скачать книгу бесплатно
– Это не важно, – покачал головой этот человек, с короткой бородой на худом овальном лице.
– Действительно, – согласился Комил и с восхищением поднял голову.
Промежуток между людьми в живой цепочке составляла длину одной вытянутой руки и люди шли лицом вперёд вокруг Дерева Сохиба, положив правую руку на правое плечо впереди идущего. Однако несколько веков назад люди начали ходить вокруг лицом к дереву, взявшись за руки, при этом расстояние между ними не изменилось.
– Представить только… шестьдесят три, – негромко восхищался Комил.
Его тело, как и его голос, трепетали от благоговения. Для него это дерево было неким божественным чудом, которое он мечтал познать.
Они сделали три круга, и люди начали отпускать руки и расходиться. Многие из них что-то шептали перед уходом и дотрагивались к стволу чинара. Азим не мог понять, зачем всё это было нужно?
Он хотел было спросить, но Комил перебил его:
– Впервые, когда я встал в кольцо вместе с отцом, цепочка составила шестьдесят два человека. Ты, Азим ибн Аъзам, стал шестьдесят третьим. Корневязь говорит, каждого, кто станет новым звеном в кольце, ждёт завидная удача, – Комил многозначительно покачал головой, глядя на облупившуюся светло-серую кору, которая уступала место новой белой коре.
На его месте другой человек возможно и возгордился бы, услышав подобное в свой адрес, но Азим не знал, как к этому отнестись.
– Ты был шестьдесят вторым? – спросил он.
– Нет, – с толикой сожаления вздохнул Комил. – Охват дерева и до меня составлял шестьдесят два человеко-звена.
– Значит, и до меня было шестьдесят три? – предположил Азим.
– Нет, – ответил Комил.
– Почему ты так уверен?
– Оглянись, – сказал Комил.
Последовав совету спутника, Азим заметил, что некоторые люди в открытую смотрят на него. У одних в глазах была радость за него, у других неприкрытая зависть.
– Новым звеном в кольце может стать тот, кто впервые участвует в этом. Судя по их взглядам, до тебя никто не был новичком. Все они купцы и путники и чуть ли не каждый день бывают здесь, а ты впервые, – объяснил Комил.
Комил дотронулся до дерева, прошептал молитву и отошёл от неё.
– Ладно, пошли отсюда, пока нам на голову не начали падать люди, – обратился он к Азиму.
Юноша в недоумении покосился на Комила. «Что за нелепая шутка?» – спрашивали его изумленные глаза. «Или это не шутка?» – задумался он.
Комила уже не было рядом, чтобы ответить на его вопросы. Быстрым шагом его спутник удалялся от дерева и уже был в тридцати шагах от Азима.
Он хотел было тоже уйти и догнать Комила, но задержался. Его внимание привлекли люди, которые остались у дерева. Одни стояли, другие нарезали круги на одном и том же месте. Но все они бросали взгляды на ствол и оценивали его с основания до кроны.
Каковы их намерения?
Азиму стало любопытно и вскоре он тоже бросил оценивающий взгляд на Дерево Сохиба. Оно было действительно невероятным. Необъятный ствол строго возвышался над людьми на двадцать два газа и только потом разделялся на три толстых не таких, как сам ствол, и всё же необъятных ветвей. От старой коры практически ничего не осталось, и вся поверхность дерева была гладкой. Ветви были почты ровными и также тянулись к небу. Лишь на высоте семидесяти газов, где начинались кроны, ветви отдалялись друг от друга. Правая от Азима слегка наклонялась на северо-восток. Она была чуть выше и шире двух других. Листья на ней не примирялись с тем, что лето подходит к концу и сохраняли насыщенный зелёный цвет. Крона слева от Азима смотрела слегка на северо-запад. Листья на ней уже примеряли медные цвета осени. Третья крона смотрела на юг и листья на ней изобиловали цветами – зелёными, медными и пурпурными. Лишь редкие листья поддавались ветру и падали вниз.
