скачать книгу бесплатно
– Послушай, – первым нарушил молчание Андрей, – а почему, собственно, мы обязаны выполнять эту самую миссию, которая, как я понял, достаточно опасна и может обернуться самыми непредсказуемыми последствиями? Почему нельзя жить просто как все: радоваться новому дню и солнышку над головой? А если правильно распорядиться тем даром, который делает нас особенными людьми, ну, ты понимаешь, о чем это я! В конце концов, чтобы ты не думала, что я такой эгоист, – поправился Андрей, увидев тревожный взгляд Ани, – ведь и твой и мой дар можно использовать на благо людям! Я, правда, так сразу не соображу, как именно, но наверняка можно! Например, я чувствую, что мог бы диагностировать и лечить многие заболевания, и ты наверняка бы могла. Или определять места полезных ископаемых и исправлять погоду. Да, мало ли что еще! Стоит только начать. В конце концов, мы могли бы обучать обычных людей науке живого мира, как ты выражаешься, или йоге, как ближе мне (странно, ведь никогда никакой йогой не занимался). Конечно, пока мы дети, вряд ли кто-то будет воспринимать нас всерьез, но мы можем заняться этим, когда вырастем. Возможно, к тому времени и отношение к подобным паранормальным явлениям в нашей стране будет совсем иным.
– Знаешь, – сказала Аня, – меня два с лишним года назад уже исследовали в закрытой лаборатории по изучению парапсихологических феноменов, и чуть было с моей помощью (о чем я даже не подозревала) не довели до ума психогенератор, с помощью которого было бы возможно воздействовать на сознание людей и превращать их в зомби. Хорошо, что обстоятельства сложились таким образом, что я некоторые вещи узнала, и мне удалось его уничтожить. Но это все благодаря Варфуше и, кстати, твоему двойнику. Так что не строй иллюзий, если государственные люди узнают о твоих возможностях, они постараются их использовать только для укрепления своей власти, в противном случае они постараются тебя уничтожить, поскольку они, сами того не зная, человекоорудия уицраора – демона государственности. Меня не тронули после всех этих перипетий с психогенератором Ильина только потому, что обо мне знал маленький круг людей и я сделала так, что они обо мне забыли.
– Но, наверное, и я бы смог, – встрепенулся Андрей, – хотя, – он опустил голову, – я уже думал над тем, что из меня постараются сделать подопытного кролика! Но ведь кто предупрежден, – тот вооружен, мы можем не допустить тех ошибок, которые допустила ты!
– А знаешь, Андрюша, – вздохнула Аня, – мне бы, наверное, тоже хотелось максимально упростить свою миссию, тем более, если руководствоваться здравым смыслом, то так и надлежит поступить. Но все дело в том, что миссия не всегда согласуется со здравым смыслом. Возможно, у какого-то другого обладателя паранормальных возможностей миссия и заключается в том, о чем ты говоришь. Прости, но я слишком хорошо знаю, что наша – в другом. В том, что мы с тобой не произносим…
– Но почему ты так уверена? К тому же ты сама говорила, что принцип свободы выбора, свободы воли не должен нарушаться!
– А я и сделала выбор! Скажи, когда дьявол в пустыне соблазнял Иисуса Христа и предлагал ему все сокровища и царства за его бессмертную душу, разве Спаситель не сделал выбор? Крестный путь ради какого-то эфемерного спасения человечества, которого мы, глядя назад в историю, даже и заметить не можем? Нам кажется, что человечество не изменилось. Разве не логичнее было принять предложение дьявола, учитывая тот факт, что Иисус предвидел свое будущее и знал, чем его земная жизнь закончится? Мы ведь не знаем того, что если бы эта, казалось, бессмысленная жертва Христа, то человечество бы через несколько веков ожидала трансформа демонизации, и наша земная раса превратилась бы в дьяволочеловечество. Теперь вновь приближается время, когда человечество ждет альтернатива: полная демонизация или полная раздемонизация! Неужели не ясен выбор?
