлый раз мы вообще укатили на велосипедах в трущобы Скид Роу вместо Голливуда! И ничего – вернулись целыми. Ну, почти целыми, – добавила она, потирая колено.

– А как же дикие звери? – напомнила Берта.

Кэти, юная венгерка с внешностью ангела и повадками каскадера, тут же парировала:

– Пройдем два шага по берегу и вернемся! Что может случиться?

Как выяснилось, могло случиться многое.

И дамы, поддавшись авантюрному порыву, пошли гулять по берегу. Прямо у ресторана и других зданий бродили по округе дикие животные.

Неподалеку ходили страусы, вытянув длинные шеи, несколько носорогов мирно щипали траву, а жираф, словно небрежный акварельный рисунок, возвышался над саванной. В воде они увидели плавающих бегемотов, лениво подставляющих бока солнцу, а на берегу – множество их огромных следов, отпечатавшихся в мягкой земле.

Озеро оказалось не просто живописным водоемом, а настоящим клубом для местных водоплавающих, местом, где жизнь текла по своим, диким законам.

– Ой, смотрите, какие милые бегемотики! – воскликнула Менора, указывая на массивные фигуры, лениво покачивающиеся в воде.

– И следы какие большие! Прямо как в детской книжке! – вторила ей Магда, увлеченная необычным зрелищем.

Они и не подозревали, что эти «милые бегемотики» – самые опасные обитатели Африки, убивающие больше людей, чем львы и леопарды вместе взятые. Что под кажущейся неуклюжестью скрывается молниеносная реакция и смертоносные челюсти. Ближе к берегу, в зарослях камыша, шевельнулось что-то большое и серое. Несколько пар глаз внимательно наблюдали за женщинами, оставаясь невидимыми. Только легкий всплеск воды выдавал их присутствие.

Когда дамы вернулись в отель-лодж, их лица светились восторгом. Они взахлеб рассказывали о своих приключениях.

– Вы не представляете, какие там животные! Бегемоты, носороги, жирафы – и все прямо рядом! – щебетала Кэти, гордясь своей смелостью.

Рейнджер, случайно услышав их разговор, только покачал головой:

– Мадамы, вам повезло. Гиппопотамы обычно не любят, когда к ним подходят без приглашения. Его голос был ровным, но в глазах читалась тревога.

– Но они же такие неуклюжие! – настаивала Магда, не желая признавать опасность.

– Это обман, как камуфляж. В воде и на суше они разгоняются до 40 км/ч. И, если решат, что вы вторгаетесь на их территорию… Ну, вы видели их зубы? – ответил рейнджер, повысив голос.

Женщины несколько побледнели. Кэти, обычно самая смелая, поежилась, вспомнив тени в камышах и внезапный всплеск воды. В ее памяти всплыл образ огромной зубастой пасти, увиденной ею на фотографии в лобби.

Некоторое время спустя, после короткого нашего первого заседания, нас собрали на брифинг. Перед нами выстроились рейнджеры – крепкие, загорелые парни с винтовками и рациями.

– Вот ваша охрана, – объявил краснолицый Хендрик. – Они знают саванну как свои пять пальцев. Их слово – закон. Если скажут "не высовываться" – не высовывайтесь. Если скажут "бежать" – бегите. Если скажут "молчать" – даже не дышите.

– А если… ну… очень нужно отойти в кусты? – поинтересовался кто-то.

– Тогда рейнджер найдет безопасное место и пойдет с вами. С винтовкой. Для дам – никаких исключений.

Зал взорвался смехом. Особенно усмехались женщины – мол, мы не маленькие, сами разберемся, что и как. Кэти перестала смеяться первой, вспомнив серые тени в камышах.

В этот же день мы выехали в свое первое путешествие на трех сафари-машинах. Впереди за рулем рейнджеры с рациями на поясе и винтовками, установленными в специальных креплениях у руля. Мы уселись на сиденья за рейнджерами.

– Садитесь поудобнее! – крикнул наш рейнджер Кайл, поправляя винтовку. – И не облокачивайтесь на борта – львы иногда считают свисающие руки приглашением к ужину.

