Записки путешественника. Удивительные приключения в Африке и Америке. Второе издание, доработанное и дополненное

После небольшой паузы Даниэль продолжил:

– Для вас, как и для многих приезжих, может показаться некорректным деление населения на черных, белых, цветных и азиатов, но дело в том, что не только правительство ЮАР, но и само население страны делит себя по этим группам.

Эти горы старше любого народа и всего человечества. Они помнят первых охотников-сан, чьи предки ступали здесь десятки тысяч лет назад. Видели миграции народов банту, волнами накатывающие из Центральной Африки, начиная с V – X веков. Наблюдали, как белые колонисты из Европы возводили непривычно угловатые дома с XVII века, и как рабы белых колонистов с восточных островов Африки и Азии принесли сюда новые обычаи.

Теперь их потомки – черные, белые, цветные – говорят на разных языках, спорят о прошлом, но вместе поднимают глаза к одним и тем же вершинам Дракенсберга. Красным, как земля под ногами. Немым, как сама вечность.

Капский голландский дом (ХХ век) на фоне склонов, сформированных 180 млн лет назад

Темба, зулус с тремя вертикальными шрамами на щеке – отметинами племени, – щелкнул языком, как делают африканцы, когда хотят подчеркнуть абсурд:

– А еще здесь есть бушмены. Те, что стреляют в антилоп стрелами с сердечным ядом. – Он повернулся к Ольге, и его глаза блеснули лукавством. – А на десерт жарят саранчу. Хрустят, как ваши чипсы.

Бушмены жили в естественных условиях, питались тем, что они могли собрать или добыть на охоте. Землю никогда не обрабатывали и скотоводством не занимались. Все, что надо было им для жизни, бегало, ползало и росло вокруг них

Бушмены – хранители образа жизни первых Homo sapiens

Первые в истории:

– Стали различать съедобные и ядовитые растения (2,5 млн лет назад)

– Изобрели метательное копьё (300 тыс. лет назад)

– Разделили роли: мужчины – охота, женщины – собирательство

Достижения:

– Идеальный work-life balance (охота 3 дня в неделю)

– 100% organic food (никакого ГМО, только то, что убегает и растет само)

– Полный отказ от офисного дресс-кода (стиль «натуральный минимализм»)

– Саранчу? – Ольга фыркнула, но я заметил, как ее пальцы нервно сжали ремешок камеры – она уже мысленно строила кадр: крупный план этого "деликатеса", дрожащие от предвкушения пальцы бушмена и монументальный термитник на заднем плане. "Вот это будет бомба для альбома об экзотике Африки," – читалось в ее глазах. Затем, вернувшись в реальность, Ольга с напускным безразличием добавила: – Надеюсь, это не будет частью нашей программы по "сплочению команды".

Темба рассмеялся, и его смех наполнил салон, как барабанный бой:

– Для белых гостей – деликатес! «Бушменский рис»: личинки муравьев с ароматом дыма. Подается с танцами под бубен!

В ответ все застонали, а Даниель, уставившись на термитник за окном – гигантскую глиняную башню, – заговорил снова, словно в трансе:

– Их осталось семь тысяч. Бушменов. – Он провел ладонью по лбу, стирая несуществующую пыль. – Сорок тысяч лет назад их предки рисовали сцены охоты в пещерах. Теперь… – Голос его сорвался, и он замолчал, будто понял, что сказал слишком много.

Тишину нарушил только гул двигателя. Казалось, даже автобус замедлил ход под тяжестью этих слов.

– Я понимаю, есть исторические причины, – Кемаль из Турции нарушил затянувшееся молчание, держа четки и телефон одной рукой, другой нервно поправил очки в тонкой металлической оправе. Его взгляд, скользнув по экрану телефона, где мерцали заметки по системе апартеида, вновь посмотрел на южноафриканского коллегу. – Но сегодня, когда ЮАР – единая страна, почему все еще сохраняется это официальное деление на расовые группы? Как это воспринимается самими жителями? Не выглядит ли это, как результат конфликта европейцев с коренным населением? – осторожно, словно ступая по тонкому льду, произнес турок и украдкой вытер влажные ладони о брюки. Его голос, обычно звучавший твердо и уверенно, теперь дрожал, окрашенный тревогой и настороженностью. – Как эти призрачные границы живут в сознании людей?