– Но что можем мы, дети, по крайней мере, по облику, – все не мог смириться с неизбежным Андрей. – Разве нас можно сопоставлять с Иисусом Христом («кстати, а почему бы и нет»! – мелькнуло в его голове), тем более до вчерашнего дня я считал, что его и вовсе не существовало на земле. И почему ты с такой уверенностью говоришь о том, что человечество должно либо демонизироваться, либо раздемонизироваться? У меня, например, нет такой уверенности! Человечество существует уже много тысячелетий, кто-то служит Богу, кто-то дьяволу, кто-то то тому, то другому попеременно, а большинство и вовсе не догадывается, что кому-то служит! И ничего – ни рогов с хвостом, ни крылышек с нимбом, ни у кого пока не выросло. С чего ты взяла, что мы способны спасти человечество, тем более что, возможно, и спасать то никого нет необходимости: как жили люди преспокойненько, так и будут жить – то грешить, то каяться.
– Я ЗНАЮ, – пристально посмотрела Аня в глаза Андрею, – именно поэтому я – ведущая, а ты – ведомый, хотя твои паранормальные возможности сейчас не меньшие, чем мои.
– Но почему в моей вставке этого нет?! Я постоянно получаю из нее информацию, о которой раньше и понятия не имел – вернее, мое прежнее я не имело…
– Ты сам ответил, – усмехнулась Аня, – возможно, там этой информации просто нет. Возможно, по какой-то причине важно, чтобы ты не имел полную уверенность в том, о чем я тебе говорю, возможно, тебе необходимо преодолеть сомнения и соблазны, чтобы сделать мучительный выбор, и это так же учтено Провиденциальным планом. Что же касается сравнения тебя и меня с Иисусом Христом, то иногда важнейшая, глобальная миссия по какой-то неведомой причине возлагается на слабые и даже на детские плечи. Не знаю, читал ли ты «Властелина колец» Толкиена, но там хорошо описана такая ситуация, когда миссия спасения цивилизации оказалась возложена на маленьких и слабых хоббитов. А ведь мы с тобой не хоббиты, а потомки Христа, теперь ты должен знать об этом.
– Ну да, Меровинги, – произнес Андрей никогда не произносимое ранее родовое имя, – кстати, хоть Толкиена я в этой жизни не читал, тем не менее, хорошо знаю эту историю. Именно на том основании, что неизвестные ранее знания теперь раскрываются передо мной самым чудесным образом, я считал, что если бы человечество стояло перед роковым выбором, я бы об этом знал. Однако никакого сигнала на этот счет мне не поступило.
– И, тем не менее, я прошу тебя поверить, твое неверие может слишком дорого обойтись для судеб земли в целом.
– Хорошо, допустим, я верю, ну и что мы должны делать дальше? Мне это совершенно непонятно. Обучать меня дальше науке Живого мира, как я понял, теперь не имеет смысла, а пробуждать взрослого Андрея Данилова из магистрального событийного потока, после вселения его души в меня, невозможно. Но о какой тогда миссии возможно говорить?
– Не все так просто, – сказала Аня несколько рассеяно, словно прислушиваясь к чему-то, – я не обо всем могу говорить вслух, я уже предупреждала тебя о неком провиденциальном принципе, который напоминает эффект сглаза и самосглаза. Но о каких-то ближайших шагах я смогу тебе сказать, хотя на данный момент у меня нет уверенности в том, что делать дальше, тут возможны варианты, но в любом случае я должна посоветоваться с Варфушей. Да, кстати, вот мы и пришли, ты тут займись чем-нибудь, а я какое-то время «поментаю».
Андрей осмотрелся: действительно, похоже, это было то самое место, где они вчера наблюдали шмеля, превратившегося в забавного человечка, который, в действительности, оказался то ли домовым, то ли посланником богов.