Мы рассмеялись и послушно втянули руки внутрь. Берта, сидевшая у самого борта, судорожно сжала руки на коленях.

Кайл был типичным африканером: голубые глаза, выгоревшие на солнце волосы, руки в белых шрамах, каждый из которых, как я узнал позже, был "автографом" от какого-нибудь зверя.

– Вы вообще умеете стрелять на ходу? – поинтересовался Арнольд, указывая на винтовку.

– Еще как! – Кайл хитро подмигнул. – В училище у нас был экзамен: нужно на полном ходу попасть в банку из-под пива, которую инструктор катит по земле. Промахнулся – без ужина. Попал – получаешь звание и право охранять таких вот отважных покорителей Африки. Посмеиваясь, он завел двигатель, и машина тронулась, оставляя за собой облако красной пыли. В зеркале заднего вида я поймал взгляд Хендрика, в котором смешались предостережение и грустная ирония: «Удачи. Здесь она вам действительно пригодится».

Объятия саванны

Машина тронулась, и я сразу понял, почему сафари-машины называют "костедробилками". В поездке от сотрясенья наших тел исходило больше шума, чем от автомобильных механизмов. Дороги были ухабистые, сиденья жесткие, и мы громыхали нашими мощами, подлетая вверх на колдобинах, и каждая кочка снова отправляла нас в воздух, а жесткие сиденья встречали наши мягкие места с жестокостью офисного кресла после восьмичасового совещания.

Мы только выехали на открытую местность, как вдруг…

– HIPPO! – рявкнул Кайл и резко дал по газам.

Я обернулся и увидел нечто, напоминающее серо-розовый бронепоезд с ногами. Гиппопотам – а это был именно он – несся за нами с неожиданной для его габаритов скоростью, широко разинув пасть, в которой спокойно поместился бы весь автомобиль вместе с нами.

– Но… они же травоядные! – запищал кто-то сзади.

– Да, но территориальные! – орал Кайл, лихо петляя между кустов. – Они считают, что эта дорога – их ванная комната! А вы – незваные гости!

Он был неуклюж, с огромной тупорылой мордой, с мощным туловищем на толстых коротких ногах. Бегемот разевал свою неимоверных размеров розовую пасть с большущими клыками и ревел, как гудок парохода. Его маленькие глазки горели яростью, а слюна летела во все стороны, как шампанское на корпоративе.

– Почему он не отстает?! – вопил двухметровый Янош, вцепившись побелевшими пальцами в спинку переднего сиденья.

– Вообще-то hippo не должен так быстро бегать! Держитесь! – орал в ответ Кайл, давя на педаль газа и с несколько озадаченным видом поглядывая на резво бегущего монстра, от топота которого содрогалась земля вместе с нашим автомобилем.

После пяти минут адреналиновой погони чудовище наконец отстало, недовольно фыркнув в нашу сторону, как менеджер среднего звена, которому отказали в повышении. Все разом выдохнули, а Янош отцепился от спинки кресла. Так саванна приветствовала нас, открывала нам свои объятия, намекая, что это только начало.

Мощные двигатели тихо урчали, машины медленно, но верно двигались по еле заметной грунтовой колее. Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, мы наконец смогли оглядеться. Картина, открывшаяся перед нами, казалась взятой прямо из документального фильма о природе BBC.

Саванна в заповеднике Энтабени живет своей активной жизнью в любое время дня и ночи

Африканская саванна завораживала. Куда бы мы ни посмотрели – везде видели разных животных, редко поодиночке, в основном малыми и большими группами.

Бросились в глаза стада красивых, стройных антилоп: некоторые спокойно паслись, другие стремительно скакали, грациозно зависая в прыжках над высокой травой.

– Смотрите! Импалы! – воскликнул Бохдан, указывая на стадо грациозных антилоп.

Животные паслись спокойно, но стоило нашей машине приблизиться, как они взмыли в воздух, совершая прыжки до трех метров в высоту.

– Это отточенная веками защита, – пояснил Кайл. – Когда хищник атакует, они подпрыгивают вот так, и лев хватает воздух вместо ужина.