– У нас история такая… Апартеид. Тень прошлого, от которой не убежать, – ответил бур с нескрываемой тяжестью в голосе. – А если копнуть глубже, как сказал Темба, кто здесь коренной? Исторические хозяева этой земли – бушмены. Они не просто жили здесь сорок тысяч лет назад, они здесь и произошли, как первые люди! Да, да, все больше антропологов склоняются к мысли, что бушмены и готтентоты, капская раса, – это доживший до наших дней прародитель всего человечества! Ни больше, ни меньше.

Стоит заметить также, что бушмены предпочитают, чтобы их называли народом сан, а готтентоты – народом кой-коин. Народы родственные, и для обоих народов часто используют имя народ койсан, а иногда просто сан. И лучше использовать эти имена, – заметил Даниель.

– Ах, как волнующе! Бушмены, то есть народ сан – наши живые предки! Какая у нас возможность – встретиться лицом к лицу со своим пра-пра-прадедушкой! – воскликнула Берта, но тут же осеклась, словно устыдившись детской непосредственности своего восторга. – Нужно непременно попросить моего друга-антрополога прислать последние исследования… свежие статьи об этом… захватывающем феномене, – поспешно добавила она, словно оправдываясь за прорвавшиеся эмоции, машинально поправляя непослушный локон, выбившийся из ее аккуратной прически.

Бушменов и готтентотов считают самыми таинственными жителями Африки и выделяют в особую малую расу – капоидную или капскую расу

Капская раса – единственные народы на Земле, сохранившие облик первых людей:

Генетический архив человечества

– ДНК, содержащее древнейшие гаплогруппы (наследственная генетика) планеты

– Уникальная группа крови A2 – древнейшая в мире, которую ученые называют „кровью первых людей"

– Загадочные «азиатские» глаза у африканцев

Невероятные способности:

• Обнаруживают воду по вибрациям земли босыми ногами

• Переносят +50° днем и 0° ночью без болезней

Щелкающий язык из глубины времен. Когда лингвисты услышали этот язык, они:

1. Сначала приняли его за птичьи трели

2. Потом 50 лет расшифровывали

3. В итоге признали самым необычным языком во всем мире

– Бушмены – тема, безусловно, увлекательная, ее хотелось бы продолжить, – произнёс Адам, откладывая путеводитель, из которого торчала закладка, на главе "Политика ЮАР: как банту пришли и стали большинством", – но для начала, хотелось бы понять: кто же это большинство в стране, чья воля через выборы формирует власть в современной ЮАР?

– О черном населении нашей страны. Черные африканцы ЮАР, в основном, это народы банту, пришедших на территорию Южной Африки в VI-X веках. К ним относятся зулусы, сото, коса, тсвана, венда и другие племена. – начал перечислять Темба, голосом политагитатора. – Подавляющее большинство, около 85% черных африканцев – представители четырех племен банту: зулусов, сото, коса и тсвана. При этом два самых крупных племени зулусов и коса составляют более половины всех чернокожих африканцев. Поэтому не удивительно, что все чернокожие президенты ЮАР – из народов банту: Мандела и Мбеки (коса), Зума (зулу), Рамафоса (венда).

– А насчет буров, белого населения, чуть поподробнее можно? – спросил Альбрехт, помощник Арнольда по технической работе, с заднего сиденья.

Африканеры… потомки первых переселенцев, голландцев, немцев и французских гугенотов, – откликнулся Даниель. – Наши корни европейские, но за четыре столетия мы взрастили культуру, не похожую ни на одну другую. Африкаанс – наш язык, дитя голландского, впитавший в себя малайские наречия, гортанные звуки кой-кои́н и ритмы банту.