«Господи, – подумал Андрей, – это случилось только вчера, а теперь все изменилось настолько, словно бы я прожил целую большую жизнь… нет, множество жизней. Думал ли я еще вчера утром, что со мной такое может случиться? Да любого, кто бы мне это сказал, я бы счел сумасшедшим. Теперь же – новая напасть: оказывается, мы с Аней призваны человечество от чего-то там спасать, хотя вначале она ничего мне об этом не говорила. Впрочем, теперь меня уже и это не удивляет, скорее, удивляет то, что из моей чудесной вставки на этот вопрос ответа не приходит. На все остальные приходит, а на этот – нет! А если она меня для каких-то своих целей использовать решила с моими новыми возможностями? Нет, что я такое думаю, как такое в голову прийти может!»
Тем временем Аня села в клевер недалеко от пересечения двух проселочных дорог, определенным образом подогнув под себя коленки, прикрыла веки и застыла неподвижно.
«Вирасана, – мысленно прокомментировал Андрей, произнеся незнакомое ранее слово, – вообще-то всякие ментальные манипуляции обычно в падмасане делают. Интересно, этот ее домовой опять в виде шмеля явится или как-то иначе?»
Андрей осмотрелся. Шмелей, привлеченных душистым клевером, было хоть пруд пруди, – а так же пчел, бабочек, ос, стрекоз и кузнечиков, но, судя по всему, все это царство инсектов не имело к таинственному наставнику Ани никакого отношения. Вчерашний шмель был каким-то не таким, с каким-то разумным взглядом, который скорее ощущался, чем имел внешние характеристики. Андрей сдвинул точку сборки, чтобы посмотреть, чем на ментале занимается Аня, и с удивлением отметил, что она как бы пропала, то есть физический план он перестал воспринимать, перейдя на другой диапазон восприятия, а на тонком плане она не появилась, что было Андрею непонятно.
«Ого, – подумал Андрей, – похоже, она сейчас на таком уровне работает, который мне не удается уловить, либо вообще делает что-то мне непонятное! Похоже, я ее недооценивал! Ну ладно, она меня в этот раз совместно медитировать не приглашала, может, не доверяет после моих выступлений… а, собственно, что я такого сказал! По-моему вполне здравые сомнения, чего ради я обязан кота в мешке покупать!»
Андрей, продолжая оставаться в восприятии тонкого плана земных стихиалей с удивлением наблюдал струистый, живой, постоянно меняющийся мир, заполненный человекоподобными и совсем не человекоподобными призрачными существами, сменивший привычный, фиксированный, воспринимаемый обычным зрением мир. Он подумал было пообщаться с кем-нибудь из полевых стихиалей, например струистой Вайитой, напоминающей чем-то воздушную горную речку, которая одухотворяла летние освежающие ветра над полями и равнинами, либо с более приземленной, напоминающей стайку цветастых бабочек, Фальторой, пестующей флору и фауну тех же лугов и полей, но тут ему пришло в голову, что нечто подобное он уже делал и это слишком просто. Вот было бы интересно вызвать сезонную природную стихиаль, которая здесь не присутствует. Хватит ли его могущества на то, чтобы вытянуть в ближайшее отражение какую-нибудь зимнюю стихиаль, к тому же было бы интересно посмотреть, к чему это приведет. Нет, разумеется, зону надо ограничить площадью, допустим метров в десять-пятнадцать, а то мало ли что. Лель ведь четко сказал, что погода изменится. Андрей, которому всегда было присуще недовольство текущим моментом: зимою хотелось лета и наоборот, – подумал, что ему уже изрядно надоела летняя, то истомная, то будоражащая атмосфера, и неплохо было бы охладиться и погрузиться в зимнюю предновогоднюю праздничность и ожидание сказки.
«Конечно, – думал Андрей, – насчет снега этот Лель, конечно, загнул, это в принципе невозможно, а вот прохлада бы не помешала».
Андрей, мысленно очертив вокруг себя определенного размера круг, начал настраиваться на те хорошо памятные ощущения, которые возникали у него в канун нового года, и тут в сознании его неожиданно всплыло красивое, поэтическое слово «Нивенна». Затем сами собой возникли строчки, которые, очевидно, должны были вызвать эту зимнюю стихиаль из какого-то собственного пространственного слоя, в данное время не пересекающегося с той географической широтой, на которой находился Андрей.
