Укрощая хаос

Следующая партия теней заковыляла по грязи и неуклюже поднялась по ступенькам на сцену. Их привели люди в синих масках; на их одежде красовался какой-то герб, но Хорикс на него было плевать. Эти призраки оказались получше предыдущих, но ненамного – несколько чисто убитых, другие исполосованы, но в меру. Хорикс заметила, как покупатели начали перешептываться со своими доверенными лицами, прикрывая рты ладонями.

Девушка в струящейся синей шелковой одежде, почти девочка, уверенно расхаживала по платформе и ритмично постукивала по доскам медной тростью, чем раздражала всех. Многочисленные символы украшали лицо девушки, словно веснушки.

– Следующий лот от босса Гелиос состоит из двадцати шести душ…

– Пятьсот.

– Я…

Босс Гелиос громко стукнула тростью по платформе.

– Я не против! – радостно воскликнула она и сразу же спустилась на мостовую.

Любопытные взгляды превратились в злобные гримасы. Калид наклонился к Хорикс.

– Подвалы уже набиты до отказа, хозя…

– Полковник, я же сказала – мне надоело терпеливо ждать, – ответила Хорикс, грозя ему пальцем. – Полдрю найдет им применение.

Чиновник пригладил волосы и стряхнул капли дождя со следующего свитка. Пятнадцать призраков в медных оковах выстроились в ряд. Они тоже выглядели отвратительно: у кого-то не было глаза, у кого-то – носа или других важных частей тела, и поэтому они были похожи на старых бойцов с арены. Их охранял сгорбленный старик с волосами, заплетенными в косички; компанию ему составляли светловолосые мужчины, единственное отличие между которыми заключалось в их возрасте.

– Босс Рапин и сыновья представляют следующий лот…

– Двести! – крикнула Хорикс.

Остальные покупатели недовольно всплеснули руками.

– Не будьте такой жадной, тал! – крикнул какой-то надменный мужчина в парике из прямых как стрелы черных волос.

– Оставьте и нам тоже! – воскликнул другой.

Хорикс пронзила обоих испепеляющим взглядом.

– Четыреста, – прохрипел старый босс Рапин.

Хорикс покачала головой.

– Двести пятьдесят.

– Хозяйка, наша казна…

Хорикс повернулась к Калиду и неодобрительно выпятила губы.

– Какая разница, что с ней станет, если я смогу отомстить? Полковник, неужели вы струсите именно сейчас, когда цель так близка? – прошипела она.

– Триста ровно! – огласил свое последнее предложение Рапин.

Хорикс кивнула.

– Э-э… – Чиновник сделал паузу, чтобы подумать. С него капала вода. – Продано?

Рапин и его сыновья уже погнали призраков обратно в грязь.

Чиновник заглянул в свой свиток и поморщился. Он оглянулся – проверяя, не пропустил ли чего – а когда повернулся, на его лице снова была улыбка – мертвая, словно сухое дерево.

– И на этом наши лоты заканчиваются. Пожалуйста, приходите завтра!

С этими словами чиновник поспешно зашагал прочь, стараясь поскорее укрыться в толпе торговцев и сияющих призраков.

– Это неслыханно! – крикнул человек в парике. – Я прошел два района в поисках торговцев, у которых есть вода из Никса.

– Ну, значит, ищи дальше, – отозвалась. Хорикс.

Она видела, что человек отчаянно пытается вспомнить, кому принадлежит ее герб – повешенные мертвецы – и понять, какое место она занимает в обществе. Сумма, которую она только что потратила, возможно, навела его на какие-то мысли, но неопределенность явно раздражала его. Хорикс не увидела, но услышала, как он топнул ногой; горстка его телохранителей неуклюже встали по стойке смирно. За решетками позолоченных шлемов виднелись их удивленные глаза; телохранители не могли понять, зачем их тор хочет напасть на сверкающую фалангу из бывших солдат, которой командовала эта женщина. Очевидно, нехватка воды из Никса сделала жителей Аракса еще более отчаянными, чем обычно.

Люди Калида в приказах не нуждались. Они сомкнули ряды и выставили вперед копья. В центре образовавшегося черного «морского ежа» под зонтиком стояла вдова и самодовольно улыбалась.

– Нельзя же скупать их всех! – заспорил человек в парике, явно выбитый из колеи.

– Нельзя? Покажи мне место в кодексе или в правилах рынка, где сказано, что я не могу купить их всех, и я с радостью отменю свой заказ. А если не можешь, тогда всего хорошего.

