скачать книгу бесплатно
– Создание крепкой семьи, – с несокрушимым видом отвечал самоуверенный фэбээровец. – Что же тут необычного?! В Америке многие люди, излишне занятые на службе, заключают быстрые браки.
– Но не в России! – оборвала очаровательная прелестница превратную речь, для приличия гневно стрельнув прекрасными глазками. – У нас сначала пламенным сердцем необходимо прочувствовать, что другой человек тебе близок, и только потом мы переходим к романтическим отношениям – чего уж говорить про интимные связи? К чему это я? Ах, да! Для распутного занятия откровенной проституцией существуют определенные слои населения, отличающиеся явно заниженным чувством социальной ответственности; я понимаю, на полярной станции с ними большая проблема, но, поверь, лично у меня не возникает никакого желания вдруг взять да и сделаться им подобной.
– Очень жаль, что ты поняла мои искреннее предложение настолько превратно, – впервые за весь период откровенной беседы непроизвольно смутился О’Нил. – Ты действительно мне очень понравилась; в результате я просто безвольную голову теряю, когда оказываюсь рядом с тобой.
Сказанные слова не были лишены относительной истины: расценивая Бероеву, как плотский предмет, состоящий из низменных вожделений (а еще и наивно уверившись, что она и сама от него без ума), он неожиданно настолько запал на привлекательную красавицу, что непременно хотел с ней обхождения более нежного, чем вынужденное, простое сотрудничество. Однако, как уже сказано, та быстро осадила слишком рьяного ухажёра и «с бескрайних небес возвратила на грешную землю». «Да-а?.. Не так-то уж ты и проста», – рассуждал специальный агент, когда они расходились по занимаемым комнатушкам, чтобы перед приближавшимся обедом немножечко отдохнуть, а заодно и собраться с насущными мыслями.
Весь остаток дня прошел в глубокомысленных размышлениях и детальной разработке оперативной стратегии (на тот случай, если придет отрицательный ответ, не допускающий проведение общей эвакуации). Постепенно Оксана себя уверила, что в любом случае она непременно должна побывать в таинственном месте, где несговорчивые ученые проводят загадочные исследования; в сложившемся мнении ее еще больше укрепил очередной, произошедший на станции, трагический случай… В половине седьмого вечера явилась научная часть личного состава полярной зимовки; но прибыли они, как не покажется странным, только втроем. Бероева как раз бесцельно слонялась по узеньким коридорам, пытаясь мысленно разрешить запутанную задачку, когда с улицы ввалились всего-навсего трое исследователей, крайне озабоченных и чем-то явно напуганных.
– Эй, а где ваш четвертый? – попыталась разузнать российская сыщица. – На ненастной улице, что ли, замерз?
Удручённые естествоиспытатели предпочли тупо отмалчиваться, отводя пристыженные глаза и не желая встречаться с проницательным взглядом непревзойденной сотрудницы МУРа.
– Итак, я что-то не поняла? – спросила Бероева, придавая распрекрасному личику гневное выражение. – Это что еще за молчаливые игры? Я так понимаю, у нас еще один пропавший генетик – не так ли? Я вижу, кровожадному «зверюге» сильно понравилась российская «человечинка», которую он стал предпочитать гораздо больше американской, хм? – она не смогла удержаться от недовольной ухмылки.
Опытная оперативница безошибочно определила, что в фактическом наличии находятся все, кроме одного, доцента Григоровича. «Сначала Попов, затем он, а еще и трое из гражданской обслуги… Если так пойдет и дальше, то я тут скоро останусь с единственным Джонни», – словно жаркая молния, пронеслась неприятная, тоскливая мысль, а следом непроизвольно резко сжалось похолодевшее сердце. Вслух, оставляя для остальных собеседников эмоции непостижными, а лицо непроницаемым, Оксана заметила:
– Значит, так… сейчас идите быстренько раздеваться, а потом незамедлительный общенаучный сбор, планируемый в зале для совещаний, – респект?
– Да, – нехотя, но дружно подтвердили учёные полную готовность исполнить категоричное указание, поступившее от московской оперативницы.