– Наши фермы, – продолжил Даниель, – такие же символы Южной Африки, как и хижины сан, затерянные в саванне. В Лимпопо нас, африканеров, всего два процента, но мы по-прежнему крепко держимся за землю. Мы, буры, потомки тех самых голландских фермеров, – основа африканерской общины. Англоафриканцы, их меньше, тяготеют к городам. В целом, белое население ЮАР в 2021 году едва ли достигало десяти процентов – африканеры и англоафриканцы вместе. А ведь в начале ХХ века нас было вдвое больше… Это наша родина, наша земля, но… – Даниель помолчал, затем в голосе его зазвучала горечь. – К сожалению, многие белые африканцы покидают её. Уезжают инженеры, учителя, врачи… просто хорошие люди.

– Хочу добавить ко всему сказанному… – Темба тяжело вздохнул, его пальцы непроизвольно сжали подлокотник кресла. – Надо признать исторический парадокс.

– Мы, чернокожее население ЮАР, народы банту… – произнес он с горькой усмешкой, – сами когда-то пришли сюда как завоеватели. Скотоводы и земледельцы, пришедшие в поисках новых пастбищ… – Его голос прервался на несколько секунд.

Арнольд замер с телефоном в руках. Богдан оторвался от настройки объектива. Все взгляды обратились к зулусу, ожидая продолжения.

– Исторические хроники свидетельствуют: в VI веке банту появились на северо-востоке ЮАР. Мы отбирали эти земли у истинных хозяев – бушменов и готтентотов. За много веков до прихода белых. – Резким движением он повернулся к окну, где лучах солнца опять высились термитники, напоминавшие древние сторожевые башни. – Когда прибыли европейцы, мы контролировали лишь земли к северо-востоку от реки Грейт-Фиш… Небольшую территорию. Остальное… остальное осваивали уже под колониальным гнетом… продолжая теснить коренные народы уже совместно с европейцами.

После долгой паузы Темба заговорил вновь, теперь его голос звучал тише, но приобрел особую весомость:

– Истинные хозяева этих земель – бушмены и готтентоты. А их почти не осталось. Те немногие, кто выжил, ютятся в бесплодных районах пустыни Калахари – последние хранители исчезающего мира… – Его взгляд устремился куда-то за горизонт. – Вот она, наша общая вина. Мы должны не просто признать это – мы обязаны сохранить то немногое, что еще осталось.

В автобусе воцарилась тягостная тишина, нарушаемая лишь монотонным гулом двигателя и шуршанием колес по бетонной дороге.

Лимпопо – "колыбель человечества". Здесь, среди известняковых пещер, нашли следы древних людей, живших три миллиона лет назад. А сегодня – это царство саванны, где под жарким солнцем все еще правят свои законы. (Для более подробной информации смотри в конце книги приложение: «Из истории Южной Африки»)

Поп-звезды из Южной Африки

Даниель посмотрел на смартфон – там светилось уведомление о новом клипе Бейонсе.

– О, вот вам современный парадокс! – он вдруг рассмеялся. – Теперь их фигуры называют эталоном…

– Ну, хватит о грустном! – немножко подумав, продолжил Даниель и щелкнул пальцами, будто запуская презентацию. – Знаете, когда вижу поп-звезд в обтягивающих платьях, демонстрирующих выдающиеся формы своих фигур, всегда вспоминаю поговорку буров: «Не копайся в родословной – найдешь готтентота в третьем колене».

Берта фыркнула, поправляя очки:

– Это про моду на… эм… объемные формы? – немка из Мюнхена, до этого хмурившаяся, слушая статистику, оживилась. – То есть эти… готтентотки – родоначальницы моды на объемы?

– В точку! – Темба достал телефон и показал фото бушменки в набедренной повязке. Ее силуэт напоминал античную статую, выточенную ветром саванны. – У женщин сан и кой-коин ягодицы и бедра – как два арбуза в авоське. Ребенок сидит на маме, как на внедорожнике!

Готтентотки и бушменки используют свои выдающиеся ягодицы для транспортировки детей, а Ким Кардашьян для разлива шампанского по бокалам

Европейцы в XIX веке показывали таких девушек в цирках, как диковинку. Помните Саарти Баартман? Ее прозвали «Черной Венерой» – выставляли в Лондоне голой за деньги, показывали толпе, как зверя.