С губ человека полетела слюна, но ни одного интересного довода он не выдвинул. Поэтому Хорикс двинулась прочь, а он остался стоять на площади, пытаясь вцепиться в воздух накрашенными ногтями.

Полчаса ушло на то, чтобы нацарапать подписи, поставить печати на папирусе и передать мешки с серебряными монетами продавцам, а затем шесть солдат Калида повели колонну призраков прочь.

Хорикс задержалась на площади; холодный, сырой ветер казался ей освежающим, и она не хотела возвращаться в башню. Глядя на то, как ее покупки исчезают за углом, Хорикс крутила свой зонтик, заставляя капли разлетаться по спирали. Калид стоял рядом с ней, и она посмотрела на него снизу вверх из-под капюшона. Из-за дождя плюмаж на его шлеме обвис. Капли воды покрыли его золотистый доспех, словно бисер. Его обычно невозмутимое лицо посуровело, а взгляд был устремлен куда-то вдаль. Хорикс постучала ногтем по его нагруднику.

– Вы сомневаетесь во мне, полковник?

– Я бы не посмел, хозяйка. За двадцать лет я ни разу не усомнился в вашем решении.

– Тогда говори все как есть. Тебя явно что-то тревожит.

– У нас гости, хозяйка, – ответил он.

С шуршанием и визгом вылетел из ножен серебристый меч.

Хорикс проследила за его взглядом и увидела две огромные фигуры в доспехах. Они топали по грязи прямо к ним. Хорикс заскрежетала зубами.

Даниб и Ани Джезебел.

За пару секунд выросла стена щитов; покупатели и торговцы обернулись на шум. Солдаты выставили вперед копья; с наконечников полетели капли воды. Калид вытянулся во весь рост, преграждая путь к вдове своим кривым аркийским клинком.

– Спокойно, – буркнул он своим людям.

Оружие Даниба и Джезебел оставалось у них за поясом или за плечами. В руках они несли лишь маленькую шкатулку из красного дерева, окованную латунью.

– Ближе не подходите, – предупредил Калид, и два великана остановились шагах в пяти от строя солдат.

– Как вам угодно, – безропотно вздохнула Джезебел.

Ее бледное лицо было даже более бесстрастным, чем у Калида. Ее доспехи из кожи и кольчуга насквозь промокли, и она выглядела словно жертва происшествия, в котором участвовали быстро ехавшая повозка и грязная лужа. Но Хорикс показалось, что плохое настроение Джезебел вызвано не только этим. Распознать настроение призрака, стоявшего у нее за спиной, было невозможно, поскольку его лицо закрывал жуткий шлем. Голубые пары вылетали из щелей шлема, словно горячее дыхание.

– Мой хозяин тор Темса желает сделать вам подарок, – сказала Джезебел.

– От него мне нужно только одно, – отрезала Хорикс.

Джезебел все равно протянула шкатулку. Один из телохранителей Хорикс вышел вперед, осторожно ступая по грязи, и взял шкатулку. Даниб дернулся, и солдат бросился назад. Призрак усмехнулся, и Хорикс заметила, что Калид напрягся еще сильнее.

Шкатулку поставили на землю позади стены щитов и осторожно открыли наконечником копья.

Изнутри шкатулка была выложена розовым бархатом. В ней не было ничего, кроме нескольких кусочков меди. Хорикс присмотрелась и поняла, что черты на них складываются в символ «Крейл».

Хорикс вскинула голову; ее взгляд забегал между Джезебел и Данибом.

– Он желает сообщить вам, что готов щедро заплатить за монету Келтро Базальта, – сказала Джезебел.

Она говорила так, словно произносить эти слова так же тяжело, как и толкать лошадь вверх по лестнице.

Хорикс задрожала от гнева и стиснула рукоять ножа, скрытого под слоями шелка. Да как он посмел! Какая дерзость! Она пришла в такую ярость, что потеряла дар речи, а ее крепко сжатые губы побелели.

Джезебел продолжила:

– Ему нужна эта монета, и он ее получит. Либо по-хорошему, либо по-плохому. Так он сказал.

Не задумываясь о церемониях или этикете, Джезебел повернулась и ушла, по дороге врезавшись плечом в плечо Даниба. Закованный в сталь огромный призрак не сдвинулся с места; его белые глаза так долго смотрели на полковника Калида, что тому стало неуютно. Хорикс наблюдала за тем, как призрак и живой человек безмолвно оценивают друг друга. Кожаные рукавицы Калида заскрипели; он покрепче сжал рукоять меча.