Деятельная брюнетка крикнула Джонни, и они вдвоем отправились дожидаться, когда соберутся основные участники немногочисленного собрания. Через пятнадцать минут явился весь научный состав. Едва они расселись, председательствующая (коей сама себя утвердила Бероева) с интересом спросила:
– Ну-с, уважаемая профессура, и в какой же, стесняюсь я спросить, глубокой заднице остался наш уважаемый доцент Григорович? Он что, не выдержал вашей совместной давки и, обиженный, «спекся»? Или же произошло нечто другое? Тогда меня очень заинтересует, что именно? Хочу вас сразу заверить, что тут нет никакой государственной тайны, а значит, вы обязаны отвечать – чисто! – сердечно, – и снова она язвительно ёрничала, – и одну только голую правду. Предупреждаю: я наделена особыми полномочиями и могу арестовать любого, даже самого главного, а следом посадить его невольничью «казематку» – это понятно?
В знак согласия все стали молча кивать понурыми головами. Выждав небольшую паузу и убедившись, что все ее прекрасно поняли, Оксана продолжила:
– Начнем с Вас, мистер Рамирес. Итак, что Вы конкретно можете пояснить по факту исчезновения Вашего прямого коллеги?
– Все было вроде, как и обычно, – начал американский генетик, вздохнув тяжело, словно в последний раз в жизни, – мы работали, выполняя возложенные обязанности… Отвлекаясь, сразу же поясню, что мы не всегда находимся вместе, а периодически возникает насущная потребность кому-нибудь отдаляться. В точности так же случилось сейчас: за час до окончания сегодняшней смены Владимиру понадобилось отойти по сущей надобности. Он ушел и больше не возвращался.
– То есть? – удивилась сотрудница уголовного розыска. – И вы не стали его искать? Вам ведь, наверное, приходится отходить в одно и тоже общее место – или каждый предпочитает своё?
– Конечно же, мы его после искали, – настаивал Джеймс, придав стыдливой гримасе еще и недовольный оттенок, – мы обыскали всё, что смогли осмотреть, но его зримое присутствие обнаружено так и не было. Как Вам, вероятно, известно, порученные научные труды мы спускаемся осуществлять в ледяную толщу самой северной точки планеты. Неудивительно, что в мерзопакостную погоду основной вход, ведущий в исследовательский туннель периодически заметает толстым покровом густого полярного снега. Чтобы нас окончательно не запорошило, Григорович отправился его расчищать. Нетрудно догадаться, указанные предосторожности необходимы, чтобы у нас всегда оставался свободный проход, а заодно уменьшалось количество снежного навала, которое необходимо будет откидывать завтра, – работа работой, но и от подготовительных мероприятий, в силу высокой серьезности основного дела, отлынивать мы не можем.
– Значит, вы и завтра собираетесь в ту гиблую местность отправиться? – изумилась Оксана, недоверчиво сощурив бесподобные очи и одарив научного сотрудника пронзительным взглядом; она немного подумала, а затем обратилась к безынициативному американскому представителю: – А ты, Джонни, чего молчишь? Хоть ты объясни любезным господам, что на них открыта настоящая «северная охота» и что кто-то из них обязательно будет следующим.
– У меня нет достаточных полномочий, – серьёзно промолвил О’Нил, не изменившись в бесстрастном лице, – я не могу лезть в научные исследования, и, думаю, у тебя, Ксюша, поручения полностью идентичные.