Поражённый величием и необыкновенной красотой этого дерева, Азим с разинутым ртом не опускал своего взгляда. Шея слегка затекла, но он не мог оторваться. Восхищение и благоговейный трепет овладели им. Азим почувствовал себя жалким муравьем у ног беззаботного трёхглавого чудища.
Как он мог не знать о таком дереве?
Снова почувствовав стыд за свое невежество, он опустил глаза. Вдруг он заметил, что один юноша, чуть старше него, прильнул к дереву и потянул руку, а затем и ногу вверх…
– «Не ужели он пытается залезть на дерево?» – удивился Азим.
Тот юноша подпрыгнул, но соскользнул с дерева. Однако он не оставил попыток. Кроме него, Азим заметил, что и другие люди пытались вскарабкаться на дерево. Среди них были и молодые, и взрослые. Одни увлажняли свои ладони плевками, другие подсаживали товарища, или подпрыгивали, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь. Все их попытки заканчивались тем, что они либо вновь соскальзывали, либо срывали сухую грубую кору. Четверо смельчаков возомнили себя умными и взобрались друг другу на плечи, но, при попытке самого верхнего дотянутся до небольшого углубления, трое из них рухнули вниз и начали корчиться от боли.
Азима озадачивало то, почему они не оставляют тщетных попыток. Что же такого может быть на этом дерево, что они так хотят залезь на него?
– Эй! – окликнул Комил издалека и поманил Азима рукой. – Лошадей разберут! – крикнул он.
Азим вспомнил, что им нужно торопиться в Мирас и побежал к своему спутнику.
За деревом раскинулась бескрайное травянистое поле, радующее глаз обилием цветов. Рядом была истоптанная широкая тропа. Она вела к большой конюшне в ста пятидесяти газах справа от чудо-дерева. Путники торопились туда и выезжали на лошадях.
Комил скрестил руки у груди и укоризненно смотрел, пока Азим подбегал к нему.
– Хочешь дойти до Мираса пешком?
Азим посмотрел на недовольно насупленные брови Комила и, пожав плечи, просто повёл головой в оправдание своей задержки. Комил фыркнул носом, повернулся и зашагал к старой конюшне. Азим пошёл вслед за ним.
– В чём смысл этой традиции? – спросил он.
– Ох, какой же ты невежда, Азим! – сорвался Комил.
Он был раздражён тем, что Азим застыл у дерева и глупо смотрел, как тупицы пытаются залезть на дерево, чтобы раскрыть тайну Сохиба. Она не будет раскрыта из-за правил Корневяза.
Азим понимал, что его спутник прав. Он и в правду мало знал об Ахоруне. В учебном доме он, в основном, изучал счёт, письмо и общую историю. Его не интересовали уроки и книги про традиции народа. О них он мог спросить у отца или матери. Однако о местных легендах и байках он никогда не спрашивал. Тем не менее резкость Комила показалась ему излишней.
– Ладно, не злись так, – негромко сказал Азим. – Спрошу у кого-нибудь другого.
Комил оглянулся и увидел, что Азим понурился и вяло следует за ним. Он решил, что был груб и ответил на вопрос, однако без той искры желания, которая возникла ещё на лодке.
– Люди встают вокруг дерева, чтобы измерить его ширину. Его посадил Сохиб путешественник семнадцать веков назад. Говорят, когда Сохиб посадил своё дерево, высотой оно было всего в два газа и его можно было охватить одной рукой. Теперь же шестьдесят три человека встают в кольце вокруг него. Обычно люди поют в кольце, но всем было ясно, что ты здесь впервые. Потому они молча молились, дотрагиваясь до дерева. В молитвах люди просят Всевышнего благословить их путь и сделать Сохиба обитателем рая. Благодаря ему и его дереву, это место стало пристанью для пассажирских лодок. До этого люди проделывали долгий путь до озера Зарафшан и потом переправлялись на ту сторону и обратно, либо пытались пересечь реку напрямую. К последним река была беспощадна… Люди пытаются залезть на дерево, потому что на одном из его ветвей вырезана точная дата того, когда Сохиб посадил этот чинар.