Я предпраздничных святок крылатая дочь,
Подметаю сугробы в Крещенскую ночь,
И гадалка, вглядевшись в зеркал коридор
В нем заметит мой нежный туманный повтор.
Мне приятна снежинок беспечная речь,
И когда разворчится, закашляет печь,
Я люблю начертать на оконном стекле
Сказ о том, как лютует мороз в феврале.
Я рождественской тайны несу аромат,
И когда новогодние свечи горят,
Из стеклянных игрушек, украсивших ель,
Извлекаю бубенчиков звонкую трель.
Если вдруг среди веток в застывшем лесу
Ты увидишь зайчонка, слона и лису
Или россыпь алмазов на снежном ковре
Ты помыслишь о ветре и света игре.
Но за каждой бессмысленных вихрей игрой
Ощутишь дуновенье Нивенны земной,
И за каждой причудою зимних стихий
Ты заметишь мои скоморошьи штрихи.
И когда ты сойдешь на седые снега
Я в твоей диадеме зажгу жемчуга
И осыплю снежком на тропинке лесной…
Как еще мне порадовать Навну зимой.
«Опять какая-то Навна, – подумал Андрей, закончив мысленно произносить ранее неизвестные строки. Хотя, почему какая-то? Что-то я о ней знаю». – Тем не менее, он не успел выудить из своей чудесной вставки сведения о Навне, поскольку его отвлек феномен, явившийся, очевидно, ответом на только что придуманное стихотворение. Андрею показалось, что он словно бы глянул в очень глубокий, темный и студеный колодец, на дне которого вроде бы поблескивала отражающая небо и звезды вода (говорят, в глубоком колодце даже днем можно увидеть звезды). А может, это была и не вода, потому что через минуту скважина колодца начала затуманиваться и возникло чувство, что нечто начало подниматься из этой прямо-таки межпространственной глубины. Не прошло и нескольких минут, как колодец исчез, и на месте его в эфемерном небесном окне странно мерцало и покачивалось удивительное белоснежное существо, напоминающее нечто среднее между снегурочкой и полностью засыпанной снегом елью с бледным юным лицом, окутанным клубами морозного пара, голову которой украшала алмазная (или ледяная?) диадема, сияющая разноцветными лучами холодного зимнего света. При этом если Лель, с которым Андрей общался сегодня утром, бодрствовал и был активен, чудесная Снегурочка-ель, по-видимому, спала – глаза ее были закрыты, Андрея она, похоже, не замечала и дышала ровно и глубоко, как спящая. Появление зимней стихиали, хоть и спящей, тут же привело к изменению окружающей среды: воздух наполнился изморозью, а затем тот мысленный экран Андрея, которым он, как Хома Брут святым кругом, отгородился от внешнего пространства, стал вдруг виден, покрываясь, как оконное стекло, расписными узорами инея, которые быстро превращались в ледяную корку. Андрей почувствовал, как колкие, холодные лучи диадемы просто пронизывают холодом. Пространственный ментальный цилиндр, очерченный Андреем, заполнился сначала морозными клубами пара, какие врываются в деревенскую баню, когда открываешь двери зимой, затем пар распался на веселые, играющие в лучах чудесной диадемы, снежинки, и они с веселым шепотом закружились в восходящих потоках смерча, возникшего, очевидно, от резкого перепада температур. При этом Андрею слышался то мелодичный звон нарядных новогодних шаров, то потрескивание поленьев в печи, то ударял в нос дивный морозно-смоляной запах только срубленной ели, и всплывали в памяти какие-то фрагменты совсем уже ранних воспоминаний о Новом годе, когда еще жила вера в Деда Мороза и Снегурочку, и детское сердце улавливало дух Рождественской сказки в обыденных вещах.