– Я не знаю, как там, у вас, в Америке, но у меня существует только одна, единственная, инструкция, – самозабвенно воскликнула российская сыщица, – это закон «О полиции», где чётко и ясно прописано, что я – как бы кому не хотелось? – непосредственным долгом обязана защищать жизнь и здоровье граждан, а все остальные инсинуации оставлять на потом. К чему я веду? В последующем категорически запрещается неохраняемое проведение научных исследований, уже не просто опасных, а становящихся ещё и убийственными! Если кому-то что-то не нравится, – намекала она на чрезвычайно скрытных ученных, – то пусть берут меня вместе с собой, чтобы я лично смогла обеспечить соответствующую, выездную охрану. И вообще, я жду скорого подтверждения из координационного центра, дающего специальное разрешение на срочное проведение экстренной всеобщей эвакуации. Исходя из изложенного, возьмусь заметить, что пришла пора сворачиваться – почему? – как только позволят погодные условия, за нами незамедлительно пришлют транспортный самолет. Надеюсь, я ясно толкую? – сказала она резко, а не получив утвердительного ответа, продолжила не менее твердо: – Тогда вернемся к загадочному исчезновению доцента-генетика, где мы остановились на том внештатном положении, как он пошел расчищать заваленный вход. Что, спрашивается, было дальше? Продолжайте, мистер Рамирес.
– Выходя из ледовой толщи, – воспользовался главный профессор предложенной возможностью продолжить прерванное повествование, – мы обнаружили, что наш российский коллега отсутствует.
– Но что-нибудь, скорее всего, осталось: вероятные следы борьбы, может быть, свежая кровь? Был ли расчищен снег? – по сложившейся привычке неугомонная оперативница засыпа?ла Джеймса каверзными вопросами.
– Нет, не виделось ничего постороннего, – отвечал научный сотрудник, – если и были какие следы, то их, вероятно, запорошило обильным снегом, которого было навалено столько, что мы еле-еле отгребли себе пригодную дорогу на выход.
– Так, а с утра? – прервала его Оксана, сверлящим взглядом словно бы стараясь заглянуть в непостижимо скрытную душу.
– Что?.. – не понял ученый генетик, изображая крайнее удивление.
– Вход был также завален? Или же меньше?.. А может, больше?
– Картина являлась аналогичной, – проговорил осторожный исследователь, чуть стушевавшись, что тоже не ускользнуло от остроглазой оперативницы.
Сверх прочего, не осталось незамеченным и то безотчётное ошеломление, что неприятной волной пробежало по мрачноватому лицу профессора геологии. «Американский хлыщ что-то явно недоговаривает? Надо обязательно, причем непременно отдельно ото всех остальных участников, попытать последнего, оставшегося в живых, россиянина», – размышляла Бероева, мысленно анализируя увиденную неоднозначную мимику.
– Что ж, тогда всё понятно, что снова ничего не понятно, – сотрудница МУРа решила заканчивать, – все могут идти отдыхать.
Она даже не стала удерживать Джонни, чтобы спросить его профессионального мнения (во время последнего монолога бдительная сыщица четко определила занимаемую им основную позицию); для себя же она твердо решила, что ей позарез необходимо пообщаться с российским геологом, и обязательно без лишних свидетелей.
Глава VIII. Орудие преступления
«Как здорово получается, что они разместились по разным кубрикам; значит, можно будет пообщаться без ненужных ушей», – раздумывала Оксана, направляясь в профессорскую каморку. Она располагалась между двумя отдельными помещениями, где раньше проживали убитый Попов и исчезнувший Григорович. Достигнув входных дверей, она неожиданно замерла, уловив легкое движение в конце недлинного коридора. «За мной уже начинают следить», – сделала она небезосновательный вывод, просившийся сам собой. Покрутив черноволосой головой из стороны в сторону и никого, соответственно, не увидев, бойкая оперативница бесцеремонно толкнула непрочную преграду, отделявшую ее от ученого. Однако не все выглядело так просто, как ей бы того хотелось, – она надежно была заперта? изнутри.
– Кто там? – раздался голос Веремчука, слегка дрожавший, видимо, от нешуточного волнения.
– Капитан Бероева, – браво отчеканила Ксюша, – Константин Георгиевич откройте, пожалуйста, мне нужно с Вами поговорить.
Два раза щелкнул личинный замок, и деловая брюнетка уверенным шагом зашла внутрь крохотного, но уютного помещения. Хозяин скромной комнатёнки сел на застеленной кровати, а незваной гостье указал на металлический стул, обтянутый чёрной материей и проложенный губчатым поролоном; в итоге они оказались прямо напротив. Едва усевшись, неугомонная оперуполномоченная перешла к интересовавшему делу:
– Я так понимаю, к рассказу американского коллеги Рамиреса у Вас имеются какие-то особые уточнения – наверное, он рассказал не всё?