Европейцев сильно поражали объемные ягодицы и бедра женщин готтентотов и бушменов

А потом парижские модницы натянули кринолины, каркасы, подкладки, чтобы их фигуры казались такими же… – он многозначительно посмотрел на Берту, – «эстетичными».

Европейская мода на дамские платья с кринолином XIX века

– Какой лицемерный прогресс, – фыркнула Менора, оперная дива, чьи формы могли бы посоперничать с бушменскими. – Сегодня Ким Кардашьян вживляет импланты, чтобы походить на тех, кого ее предки называли «дикарями». Бейонсе и вовсе хотела сыграть Саарти в фильме, но… – она щелкнула языком, – ЮАР запретила.

– А как Бейонсе собиралась «превратиться» в готтентотку? – засмеялся кто-то сзади. – Липосакция наоборот?

– Залила бы силиконом по самую талию, как это нынче в моде, – со знанием дела ответила Менора. – Или танцевала бы твист до изнеможения.

Смех в автобусе заглушил гул двигателя. Темба, ловко перехватив инициативу, продолжил:

– Но фигуры – лишь верхушка. Капоидная раса – бушмены и готтентоты – хранит куда больше загадок. Их языки щелкают, как дождь по крыше, а в ДНК – ключи к древнейшим миграциям. Они читают звезды лучше астрономов и охотятся так, будто видят всю саванну как свою шахматную доску. А их история заслуживает особого внимания.

Народы, застрявшие во времени

– Вдумайтесь в этот парадокс, – Темба оживился, его голос зазвучал как у молодого начинающего лектора в университете. – Пока в долинах Нила и Месопотамии пять тысяч лет назад возникали великие цивилизации, строились пирамиды и зиккураты, создавались письменность и законы, здесь, в Южной Африке… ничего не менялось. Совсем. Ничего!

Он сделал драматическую паузу, оглядев пассажиров.

– За одну тысячу лет в Египте или Вавилоне происходило столько событий, что хватило бы на десятки исторических романов. За одну, две тысячи лет цивилизации появлялись, расцветали, и медленно уходили, оставляя после себя огромное наследие. А здесь за сорок тысяч лет – ничего! Бушмены жили точно так же, как их предки в каменном веке. Даже орудия труда не менялись – археологические находки это подтверждают.

Бушмены добывают огонь также как их предки 40 тысяч лет назад

– То есть они просто… застряли во времени? – уточнила Берта, морща лоб.

– Можно и так сказать, – вмешался Даниель. – Скорее всего, они достигли идеального баланса со своей средой. Зачем что-то менять, если и так все работает? Их образ жизни – это высшая форма адаптации.

– Высшая форма лени, скорее, – проворчал Арнольд, нервно постукивая пальцами по крышке своего ноутбука. – Если бы все так думали, мы бы до сих пор жили в пещерах!

– И не уничтожали бы планету, – парировала Берта.

Темба продолжил, игнорируя перепалку:

– Они – прародители всех нас, – Темба встал, держась за поручень. – 300 тысяч лет назад в Африке появился Homo Sapiens. 80 тысяч лет назад наши предки пошли из Африки завоевывать мир.

Человек разумный Homo Sapiens появился около 200-300 тысяч лет назад в Африке и около 70-80 тысяч лет назад стал расселяться по всему миру

А сан остались здесь, как эталон. Их гены – как старые семейные фото: у азиатов разрез глаз, у европейцев форма черепа – все это есть у бушменов, и это все пошло отсюда! Генетически они ближе всего к предкам всего человечества. Их языки с щелкающими звуками, их способность читать природу – все это реликты древнейшего периода человеческой истории.

– То есть мы, по сути, глядим в зеркало, глядя на них? – поинтересовался Янош.

– Именно! – Темба щелкнул пальцами. – Только в этом зеркале мы видим, какими были до того, как изобрели цивилизацию, города, технологии…

– И корпоративные совещания, – ехидно добавил кто-то с заднего сиденья.

– Но почему же тогда они не развивались? – не унимался Арнольд. – Это же противоречит всей логике прогресса!

– А может, прогресс – это и не главное? – мягко сказал Даниель. – Они не строили империй, но и не уничтожали себе подобных в войнах. Не создавали технологий, но и не разрушали свою среду обитания. Их цивилизация – это цивилизация гармонии.