Когда напряжение стало невыносимым, оно раскололось. Хорикс ожидала услышать грохот стали, но Даниб лишь хмыкнул и пошел за Джезебел; за ним тянулся сапфировый след из его паров. Из-под его ног во все стороны летели грязь и песок.

Полковник Калид расслабился только после того, как Даниб исчез из вида, свернув на оживленную улицу.

– Вам, полковник, возможно, когда-нибудь придется вступить в бой с этим чудовищем, – зарычала Хорикс.

Голос Калида звучал бесстрастно.

– Да, госпожа. Я так и предполагал.

Хорикс захлопнула шкатулку ударом ноги.

– Темса невыносим! Кем возомнил себя этот душекрад?

– Что вы будете делать, хозяйка?

– Уничтожу его, вот что! Он хочет играть со мной?! Я…

– Тал! – раздался гневный вопль у нее за спиной.

Тор в парике широким шагом направлялся к ней, грозя ей пальцем. Похоже, он подготовил целую речь. Телохранители с трудом поспевали за ним. За спиной тора собралась небольшая компания покупателей душ.

– Я недоволен!

Телохранители Хорикс злобно нахмурились, но она оставила их позади и вышла навстречу тору, сжимая зонтик в руке.

– Хозяйка! – крикнул Калид ей вслед.

– Я требую, чтобы ты продала мне часть своих призраков! – воскликнул человек в парике.

Хорикс быстро подошла к нему. Возмущение ослепило тора, и он еще не понял свою ошибку. Перед собой он видел лишь старую женщину – богатую, но слабую.

Так всегда бывает.

– Это немыслимо… Эй, стой!..

Во мгновение ока нож выскочил из-под складок шелка и направился к ребрам тора. Все произошло настолько быстро, что его телохранители не совсем поняли, что произошло. Вдова вытащила нож и нанесла еще один удар в живот, а затем еще и еще один. Человек в парике закашлял кровью; на его лице появилось недоуменное выражение, а глаза наполнились слезами. Кто-то из торговцев закричал, и тогда солдаты и покупатели поняли, что происходит, но Калид и ее телохранители уже окружили Хорикс и ее жертву. Все остальные потрясенно наблюдали за тем, как Хорикс наносит удары, продвигаясь снизу вверх, к горлу. Когда нож стал слишком скользким и выскочил из ее пальцев, она воткнула зонтик в окровавленный живот тора и навалилась на ручку всем своим весом. Выпучив глаза, тор хрипел и булькал, но не мог произнести ни слова.

– Я же сказала – ищи дальше, – выдохнула Хорикс, прежде чем тор упал замертво.

Зарычав, вдова отошла от тора; атласный зонтик с золотым шитьем, торчавший из трупа, слегка раскачивался.

Хорикс обвела взглядом зевак, бросая им вызов. Никто его не принял – ни чиновники, ни торговцы душами, ни немногочисленные покупатели, ни даже телохранители мертвого тора, которые внезапно поняли, что стали безработными. На площади слышались только звуки шагов; квартал возвращался к обычной жизни. На лежащее в грязи окровавленное тело никто не смотрел. Махнув своим солдатам, Хорикс решительно направилась к ближайшему проспекту. Ее телохранители окружили тал, а самые бесстыжие из солдат тора уже подрались за право поработить своего бывшего хозяина.

Хорикс по очереди хрустнула каждой окровавленной костяшкой пальцев, а затем вытерла пальцы шелковым носовым платком. Калид терпеливо ждал.

– Еще одно дело для вас, полковник, и тогда сможете отдохнуть, – сказала она после паузы.

Раздался лязг: полковник щелкнул каблуками.

– Жду ваших распоряжений, хозяйка.

Она не сказала ни слова до тех пор, пока их путь не привел их к грачовнику. Он был похож на веретенообразную башню, на пугало, сделанное из найденного на улице мусора – сломанных ящиков, выброшенных шестов и веревок. Эти веревки были свернуты в великое множество мотков. Рядом с грачовником находился стол, за которым стоял сморщенный мужчина в очках. Дюжина бечевок, привязанных к его запястью, вели к ногам грачей. Над самодельными «ветвями» был натянут большой навес.

– Хотите отправить свиток, тал? – спросил мужчина.

– Точно. Дай папирус и перо.

