Дом, в котором пекут круассаны

Он сбежал, наверное. На их шумном столе закончились напитки, да и голова у Стрелецкого уже неприятно потрескивает…Да и кроме того, Илья предпочитает портить здоровье табаком в одиночестве. Утром его друзья будут дрыхнуть без задних ног, а ему нужно будет спешно собрать все свои скромные пожитки. Возможно, он успеет сварить себе кофе, посидеть на утреннем солнышке и порисовать – просто чтобы проснуться окончательно. Потом приедет домой, быстро примет душ, а по пути на работу заедет в кофейню и купит любимый Анькин кофе.

– Эй, рыжий-рыжий лис, – голос девушки рассекает воздух мягким шипящим звуком. – Ты, кажется, забыл мне кое-что отдать? Не напомнишь, что именно?

Француженка хорошо говорит на русском, но любой коренной житель с уверенностью скажет, что она не принадлежит этому обществу. Такой маленький незаметный иным нюанс, который прячется где-то в складках языка: при произнесении слов он сужается немного иначе, чем у носителей. Илья переводит на неё взгляд и щурится, не в силах увести взгляд в сторону от растрёпанных светлых волос, внимательных карих глаз.

– Я тебя внимательно слушаю, маленькая французская пташка.

Он стоит у крыльца, опираясь спиной о шершавый деревянный столб, поддерживающий крышу. Подкравшаяся Адалин выглядит беглянкой.

Тем человеком, что бежит от грубой реальности навстречу красивым книжным романам. Не обделённая умом, не лишённая крыльев, Адалин очень точно знает маршрут своего полёта в тёплые края и никогда ещё не сбивается с него. Кроме последнего раза. Это ощущается очень остро именно сейчас.

Таких людей зачастую хочется прибить к земле гвоздями: озлобленное желание любого человека безоговорочно сделать всех одинаковыми. Забить ногой таланты в сухую почву. Выбелить зубы ударами кулака. Применить любую грубость, вплоть до полного уничтожения, чтобы светлое пятно не выбивалось из ряда серых и невзрачных. Так устроен мир.

Илья просто смотрит на неё, притворяясь задумчивым, и у него возникают сомнения. Ему не хочется лишать Адалин права летать. Не хочется обламывать ей крылья, запихивать в золотую клетку и заставлять повторять слова, как попугая. За ней было приятно наблюдать со стороны, как за диковинкой. Так, чтобы не спугнуть. В этом скрывается шарм француженок? Или шарм её самой? Он мыслит сейчас совершенно иначе. Искажает своё мировоззрение под совершенно иной спектр.

– Кольцо. Оно ведь у тебя, – взгляд Адалин ненадолго задерживается на шее Ильи, где из-под ворота футболки виднеется цепочка.

– Я не отдам, – спокойно отвечает он, откидывая голову назад.

«Не отдам». Брови у Адалин неспешно ползут вверх, пока взгляд блуждает по лицу Стрелецкого, в надежде прочитать хоть какую-нибудь эмоцию – зацепиться, поймать, потянуть на себя. Размотать, разгадать, взглянуть поближе. Потому что Илья для неё – какой-то непонятный. Адалин даже предположить не может, чего стоит от него ожидать. Просто словесной перепалки и пары быстрых поцелуев в губы? Или весьма напористых действий? Ада щурит глаза, пока её взгляд скользит по кадыку, торчащим из-под ворота футболки чернильным татуировкам и снова возвращается к тонкой цепочке с колечком.

Вместо бледного лица француженки перед глазами Ильи снова холодные звёзды, и мир насмешливо мерцает перед глазами. Стрелецкий обжигает свои лёгкие последней затяжкой, шаркает окурком по изгибу балки и выбрасывает его в заранее поставленную для него же пепельницу. Он портит здоровье куда чаще Кирилла, на две-три сигареты больше за день, поэтому чаще всего на таких посиделках Илья единственный не удерживает себя от соблазна отлучиться. Оставаться в тишине, вырываясь из потока бурной жизни компании – отдельный вид искусства. Адалин, кажется, тоже прекрасно это понимает.

