скачать книгу бесплатно
– А, ну тогда, вопросов нет, – уважительно прошелестела Вайита, – но только вам же, наверное, пообщаться захочется, а с этим дело будет труднее обстоять, в этом месте пространства Ирудрана спать будет, и если вам ее все же удаться разбудить, то она, спросонья, может перепугаться и бед всяких натворить.
– Это еще, каких бед? – недоверчиво спросила Аня. – Мы для того на высоту облаков и поднялись, чтобы она бед не натворила.
– Так, что ей эта высота? Она и с этой высоты в сердцах так может молнией шандарахнуть, что и этот садик, и эти домики враз сгорят! Нет, братцы, лучше бы летели вы в те края, где гроза собирается, вот там ваше общение будет на сто процентов продуктивным.
– А где ближайшая гроза собирается? – спросила Аня, растерянно оглядывая горизонт, который, как назло, не предвещал никаких перемен в погоде, и на небе фигурировали только безобидные кучевые облака.
– Тут, буквально в двух шагах, километрах в трехстах к северо-востоку гроза начинается, но сюда не доберется, растеряет весь кураж по дороге. К сожалению, не смогу вас туда доставить, мне сейчас положено в другую сторону лететь, да и, честно признаться, нет у меня особого желания с дальней родственницей встречаться.
– Да ладно, – сказал Андрей, – чего уж тебя утруждать, мы уж, как-нибудь своим ходом. Триста километров, конечно, по нашим меркам, не так мало, не в двух шагах, но мы еще не достигли предела сваей скорости, надеюсь, успеем вовремя.
– Успеете, успеете, там гроза серьезная затевается, часа через два-три как раз в самом разгаре будет. Ладно, вы что-то уж больно высоко забрались, мне в этих слоях атмосферы весьма дискомфортно, здесь Зунгуф властвует, так что счастливо оставаться… вернее, пролететься! – С этими словами Вайита сделала лихой пируэт, встряхнув всеми своими фалдами, и улетела в сторону ставшего совсем игрушечным городка.
– Ну что, полетим? – вопросительно посмотрел на Аню Андрей, – или все же решимся вызвать сюда? Кстати, гроза эта во внешнем мире никогда не разразится в нашем восприятии, так что мы можем лететь туда хоть год. С другой стороны, эта Вайита так ничего в окружающем и не поняла: молния – опять же, для нашего временного коридора – от туч до земли несколько столетий лететь будет.
– Я не берусь так самоуверенно этими категориями распоряжаться, – покачала головой Аня, – в их-то времени она, так или иначе, ударит, если сам ее факт свершиться. Давай лучше судьбу не испытывать, полетим, куда Вайита указала. Тем более такого точного попадания и не нужно, мы с такой высоты то место, где гроза собирается, за несколько десятков километров увидим.
– Ну, тогда полетели, – махнул рукой Андрей, – судя по расположению солнца, северо-восток там. Думаю, высоту мы достаточную набрали, давай-ка, попробуем скорость прибавить, только не сразу, как я понял, для головы опасно именно ускорение, а не сама скорость!
– Тут семи пядей во лбу не надо иметь, – пожала плечами Аня, – это в любом учебнике физики прочесть можно. Фишка не в этом, а в том, чтобы раньше времени энергии антигравитации не израсходовать!
– Раз так, то, догоняй! – задорно крикнул Андрей, сделал обратную бочку, и полетел на северо-восток, где далеко за городом, в сизой дымке маячили отроги Карпатских гор.
Какое-то время они играли в догонялки, не забывая главную задачу и не сбиваясь с курса. В искусстве полета они были примерно равны, поэтому догонялки получились напряженными. Андрей весь отдался наслаждению полета, не испытывая тех помех, которые омрачали его первый эксперимент, он то и дело срывался на фигуры высшего пилотажа, и с удовольствием отметил, что организм его начал привыкать к перегрузкам ускорения и смены положения тела, и он уже не рискует потерять сознания от слишком резкой свечи, и даже от умеренного вертикального штопора. Тем не менее, были моменты, когда Андрей ощущал, что подступает к пределу прочности, который лучше не переступать, и осаживал свой пыл. Аня летела более осторожно и менее рискованно, очевидно она больше думала о лимите антигравитационной энергии, однако то и дело догоняла Андрея, полет которого явно замедляли фигуры высшего пилотажа.
– Что у тебя на шее, – неожиданно спросила она, в очередной раз догнав Андрея, – у тебя что-то в вороте рубашки мелькает, а я никак разглядеть не могу.