– Ускользают как наши менеджеры на планерках, когда спрашивают про отчеты, – пробормотал кто-то сзади. Кайл, кажется, не расслышал, но хмыкнул в ответ, а я почувствовал, как саванна, только что принявшая нас в свои объятия, начала проникать под кожу. Не только красотой, но и неумолимыми законами выживания.

Вдруг Кайл затормозил, подняв руку. Машины встали, словно по команде. Вся группа насторожилась.

– Что там? – прошептала Берта, вцепившись в мой рукав так сильно, что я почувствовал, как немеют пальцы.

– Леопарды, – ответил Кайл, прищурившись и указывая подбородком в сторону акаций. – Мать учит детенышей охоте.

Вдалеке, под сенью акаций, мы разглядели их. Грациозные, пятнистые тени скользили по траве. Мать-леопард, напряженно пригнувшись к земле, выслеживала добычу. Один детеныш споткнулся о корень, другой, увлекшись бабочкой, отстал от матери, но тут же поспешил ее догнать. Это было завораживающее зрелище. Жизнь и смерть танцевали свой вечный танец прямо перед нами.

Кипиш в саванне

Дальше нашему взору предстало еще более впечатляющее зрелище – стадо антилоп гну.

– О, это мои любимцы! – засмеялся Кайл. – Самые нелепые и самые удивительные существа в саванне. Посмотрите, как они бегут!

Где-то вдалеке прокатился низкий, раскатистый рык. Не громкий, но такой насыщенный угрозой, что у меня по спине пробежали мурашки, а в горле пересохло.

– Лев? – шепотом спросила Берта, вцепившись в бинокль, словно это могло ее защитить.

Кайл лишь приложил палец к губам, сохраняя спокойствие, а в его глазах читался только профессиональный интерес к происходящему.

И тогда началось. Животные, мгновенно бросившись врассыпную, начали хаотичные движения. Импалы – эти грациозные балерины саванны – взметнулись в воздух, будто их выбрасывала невидимая пружина. Антилопы выпрыгивали из зарослей на высоту около трех метров, в прыжке поджимали ноги, откинув голову назад, и летели стрелой, зависая над травой. Спасаясь от мнимой или реальной погони, импалы неслись с невероятной скоростью, пролетая по десять метров в каждом прыжке через кустарники, встречающиеся на пути.

– Смотрите! – воскликнул Темба. – Они же буквально перепрыгивают через хищников!

Антилопы гну сбились в большое стадо и помчались, как мощная кавалерия, галопом сметая любые преграды перед собой. Этот черно-голубой табун двухметровых полуконей, полубыков, получертей, словно рогатое войско из ада, несся вперед, уничтожая все на своем пути, как мощный торнадо. Он был готов растоптать не одного, а целые прайды львов и других хищников заодно, растоптать и смешать с пылью, чтобы не осталось никаких следов от кровожадных врагов. Зебры скакали в последних рядах этого могучего войска, стараясь не отставать и быть среди этих рогатых бестий.

Сам вид голубой антилопы гну необычен: ноги, средняя и задняя часть туловища стройные, а передняя часть тучная, с большой головой худой черной коровы на массивной шее, при этом от головы по шее идет борода, а сверху на голове рога, как у черта.

В отличие от лошадей, эти исчадия ада скачут быстрым галопом, делая иногда гигантские прыжки, подскакивая на высоту до двух метров, что создает изумительное и неповторимое зрелище бега животных. Способность антилоп буквально взлетать на большую высоту позволяет им перепрыгивать через атакующего хищника во время его броска на жертву. Несмотря на грузное тело и его диспропорции, гну не только прыгучие, но и невероятно быстрые. Как и грациозные импалы, они развивают скорость до 80 км/час, спасаясь от гепардов, львов, леопардов и гиен.

– Они всегда такие… хаотичные? – спросила Берта.

– Только когда напуганы. А пугаются они всего: львов, шума машин, собственной тени…

Антилопы и зебры неслись по просторам саванны, в то время как жирафы смотрели на эту суету свысока. Они не собирались бежать, а внимательно посматривали кругом, готовые дать отпор любому врагу. Высокий рост, внушительный вес и сильные ноги пятнистых животных с длинной шеей заставляли хищников оббегать их стороной.

Во время этой кутерьмы массивные и мощные, как танки, носороги соизволили перестать щипать траву.

