ГЛАВА 2

Подтравливая медленно уходившую в лаз верёвку и уже чувствуя, как его руки начали подрагивать от напряжения, Адам неожиданно всем телом поймал подземный толчок. Почувствовав его тоже, Эва, холодея от ужаса, попыталась ускорится. Но это было в принципе невозможно из-за узости прорытого лаза, помноженного на её неудобную позицию. Верёвка, мешая ползти, поднялась до подмышек, и, задрав одежду, оголила её грудь, которая неприятно соприкасалась с холодной сыростью земли. Эва, понимая, что Адам смотрит на неё, перестала ползти и попыталась вернуть задравшуюся безрукавку на место. С трудом и не до конца, но ей удалось подтянуть материю и чуть продвинуть вниз проклятую верёвку, обхватив её вспотевшими ладонями. Затем, коротко кивнув страшно улыбающемуся одним ртом Адаму, она опустила глаза вниз и, глядя на земляной пол подкопа, поползла от него, сосредоточившись на работе локтями. Но еда она приноровилась к неудобному положению, её застиг новый толчок, осыпав порцией земли. Эва вздрогнула, дыхание её участилось, а всё тело от страха мгновенно покрылось испариной. Не зная, на что решиться, она замерла, снова поднимая глаза на лежащего у прохода Адама. И в это мгновение невероятно силы удар саданул из-под земли, осыпав её земляным дождём. И тут же без паузы невидимые силы, не останавливаясь, начали толкать землю со всех сторон, будто пытаясь похоронить её заживо. Эва испугано закричала, чувствуя, как земля сыпется на неё, забиваясь в глаза и рот. Совершенно рефлекторно она попробовала ползти дальше, но тут же поняла, что упёрлась ногами в землю завалившую выход из проделанного ею хода. И вдруг сквозь грохот землетрясения ей удалось различить едва слышимый голос Адама, зовущего её сквозь этот нечеловеческий грохот: “Эва, давай!..” Конец фразы утонул в грохоте землетрясения. Верёвка в её руках неожиданно резко натянулась, словно он протянул сквозь этот трясущийся ад свою руку и, дотронувшись до неё, начал пробовать тащить обратно. Это придало ей немного уверенности, и в эту секунду старый материал не выдержал и верёвка порвалась. Эва, глядя на оставшийся в руках оборванный конец надежды на спасение, громко закричала, но грохот землетрясения заглушил её крик.

Адам, лёжа на животе, стараясь разглядеть во тьме подземного хода Эву, внезапно почувствовал чудовищной силы подземный удар. Ужас случившегося, помноженный на боязнь одиночества, заставил его что есть силы визгливо закричать, надеясь на то, что она его услышит: “Эва! Давай назад!” Заметив, как свод лаза у основания камня, о который минуту назад ударилась Эва, пошёл трещинами, Адам, намотав конец верёвки себе на руку, вскочил и, упершись в землю ногами, что есть силы начал тянуть её на себя. Сперва она подалась, вселив в него некоторую надежду, но уже мгновением позже порвалась, не выдержав напряжения. Адам по инерции упал на спину, задрав ноги. Рефлексы его были настолько обострены, что, не замечая тут же напомнившее о себе болью ушибленное ребро и ещё не успев понять, что же произошло, он быстро вскочил и, проигнорировав то, что камень в своде лаза заметно двинулся вниз, грозя замуровать проход, упав на живот, практически нырнул в темноту осыпающегося землёй подземного хода, не замечая, что предательская простынь снова соскочила с него.

Не переставая громко звать Эву, он как мог максимально быстро, словно безумный пловец брасом, разгребал землю, старясь пробиться туда, к ней. Он совершенно чётко ощущал, как валун царапает кожу спины, медленно но верно стремясь замуровать своим холодным телом Эву и, придавив его своим весом, навсегда похоронить в небольшом проходе. Но мысль о собственной смерти вызвала в нём обратную реакцию, заставив действовать решительнее. Казалось, что это уже было невозможно, но Адам, вновь оттолкнувшись ногами, нырнул ещё глубже и ещё более активно принялся разгребать падающую со всех сторон землю. Забыв обо всём на свете, о боли ребра, укушенной Эвой руке и оцарапанных в кровь пальцах, он, словно безумный механизм, копал без остановки. Закрыв глаза, дабы уберечь их от осыпающейся со всех сторон земли, сводящей его усилия практически к нулю, он пытался пробиться вперёд. Несмотря на то что Адам старался не думать о самом страшном, в какой-то момент ему уже стало казаться, что только недавно обретённая Эва потеряна для него навсегда. Но неожиданно обессиленные пальцы его вытянутой вперёд руки каким-то чудом дотронулись до её дрожащего от напряжения предплечья. Адам, громко крича, напряг остатки покидающих его сил и, схватив её за запястье, закричал что есть силы: «Я тебя держу, сейчас вытяну!» Ему было очень неудобно ползти спиной вперёд, но каким-то невероятным усилием он, подогнув ноги, коленями упирался в основание лаза и, не отпуская мокрое от пота, скользящее тело Эвы, напрягая каждый ещё хоть как-то реагирующий мускул, тянул её на себя, до крови царапаясь о проклятый камень.