– Совсем забыл тебе рассказать! – хлопнул себе по лбу Андрей, – эта вещь тебе должна быть знакома! Надо же, со всеми этими чудесами, о таком важном эпизоде забыл рассказать! – и Андрей, несколько замедлив скорость, чтобы было удобнее разговаривать, рассказал Ане о своей недавней находке под подушкой. – Так что, – закончил он свой рассказ, теперь я стал владельцем короны Меровингов. Хотя, в действительности, это, конечно, не корона, а брелок. Я из своей чудесной «вставки» узнал, что эти медальоны изготовил сам внук Иисуса Христа, и они содержат в себе материальность созвездия Ориона. Правда, из этой информации не совсем ясно, для какой цели они служат, кроме того, что являются символом принадлежности к роду Меровингов. И что означает тот факт, что эта коронетка пришла ко мне из сна, так же не понятен. Я тебе уже говорил, что информация, приходящая ко мне из вставки, часто бывает неполной. Но, как бы то ни было, это очень добрый знак, получив который, я окончательно утвердился в решении следовать за тобой. Честно признаюсь, меня сильно раздражает тот факт, что ты ничего не рассказываешь о сути нашей экспедиции…
– Я очень признательна тебе за это, Андрюша, – сказала Аня, – я понимаю, что тебя постоянно преследует подозрение, будто ты купил кота в мешке, да и меня в сумасшедшие записал, пока с тобой то же самое не произошло. Что же касается короны Меровингов, то тут я так же мало нового тебе сказать могу, знаю только, что коронетка содержит в себе принцип раздемонизированной материи и является ключом к управлению пространством, правда каким образом, мне неведомо. Что же касается фрагментарности поступающей к тебе информации, то тут объяснение, мне кажется, в следующем: дозированность ее корректируется Провиденциальными силами, и та информация, которая грозит нарушить ткань будущего, отсекается. Так что, обижайся, не обижайся, но знать абсолютно все о нашей миссии нам не только не нужно, но и опасно, хотя, механизм для получения информации у нас с тобой гораздо эффективней, чем у обычного человека. С другой стороны и ответственность за каждое действие и даже мысль у нас обоих возрастает непомерно. Кстати, похоже, мы подлетаем к нужному месту.
И действительно, за разговором Андрей не заметил, что погода явно изменилась, и у горизонта, как раз над ближайшими, пока еще невысокими отрогами Карпатских гор явно собиралась гроза: темная свинцовая туча надвигалась на путешественников, и было не понятно, она ли движется им на встречу, или это они ее догоняют. Минут через десять ребята оказались рядом с тучей, и стало ясно, что она, конечно, никуда не движется, а застыла совершенно неподвижно, как и все предметы в этом остановленном мире. Ничто в ней не шевелилось, и только неясное свечение в глубине темного зловещего марева свидетельствовало о том, что рассинхронизация временных потоков застигло тучу как раз в тот момент, когда в ее глубинах возник могучий электрический разряд, который так и не успел превратиться в молнию.
– Надо же, – сказал Андрей, любуясь грандиозным зрелищем, – наверняка к подобной «не остановленной» туче было бы не так безопасно подлетать. Да, кстати, а время-то не на сто процентов остановлено, гляди ка!
И действительно, оказалось, что формирующаяся из чудовищного разряда молния, не застыла абсолютно: через несколько минут ее сияющий хобот появился из-под края тучи и медленно, словно гусеница зубной пасты, выдавленной из чудовищного тюбика, начал медленно двигаться к земле. Хотя нет, не гусеница, а гигантская огненная капля, которая за тысячные доли секунды своего существования воспринимается глазом как извилистый, огненный зигзаг молнии.
– Надо же, – сказал Андрей, – глядишь, за пару дней она и до земли долетит, а не за столетие, как я считал. Значит, время здесь все же движется.
– Конечно, движется, – пожала плечами Аня, – иначе все в этом мире просто бы исчезло. Ладно, давай Ирудрану вызывать, ничего особенного в этой туче мы уже не увидим.
Ребята зависли в воздухе, словно встали на невидимую плоскость, Аня закрыла глаза и начала какие-то только ей ведомые ментальные операции, Андрей же непроизвольно начал очередную импровизацию, посвященную грозовой стихиали Ирудране.
Когда половодье иссякнет, в привычные русла
Вернутся озера и реки, насытив угодья,
Настанет пора для иного природы искусства,
Пора поднебесных баталий и туч половодья.
Варуна, Перун, Индра, Зевс – всех имен не означить,
Нам люди присвоили титул богов-громовержцев.
Но мы только духи, у духов иные задачи,
Мы просто играем, не правим, не бьем иноверцев.