– Если оно так важно для тебя, то почему ты отдала его именно мне? Человеку, которого ты, по всей вероятности, встретить уже никогда не должна была. Это равносильно тому, что кольцо отнесли бы в ломбард. Я мог его в тот же вечер сдать и купить что-нибудь полезное. Скажем, медиаторы для Кирилла. Или бензин для своего мотоцикла. Этот случай, пташка, такой маленький, такой крошечный, что… Я не хочу тебе его отдавать. Не смотри на меня так, ты же сама напрашиваешься.

– Может, я и отдала тебе его, потому что не должна была встретиться с тобой? – голос Ады срывается на шёпот. – Ты не продал его, не сдал в ломбард, чтобы купить что-то другое, верно? – Адалин приподнимает брови вверх, щуря карие глаза и всё ещё пытаясь поймать Илью за проявлением эмоций. – Признаться, я не ожидала, что ты будешь вот так носить его около сердца. Неужели так понравилось колечко? – Адалин приходится подавить вспыхнувшее ехидство в глазах, когда она делает пару резких шагов вперёд.

Илья смеётся, осторожно снимает с шеи цепочку, вкладывает её в собственную ладонь и поднимает высоко над своей головой. Так, чтобы француженка не могла до неё добраться.

Ада успевает ухватиться взглядом за слабый блеск цепочки и кольца, которые Илья снимает со своей шеи – так аккуратно, что у Адалин, кажется, голова немного кружится от этого. Девушка цепляется за этот небольшой, совсем незначительный для кого-то жест. Возможно, даже сам юноша не замечает, с каким трепетом он укладывает обычную безделушку в свою руку. А Адалин замечает… Она поджимает губы, вытягивает одну руку вперёд в надежде дотянуться до сжатого кулака, схватить его, разжать и забрать это несчастное кольцо. Пока в голове набатом звучит голос: «Он сохранил его. Прямо как я и просила…».

Некоторое время Стрелецкий беззастенчиво наблюдает за ней, пытаясь анализировать, а потом обхватывает за талию и прижимает к себе, заглядывая прямо в глаза.

Из её лёгких резко пропадает воздух. Адалин только и успевает упереться руками ему в грудь, чтобы не вжаться в тело носом. Вуд ловит насмешливые огоньки в его глазах, устало выдыхая и театрально закатывая глаза – ему самому нравится эта игра! И, наверное, ей стоит подыграть, потому что те чувства, что рождаются в ней, когда Илья рядом… нравятся ей самой. Пожалуй, даже если Ада проиграет в этой игре, она сыграет. Поставит всё на кон, выдвинет все фишки, вскроет тузы, пойдёт ва-банк! Но сыграет.

– Ты сравнила себя с Золушкой из сказки. Когда она потеряла свою туфельку, принц сходил с ума от её красоты и потратил невероятное количество сил, чтобы найти её. Он примерял туфельку каждой девушке в городе. Но помнишь ли ты, дорогая пташка, чем закончилась эта история? Принц нашёл Золушку и забрал её в свой замок. Они поженились и жили долго и счастливо, как положено в конце таких историй. Если ты надеешься, что я оставлю тебя в покое после того, как отдам кольцо, то ты ошибаешься. С другой стороны, у меня есть для тебя маленькое предложение, – Илья говорит достаточно быстро. Так, чтобы девушка не смогла его перебить. Он поднимает голову, разглядывая свою сжатую ладонь и опять смотрит на Аду с улыбкой настоящего охотника за Золушками. – Мы не в сказке, к сожалению. Одного возвращённого кольца недостаточно, чтобы принц мог узнать Золушку получше. Вот если бы она согласилась пойти с ним на свидание, уделить ему немного времени, принц бы смог познакомиться с ней поближе и тогда бы точно знал: стоит ли ему бороться, чтобы забрать её в свой замок или нет. Эй, пташка! Будешь так смотреть – я тебя поцелую.