– Вы знаете, милая девушка, – не скрывая тревожных эмоций, вполголоса промолвил смущённый профессор, – много странного творится на северной станции.
– Неужели?! – скривив левый край ироничных губ, заметила ехидная сыщица. – И что же?.. Давайте конкретней.
– Куда уж яснее, – не в силах сдерживать лихорадочную дрожь, высказался робкий геолог, – после того как был обнаружен второй труп, я стал замечать, что мои российские коллеги как-то стали от меня отдаляться, зато, напротив, сильно сблизились с учеными заокеанского представительства. Сначала необычное явление меня вроде бы беспокоило крайне мало, но сейчас – когда сначала убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду? – я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то жуткую, нелепую, худую интригу, которой сопутствуют сплошные опасности и чудовищные убийства.
– Возможно, – подтвердила Бероева, глядя глаза в глаза и намереваясь уточнить, зачем именно сюда прибыла, – вот Вы сейчас озвучили «сказал неправду» – что сие означает?
– Неоткровенный рассказ Джеймса заключается в некоем сомнительном обстоятельстве, – отметил Веремчук, покрываясь холодным потом, – с утра, основной проход, позволявший попасть в подлёдную нишу, где мы все вместе работаем, почти целиком запорошило свежевыпавшим снегом, и в действительности пришлось изрядно потрудиться, прежде чем его до конца откинуть. Впоследствии бушевавшая пурга несколько поутихла и можно было не беспокоиться, что выходное отверстие сильно завалит, – в этом отношении мы работали совершенно спокойно. Ровно за час до окончания трудового дня, к моему великому удивлению, Григорович вызвался идти освобождать некритически занесённый проход – зачем, непонятно?
– То есть? – не сразу сообразила сотрудница уголовного розыска.
– В противовес неправдивым словам Рамиреса, снега нанесло немного, – капли на побледневшем лице ученного становились гораздо крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Как я уже говорил, Григорович его не трогал, а направился прямиком в бескрайнюю неизвестность. Через несколько метров его пешие следы обрывались, зато появлялись гусеничные отпечатки, оставленные небольшим снегоходом, скорее всего двухместным. И что странно?! Мои американские коллеги не придали странному факту никакого значения, как будто бы им отлично известно, что там до нашего появления приключилось.
– Интересно, – оборвала Бероева натужную речь измученного рассказчика, бледное лицо которого вовсю обтекало холодным потом; заметив необычную особенность и проявляя нормальное участие, сердобольная девушка простодушно спросила: – Константин Георгиевич, Вы как себя чувствуете? Вам плохо?.. Может, сходить за доктором?
Тот ничего не ответил, а только сильно закашлялся, безвольно хватая недостающий воздух и цепляясь обеими руками за горло, – становилось очевидно, что он безвременно умирает. «Только не сейчас!» – в сердцах подумала Оксана, нежными руками подхватывая ученого, в предсмертных конвульсиях заваливавшегося на половое покрытие. «Он ведь готов был мне всё рассказать», – мысленно причитала сокрушённая сыщица.
Начиная хрипеть, Веремчук изобразил слабенький жест, приглашавший сблизиться лицами. Сквозь душившую хрипоту, он изловчился произнести единственное странное изречение: «Та… ре… лка» – и тут же скончался. Ошеломлённая сотрудница МУРа закрыла очередному покойнику потухшие очи и пошла из профессорской комнаты прочь, чтобы разыскать доктора Джордана и позвать его на констатацию скоропостижной кончины. Какого же было ее нелепое удивление, когда, едва оказавшись в общественном коридоре, она внезапно столкнулась с Майклом, который и сам активно ее искал и который находился в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один так страстно желал обнаружить российскую оперативницу – вместе с ним по зимовочной базе рыскал Уоркен, державший ответную радиограмму. Увидев Бероеву, оба радостно вскрикнули:
– Ксюша, нам срочно нужно поговорить!