Не зря нас боятся, шутя, мы сжигаем дубраву,
И все же, порою, нас ждут, как небесную манну:
У почвы иссохшей снискали мы добрую славу,
Нам травы и люди возносят земную Осанну.
Мы вместе с Зунгуфом бросаемся в шумную битву,
Мы топим суда, мы свергаем с небес цеппелины,
Мы недра трясем, но средь грохота слышим молитвы
Ожившей ветлы и расправившей ветви калины.
Но силы иссякли, и солнечный луч запредельный
Приносит посланье о мире, любви, обновленье,
О Навне пресветлой, ее чистоте акварельной,
О вечности Духа, сокрытой в прекрасном мгновенье.
Ответная реакция со стороны тучи не заставила себя долго ждать, и Андрея это и не особенно удивило, он уже привык повелевать стихиями, и скорее удивился, если бы этой реакции не последовало. Во время произнесения этих строк-заклинаний он чувствовал, как меняется окружающее пространство, словно возникает нечто вроде сообщающихся сосудов между тем и этим измерениями с различными энергетическими уровнями, и что из ближайшего пространства стихиалей начинается некий спиновый переход. В центре огромной черной тучи возникло какое-то смерчеобразное движение, затем смерч втянул в себя всю грозовую тучу, и медленно поплыл навстречу зависшим в воздухе ребятам, постепенно приобретая зооморфные черты и превращаясь в громадного колеблющегося дымчатого динозавра. С большой натяжкой его можно было принять за диплодока, но форму он держал неважно, его шея, туловище и хвост постоянно то удлинялись, то укорачивались так, что время от времени он больше походил то на бронтозавра, то на брахиозавра, то даже на прямоходящего игуанодона, либо на еще какого-нибудь зауропода.
А впрочем, прежде всего это было некое живое, наполненное энергией облако, поэтому все происходящие с ним превращения казались совершенно естественными.
– Ну вот, – обернулся к Ане Андрей, – не заставил себя долго ждать. Кстати, я бы не сказал, что это именно диплодок, его за какого угодно динозавра принять можно.
– Да, какая разница, – пожала плечами Аня, – он уже давно трансформирован в нечто иное, и память его, в какой-то мере определяющая форму, тоже, очевидно, угасает. Наверное, он и сам уже плохо помнит, кем был.
Тем временем облако-зауропод подплыло к ребятам и остановилось на некотором расстоянии, и хотя его переднюю выступающую часть чисто условно можно было назвать мордой, и глаз Андрей не смог разглядеть, тем не менее, создавалось впечатление, что облако внимательно смотрит на наших героев.
– Эй, ящерица! – Неожиданно сурово произнесла Аня, – ты узнаешь меня?
Андрею показалось, хотя о какой-либо мимике говорить было сложно, что облако весьма смущено, затем раздалось что-то вроде шумного вздоха-покашливания, словно оно пыталось скрыть смущение, затем прозвучал виноватый голос, напоминающий управляемые порывы ветра:
– Не зови меня так, не тереби душу, кто старое помянет, тому глаз вон.
– Ну, почему же, – Андрею показалось, что в голосе Ани звучали злорадные нотки, которых раньше он никогда у нее не слышал, – кое-кому не грех напомнить о старых долгах, кое-кого сострадание только развращает и провоцирует на дурные поступки. Хорошо, я, в конце концов, не издеваться над тобой сюда явилась, а в чем-то даже облегчить твою душу: долг за тобой, и тебе, я знаю, он не давал покоя все это время, омрачая твое нынешнее весьма привольное состояние. Как-никак, если бы не совесть, то тебе, наверное, грех было бы жаловаться на нынешний статус: свободы и способов разрядки у тебя теперь хоть отбавляй!
– Что да, то да, – почему-то невесело прогудел бывший динозавр, – хоть все получилось не совсем так, как мне хотелось бы, быть грозовой стихиалью не так уж и плохо! По крайне мере, куража, которого так не хватало там, среди магм, хоть отбавляй. В конце концов, то, что когда-то имел большое плотное тело, можно было бы и забыть, – скорее всего, это обычная, присущая нашему роду ностальгия, все же пару сотен миллионов лет со счетов не сбросишь. Но это все лирика, и эту легкую грусть не сравнить с той тоской, которая буквально изводила там, в магмах, теперь другое, чего я раньше и в помине не знал… ты сказала, эта штука называется совесть? Она появилась у меня буквально сразу после того, как я тебя около порога оставил. Такое впечатление, что я именно из-за этой совести в Ирудрану и трансформировался, – все время плакать хотелось, и хороший ливень вполне этому способствовал.