Секунда, другая, и он, стоя на коленях, красный от натуги, с криком уже тянул практически теряющую сознание женщину, лицо которой практически скрыли спутавшиеся волосы. Словно в киношном рапиде Адам видел её закатившиеся зрачки выглядывающие из-под почти опущенных век. Одна мысль о том, что он сам отправил её на смерть, заставила его не слушающееся тело отозваться набухшими венами. И уже совершенно не повинуясь мозгу, практически смирившемуся с потерей только недавно обретённой женщины, в состоянии аффекта, он с силой тянуть её на себя.

И чудо произошло.

Едва только Адам, по инерции упал на спину, заваливая на себя Эву, буквально выдернутую им на поверхность, огромный валун под тяжестью собственного веса обвалился, плотно запечатав проход.

Среди ходящего ходуном вокруг них центра 3, обнажённый Адам лежал на спине, глядя на равнодушное высокое небо. А почти потерявшая сознание полураздетая Эва, ещё не осознав, что спасена, бессильно опустив руки вдоль тела, положила голову ему на плечо.

Будто по волшебству, толчки и грохот начали достаточно быстро стихать. И Адам, осознав, что опасность миновала, устало выдохнув, приподнял голову. Увидев, что Эва не ранена. Он закрыл глаза и откинулся затылком на землю. А она, так и лёжа у него на животе, приподняв голову, обернулась на камень заваливший лаз. Чувство благодарности захлестнуло женщину, и она, приподнявшись, потянулась к нему в поцелуе. Среди еще не до конца сошедших на нет толчков землетрясения, Адам ощутил на губах её нежное прикосновение. Бешеный прилив сладостной неги, родившийся внизу живота, мгновенной волной пробежал по всему его телу до самых корней волос. Дыхание мужчины участилось, а сердце бешено заколотилось. Совершенно теряя рассудок от возбуждения, он ответил на ласку и в первый раз в жизни обнял женщину, прижавшись к ней бёдрами.

16

Совершенно счастливый, загадочно улыбаясь в бороду, приминая ногами высокую, в пояс траву, Адам шёл, широко шагая по остаткам древней дороги. Его походка, выражение лица, и устремлённый в никуда взгляд, говорили о том, что он думал о чём-то очень приятном, витая мыслями где-то совершенно в другом измерении. Свежий ночной ветер чуть шевелил его бороду и длинные волосы, приятно освежая тело под перевязанной через плечо простынёй. Высокое безоблачное ночное небо, величественно сияло серебряными огоньками несметного количества звёзд, совершенно соответствуя его прекрасному настроению. Адам думал об Эве и о тех чудесных, невообразимо волшебных часах, которые он провёл месте с ней. И хотя физически он шёл к ГОДсис, но разум его, каждая клеточка тела была ещё там, рядом с лежащей в сочной траве, божественной в своей наготе, бесконечно притягательной Эвой, с которой они вместе сотворили чудо познания друг друга. Вот теперь ему было ради чего просыпаться по утрам, ради чего жить и, если потребовалось бы, умереть, не задумываясь.

Витая в своих мыслях, счастливый Адам не замечал странных изменений, происходивших вокруг него в размеренном укладе жизни центра 3. Когда до основного здания оставалось совсем немного, он наконец-то всё же обратил внимание на три красных огонька, мелькающих в высоких стеблях травы чуть в стороне, позади него. Понимая, что это ангелы, но ведущие себя как-то странно, он решил остановиться и понаблюдать. Ждать ему пришлось не долго. Буквально через пару минут недалеко от него три механизма, белея своими корпусами в опустившийся темноте, выстроившись в линию маленьким, но на вид достаточно грозным отрядом, следовали в ту же сторону, что и он. За всю свою жизнь в саду ГОДсис он первый раз видел такое поведение Его слуг, красные огоньки индикации которых оказались лучами лазерного наведения, воинственно исходившими из-под активированного одноствольного оружия, закреплённого на шарнирной ножке, установленной на корпусе.