Так он и сделал, и пока Хорикс царапала сообщение на куске папируса, положив его на колченогий, покрытый щербинами стол, мужчина намотал на запястье одну бечеву, словно на лебедку, и спустил на землю отчаянно каркающего и размахивающего крыльями грача.

Хорикс вложила папирус в руку Калида.

– Полковник, доставьте этот свиток, а затем возьмите людей и расположитесь рядом с новой башней Темсы. Раньше в ней жил судья Гхор. Будьте начеку и ждите, – негромко приказала она. Старик, похоже, был слишком занят орущим грачом, чтобы подслушивать.

Калид взглянул на папирус.

– Это смелый ход, хозяйка.

Хорикс уперла руки в боки.

– А почему бы и нет, Калид? После побоища в доме Финела самое время сунуть свой нос в дела тора Темсы. Ведь он, в конец концов, уничтожил моего духа и, если я не ошибаюсь, убил судью, а теперь еще и серека. Он явно перешел грань дозволенного. Скорее всего, он недоволен, что кража душ превратилась в такую кровавую бойню. И при этом он привлекает все больше внимания к себе, – сказала Хорикс. – И поскольку у меня еще есть время, я решила предпринять кое-какие шаги и проткнуть двух птиц одной стрелой. – К большому неудовольствию птиц, Хорикс махнула рукой на запад, туда, где виднелась темная колонна – Небесная Игла. – Я исполню свой гражданский долг, полковник, и сообщу нашей будущей императрице о том, что меня тревожит некий тор Темса. Таким образом, мы вытащим ее из высокой башни и заставим выйти на улицу, в трущобы. Почему бы не устранить ее сейчас и не избавить нас от хлопот в будущем?

Калид стиснул зубы.

– Надеюсь, вы не осудите меня за честность, хозяйка, но я бы не исполнил свой долг, если бы солгал. По-моему, это рискованный шаг. Может, я соберу своих лучших солдат и разделаюсь с Темсой, вместо того чтобы играть в подобные игры с королевскими особами?

– Полковник, вы уже много лет мечтаете обагрить кровью свой меч, и я думала, что такая возможность вас обрадует. И уж вы-то должны разбираться в тактике! Разделяй и властвуй, верно? Вас одолели сомнения, Калид, но на самом деле ваш долг – вернуть мне замочного мастера, и не более того. – Хорикс бросила на Калида вопросительный взгляд; он поклонился и сложил папирус пополам. – Пусть Темса устраивает резню, а я буду вести свою игру. Кроме того, неужели вы думаете, что сможете одолеть эту женщину с Разбросанных островов или того огромного призрака? Пусть с ними разбираются Сизин, Итейн и их гвардейцы. Вы и ваши люди дорого мне обошлись, и я не хочу, чтобы это серебро было потрачено зря. – Хорикс снова постучала пальцем по его нагруднику. – Вы хорошо служили мне, полковник. Сейчас не то время, чтобы бросать эту привычку.

Кадык Калида дрогнул; полковник подавил в себе гордость.

– Да, хозяйка. Мы приготовимся и будем ждать.

– Надеюсь, – прохрипела она. Он уже начал поворачиваться, но она поймала его согнутым пальцем. – И еще, Калид.

– Да, хозяйка?

– Постарайтесь, чтобы будущая императрица выжила. Хочу перекинуться с ней парой слов.

Глава 5

Подходящий день для предательства

Тот, у кого нет ни одной тени, бросит камень первым.

СТАРАЯ АРКИЙСКАЯ ПОГОВОРКА* * *

ЛУЧИ УТРЕННЕГО СОЛНЦА упали полосами на лицо Сизин; раскрашенное стекло сделало их красными. Это был подходящий оттенок: буря, возможно, уже стихла, но ее ярость все еще жила в будущей императрице.

– Как он посмел! Кем возомнил себя это призрак? Он прислал мне предложение, словно я обычная торговка!

Сизин воткнула лезвие кинжала в желтую сливу, и его острие коснулось дна мраморной чаши. Она снова посмотрела на папирус с позолоченными краями, который лежал на столе. Итейн доставил его менее часа назад; она уже прочитала послание пятьдесят раз, однако оно оставалось тем же самым. Бун созвал Облачный Двор, не спрашивая у нее разрешения. Эта записка была лишь вежливым приглашением. Удивительная дерзость.

– Возможно, он хочет что-то обсудить, – сказал Итейн, застыв на пороге ее спальни. Его взгляд был прикован к какой-то точке над головой Сизин, и это ее злило. – Например, перемирие.