– Они хотят узнать эту дату? – спросил Азим.
– Нет, – ответил Комил. – По легенде, Сохиб вырезал дату в виде карты, которая указывает путь к чему-то очень драгоценному, что в десять раз дороже золота… к чему-то чёрному. Эту тайну он поведал своим потомкам на смертном одре, когда на дерево уже было тяжело залезть.
Комил неожиданно остановился. До конюшни оставалось меньше двадцати шагов, но он развернулся и посмотрел на Дерево Сохиба странным возбуждённым взглядом.
– Сколько, по-твоему, в нём газов? – спросил он у Азима.
– Не меньше ста десяти, – скрутив губы, приблизительно ответил юноша.
Комил покивал в подтверждение.
– Удивительно, но Сохиб путешественник прожил сто десять лет! Больше, чем кто-либо и когда-либо во всём Рахшонзамине, – с восхищением и изумлением проговорил Комил.
– Кому-нибудь удавалось залезть на дерево? – поинтересовался Азим.
– Нет, насколько мне известно, – повёл головой Комил. – Корневязи установили строгие правила.
– Кто они?
– Потомки Сохиба, – неуверенно пожал плечами Комил.
Комил повернулся и продолжил идти к конюшне, но вдруг снова остановился и с искрой в глазах оглянулся на Азима.
– Может попытаешь свою удачу? – с озорным вызовом спросил он. – Может тебе удастся залезть на него?
Азим уже насмотрелся на тщетные попытки других и знал, что эта пустая трата времени. Потому он невозмутимо посмотрел на Комила и прошёл мимо него к конюшне.
Из конюшни, ворча, вышли трое мужчин в сером, бирюзово-зелёном с тонкими полосками и в желто-белом халате с одинаковыми алыми поясами и расшитыми тюбетейками. Один из них бросил хмурый, недовольный взгляд на молодых путников и, укоризненно покачав головой, поторопился за своими друзьями.
Азим не понял причины его недовольства, а вот Комил в негодовании предположил:
– Всё, разобрали всех лошадей, – он с упрёком посмотрел в спину Азима.
На первый взгляд, издали конюшня казалась относительно новой, но в близи старая древесина бросалась в глаза. Брёвна и доски, из которых сделаны стены, потемнели и прогнили. Резьба под низким фронтоном, гласившая «Конюшня султана Ахоруна», практически стёрлась под воздействием ветра, времени, пыли и грязи, ну и конечно плесени. Высота стен составляла пять газов, а длина пятьдесят. Ширина конюшни составляла двадцать газов.
Посередине стены на лицевой стороне были высокие конюшенные двери и только одна из них была приоткрыта. Однако Азим вошёл через боковую дверь, откуда вышли те трое раздосадованных мужчин. Юноше сразу стало дурно от запаха, стоявшего в этой ветхой конюшне. После приятного благоухания, издаваемого цветами снаружи, его нос и даже рот наполнила ужасная вонь лошадиного навоза, от которой хотелось блевать. К счастью, Азим держал рузу и в желудке у него к этому времени было пусто.
Конюшня состояла из пятидесяти денников, расположенных в два рядя вдоль стен. Азим прошёл мимо пустого денника из узкого тамбура к основному проходу между денниками. Он встал в нескольких шагах от приоткрытой конюшенной двери и посмотрел на лестницу в противоположном узком проходе. Она вела на настил над тремя денниками.
Комил не сразу вошёл в конюшню. Не успев сделать и шага внутрь, он с отвращением сморщил нос и круговым движением выскочил наружу, где громко и жадно вдохнул чистого воздуха. Он несколько раз сделал глубокий вдох, задержал дыхание и забежал внутрь.
Азим странно покосился на Комила, прибежавшего с надутыми щеками. Комил развёл руками, а его глаза выражали мысль за него: «Что? Не собираюсь я дышать этим!»