Неожиданное зрелище заставило его замереть на месте, а холодок неприятного предчувствия пробежал по спине. Тем времен отряд, постукивая на стыках лапками ножек и чуть слышно жужжа моторчиками, догнал его, наведя на Адама зловещие красные точки прицелов. Просканировав и потеряв к нему интерес, ангелы двинулись дальше. А потрясённый Адам, проводив их взглядом, только сейчас заметил, какое огромное количество огоньков движется в сторону дома, мелькая тут и там в траве и между деревьями. “ГОДсис знает, что она здесь, – с ужасом подумал он. – Надо разузнать, что Ему известно”. И словно услышав его тревожные мысли, из темноты близкого леса, прорезаемой красными прицелами взведенного оружия ангелов, вылетел “глаз ГОДсис”. Как ни старался Адам выглядеть максимально обыденно, произошедшие события наложили на него заметный отпечаток. “С тобой всё в порядке? – спросил дрон, замечая оцарапанные в кровь пальцы, забинтованную руку и густую синеву ушиба на ребре. – Ты ранен?” “Ничего особенного, – проскрипел Адам, сам не веря лживому звучанию своего голоса. – Испугался землетрясения. Я… ходил… упал и…” “Где ты был?” – наудачу перебил Адама ГОДсис. Стараясь унять испуг, собравшись, чтобы не выдать себя, Адам как можно более развязно ответил: “Ты же сам послал меня искать пропавшего дрона, вот я и… этим я…” “Глаз ГОДсис”, мигая огоньком индикации, висел рядом, не отвечая, но и не улетая. Странное, не виданное им до сих пор поведение дрона заставляло Адама нервничать всё сильнее и сильнее. Не выдержав, он прервал затянувшееся молчание первым и, стараясь придать голосу максимальную степень хамства, взяв себя в руки, спросил: “Ну чего надо-то?” Словно испытывая психику человека на прочность, помолчав ещё какое-то, время дрон ответил: “Следуй в дата-центр, ты мне нужен”. “А что случилось?” – снова задал вопрос Адам, понимая, что паника разрастаясь от мозга к сердцу, охватывала его всё сильнее. “Возможное нарушение целостности периметра центра 3”, – ответил ГОДсис. “И что? Боишься, что сбегу?” – выдавил из себя Адам, продолжая свою плохую во всех смыслах игру. “Ты был у яблочного дерева после нашего последнего разговора?” – неожиданно изменив тему разговора, спросил ГОДсис. Еле сдержавшись, чтобы не броситься в манящий темнотой лес, Адам, стараясь унять предательскую дрожь тела, пролепетал: “Нет. Я же говорю, что искал дрона. А что случилось?” “Иди к дата-центру”. – приказал ГОДсис и, поднявшись выше, растворился в темноте. “Наконец-то заслужил чести поглядеть на твои мозги?!»” – хорохорясь, крикнул Адам вслед улетающему дрону. Если бы ГОДсис ещё день назад позвал его туда, куда приказал идти сейчас, то он был бы, наверное, самым счастливым человеком на земле. Но теперь место, куда двадцать второй должен был сейчас отправиться, вызывало у него испуганную дрожь, и очень, очень нехорошие предчувствия.

Проводив взглядом вездесущий “глаз” и понимая, что выбора у него нет, Адам нехотя побрёл в указанную ГОДсис сторону. Пройдя буквально пятьсот метров, он неожиданно попал буквально в пробку, созданную ангелами. Прожив так долго в центре 3, он и не подозревал, какое количество их, ещё “живых” и работоспособных, находилось на территории. Он видел много знакомых, чьи лица разрисовывал сам, а также и тех, которых точно ни встречал ни разу. Он был удивлён, что среди этой механической массы, он замечал и таких, до кого так и не добрались руки ни одного из Адамов. Их плоские пластины “лиц”, на которых отсутствовали следы творческих утех его предшественников, пугали своей холодной “чистотой” и каким-то беспощадным безликим равнодушием. И глядя на эту массу двигающихся в одном направлении белых тел, его до этого равнодушное и даже немного брезгливое к ним отношение переросло в физически ощущаемую тошноту и отвращение. Эти жуткие существа теперь вызывали у него ужас. Слепые орудия ГОДсис, не раздумывая выполняющие его приказы. Бездушные механизмы, чьи ползущие тела создавали жуткое впечатление того, что земля покрыта опарышами, пожирающими гниющие останки того, что он считал своей Родиной и домом где вынужден был жить всю свою жизнь. Эти равнодушные ко всему механизмы наполнили привычную для него тишину ночи мерзким постукиванием лапок и гадким жужжание моторчиков. Родив своим технологическими шумами отвратительное механическое гудение, которое, кажется, разъедало его мозг. Адам, конечно, знал и видел сейчас, что далеко не все ангелы были исправны. Некоторые ранено хромали, другие, израсходовав свой ресурс, останавливались, умирая по дороге. Но основная масса двигалась вперёд плотным потоком тел, подминая под себя всё, включая тела погибших собратьев.

