Ветер над рекой: Оплот Надежды

– Есть! – отсалютовал сержант и вышел.

Тамашир коротко кивнул, продолжая наблюдать за картиной за стеклом. Шел дождь, и кремация в такую погоду превращалась в сложное испытание.

Спустя несколько минут дверь вновь отворилась, пропуская приглашенных. Полковник медленно повернулся к ним.

Первой в кабинет вошла девушка – бледная, растерянная. Ее взгляд скользнул по фигуре полковника, просторному помещению и тут же упал на пол.

– Очевидно, мне следует прояснить ситуацию, – вышел вперед доктор Нобоа, пристально глядя на Тамашира, но не повышая голоса. – Маргарита Грейхер – критически важный клинический образец! Ваше решение о кремации – преступная халатность. Уничтожив его, вы подписываете смертный приговор десяткам людей в этом городе, чьи жизни еще можно спасти.

– Доктор Нобоа, вы забываетесь, – ледяным тоном произнес Тамашир. – Не теряйте чувства такта. – Он сложил руки на груди, переводя взгляд на девушку. – Вы говорите о потенциальных жизнях в будущем. А я действую по протоколу, чтобы остановить смерть, которая расползается по городу сейчас. Кремация – не прихоть, а санитарная необходимость. Тело было в вашем распоряжении достаточно долго для забора образцов. Теперь позвольте девочке проститься с матерью достойно. – Полковник сделал жест рукой в сторону окна.

Девушка резко подняла на него глаза, а затем перевела взор на улицу.

– Церемония начинается. Подойди, – тише произнес Тамашир, наблюдая за ней.

Нобоа стиснул губы и шагнул к окну, сохраняя дистанцию от Ребекки и ее горя.

Внизу из здания мэрии вышла группа военных с носилками. Они направились к груде тел на площади. Медленно, с подчеркнутой трагичностью, они доставили последнее тело и уложили его рядом с другими.

Полковник тоже взглянул вниз, встретился глазами с командиром группы и дал отмашку. Солдаты в защитных костюмах обошли пирамиду из тел, поливая ее горючей жидкостью, и образовали молчаливый круг с огнеметами в руках. На мгновение воцарилась тишина, и затем на погребальный костер обрушились струи пламени.

Доктор Нобоа застыл, сжав кулаки, его взгляд был прикован к разгорающемуся огню. Ребекка стояла недвижимо, ее тело напряглось, пальцы впились в ладони, а взгляд прилип к языкам пламени, плясавшим под непрекращающимся дождем. Тамашир оставался непроницаемым: не двигался, не отводил взгляда от окна.

Тишину разорвал тяжелый вздох Нобоа, и на миг его взгляд скользнул по хрупкой фигуре Ребекки. Этот жест немедленно уловил полковник. Он тоже взглянул на печальное бледное лицо девушки и нахмурился еще сильнее. Ребекка резко встрепенулась, бросив короткий взгляд на Тамашира. Серые, покрасневшие от слез глаза. От движения с ресниц сорвалась блестящая капля и замерла на щеке.

– Благодарю… – прошептала она. – Что позволили проститься…

Нобоа вздрогнул, скривил губы и уставился на полковника.

– Доктор, вы понимаете, что ресурсы в Ланвиле ограничены? – резко спросил Тамашир. – Чтобы люди не сидели без дела, ожидая помощи, они должны быть полезны. Ваши пациенты приступят к посильной работе не позднее чем утром.

– Что? – удивленно вскинула голову девушка.

– Они еще не в состоянии… – Нобоа напрягся, вновь глядя на полковника. – Я настаиваю, чтобы они оставались в пределах этого здания.

– Работать? – непонимающе прошептала Ребекка, смахивая с щеки слезу.

– Именно. В пределах этого здания – первое время, – отрезал полковник, резко разворачиваясь к столу.

Он уже собирался опуститься в кресло, но его взгляд снова притянуло окно. Все трое, словно подчиняясь незримому импульсу, разом обратили глаза к площади.

Костёр догорал. Мощный столб пламени сменился низким, зловещим заревом, пробивавшимся сквозь пелену дождя. Чёрные, обугленные очертания было трудно разглядеть сквозь мокрое стекло и чад, стелющийся по мокрой брусчатке. Дождь шипел на раскалённых углях, порождая призрачные клубы пара, которые смешивались с дымом и ползли по площади. Отблески огня, отражаясь в струях воды на стекле, дрожали на неподвижных лицах наблюдателей – на бледных щеках Ребекки, на напряжённом лице доктора, на суровом лице Тамашира.