– …но мне нужны эти два коня, – с другого конца конюшни донеслись громкие возмущения.
Азим и Комил посмотрели в ту сторону. У двух последних денников слева худощавый конюх в длинной старой тунике и алой безрукавкой с черной узорчатой тесьмой и серыми штанами пытался успокоить какого-то мужчину. Но этот упитанный человек с богато расшитым чёрным кафтаном не желал слушать.
– …и кто они такие? – возмущался он.
Лёгкий скрип сначала пронёсся по настилу, а затем и по лестнице. Сверху спустился управляющий конюшней и с горящими, то ли от радости, то ли от чего-то другого, глазами подбежал к двум молодым путникам. По его виду Азим понял, что он явно ожидал их. Широкий лоб с одной линией морщинки был усыпан красноватыми веснушками. Маленькая чёрная родинка на правом крыле выделяла его большой нос с горбинкой. У него были кудрявые, тёмно-медные густые волосы, словно овечья шерсть. Одет он был в то же самое, что и другой конюх. Правда, на нём ещё был и белый пояс.
– Салом, – он протянул руку Азиму, а затем Комилу, который всё ещё сдерживал дыхание. – Это вы по поручению султана едете в Мирас? – с возбуждённым волнением спросил он. Его глаза бегали от одного юноши к другому.
Не раскрывая надутые щеки, Комил издал подтверждающий звук, подобный «угу», и кивнул. Конюх бросил на него недоумённый взгляд и посмотрел на Азима, который закатил глаза от поступка своего спутника.
– Да, ако, – подтвердил Азим. – Нас послали в Мирас выполнить поручение султана. – Азим краем глаз посмотрел на Комила, у которого, по-видимому, уже заканчивался воздух в лёгких. – Нам нужны лошади, чтобы быстрей добраться до города, – он обвёл взглядом пустые денники.
– О, не волнуйтесь об этом, – уверительно поднял руки конюх. – Для вас я припас двух отличных коней, – он положил руку на плечо Азиму и в его широкой улыбке показались его жёлтые зубы.
Комил прикрыл нос и рот своим вишнёвым халатом, с зелёным кантом и тонкими чёрными полосами, и жадно вздохнул. С отвращением покачав головой, он снова задержал дыхание и опустил халат. Азим и старший конюх странно и в недоумении смотрели на него. Их взгляды Комил трактовал по-своему: «Что ты делаешь?» и «Не будь такой неженкой.»
Комил пожал плечами и мысленно ответил их взглядам: «Что? Наслаждайтесь этой вонью сами!»
– Пойдёмте, – обратился к Азиму конюх. – Они уже вас заждались, – намекнул он на лошадей.
Положив руку за спину Азиму, он повел его к другому концу конюшни. Комил следовал за ними. Ближе к последним денниками управляющий вышел вперёд, чтобы помочь своему помощнику выпроводить возмущённого заёмщика.
Толстый мужчина в расшитых галошах песочного цвета с загнутыми носами смерил парней гневным взглядом и выпалил в их сторону:
– Из-за вас мне теперь идти целый фарсанг до конюшни Мираса! Вся моя одежда пропахла лошадиным дерьмом, а мне ехать до Фалида! Я держу рузу, могли бы проявить уважение и уступить.
Качая головой, этот недовольный человек направился к выходу.
– «Мог бы и не держать, для путников ведь есть исключение во время поста», – подумал про себя Комил.
– Думаю, руза пойдет ему на пользу, – с усмешкой проговорил управляющий, посмотрев на Азима.
Тот человек не услышал слова конюха, но он ещё раз огрел Азима с Комилом палящим взглядом у дверей конюшни, поправил свою пышную тёмно-коричневую чалму, украшенной золотым шнурком и семью брошью-булавками с красными рубинами, и вышел.
Комил снова прикрыл рот и нос халатом и вдохнул воздух. Опять поймав на себе порицающие взгляды, он беззаботно развёл руками.