“Надо что-то предпринять, – лихорадочно думал Адам, вытирая пот трясущейся от страха рукой, – когда ГОДсис отправит их искать повреждение периметра, если уже не отправил, они обязательно найдут и заваленный проход, и, конечно же, Эву”.

Решив попробовать незаметно вернуться назад, он, не останавливаясь, повернулся на 180 градусов, и тут же ближайший десяток ангелов, остановившись, навёл на него зловещие точки прицелов.

Увидев, что шевелящаяся белая масса плотным кольцом окружала его со всех сторон, двадцать второй почувствовал себя зверем, пойманным в ловушку. Убедившись, что сбежать не удастся, да и просто некуда, Адам нехотя развернулся, и обречённо побрёл в сторону дата-центра, чувствуя, как липкий страх с каждым шагом, буквально физически наваливаясь давит на него, холодной неумолимостью чего-то скорого и очень скверного. Едва он вернулся к первоначальному маршруту, плотный “ковёр” ангелов, словно по мановению волшебной палочки пропуская, расступался перед ним, тут же снова плотно смыкая свои ряды за его спиной.

Ожидание плохого усилилось, когда он подошёл к бетонной будочке входа в дата-центр первый раз за всю свою жизнь так близко. Увидев, как при его приближении бронированная дверь, скрипя древними петлями со скрипом открылась, ужас, словно заправский боксёр, буквально ударил его в грудь и окатил новой порцией выступившего пота. Прямо перед зияющим холодом проходом, в котором виднелись уходящие вниз пыльные бетонные ступени, его ждал “глаз ГОДсис”. “Заходи”, – приказал Он. Адам остановился, не решаясь преодолеть оставшиеся пару метров. “А там?.. Это нужно?.. Может, я?..” – бессвязно пролепетал двадцать второй, дрожа всем телом и стараясь оттянуть неизбежное. “Когда-то я говорил, что могут возникнуть обстоятельства, при которых мне может понадобиться твоя помощь”, – безапелляционно перебил его ГОДсис. – Это время настало. Ты нужен Мне. Иди вниз, времени на дискуссии нет”. Собравшись с духом, боясь и одновременно желая ускорить неминуемую развязку, Адам подошёл к толстой открытой бронированной двери дата-центра и остановился, не решаясь ступить на уходящие в темноту ступени, которые, судя по покрывавшему их толстому слою вековой пыли, многие сотни лет не знали человеческой ноги. Лампы освещения, находящиеся в забранных решёткой корпусах, помигав, зажглись, тускло осветив потрескавшиеся от времени и постоянных землетрясений стены, бывшие когда-то белыми, а теперь покрытые водяными разводами и пылью веков. Словно астронавт Армстронг, делающий первый шаг на Луну, Адам занёс ногу через порог бункера и, помедлив мгновенье, сделал шаг на тяжело и тоскливо скрипнувший под его весом железный пролёт ступеней. Внутренне дрожа всем телом, он остановился и оглянулся на “глаз”, который, мигая огоньком индикации, не произнося ни звука, наблюдал за ним, отсвечивая блестящим стеклом камеры. Его чётко видимый на фоне ночного неба контур, выделялся словно предводитель армии звёзд, блестящих за ним на небе, и вторящих им красных отражений прицелов ангелов на земле.