– По-моему, – сказала Аня, – постоянное желание плакать не совсем соответствует природе грозовой стихиали. Вот, осенняя стихиаль, Истая, та – да, у той глаза все время на мокром месте, и сентиментальность – ее природная черта.
– Ты не дослушала, – продолжала Ирудрана свой рассказ, – с одной стороны плакать хочется от чувства, что я что-то нехорошее сделал, а с другой стороны, другую мою половину, это чувство просто бесит! Сам от себя все время приходишь в бешенство, и начинаешь все вокруг крушить – подстать тем далеким временам, когда я еще диплодоком был. Кстати, что-то с памятью случилось: раньше я об этом только и думал… или думала… даже не знаю, как правильнее, а теперь все реже и реже, все больше совесть скребет. О чем это я? Ах, да, ну так вот, проревешься, пару сотен молний выпустишь, спалишь там пару-другую деревьев, – честно говоря, редко серьезные разрушения получаются, – глядишь, слегка полегчало. Только ведь, какой парадокс получается, через какое-то время начинаешь терзаться по поводу этих двух-трех деревьев, или – не дай Бог, что не часто случается, – какого-нибудь пожара и непредвиденных человеческих жертв. И снова, так тяжко на душе становится, что хоть вой! А чем жалость сильнее, тем и ярость по этому поводу крепче! И все по новой, с очередными разрушительными последствиями. В общем, – вечный круговорот и никакого выхода не видно, того и гляди, руки на себя наложишь! Хотя, какая чушь, разве может грозовая стихиаль на себя руки наложить?! Это во мне какие-то человеческие понятия бродят, хотя, откуда им взяться? Я не только никогда человеком не был, но и общался-то накоротке с вашим братом всего один раз, это с тобой, разумеется… и так нехорошо поступил! Это за то добро, которое ты для меня и нескольких десятков моих безмозглых собратьев сделала! Ху-фу, Ху-фу, – туча-динозавр захлюпала несуществующим носом, и стала тихонько подвывать, затем, словно спохватившись, начала яростно извиваться, крутиться волчком, бить себя лапами по голове и сыпать искрами, словно гигантская петарда.
– Да ладно тебе, – смягчилась Аня, – видишь же, со мной все в порядке, – и хоть моя знающая половинка по твоей милости два года (естественно, в земном времени) пробыла в заточении на уровне земной мантии, я в чем-то даже тебе благодарна: это вынужденное отшельничество позволило мне значительно увеличить мою личную силу.
– Да уж, – пробормотал (или пробормотала Ирудрана), – твой кокон нынче как здоровенная шаровая молния, а энергии в нем – на сотню-другую обычных молний хватит.
– Кстати, – спохватилась Аня, – забыла тебе представить, это Андрей, человек, который вытащил из плена мою знающую половинку, которая туда по твоей милости угодила. Он так же принимал участие в извлечении тебя из твоего слоя.
– Да вижу, вижу я, у него допуск. И особая метка на нем, кстати.
– Это какой еще допуск, какая еще метка? – подозрительно посмотрел на бывшего динозавра Андрей.
Какая, какая! Я чувствую только, но объяснить ничего не могу, каким-то образом это с древней клятвой связано, и с кодом особым…
А, – дошло до Андрея, – наверное, это связано с этой вот коронеткой, – Андрей показал свой медальон. Это корона Меровингов, она, наверняка, имеет какие-то чудесные свойства, правда, я сам пока не знаю, какие. Туда сам внук Иисуса Христа материальность Ориона заключил. Правда, науке об этом ничего не известно.
– Не знаю, не знаю, по мне – что Орион, что Большая медведица! Что я сказал, то и сказал, больше ничего об этой штуке не знаю, знаю только, что не только в ней дело, и твоя сила двояка.
– Что значит «двояка»?
– То и значит, это как в молнии плюс и минус. Больше ничего сказать не могу, а если бы даже и знал что, то нам по рангу объяснять не положено, у нас, стихиалей, другая задача.
– А у Ани, – не унимался Андрей, – какая-то другая сила?
– Другая – не другая, не знаю я, – почему-то нервно забормотал бывший динозавр, – что вы меня мучаете, подобные вопросы создают энергию, которую я совершенно не переношу! Не мое это дело, если надо что, то так и скажите, а не мучайте всякими…
– Чего это он? – удивленно посмотрел Андрей на Аню, – я, вроде бы, ничего такого не говорил ему!