Тут Андрей почувствовал, что сильный холод буквально пронизывает все его существо. Ему никогда не приходилось оказываться в шортиках и тоненькой рубашке на десятиградусном морозе, он переступил несколько раз с ноги на ногу, и услышал, как хрустит под ногами мгновенно замерзшая трава, превратившаяся в хрупкий фарфоровый декор. Андрей понял, что явно перегнул палку, хоть и не ожидал такого эффекта – все же Лель что-то говорил о часе-двух, которые необходимы, чтобы летняя погода превратилась в зимнюю.
«Ладно, убедился, – подумал он смятенно, – похоже, поговорить с ней не удастся, да и слишком холодно для подобных бесед. Надо сообразить, как ее обратно в свой колодец из сказки про Морозко отправить».
Собственно, до сего момента все происходило очень легко, Андрей просто сдвигал точку сборки в состояние восприятия Энрофа и переставал видеть и слышать проявления тонкого плана. В данном случае он поступил аналогичным образом, но оттого, что перестал видеть Нивенну и блеск лучей в ее диадеме, легче ему не стало: в воздухе продолжал кружиться снежный вихрь и температура вокруг отнюдь не повысилась. Андрей чувствовал, что за эти десять минут превратился в ледышку и вскоре может замерзнуть окончательно, то есть насмерть. В этом критическом состоянии он вдруг почувствовал, что ему становится все теплее и теплее, на него наваливается непреодолимая сонливость, и, хотя самое разумное в данной ситуации было сделать десяток шагов и выйти за границу мысленно очерченной им зоны контакта с Нивенной, Андрей, повинуясь этому противоестественному, но всеобъемлющему желанию спать, улегся на снег и впал в дремотное состояние, сопровождающееся убаюкивающим гулом метели, все усиливающимся ощущением Рождественской сказки и сонными грезами, сопровождающимися звоном бубенцов на оленьей упряжке Санта Клауса. Снег засыпал его, и Андрею казалось, что его укутывают нежной периной и поют колыбельную, как в детстве…
По-видимому, он все же впал в полное забытье, которое у замерзающих людей плавно переходит в смерть от переохлаждения, поскольку очнулся оттого, что его упорно трясут за плечо и ощутимо бьют по щекам. Андрей открыл глаза и увидел, что новогодняя сказка закончилась, над ним сияет и, главное, основательно греет августовское солнце, вокруг полегла пожухлая, побуревшая трава и поникшие мертвые цветы клевера, и еще Андрей отметил, что вокруг очень сыро, кое-где видны остатки быстро тающего снега, а сам он, помимо того, что трясется от холода, мокрый до нитки. Тут только он понял, что над ним склонилась Аня и энергично приводит его в чувства. Ему стало неловко за свое беспомощное положение, он зашевелился, затем с трудом начал подниматься на ноги – члены его задеревенели и плохо слушались, правда, жаркое августовское солнце быстро делало свое дело.
– Не обморозился? – с тревогой оглядела его Аня, – говорят в первую очередь уши и пальцы отмораживаются. – Она коснулась ушей и носа Андрея, затем начала растирать его пальцы. – Нет, вроде все нормально, – сказала она после поверхностного обследования, от которого Андрею сделалось неловко и как-то волнительно одновременно, отчего он покраснел – все же значительная его часть по-прежнему оставалась застенчивым ребенком, еще не знавшим нежных прикосновений, помимо материнских, – наверное, тебя больше изнутри проморозило, чем снаружи, а наружное обморожение не успело наступить. Возможно, это связано с тем, что Нивенна спала и на тебя свой зимний сон навеяла, иначе ты бы не успел так быстро в кому от переохлаждения впасть.
– Ч-ч-что это было? – с трудом выговорил Андрей, едва ворочая языком.
– Это тебя надо спрашивать, что ты натворил! Зачем зимнюю стихиаль потревожил?! Она сейчас спит, поэтому не контролирует свои действия.
– Я не знал, – начал оправдываться Андрей, – язык его постепенно начинал слушаться, – мне почему-то немножко зимы захотелось… а с летней стихиалью, Лелем, я уже общался… я не думал, что сразу же так холодно будет, думал, это в основном на тонком плане будет происходить, Лель говорил, что погода в течении часа-двух меняется, а тут нескольких минут не прошло. А потом мне ее убрать не удалось, я думал, точку сборки в обычное восприятие поставлю, и она исчезнет, а она не исчезла, а потом вдруг так уютно и приятно сделалось, что я даже не сообразил, что надо из этой зоны убегать.