– Лично с Вами, Док, мне тоже, – энергично ответила девушка.
Прекрасно понимая, что возникшее дело не для «лишних ушей», вначале было предложено высказаться добросовестному радисту. Пользуясь предоставленным шансом и передавая маленький клочок бумаги, он проговорил коротко, но и отчетливо:
– Пришел ответ из России.
Поблагодарив его за аккуратную исполнительность, заправская сыщица быстро пробежала взволнованным взглядом присланный текст:
Москва. Центр
Капитану Бероевой О.В., оперуполномоченной
Проведение эвакуации считать мерой, пока преждевременной.
Действовать в строгом соответствии с инструкциями, полученными при вылете.
27.11.2017 года, 19 часов 20 минут.
Отпустив исполнительного радиста, Оксана пригласила Джордана в жилую комнату, где находился мёртвый геолог; она прекрасно понимала, что он хочет ей сказать что-то невероятно значимое, но все же посчитала, что сначала необходимо осмотреть очередной труп (пока ещё свежий), чтобы попытаться установить и причину и следствие, повлекшие его трагичную гибель.
– Посмотрите, Док, – придав себе серьезное выражение, потребовала сотрудница уголовного розыска, едва они оказались внутри, – Как Вы думаете, от чего он скончался?
Хотя возбуждённый врач и сгорал от явного нетерпения, собираясь немедленно выложить некую страшную тайну, но исполнение прямых врачебных обязанностей взяло верх надо всем остальным, и он незамедлительно приступил к внимательному осмотру безвольного тела. Вначале он подробно изучил кожный покров лица, имевший неестественный, несколько коричневатый, оттенок, затем нажал пальцами (указательным и большим) на обе челюсти и попытался разжать у усопшего покойника сведённые челюсти. Предпринимаемые попытки он сопровождал словесными комментариями:
– Кожа влажная, следовательно, перед самой смертью скончавшийся профессор сильно потел, что дает неоспоримое основание полагать – произошли серьезные сбои в сердечной деятельности. В то же время ротовая полость заполнена желтоватой пеной, и присутствует характерный запах горького миндаля; могу предположить, мы имеем дело с цианистым калием, – опытный врач сделал короткое отступление и рассказал о типичных симптомах взаимодействия, – он убивает благодаря тому, что, при попадании в кровеносную систему, на клеточному уровне связывается с железом, лишая её способности переносить и транспортировать дополнительный кислород… смерть наступает в течении нескольких минут.
– Так и было, – согласилась Бероева, беря с тумбочки ровный стакан, наполовину заполненный прозрачной жидкостью и стоящий рядом с полулитровой пластиковой бутылкой, содержащей негазированную минеральную воду, – мы проговорили с ним не более семи минут, и с каждой секундой ему становилось всё хуже и хуже.
– Стой! – вдруг вскрикнул Джордан, перехватывая у неосмотрительной девушки стеклянный сосуд с оставшейся минералкой.
Не поднося его близко и держа на сравнительном удалении, он поводил им, расположив под вытянутым носом; потом Майкл взял пластиковую бутылку и проделал с ней единообразную операцию. Впоследствии он сделал неоспоримое заключение:
– Очевидно, он глотнул из представленного стакана, что и явилось для него заведомо роковым. Кстати, я очень удивлен, что после принятия яда он еще какое-то время жил, и даже смог говорить, – наверное, максимальная концентрация отравлявших веществ была небольшой, либо же мы столкиваемся не с чистым цианидом, а с какой-нибудь менее убийственной производной.
– Жалко, конечно, безобидного профессора, но хоть здесь все более чем понятно и обошлось без мистического «зверюги», – заметила российская сыщица, не скрывая вполне объяснимого сожаления (ведь она не смогла спасти очередного члена команды); однако на сей раз в ее голосе чувствовалась и некая интонация убежденного вдохновения, что она наконец-то приблизилась к страшной разгадке.