Адалин осуждающе цокает языком. Она хватается за плечи Ильи, наваливаясь на него всем телом. Всё это скрывало в себе какое-то очарование. Как в подростковом сериале. Только вот сейчас они в реальности. Издалека доносятся голоса друзей, но никто из них, кажется, не собирался нарушать уединение Ильи и Ады. А значит, они могли просто стоять вот так бесконечно и…

– Ух ты, renard rusé [прим. фр. «хитрый лис»] видит себя в роли принца? – с губ Адалин слетает тихий шёпот, а за ним следует смешок. – Где же твой верный конь, мой принц? Или твои рыцари? – Адалин улыбается и качает головой, когда ей поступает весьма… Интересное предложение. – Свидание?

Свидание? Он только что… Адалин прикусывает щёку изнутри, чтобы сдержать нервный смешок, готовый вот-вот слететь с её губ. Девушка отводит взгляд в сторону, и замирает, фокусируется на длинных отсветах фонарей. Она ведь никогда и не бывала на свиданиях… Чтобы таких, как в фильмах. С прогулками за ручку, с разговорами обо всём и ни о чём одновременно. С походом в кино или с посиделками в кафе. Эта игра заходит так далеко, что Адалин сама этого не ожидает. Свидание. Её взгляд спешно возвращается к лицу Стрелецкого, который, кажется, наблюдал за ней всё время её коротких раздумий. Его последние слова отдаются в её голове вызовом. И ей очень хочется напомнить ему, что именно она в том злосчастном клубе поцеловала его; что это она таким неординарным способом поделилась с ним кислой карамелью.

Стрелецкий мог бы с уверенностью заявить, что верный конь стоит у главных ворот, а рыцари пируют за столом в ожидании пива и закусок, но всё это почти не имеет значения. Нет ничего важнее этой маленькой шалости, этой игры, в которую через кольцо вплетаются две ниточки алого цвета. Илья забавляется её игривым поведением, лаской и шалостью. Тем, как она самозабвенно идёт ему прямо в руки, словно заведомо знает, что проиграет. С ноткой дерзости, добавленной в бесконтрольное помешательство. Он долго не может понять, что скрыто в этих карих глазах, пока в голове наконец не всплывают две чёткие картинки.

– Да и разве принцу можно угрожать принцессе? – хмыкает Ада, и одна из её рук вмиг оказывается на щеке Ильи, пока губы коротко и невесомо касаются его губ. Она дразнится, скалится, не даёт ему поцеловать себя, и стоит ему только склониться к ней, как Ада отклоняется назад, не давая ему получить желаемое.

Адалин флиртует с таким же бесстрашием, с каким он вдавливает газ на мотоцикле, разрезая пустую трассу на две неровные половины. И даже если в конце они кубарем улетят в кювет, никто не будет об этом жалеть. Ей не нужно это кольцо. Быть может, для француженки оно действительно было когда-то дорого. Но вложив его в чужую руку тогда, в ослепительном неоне огней, она попрощалась с возможностью вновь надеть его на свой палец. Этот жест значил намного больше, чем они сейчас показывали, обмениваясь колкостями и страстью. Вся эта игра была забавной театральной ширмой, за которой прятались главные герои в перерыве между актами. Снимая грим, поправляя причёски, они перекидывались шутками, которые на сцене никогда бы не смогли сказать.