– Гармония – это прекрасно, – фыркнул Кемаль, – но мой смартфон и кондиционер в жару мне все же ближе.

– Вот именно поэтому, – Темба вдруг стал серьезен, – бушмены сейчас вымирают. Наш мир не оставляет места для таких, как они. Мы приносим им алкоголь, болезни, вытесняем с их земель… А ведь они могли бы научить нас тому, что мы давно забыли.

В автобусе воцарилась неловкая тишина. Даже Арнольд перестал барабанить пальцами. За окном мелькали деревья, и где-то вдали, в золотистой дымке саванны, возможно, еще бродили последние охотники-собиратели – живые свидетели того, какими мы все были когда-то.

– Знаете, – вдруг сказала Менора, нарушая молчание, – когда я пою оперу, я иногда думаю: а что, если музыка – это единственное, что действительно отличает нас от них?

Автобус покачивался на ухабах, увозя своих пассажиров дальше – в мир, где не было места тем, кто остался в каменном веке, но, возможно, сохранил что-то очень важное, что все остальные давно потеряли.

Цивилизация: величайший прорыв или ошибка природы?

Кемаль, обычно сдержанный, неожиданно стукнул кулаком по подлокотнику:

– Возможно, вся наша цивилизация – тупиковая ветвь эволюции! Мы как вид явно где-то свернули не туда.

Темба, чьи глаза загорелись, словно угли, буквально вскочил со своего места:

– Вы читали Харари? Его "Sapiens" – приговор нашей цивилизации! – Зулус нервно потряс потрепанной книгой. – 2,5 миллиона лет человечество прекрасно существовало как охотники-собиратели, люди жили в гармонии с природой, а потом… около 10 тысяч лет назад пшеница нас поработила!

Он открыл книгу и стал зачитывать ключевые тезисы:

– "Тело человека создано для охоты, а не для прополки. Земледельцы стали ниже, слабее, болезненнее. Это не революция – афера!"

Берта, поправляя очки, удивленно подняла брови:

– То есть наши предки были счастливее и здоровее, когда бегали за антилопами? А наши офисные болезни – сколиозы, артрозы, гипертония и депрессия – плата за цивилизацию?

– Именно! – Темба зачитал цитату: – "Скелеты земледельцев показывают признаки хронического недоедания и изнурительного труда. Охотники же были выше, крепче и работали всего 4 часа в день". Бушмены 40 тысяч лет сохраняли идеальную форму, а мы за последние 200 лет "прогресса" получили эпидемию ожирения!

В автобусе наступило тягостное молчание. Даже Арнольд перестал листать почту.

– Харари называет это "величайшей аферой в истории", – продолжал Темба. – И аферу провернули с виду невинные жулики-разбойники и аферисты с кликухами: пшеница, рис и просо – вот настоящие властители мира! Они заставили нас пахать на них, в результате из одного маленького района на юге Турции они с триумфом распространились по всей планете.

Кемаль мрачно добавил:

– Мы думаем, что одомашнили растения, а на самом деле это они одомашнили нас. Ирония в том, что бушмены, которых мы считаем "отсталыми", возможно, единственные, кто не попался на эту удочку.

В автобусе снова повисла тягостная тишина. Арнольд снова оторвался от своего смартфона.

– Подождите, – Богдан из Чехии, до этого дремавший, вдруг оживился. – Если все так прекрасно в первобытном раю, почему сам Харари не живет с бушменами? Пусть проведет годика два в Калахари, поохотится с луком, а потом напишет продолжение своих книг! А мы почитаем, как там в раю.

Смех прокатился по салону, но Кемаль быстро вернул серьезность:

– Вопрос не в том, чтобы всем вернуться в пещеры. Речь о том, что наш "прогресс" оказался дорогой с односторонним движением. Мы создали мир, где…

Он замолчал, глядя в окно на проплывающие пейзажи саванны.

– Где что? – подначил Арнольд.

– Где у нас есть космические корабли, но нет времени смотреть на звезды. Где еды больше, чем когда-либо, но половина населения страдает от ожирения или недоедания. Где…

– Где мы, запертые в этом душном автобусе, препираемся о смысле жизни, вместо того чтобы босиком бежать по полям, вдыхая пьянящий воздух свободы, – неожиданно завершила его мысль Менора.