– Убаюкивание – это главное коварство Нивенны и Затлуна, – кивнула головой Аня, – я думаю, так быстро похолодало потому, что ты ограничивающий барьер поставил, иначе бы на значительной территории погода менялась значительно медленнее. Ну а по поводу того, как надо было стихиаль на место отправить, так ты, конечно, не правильно действовал, просто сдвинуть точку сборки недостаточно, это ведь только уровень восприятия, а для воздействия – тут акт нужен: либо магическое заклинание, либо шаманское камлание, либо непосредственный контакт. Ты как ее вызвал?
– Да стихотворение сымпровизировал, появляется вдруг способность мгновенно стихотворение сочинить. Так я и с Лелем в контакт вступил, когда по саду прогуливался и тебя ждал. Я так понял, что эти стихи и есть заклинание.
– Очевидно да, – пожала плечами Аня, – у тебя это, видимо, в такой форме, поскольку ты по своей природе поэт. У меня это несколько по-другому. Ну, так вот, чтобы Нивенну назад оправить и экран убрать, чтобы холод рассеялся, нужно было бы настроиться, чтобы к тебе освобождающее стихотворение пришло, тогда бы все исчезло – а ты этого не сделал.
– Может, я бы и догадался, – смущенно пробормотал Андрей, – но на меня такая сонливость навалилась, и так вдруг хорошо сделалось, как в далеком-далеком детстве, что я уже не соображал, что просто замерзаю, как в степи ямщик. Но в любом случае ты спасла мне жизнь! – вдруг дошло до Андрея очевидная истина, если бы не ты, я бы, наверное, уже в ледышку превратился!
– Ну, возможно, ты преувеличиваешь, – смущенно посмотрела на свои туфельки Аня, – все же, наверное, когда бы ты совсем отключился, Нивенна бы сама исчезла, ведь ее держал твой ментальный посыл! Тогда бы и температура постепенно повышаться начала.
– Вот именно, что постепенно, в этом цилиндре градусов 20 ниже нуля было, и я бы успел окочуриться, пока тут все нормализовалось бы.
– Да нет, думаю, не успел, ведь экран тоже бы исчез, а без него бы и холод быстро рассеялся. Тут все же небольшой объем.
– Ну ладно, хорошо, что хорошо кончается. Кстати, а как ты все это нейтрализовала? Заклинание какое-то?
– Не совсем, это скорее схоже с твоим недавно открывшимся даром. У меня рождается мелодия, которую можно спеть, а можно просто мысленно воспроизвести, значения не имеет, ведь тут задействованы тонкие энергии, связанные с природой мысли. Тебе ведь тоже не обязательно произносить стихотворение вслух.
– А, ну ясно, – кивнул головой Андрей, в твоей мелодии содержится определенный ментальный частотный код, который соответствует тому или иному магическому действию.
– Можно и так сказать, – пожала плечами Аня, – это как ключ к замку…
– Как ты думаешь, – спросил Андрей, – почему мне с Нивенной контакт наладить не удалось, как с Лелем?
– Разве не понятно? Она же спала, а Лель бодрствовал. Ты же ее из собственного пространства в Энроф вытянул, а здесь лето. А летом она в Энрофе только спать может. Ну а природа ее такая, она что спит, что бодрствует, но только морозить может.
– Ну, это я понял… кстати, – спохватился Андрей, – а Варфуша-то где? Я думал, он как в прошлый раз явится в виде шмеля, а потом в человечка превратиться… – Андрей за эти два дня настолько привык к чудесам, что его скорее удивляло отсутствие домового, чем его наличие.