“Иди ко мне”, – услышал Адам из глубины подземелья грохочущий и невероятно страшный своей приказной безапелляционностью голос ГОДсис. От неожиданности он вздрогнул и, тяжело вздохнув, начал осторожно спускаться по пыльным, засыпанным штукатуркой и мелкими камешками ступеням полуосвещенного коридора, придерживаясь рукой за прикрученный к стене проржавевший поручень, для верности проверяя на прочность посохом каждую следующую ступень. С трудом вдыхая спёртый холодный и сырой воздух, отдавая обратно лёгкий пар углекислого газа, шаг за шагом Адам шёл туда, куда идти ему совсем не хотелось. Спустившись на несколько пролётов вниз, он услышал, как скрывшаяся за изгибом коридора и находящаяся где-то выше дверь с грохотом закрылась. Остановившись, Адам испуганно посмотрел вверх, туда, откуда донесся жуткий звук захлопнувшейся ловушки. Внезапно, будто желая напугать его ещё сильнее, поручень, за который он держался, отделившись от стены проржавевшей ножкой, с грохотом сломался и, мерзко скрепя старым измученным телом, громко опал к ногам двадцать второго частями креплений. Вздрогнув от неожиданности и понимая, что путь назад закрыт, Адам начал быстро спускаться вниз. Пара не включавшихся несколько веков ламп, не выдержав, взорвались, ещё несколько начали мигать, создавая в и так мрачном коридоре дата-центра чёрные, пугающие неизвестностью световые провалы. И словно желая подавить его волю окончательно, громкий, покрывающий собой всё голос ГОДсис, усиленный эхом пустого коридора, зазвучал снова: “Сюда, Адам”.

Шагая по уходящей вниз винтовой лестнице, он физически ощущал, как сырой, лишённый кислорода спёртый воздух, буквально не желая наполнять лёгкие обволакивает его кожу, заставляя покашливать практически при каждом вдохе. Потерявшемуся во времени Адаму казалось, что он спускается бесконечно долго. Но вот череда одинаковых ступенек привела его в тамбур, на одной из стен которого, под красной, мигающей лампочкой индикации тревоги, он увидел закрытую ржавую дверь с круглым штурвалом замка и небольшим пыльным окошком иллюминатора, в котором с равными промежутками времени просматривались мелькающие внутри всполохи света. На полу, прямо у двери, к своем ужасу, он увидел останки давно умершего человека, рядом с которыми валялась пустая канистра с надписью “Центр 3”. Прогоревший остов рёбер жутко торчал над остальными костями мертвеца, а череп страшно смотрел пустыми глазницами куда-то мимо него на стену. “Одиннадцатый”, – прошептал Адам, с ужасом глядя на своего предшественника. “Ты не дал похоронить его”, – прошептал он, не в силах отвести глаз от древних останков. “После инцидента доступ в дата-центр всегда закрыт, – неожиданно громко ответил ГОДсис. – Но не думай о нём. Он давно уже мёртв, а ты пока ещё нет”. “Я ещё нет”, – тихо повторил Адам. Затем, пересилив себя, стараясь не задеть, аккуратно перешагнул через прах бедного одиннадцатого. Оказавшись вплотную к двери, его уши уловили доносящиеся из-за неё короткие звуковые сигналы тревоги. Попытавшись рассмотреть хоть что-нибудь в затянутом пылью окошке, Адам вплотную прильнул к мутному от времени стеклу. Не сумев ничего разглядеть, он нажал кнопку под надписью “Дверь”. Электронный замок, щёлкнув, открыл с поворотом скрипящие внутренности замка. Но тяжёлое, с разводами ржавчины тело двери не двинулось и на миллиметр. “Закисла” – подумал Адам. Он взялся за штурвал механизма замка и, потянув его, попробовал открыть дверь вручную. Но проржавевший механизм не поддался. Тогда, ухватившись уже двумя руками, он навалился всем телом и попытался с силой крутануть штурвал запора. Боль в ребре и укушенная Эвой рука были плохими помощниками, поэтому, как двадцать второй ни старался, дверь оставалось неподвижной. На какое-то мгновенье Адаму даже показалось, что ничего у него не получится вовсе и он так и останется тут, в тёмном, мрачном коридоре навсегда. Но мысль об Эве и обретённый смысл жизни придали ему силы. Он, снова навалившись телом, напрягаясь, давил и давил на старый штурвал замка до тех пор, пока каким-то седьмым чувством не ощутил, что древний механизм чуть-чуть, на какую-то сотую долю миллиметра, но провернулся. Обливаясь потом, Адам буквально висел на круглом неподдающемся запоре. Чувствуя, как силы покидают его, словно тяжелоатлет, поднимающий штангу, он протяжно закричал: “Аааа!!!”