С тех пор как убили судью Гхора, Бун постоянно осложнял жизнь Сизин. Мало того, что Культ Сеша вывел призраков на окраины города без ее указа – или указа императора, – но еще и серек оспаривал каждое слово, которое срывалось с ее губ. Бун казался не призраком, а огромным, напыщенным комаром, который без умолку пищал рядом с ней.

Сизин раздраженно швырнула сливу в лицо Итейна. Фрукт пролетел сквозь призрака и разбился о стену, залив светло-желтым соком одежду Итейна и часть мозаики.

– Перемирие? Бун не стал бы тратить столько времени, отчитывая меня, чтобы сразу сдаться! Нет, скорее всего, он и его союзники собираются меня свергнуть, чтобы добраться до отца. Ты об этом не думал?

Еще одна слива лишилась жизни.

– Я точно знаю – это как-то связано с долбаным Культом Сеша, – продолжила Сизин. – Мои шпионы все чаще видят их. Жрецы культа проповедуют на улицах города, а кое-кто даже клянется, что видел его солдат! Ребен должен был держать их под контролем, а не давать им распространиться, словно алой плесени!

– При всем уважении, ваша чудесность, мне кажется, что у Ребена и так забот хватает. Следующей жертвой убийств может стать он сам. Вы хотели хаос, и, по-моему, вы его получили.

Сизин бросила в него еще одну сливу.

– Не говори о том, чего я хочу! – взвизгнула Сизин, тяжело дыша. – Если камерарий Ребен посмеет струсить, я заколдую его и отправлю в шахту. Посмотрим, как это ему понравится. Время!

Итейн подошел к песочным часам и взглянул на отметины, до которых добрался песок.

– Осталось совсем немного, принцесса.

Сизин заверещала и раздавила в руке еще один фрукт. Его сок окрасил папирус в янтарно-желтый цвет.

– Как он посмел собрать придворных! Это моя Небесная Игла, мой город! Только у отца больше монет, чем у меня! Он позаботился об этом – именно ради такого случая.

– Я…

– Какая наглость! Может, он думает, что я – какая-то безродная тал, с которой можно торговаться? Это мой Облачный Двор. Я собираю заседания. Я выдаю указы. Он не смеет что-то требовать от меня! – Сизин зашипела; ее голос был наполнен холодным ядом. Еще одна, последняя слива пала жертвой ее гнева. Сизин встала с кресла и щелкнула пальцами. – Халат!

Итейн исчез в соседней комнате и принес лиловый атласный халат, отороченный соболиным мехом и украшенный золотыми кистями. Сизин вытерла сливовый сок с кинжала и засунула его за пояс – так, чтобы он был виден.

– Меч! – приказала она. – Возможно, он тебе понадобится.

Итейн снова исчез, радостно потирая руки, а вернулся уже в кольчужном доспехе и с огромным мечом Пересефом на плече. Над стальным лезвием поднимались еле заметные завитки серого дыма.

– Дверь!

В коридоре, словно статуи у стен, ждали пятьдесят гвардейцев. Один за другим солдаты приходили в движение и строились в двойную колонну, которая чеканным шагом шла за Итейном и будущей императрицей.

Сизин молчала, накапливая угрозы, чтобы обрушить их на Буна и непокорных сереков.

Темса без дела не сидел. Пока что он совсем не обращал внимания на список Сизин – и это сильно ее раздражало, – но все равно создавал тот уровень паники, на который она рассчитывала. Однако вместо того, чтобы сплотиться и поддержать ее, сереки начали искать другие решения. Бун, например, предложил обратиться за помощью к Культу Сеша. Другие посоветовали вернуть армию с Разбросанных островов. Сизин столько сделала, чтобы оградить сереков от безумных указов ее отца, но они все равно ей не доверяли. Они ее не уважали.

Каждый раз, когда Сизин думала об этом, у нее кровь вскипала в жилах. Она не могла заснуть. Она столько бродила по своим покоям, что почти протоптала борозду на полу. Макияж и татуировки закрывали ее лицо, словно маска, но она так часто заламывала руки, что на кончиках ее пальцев уже появились мозоли. Раньше уверенность была стальными доспехами для ее воли, но теперь эти доспехи разъела ржавчина сомнений.

Когда лифт, приводимый в движение призраками, остановился, Сизин поняла, что ругалась вполголоса в течение всей этой короткой поездки.

– Вы что-то сказали, ваше высочество? – шепнул Итейн, наклоняясь к ней.

Она раздраженно отмахнулась от него.

– Ничего, тень.