Итак, истинная причина очередной жуткой смерти в общей сложности была установлена, и, как не удивительно, она полностью совпала с устойчивым мнением, изначально зародившимся у Оксаны; но пора была переходить к проблемам насущным, а значит, въедливой сыщице надлежало поинтересоваться, зачем же именно ее разыскивал взволнованный доктор.
– Вы мне что-то хотели сказать, Док?
– Да, да, конечно, – оживился медицинский специалист, закончив с непосредственными обязанностями, – я тут кое-что нашел, но как рассказать, даже не представляю – это лучше увидеть, – он махнул правой рукой, приглашая на выход, – дело необычайно странное и, по-моему, не терпящее никаких отлагательств. Мне кажется, оно напрямую связано с нашим таинственным незнакомцем, так что безжизненный труп профессора можно пока оставить здесь – думаю, за несколько минут с ним ничего не случится? – а как закончим, я его обязательно уберу.
Они вышли из крохотного кубрика, но идти им пришлось недалеко: доктор толкнул дверь соседней каморки. Она оказалась не заперта, а ее распахнутая створка открыла доступ в комнату пропавшего Григоровича. Не останавливаясь на достигнутом, Джордан рассказал, что явилось конкретной причиной столь пристального внимания.
– Суть важного дела такова, – начал он, остановившись посреди помещения, – около часа назад я проходил по коридору, но – вдруг! – мой излишний интерес привлекло то непонятное, если и не странное положение, что дверь сюда остаётся незапертой и чуть-чуть приоткрытой. Естественно, нестандартная особенность показалась мне необычной. Почему? Как правило, нежилые отсеки всегда находятся в запертом состоянии, потому что, как всем известно, учёная профессура старается хранить собственные тайны достаточно ревностно.
– И конечно же, серьезное расхождение стало вам интересно, – предположила Бероева, произведя внимательный осмотр и заметив торчавшую из-под кровати металлическую трубу; она уже нисколько не сомневалась, на что именно Майкл ей сейчас укажет.
– Совершенно верно, – подтвердил американский специалист, умудренный еще и жизненным опытом, – когда я оказался внутри, мне моментально бросился на глаза продолговатый конец стального предмета, выглядывавший из-под спального ложа. Ты видишь его, милая Ксюша?
– Разумеется, – понимающе кивнула российская сыщица.
– Тогда можешь достать, – настоятельно потребовал Джордан.
Заинтригованная оперативница нагнулась и, потянув за металлическую основу, извлекла наружу чудной предмет, внешне похожий на большие ножницы, снабжённые удлиненными ручками и в основном применяемые для перекусывания толстой стальной арматуры; единственным отличием являлось, что вместо резавших частей, здесь устанавливались две вытянутые продолговатые рамки, расположенные друг против друга, от которых, соответственно вверх и вниз, отходили железные клинья, по форме напоминавшие остроконечные звериные зубы – в общем, представленная конструкция имела полную схожесть о с волчьими челюстями, а вся ее рабочая часть запачкалась жидкостью багрового цвета, выдававшей явное сходство с высохшей кровью.
– Это ещё не всё, – проговорил медицинский сотрудник, извлекая из дальнего конца «подкроватного» пространства два стальных снегоступа, напоминающих собой голую человеческую ступню, но только намного бо?льших размеров.
Даже при невнимательном рассмотрении становилось более чем очевидно, что на всех десяти концах так называемых пальцев имелись загнутые штыри, изображенные в виде могучих когтей; к обуви они крепились с помощью специальных кожаных ремешков. Пока Бероева примеряла их на теплые сапоги, Джордан достал из-под пустовавшей кровати нечто, похожее на некое подобие огромной звериной лапы, снабженной мощными металлическими крюками; последнее устройство походило на когтистую длань, удерживаемую с помощью обыкновенной полудюймовой трубы, приваренной со стороны предполагаемого запястья и имевшей в длину не более сорока сантиметров. Желая продемонстрировать ее в деле, Майкл сделал резкое маховое движение, показывая, как с ее помощью можно оставлять отчётливые следы звериного нападения. В то же самое время Оксана экспериментировала со «звериными челюстями»; смыкаясь между собой, они создавали тот самый лязгавший звук, который она слышала, когда они вместе с О’Нилом осуществляли первый выход из основного комплекса зимовочной станции.