Они подняли свои большие головы с маленькими подслеповатыми глазами и большим боевым рогом на носу, обнюхивая воздух и, шевеля ушами, прислушались к происходящему, готовясь кинуться в атаку и крушить все кругом по любому поводу.

– Белые носороги, – пояснил Кайл. – Совершенно мирные, пока их не трогать.

Один из гигантов уставился на нас маленькими подслеповатыми глазками.

– Он нас видит?

– Видит, но очень плохо. У них зрение – минус десять. Зато нюх – как у вашей тещи, когда вы приходите домой после корпоратива.

Постепенно в саванне все успокоилось. Носороги фыркнули и продолжили щипать траву, полностью игнорируя наше присутствие. Они вообще больше ни на что не реагировали.

– Настоящие топ-менеджеры, – заметил Арнольд. – Те тоже делают вид, что ничего не видят и не слышат.

Рядом с носорогами паслись жирафы – элегантные, невозмутимые, с глазами, полными снисходительности. Они медленно пережевывали листья акаций, будто все происходящее вокруг их совершенно не касалось.

Жирафы были спокойны, как носороги, однако все же иногда с интересом косились в нашу сторону. Они внимательно следили за каждым нашим движением, словно пытаясь понять, что это за странные объекты появились на их территории.

– Они нас изучают, – прошептал Темба. – Для них мы – что-то вроде непонятных букашек, копошащихся в траве.

Один из жирафов наклонил голову, и в его взгляде, казалось, читалось не только любопытство, но и вопрос: "И эти суетливые существа считают себя венцом творения? Смешно." В его больших карих глазах отражалась саванна и мы, люди, все такие маленькие и незначительные рядом с величием жирафа.

Возвращение в лагерь и ночь в саванне

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая саванну в золотые и багровые тона.

– Что, впечатлены? – в голосе Кайла звучала легкая усмешка. Рейнджер с интересом наблюдал за мной.

– Это… просто невероятно, – выдохнул я, не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. – Никогда не думал, что природа может быть настолько… насыщенной жизнью.

– Это вы еще ночной саванны не видели, – Кайл многозначительно приподнял брови. – Настоящее шоу сейчас только начинается.

Сумерки сгущались стремительно, и рейнджеры повернули машины в сторону лагеря.

Солнце закатывалось за горизонт, расцвечивая небо яркими оттенками красного, оранжевого и фиолетового. С приходом прохлады в саванне начиналась совсем другая жизнь – ночная, полная тайн, красоты и драматизма.

Звери шли своими тропами на водопой. Антилопы гну, зебры, газели сбивались в плотный круг у воды, настороженно поводя ушами, готовые в любой момент отразить атаку врагов.

С наступлением ночи, в свете луны и звезд, саванна переходила во власть хищников. Величественные львы отправлялись на охоту, используя темноту как союзника. Хитрые леопарды под покровом тьмы незаметно подкрадывались к добыче, а гиены собирались в стаи, чтобы напасть на больного или слабого, разорвать на куски и пиршествовать до утра.

Сухая земля содрогалась от погони: от галопа голодного охотника и ужаса убегающей жертвы. В ночи бодрствовали существа смелые, ловкие, решительные. Здесь не было места неприспособленным и ленивым. Каждый должен был защищать свою жизнь, и победу обеспечивали сила, сообразительность, быстрота, проворство, чуткий слух и острое обоняние.

Ночь пробуждала не только четвероногих хищников. Ночные птицы – совы и ночные ястребы – взмыли в воздух в поисках добычи. Громко трещал сверчок, глухо рыкал лев, меланхолично ухала сова и жалобно стонал шакал. Лягушки в озере затянули свою странную песню, издавая то низкие, то высокие звуки. Насекомые заполнили воздух своими голосами, создавая удивительную и ни на что не похожую симфонию ночной южноафриканской саванны, которая звучала до самого утра.

Освещенные ворота лоджа приветливо распахнулись, но я невольно оглянулся на кромешную тьму саванны. Там, в ночи, кипела своя, неведомая нам жизнь, полная драм и страстей. Какие сюрпризы и приключения готовит для нас дикая саванна Лимпопо?