После долгой паузы Богдан, с жалобной ноткой в голосе, словно всю жизнь перебивался с сухаря на воду, проронил:

– Да, когда-нибудь мы все-таки сможем найти ответ на простой вопрос: сытая неволя офисного планктона под кондиционером – это награда или проклятие по сравнению с голодной свободой охотника, гоняющегося за ужином по саванне?

В автобусе снова повисло задумчивое молчание. Темба, чувствуя, что разговор зашел в тупик, попытался найти компромисс:

– Может, истина где-то посередине? Бушмены сохранили то, что мы потеряли, но и мы создали нечто ценное…

Кемаль вздохнул:

– Вопрос в том, перевесят ли наши достижения ту цену, которую мы заплатили. Скоро узнаем – либо мы выйдем к звездам, либо… станем еще одной вымершей ветвью эволюции.

Йохан, что-то пробормотав на гортанном африкаанс, резко ударил по тормозам. За окном, словно наваждение, вдалеке возникли фигуры бушменов, бредущих в мареве саванны. Двигались они с той первозданной легкостью, что доступна лишь детям природы, будто не касаясь раскаленной земли. Один из них, словно почувствовав на себе взгляд, на мгновение замер, обернулся к автобусу, посмотрел на нас и приветственно взмахнул рукой, тонкой, словно тростинка на ветру. Даже вечно занятый своими важными делами Арнольд застыл, словно завороженный. Дыхание перехватило в горле.

– Вот они, – прошептал Темба, – не утратившие связь с первозданным миром.

Внезапно в груди все сжалось, и горячая волна прокатилась по телу, обжигая, как ветер из пустыни. Я судорожно вытер выступивший на лбу пот и принялся лихорадочно считать фигуры. Раз, два… одиннадцать… Двенадцать! Сердце бешено заколотилось. Напрягая зрение, я всматривался в дрожащую пелену над саванной, и вот он! Легкий, неслышный, словно сотканный из теней, впереди шел он… Тринадцатый!…

Автобус, как по мановению невидимой руки, тронулся, оставляя за собой лишь облако красноватой пыли и клубок неразрешимых вопросов. Ведь главный вопрос остался немым укором: кто на самом деле более развит – мы, пленники цифровых иллюзий, или они, хранители тысячелетней мудрости Калахари, помнящие шепот звезд? Куда ведет этот путь – к свету или во тьму? И не ждет ли нас впереди у края дороги сам Воланд, злорадно усмехаясь над нашей тупостью? И не предложит ли он нам в обмен на наши души скачать эксклюзивный апдейт до "Homo Sapiens Premium Plus" с пожизненным доступом к таблицам Excel и бесконечным совещаниям по Zoom?

Сан-астронавты: ключ к спасению цивилизации и аборигенов Open Space

Кемаль тяжело вздохнул, сжимая в руках книгу Харари:

– В ближайшие десятилетия человечество само даст ответ – стали ли мы ошибкой природы… – В салоне поднялся ропот возмущения, но турок поднял руку: – …или докажем, что наш путь – единственно верный. Что наша миссия – вынести разумную жизнь за пределы Земли, а может, и Галактики. Вот тогда мы сможем гордиться своей цивилизацией. Но пока… – его голос дрогнул, – пока это открытый вопрос.

Темба, почувствовав, что атмосфера стала слишком напряженной, ловко сменил тему. Он достал потрепанную фотографию:

– Знаете, бушмены могут стать спасением нашей цивилизации. Они – живой ключ к межзвездным путешествиям!

Арнольд недовольно скривился:

– О чем ты? Как этот дикарь с луком поможет мне, топ-менеджеру, найти решение проблем всего человечества?

– Они умеют то, над чем бьются долгие годы ученые! – Темба ударил пальцем по фото. – Са́н могут… умирать. Временно. Уходить в мир иной… и возвращаться обратно!

В автобусе повисла тишина от неожиданности и удивления. Даже вечный скептик Кемаль заинтересованно наклонился вперед.