– Всё правильно, – констатировал зрелый доктор, наблюдая за производимыми несложными опытами, – именно так и разгрызались безвольные тела уже мертвых людей. Однако вначале их всё-таки убивали острым ножом, а уже потом имитировали чудовищное нападение огромного зверя, вычищая из туловища любые намеки, способные хоть как-нибудь указать, что сперва производилось губительное воздействие обыкновенного человека. Извлечённые останки, скорее всего, складывались в какой-нибудь прочный целлофан, от чего создавалась обманчивая иллюзия, что якобы они полностью съедены; спинную кожу раздирали железной лапой, по-видимому, ею же извлекался и головной человеческий мозг – она имеет своеобразную лопаточную форму, а мозговое вещество, как известно, представляет собой целостную структуру, в результате чего её незамысловатое применение позволяет основательно вычистить черепную коробку. Мо моему субъективному мнению, ужасные телесные повреждения наносились с одной, единственной, целью – запугать непосвящённых членов полярной зимовки.
– Целиком разделяю Ваше профессиональное мнение, Док, – осознанно согласилась Оксана, отложив опасный предмет и неприятно поморщившись.
Последнее, что Майкл извлек из-под злачной кровати, был удлиненный брезентовый чехол, в котором предположительно что-то осталось. Американский медик немного его потряс, после чего на половое покрытие и общее обозрение выпал остроконечный нож, напоминавший российскую финку, снабженную узким, длинным и прочным лезвием.
– Вот и загадочная шарада сложилась: все чудовищные орудия страшных убийств теперь находятся в сборе, – сделала Бероева обоснованный вывод, – и ничего здесь либо мистического, либо схожего с бездумным животным, по сути, не существует: все совершённые жуткие преступления – это омерзительное дело рук исключительно человеческих.
Пока она делала несложные умозаключения, Джордан принялся складывать обнаруженные находки в предназначенный для их хранения цилиндрический кожух; найденное оружие (как и следовало ожидать) разместилось там и удобно, и равномерно.
– В убранном состоянии его можно вынести наружу спокойно и не привлекая к себе избыточного внимания; другими словами, скрытное перемещение ужасных предметов становится делом и обычным, и ничем неприметным, – высказал Майкл здравую мысль, которая и так была очевидна, – тем более что уличный тамбур находится в пяти метрах от двери, ведущей в спальную комнатку Григоровича.
– Да, Док, здесь я, пожалуй, с Вами всецело согласна, – подтвердила Оксана, что и сама она склонилась к уместному мнению, – но сейчас надо подумать, где «убийственное хозяйство» покамест надёжно припрятать? По-моему, удобнее всего его разместить у Вас в лекарственном морозильнике: всё равно туда криминальный труп убиенного геолога нужно снести, заодно и кошмарные железки, под шумок, перетащим – непринужденно и не вызывая ничьих подозрений. Лично мне кажется, пока еще рано открываться, что нам уже всё известно, – Вы так не считаете, Майкл?
– Я мало разбираюсь в оперативной работе, – произнес американский врач, на секунду задумавшись, – и готов, Ксюша, подчиняться любому профессиональному указанию. Единственное, мне хотелось бы у тебя спросить: а не думаешь ли ты, что именно я могу быть причастным ко всем ужасным убийствам и что, выдавая сейчас преступные орудия, я преследую некий таинственный умысел?
– Говоря Вашими словами, Док, такой возможности я нисколько не исключаю, – не стала хитрить Бероева, – ни в чём нельзя считаться уверенной – положенное время всё расставит по нужным местам и покажет нам кто настоящий друг, а кто подлинный враг. Пока мы собираем голые факты, а детальные выводы будем делать потом. Засим содержательный диалог предлагаю закончить. Давайте побыстрее здесь уберем и отправимся ужинать, потому как для следующего мероприятия нам нужно основательно подкрепиться… у меня созрел некий конструктивный план, а осуществим мы его непременно нынешней ночью, – поделилась она созревшей идеей и, не вдаваясь в дополнительные подробности, перешла к задачам насущным: – Вы отправляйтесь за трупным мешком, а я буду ждать Вас в комнате скончавшегося ученого.