Аня развела руками:
– Пока что-либо говорить преждевременно, но он почему-то не отзывается. Вчера, вон, сам явился, когда его никто не звал, а сегодня не отзывается! Однажды уже так было, когда его одна нехорошая женщина похитила. Но тогда он был привязан к нашей комнате и постоянно совершал экскурсы из мира домовых Манику в Энроф. Теперь же он с Энрофом не связан, ему, после того как он вспомнил свою истинную суть посланника богов, удалось наладить контакт с плененной Навной, и я знаю, что он исполняет какие-то неведомые мне миссии, которые ему Навна передает.
– Навна… Навна… ах да, я знаю, кто это такая! – из чудесной внутренней энциклопедии в сознание Андрея тотчас хлынули соответствующие сведения. – Это соборная душа России, и она со времен смутного времени пленена. Ее русский демон великодержавия, Жругр, пленил, когда она с какой-то чрезвычайной миссией в преисподнюю спускалась. Она вместе со своим садом заблокирована под Антимосквой-Друккаргом с помощью особой демонической материальности и не может оттуда вырваться. Правда, в этой плите карроха имеется брешь, через которую Навна может посылать в мир свои отражения…
– Примерно о том же мне рассказывал Варфуша, – опустила глаза Аня, – со времен ее пленения русский этнос утратил свою объединяющую душу и растерял большую часть духовности. Если бы ни брешь в этом чудовищном саркофаге, которую сумел проделать Яросвет – демиург России, то русские вообще перестали бы быть русскими, и не существовало бы такого особого понятия, как русская душа, русская культура. Если бы Навна была в Небесном кремле все эти годы, история России оказалась бы совершенно иной. Возможно, тогда иной оказалась бы и история земли.
– Ну что ж, – сказал Андрей, который к тому времени знал о Навне примерно то, о чем мы упомянули во второй книге романа, – все это печально, но, по-моему, бесполезно думать о том, что могло быть, если бы. К чему рассуждать о богах и полубогах; их дела и задачи мы вряд ли до конца поймем. Но ты не дорассказала о своем домовом-бриллианте.
– Мне так и не удалось выйти с ним на контакт, – сказала Аня, – на мой зов, на мою метку он так и не явился, я попробую поискать его в других местах, но сейчас у меня вряд ли получится, я все же немало сил потратила на то, чтобы этот ледяной домик растопить. Да и расстроилась сильно, надо равновесие восстановить. Потом, здесь немного не та обстановка, а времени на собственный поиск нужно много – с полным отключением от физического тела. Возможно, придется разные астральные пространства посетить, а те пространства, в которых Варфуша в облике домового может находиться, они с энергиями ночи связаны, их ночью надо посещать.
– Послушай, – сказал Андрей, – а собственно, зачем тебе его так срочно разыскивать потребовалось? Мало ли где он может быть? Ты же не можешь весь Шаданакар обыскать, ты же сама говоришь, что у него сейчас много дел и задания от Навны, о которых ты ничего не знаешь. Если он на твой зов не откликнулся, значит, занят чем-то важным, и, возможно, его и не надо сейчас тревожить. Если он такой могущественный и мудрый дух, то он и сам тебя найдет, если почувствует, что ты должна спросить у него что-то важное. Кстати, я так и не знаю, что ты у него спросить задумала?
– Это касается нашей совместной миссии, которую, как мне кажется, мы получили уникальную возможность хотя бы частично исполнить. Я уже говорила, что не могу произносить суть ее вслух.
– Но почему мы должны ее исполнять? Кому мы что-то обязаны?!
– А ты разве сам не чувствуешь?
– Да нет же!
– Странно, – нахмурилась Аня, – мне казалось, ты должен… и потом, по некоторым фразам, которые ты не договорил до конца, по крайней мере, об одном аспекте этой миссии ты знаешь. Ты не любишь людей?
– Я? – смутился Андрей, – почему не люблю… хотя, честно говоря, я об этом еще не думал.
– Но ведь я же говорила тебе о том, какая альтернатива стоит сейчас перед людьми!