– Да кто ж его знает, – пожала плечами девочка, – он, наверное, запрограммирован на определенную информоэнергию, а все, что из рамок выходит, возможно, ему беспокойство доставляет. А впрочем, мне его реакция тоже не совсем понятна. Ладно, успокойся, – обратилась она к Ирудране, – никто тебя мучить не собирается, у нас к тебе конкретное дело. Кстати, выполнив его, ты тем самым развяжешь тот кармический узел по отношению ко мне, который ты по собственной дури завязал, и твои муки совести должны в значительной степени ослабеть.
– Правда? – оживилось облако. – То-то я, как тебя увидел, сразу лучше себя чувствовать стал! Было бы совсем здорово, если бы вы лишних вопросов не задавали!
– А кто знает, какие, – лишние, какие, – не лишние, – пожала плечами Аня. – Если вообще вопросов не задавать, то и общаться затруднительно. Ну, так вот, задание у нас к тебе следующего рода: надо нам с Андреем слетать в одно место. Это – в нескольких тысячах километров отсюда, где-то на Алтае, точнее сказать не могу, сама не знаю, будем уже на месте конкретную точку разыскивать. Астрального присутствия нам не достаточно, нужно, чтобы мы там в физических телах оказались. Лететь туда самим в такой форме очень долго придется, а нам нужно силы беречь для одного важного дела. Так вот, нужно, чтобы ты нас на Алтай доставил, да как можно быстрее, ну а конкретное место мы, так и быть, сами найдем. Кстати, Андрей волновался, что ты из другой материальности состоишь, и наши физические тела передвигать не сможешь, но мне кажется, если ты активизируешь облачный фронт, то сможешь нас вместе с обычными грозовыми облаками двигать.
– Физические тела, говоришь, – как-то странно посмотрела на Аню с Андреем Ирудрана, – они не совсем физические, можно сказать, относительные… так что с этим проблем не будет.
– Что значит, «не совсем физические и относительные»?
– Ничего не знаю, что из меня вылетело, то и сказала… или сказал… все не могу понять, какого я рода. Ох, не мучьте меня, у меня от этого вопроса опять голова пухнуть начала!
– По-моему, – недовольно проворчала Аня, – твоя голова может пухнуть сколько угодно, и ей ничего не угрожает. Хоть все тело в голову перельется!
– Он, наверное, имеет в виду, что в нашем фрактальном коридоре мы в особом агрегатном состоянии находимся, – легонько толкнул Андрей Аню, – да не задавай ты ему вопросы, а то он капризничать начнет!
– Вот именно, – заныл бывший диплодок, – я, конечно, вашу просьбу исполню, куда мне теперь деваться, только ведь загвоздка в том, что я в определенной метеорологической зоне активен (или «активна», тьфу, ты), в зависимости от давления, влажности и воздушных течений, поэтому, как только из благоприятной зоны вылечу, то сразу же и засну, а там уж, в какую сторону меня понесет – одному Богу известно!
– Ты хочешь сказать, что отказываешься?! – насупилась Аня.
– Нет, нет, ни в коей мере, я же сам заинтересован! Нужно, чтобы вы еще стихиаль небесных воздушных течений вызвали, Зунгуфа. ОН, если его сильно попросить, может мне определенный воздушный коридор создать в нужном направлении, в котором я могу вас до места, не отключаясь, доставить. К тому же, он еще и на скорость передвижения способен заметно воздействовать, вам, ведь, как я понял, поскорее нужно? Кстати, что вы там, на Алтае, потеряли? Могли бы и на самолете слетать, не намного дольше.
– Что потеряли – не важно, – сурово сказала Аня, – как и ты, я так же далеко не на все вопросы отвечать могу. А насчет самолета – если не можем, значит, на то резоны имеются! А вот по поводу Зунгуфа, – это ты правильную мысль подсказал, как я сама не додумалась?! Давай, Андрюша, вызывай, у тебя, с твоими импровизациями, лучше получается.
– Зунгуфа, говоришь, – почесал Андрей затылок, – ладно, давай попробую.
Он настроился на новую стихиаль, и тут же из него полились следующие строки:
От утренних рос до вечерних туманов
Мы строим небесные рати,
Пасем караваны слонов и джейранов
И вдоволь даем поиграть им.
Глядишь, через час наши чудо питомцы
Уже не слоны, а сирены,
И дымчатый замок раскинул под солнцем
Свои живописные стены.
Слагаем сюжеты картин-приключений
Принцесс, королей и злодеев
Из облачных масс и воздушных течений,
(Порой их и вовсе развеяв).
И если в чарующих красках заката
Нахлынет души половодье
Не где-то близь снежных вершин Химавата,
А в наших российских угодьях,
И если все это удастся запомнить
Пред тем, как захлопнутся двери, —
Поверьте, мы очень старались исполнить