Когда огромные золотые двери Облачного Двора открылись и Сизин появилась в их широкой арке, то с огромным удивлением обнаружила, что позолоченные скамьи двора пусты. По небу плыли перьевые облака, и поэтому по залу постоянно двигались кляксы солнечного света. Они лениво ползли по мрамору, словно отважные пятна плесени. В зале повисло молчание. Эхо дерзко подхватывало каждый шаг и лязг доспехов. Сизин посмотрела на пустой трон: его освещенная сторона была бирюзовой, другая – темно-синей, морской.

– Бун! – завизжала Сизин. – Что это значит?

Молодой, хорошо одетый призрак ждал в противоположной части Облачного Двора, выглядывая из двери, за которой находился зал для пиршеств. Заметив Сизин, он быстро исчез за дверным косяком. Раздался звук марширующих ног, и появились другие призраки – солдаты в серебристых, отполированных до блеска доспехах. Копий у них не было, но они крепко сжимали рукояти мечей.

Сизин была готова плеваться, когда увидела Буна. Он был в одежде, расшитой золотом и серебром, а на его шее висело ожерелье с символами, вырезанными из сердолика. На его темном, некогда обожженном лице играла улыбка. Он выглядел не как серек, а скорее как безвкусно одетый торговец на базаре. Сизин мечтала о том, чтобы стереть улыбку с его лица медной перчаткой.

Ее телохранители нахмурились, когда свита Буна встретила их в центре зала. Копья и широкие щиты сформировали две параллельные друг другу стены. Их разделяло немалое расстояние; именно так было заведено, если встречались соперники – торы, тал или сереки. Совсем не на такую встречу рассчитывала Сизин.

Она выступила вперед, чтобы посмотреть голубому ублюдку в глаза и непременно заговорить первой. Это же ее Облачный Двор.

– Ты слишком высокого мнения о себе, серек Бун, если так неуважительно обращаешься с будущей императрицей. Пригласить меня на совет, а затем заставить ждать? Позволь узнать, что ты сделал с моим Облачным Двором? Это какой-то трюк, чтобы получить у меня аудиенцию? Можно подумать, что ты замыслил недоброе.

Сизин почувствовала, что ее солдаты напряглись.

Бун печально покачал головой, словно принес ей дурную весть.

– Я не хотел оскорбить вас, ваше высочество, и мои намерения чисты. Я всего лишь посланец. Сереки просят сообщить вам о том, что не желают покидать башни, поскольку боятся за свою жизнь. Нападение на серека Финела – одного из нас – заставило их запереть двери. Поэтому они не придут сюда – ни сегодня, ни в ближайшем будущем.

Сизин злобно взглянула на Итейна.

– Какое нападение?

Сереку хватило наглости изобразить удивление.

– Ну как же, ваше высочество? Я думал, что вы – сердце города, и знаете обо всем, что в нем происходит! Разве это не так?

– Рассказывай, полужизнь.

Покрытый струпьями рот Буна скривился от ненависти. Словом «полужизнь» называли порабощенных мертвецов, но не свободных, и тем более не сереков.

Бун принялся расхаживать вдоль своей стены телохранителей.

– Прошлой ночью было совершено дерзкое нападение на дом серека Финела – такое, каких в этом городе не было уже пятьсот лет, – сказал он. – Сражение на улицах города длилось почти час, прежде чем воины Финела и бесстрашные независимые стражи порядка переломили ход боя. К несчастью, прокторы и дознаватели Палаты Кодекса – как и ваши солдаты-призраки, которых вы так щедро выделили нам, – прибыли слишком поздно. Они слишком широко распределены по городу и поэтому не способны принести пользу. Боюсь, что серека Финела убили, а его тело похитили.

– И что ты хочешь этим сказать, Бун?

– Ваше высочество, в городе хаос. На улицах нет порядка. Кроме того, ваша мать все еще не вернулась, а отец отказывается выйти из убежища. Вы, похоже, не способны защитить нас, и мы устали жить в страхе.

Сизин кипела от гнева, но пыталась держать себя в руках.

– Мы? Кто это «мы»?

– Сереки и несколько влиятельных аристократов.

– А ты, серек Бун, принял решение за весь город, да? Притом что у тебя нет денег, которые давали бы тебе право это сделать? Интересно, сколько серебра ты потратил, чтобы отравить умы и настроить людей против меня?

Бун развел руки в стороны. Она увидела изломанные завитки паров в тех местах, где его ладони расплавились в момент смерти.