– Давай уже поскорее заберём лошадей и покинем эту зловонную конюшню, иначе я провоняю до костей, – проговорил он, прикрывая рот халатом.
Азим закатил глаза от бестактности своего спутника и хотел было обратиться к старшему конюху, но его помощник обратился к ним первым:
– Кони уже оседланы. Вы можете садиться и выезжать в путь.
После сказанного худощавый конюх с глуповатым видом ожидал море похвалы, но вместо этого старший конюх грубо велел ему вывести коней.
– Приведи лошадей господам и убери навоз!
Старший конюх старался всячески угождать Азиму и Комилу, пока она усаживались на коней, и чуть ли не кланялся на каждое их слово. Наконец, когда он проводил наездников до выхода, он обратился к ним с широкой, не бескорыстной улыбкой:
– Вы же… вы же скажете султану, что я помог вам? Я оставил вам лучших коней, хотя за них предлагали четырёхкратную арендную плату, – при этом он смотрел прямо на Азима, так как Комил был занят глотанием чистого воздуха. – Как вы могли заметить, – он кратко посмотрел на Комила и снова обратился к Азиму, – эта конюшня пребывает не в самом лучшем состоянии. Замолвите за меня словечко. В последний раз эту конюшню перестраивали при султане Рузимураде, аж триста лет назад. Вы же видите, какая она… гнилая, – он руками обвёл стены конюшни. – Когда дует сильный ветер, я боюсь, что крышу снесёт и унесёт вместе с лошадьми. Я просил его светлость, султана Бузурга ибн Махмуда о ремонте, когда он лет двенадцать назад, как и вы, ехал в Мирас. Может, он забыл? – задумался конюх. – Ведь он был убит горем, – снова заговорил он. – Может, поэтому и забыл. Правда, горе тогда обрушилось на всех нас, – конюх опустил голову, а через мгновение снова посмотрел на Комила и Азима. – Напомните его светлости, что конюшня нуждается в ремонте… И помощников бы мне ещё парочку, – подумав добавил он, опустив поводья обоих лошадей.
– Обязательно, – пообещал Азим.
Комил кивнул в подтверждение и вместе с Азимом они тронулись в путь.
Юноши ехали медленно вниз по дороге на юг на пегих лошадях. Конь Азима был со светло-бурыми пятнами по всей спине, а Комила с серой гривой и серым пятном, растянувшимся от середины до низа задних ног. Он ехал на нём, задумавшись, а Азим любовался природой. В ста газах от конюшни, справа от дороги росли высокие тополя в три ряда, словно шпалеры. Каждый ряд состоял из двадцати пяти тополей, растущих в строгом симметричном интервале друг от друга. На удивление упорядоченный строй заставлял Азима гадать: «А чьих рук это дело? Природы или человека?»
К первому варианту юноша склонялся меньше, ибо слева от дороги тоже были деревья, правда фруктовые. Росли они где попало и на взгляд их было куда меньше, чем тополей. Через триста газов от тополей слева недалеко от дороги рос один лишь дуб с широкой густой кроной на коротком толстом стволе. Азим заметил несколько путников, отдыхающих под дубом.
У Комила было меньше интереса к окружающей природе. У него на шее под рубахой висели песочные часы с позолоченной окантовкой. Он достал эту голубоватую склянку с отметками и часто подглядывал на время. Комил, словно не доверяя своим часам размером с его большой палец, сверял время со своей собственной тенью, отбрасываемой на лево от послеполуденного солнца.
Заметив это, Азим думал, что Комил взволнован исполнением поручения в срок и, наконец, предложил ему:
– Может поскачем прямо в Мирас?
– Мы изнурили своих предыдущих лошадей, гнав их галопом две мархалы, а до Мираса около четырёх мархал, эти лошади не вынесут такого расстояния, – Комил отрицательно указал на коней.
Конь Азима фыркнул и покачал головой, услышав сомнения в словах Комила.