«Как знать? Не оказалось бы слишком поздно?» – проворчал медицинский специалист, направляясь выполнять пустяковое поручение. Когда он вернулся, сговорившиеся заговорщики переместили мёртвое тело в чёрный пакет, а затем в него же спрятали и найденные орудия безжалостных преступлений. Закончив с непродолжительной упаковкой, вещественные доказательства ловкой, хотя и ужасной интриги вдвоем, без привлечения посторонних, переместили в холодное помещение станционного медкабинета.
Глава IX. На Северный полюс
Ужинать на зимовочном комплексе садились ровно в двадцать часов. Перетаскивая покойного профессора и зловещие инструменты, замешкавшиеся оперативница и доктор чуть опоздали и прибыли в столовую, когда отужинавшие люди поочередно поднимались и покидали невместительное, неширокое помещение.
– Вы где задержались? – деловито поинтересовался О’Нил, заканчивая с приемом пищи и допивая горячий чай. – Я начал беспокоиться: не случилось ли с вами чего?
– Произошло, но не с нами, – бойко отвечала кареглазая девушка, одновременно начиная ловко орудовать металлической ложкой. – Геолог Веремчук умер – пришлось его убирать.
– Убит? – поинтересовался американский агент, придав озабоченному лицу такое выражение, как будто случилась первая смерть во всей его жизни.
– Пока неизвестно, – удрученно заметила московская сыщица, заранее договорившись с Джорданом, что до поры до времени никто из них не будет распространяться об истинных причинах скоропостижной кончины ученого, – надо дождаться посмертного вскрытия – оно всё покажет. От себя скажу – в ходе визуального осмотра видимых признаков насильственной смерти на теле покойного профессора обнаружено не было.
– Но как, Ксюша, вам стало известно? – продолжал настоятельно допытывать Джонни, выражая всё большее удивление. – Ведь учёные деятели предпочитают наглухо запираться, а чтобы к ним попасть, обычно приходится чересчур постараться.
– На этот раз дверь в его комнату осталась чуть приоткрытой, – не моргнув и нахальным глазом, разъяснила Оксана, энергично уплетая гречневую кашу, приготовленную на ужин, – именно неестественный признак и привлек мое крайнее любопытство; я зашла в профессорский кубрик – хвать! – а он валяется на полу без признаков жизни. Разумеется, я сразу же вызвала Дока, а он со своей стороны, внимательно осмотрев геолога, констатировал внезапную смерть. Впоследствии пошла обычная процедура: целевое хождение за прочным пакетом, плановая загрузка безжизненного трупа в мешок и неспешная переноска в морозильное помещение – все это вкупе и стало безгрешной причиной нашей непреднамеренной, зато понятной задержки.
– Но почему вы не позвали меня? – не унимался фэбээровец в сомнительной недоверчивости и чрезмерной активности. – Мне тоже было бы интересно осмотреть как мертвое тело, так и место жуткого происшествия.
«Потому что ты «амриканський шпиён», Джонни», – подумала про себя Бероева, вслух же проговорила, продолжая строить из себя наивную дурочку:
– Есть очень хотелось, поэтому решили управиться побыстрее и дополнительно никого не тревожить: Веремчук уже старый, а смерть вроде бы ненасильственная. Мне думается, он, скорее всего, не перенес всех тех ужасных потрясений, что свалились на северную станцию за последнее время – вот слабое сердце у него и не выдержало. Необъяснимое исчезновение Григоровича, опять же, могло спровоцировать какой-нибудь «неприятненький рецидивчик».
Объяснение казалось вполне логичным, и О’Нил сделал вид, что спокойненько заглотил предложенную наживку; однако по его сумрачному лицу (если брать во внимание весь период их необстоятельного разговора) нет-нет да и пробегала черная тень недоверия, которая, как оно и положено, не ускользнула от зоркого глаза опытной сыщицы.