– А, ты об этом… – снова смутился Андрей, – да, конечно, но, мне кажется, ты несколько преувеличиваешь опасность…
– А если даже предположить, что я преувеличиваю, – в упор посмотрела на него Аня, – хотя эта истина открылась мне из источника, подобного твоему, и о том же мне говорил Варфуша, неужели, если бы ты имел уникальную возможность сделать человечество чуть лучше и счастливее, ты бы этим шансом не воспользовался? Пусть даже от тебя это потребует каких-то усилий?
– Я… да… нет…, да, конечно, а что, мы такую возможность имеем?
– Я уже тебе говорила, – терпеливо продолжала Аня, – сложилась уникальная ситуация, не могу тебе подробно описывать, какая именно, считай, что звезды так сошлись, что мы имеем такую возможность! Только учти, звезды занимают благоприятное положение недолго, мы можем и упустить свой шанс.
– Но ведь ты сама говорила, что теперь Андрея, того, взрослого разбудить не удастся. Речь ведь шла, как я понял, именно об этом.
– Возможно и это станет выполнимо… потом… но теперь я имею в виду иное… гораздо более трудное, чем пробуждение взрослого Андрея. Неужели в твоей всеведущей вставке ничего нет об этом? Еще недавно ты догадывался буквально обо всем, о чем я только ни затевала разговор.
– Нет, чего-то не получается, – развел руками Андрей через некоторое время, – пустота одна, словно эту информацию взяли, да стерли! Выходит, я все же не всеведущ.
– Это все осложняет, – озабоченно пробормотала Аня, – я ничего о миссии в целом сказать не могу, по причине тебе известной, придется тебя направлять, не разъясняя конечной цели. Кстати, об этом тоже Варфушу спросить надо… не нравится мне все это…
– Да, кстати, – попытался уйти Андрей от темы, доставлявшей ему все больший и больший дискомфорт, – когда ты пыталась Варфушу вызвать, я хотел посмотреть, что в этот момент с тобой происходило, сдвинул точку сборки, но тебя почему-то не увидел, то есть физический план исчез, а на тонком ты не появилась!
– Я не знаю, – пожала плечами Аня, – возможно, я превратилась в звучание мелодии, с помощью которой пыталась связаться с Варфушей, а ты был настроен на визуальное восприятие. Если бы ты настроился на музыку тонкого плана, ты бы меня воспринял.
– Нет, этого я пока не делал, – признался Андрей, – хотя, думаю, это не сложно в принципе…
– Ладно, – вдруг заторопилась Аня, глянув на часы, – мама ругается, когда я к обеду опаздываю!
– Ну вот, – усмехнулся Андрей, – мама ругаться будет! Детский сад, да и только! А говоришь еще о какой-то миссии по спасению человечества Бог знает от чего! Если ты и дальше так свою маму бояться будешь, то ничего хорошего человечество в перспективе не ожидает! Ладно, шучу, не обижайся, просто я теперь даже не представляю, что мы теперь делать должны… («Все же это игра какая-то, – мелькнула в голове Андрея надежда, – ну, не может быть, чтобы она это серьезно! Все же нелепо слышать все это от десятилетней девочки, которая боится на обед опоздать и которую мать заставляет каждое утро диктанты писать!»).
– ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ ДОЛЖНЫ ПРОИЗОЙТИ НА ТРЕТИЙ ДЕНЬ, КАК В РУССКОЙ СКАЗКЕ, – загадочно посмотрела на него Аня, – Ну что, пошли?
– Я, честно говоря, хотел испытать себя в новом качестве, – сказал Андрей.
– Так ты и испытал, чуть в кусок льда не превратился, – усмехнулась Аня. – А что ты имеешь в виду? Проходить сквозь предметы? Летать в физическом теле? Через стены я не раз проходила, ничего в этом интересного нет; из-за этого непродуманного эксперимента, который я проделала просто со страху, я и вляпалась в историю с психогенератором. Хотя в следующий раз мне эта паранормальная способность помогла его уничтожить! А насчет полетов! Погоди, побереги силы, Господь не затем тебя сидхами наградил, чтобы ты всем этим свою гордыню тешил! Другое дело, использовать их во благо, на осуществление Провиденциального плана!