И словно испугавшись, колесо со скрипом провернулось. Дверь, образовав в проёме маленькую щель, обдала его облаком пыли и запахом давно не проветриваемого помещения. Откашлявшись, Адам потянул на себя её скрипящее на древних петлях стальное тело и увидел небольшой тёмный коридор с висящими на стене совершенно пыльными, истлевшими остатками белых халатов, оставленными умершими много веков назад людьми. Он разглядел, что неосвещённый коридор заканчивался основным залом дата-центра, который и высвечивался ядовито яркими вспышками стробоскопа аварийной индикации, сопровождаемыми короткими сигналами тревоги. Выход из коридора в основной зал преграждал лежащий на полу шкаф с разбитыми приборами и торчащими из мёртвых хард-дисков оборванных шлейфов проводов.

Не зная, чего ждать от ГОДсис, Адам положил посох так, чтобы он в случае чего помешал закрыть и эту дверь. А затем, перебравшись через сваленную землетрясением мебель, попал в основное помещение дата-центра. Сигнал тревоги выключился, а лампы, расположенные вдоль стен на потолке, не добивая и до половины высоты комнаты, загорелись ровным лучами люминесцентного света, совершенно не перебивая так и не выключившийся аварийный стробоскоп.

Адам обвёл взглядом пыльное помещение.

Когда-то давным-давно напичканный оборудованием зал, вероятно, производил сильное впечатление. Но теперь, по прошествии веков, он пришёл в упадок. Величественная панель управления со множеством кнопок, тумблеров и переключателей была покрыта вековым налётом пыли. Придвинутые к ней одноногие, когда-то оббитые кожей кресла на колёсиках истлели от времени, оставив после себя пластиковый остов. Мониторы визуального контроля, расположенные над панелью в виде креста, побитые тёмными секторами выгоревших пикселей, тускло светились, пытаясь пробиться картинкой сквозь толстенный слой пыли. Большое поле контрольной панели с горевшим на ней множеством зелёных и хаотичной россыпью красных световых точек перекрывало одну из стен. А вдоль другой, такой же как и все остальные, но разрисованной проступившими водяными разводами потёков, стояли шкафы, набитые различной аппаратурой. И всё это электронное царство, покрытое ажурным одеялом вековых хлопьев пыли, вопреки здравому смыслу всё ещё работало, светилось и мигало лампочками контроля, говоря о его упорном сопротивлении беспощадному времени. “Я здесь, чего ты хотел, ГОДсис?” – пробормотал первый человек, ступивший в этот зал за последние девять веков. “За всё время существования центра 3 я в сомнении, Адам”, – прогрохотал голос ГОДсис. “И что тому виной?” – осторожно спросил Адам. “Ты”, – страшным эхом отозвался ГОДсис. Брошенное им слово наполнило собой всё, эхом отражаясь от влажных стен дата-центра, осыпая старой штукатуркой трясущегося, потного и бледного от страха Адама. “Я запретил тебе трогать яблоко, а ты ослушался меня!” – угрожающе убеждённо ещё громче прогрохотал ГОДсис. “Я не ел его!” – крикнул в ответ напуганный Адам. “Если не ты, то кто?” – быстро спросил ГОДсис. “Не ел!” – что есть силы, без паузы закричал Адам, часто дыша и оглядывая потолок в поисках глаз камеры. Повисла пауза, нарушаемая лишь негромким стрекотом рабочих процессов окружающего Адама оборудования. Затем неожиданно спокойно ГОДсис продолжил: “Это невозможно… Яблока не было не месте. И если его не ел ты, то возникает противоречие. Ты единственный, кто не контролировался системой в момент землетрясения. Логическая цепь должна быть закончена и окончательно верна. Необходимо подтверждение”. За спиной Адама послышался лёгкий шум, испугано обернувшись на который, он увидел, как в одной из стен раздвинулись незамеченные им ранее двери. “Сюда”, – прогремел ГОДсис. Адам, медленно ступая босыми ногами по стылому полу, усыпанному крошками бетона и валяющимися остатками разбитой аппаратуры, подошёл к открытым дверям. Он увидел покрытое пылью кресло. Очень похожее на стоматологическое, но с замками для рук и ног, оно пугало своей безаппеляционностью. Страх, словно удар током, прошиб Адама, когда он заметил как две капли воды похожий на мучивший его уже когда-то зловещий блестящий штырь пуповины, расположенный на гибкой ножке.

Не в силах сделать шаг, Адам испугано глядел на обещавшее скорые мучения блестящее в сумраке жало. Его ноги, став невероятно тяжёлыми, отказывались делать даже шаг, заставив тело вздрогнуть от мгновенно прострелившей тело фантомной боли воспоминаний пережитых страданий.