Он мог бы поцеловать её так, что она бы осела на парапет. Мог свести её с ума настойчивостью, с которой ублажал не одну девушку. Прикосновения и жар, исходящие от его тела, всегда пленили мотыльков. А потом мотыльки сгорали. Оставляли красивые прощальные записки, свои номера, изредка целовали в лоб на прощание и упархивали. Когда Илью бросали, он представлял, как хрупкое тельце мотылька воспламеняется. Мотылёк сгорал, не успевая ощутить ни боли, ни сожаления. Ему не хочется, чтобы Адалин исчезла так, как все остальные. В ней есть что-то особенное, несмотря на классические декорации и излишне игривое поведение. Есть и что-то ещё, за этой ширмой, куда так хочется заглянуть обычному зрителю в перерыве между актами.

Сердце грохочет в груди, пока игривость тёплыми потоками волн расползается по телу. Птички не должны играться с лисами, потому что… Адалин не успевает вскрикнуть, запротестовать, как уже через секунду её спина врезается в деревянный столб, а хитрый и грозный лис скалится и облизывается. Уголки её губ приподнимаются в улыбке, а глаза ловят пляшущих чертят в серых глазах напротив.

– Хорошо, лис. Я согласна на свидание, – Адалин шепчет тихо-тихо – возможно, в надежде, что Илья не услышит этих слов. – Одно свидание, и, если ты решишь, что я тебе не интересна, ты вернёшь мне кольцо. Договорились?

Илья поджимает губы, вынужденный отступить и коротко кивнуть.

– Ты сейчас у Жени или где-то снимаешь номер? – долгие игры в охотника и добычу почему-то быстро надоедают, когда он с ней. Быть может, он просто знает, что, играя, они не смогут долго сохранять лица. А переходить границу сейчас – нельзя. Илья первым входит в дом, проходит чуть глубже и включает свет в подвале, чтобы было удобнее спускаться по лестнице. – Я заеду за тобой часов в пять, устроит? Сейчас поднимусь, погоди. Вернёмся вместе.

– Да, да, – протягивает Адалин, ныряя следом за Ильёй в приоткрытую дверь. – Да – я живу у Жени. И да – вполне устроит, – Адалин быстро шмыгает к холодильнику, в полумраке теряет силуэт Стрелецкого из вида – ей приходится немного сощурить глаза в темноте, чтобы быстро найти выключатель.

Яркий свет режет глаза после вечернего мрака, и девушка стоит на месте, оперевшись о кухонную стойку. Она прокручивает слова Ильи в голове по несколько раз. Он ведь мог позвать её на обычную прогулку, а не называть это… Свиданием. О, Аде приходится приложить все возможные усилия, чтобы предательский румянец не расплылся по бледным щекам от такой прямоты. Неужели это делается так… Просто? Адалин всегда казалось, что люди долгое время идут к тому, чтобы пригласить кого-то на свидание, а тут… Поцеловались вчера вечером, поделилась конфеткой сегодня, и уже завтра… Кажется, сейчас ей как никогда нужен совет Жени.

Илья пригибается так, чтобы низкий потолок не ударил его по макушке, а потом выныривает с деревянным ящиком в руках и несёт его на кухню. Адалин не теряет времени зря и решает помыть и подготовить новую порцию овощей к столу. Ещё не возобновившийся разговор прерывает звонок телефона. Чертыхнувшись, Илья закидывает ящик на край стола так, чтобы не мешать при этом Аде нарезать огурцы, а затем отходит немного в сторону и поднимает трубку.

Адалин возится в холодной воде, смывает с овощей пыль и грязь. На навесной полке она находит доску и тарелку, а нож – рядом с раковиной. Ада приехала в Санкт-Петербург отдохнуть. Немного отвлечься от работы и ругани с отцом и братом. Провести хорошенько время с давней и хорошей подругой, но… Появление Ильи изменило всё и сломало изначальные планы. Но нельзя сказать, что затея со свиданием так уж плоха. Друг Жени определённо симпатизирует ей, и есть в нём что-то такое, от чего она не может забыть ни голос, ни смазливое лисье личико. Что-то, что каждый раз заставляет Адалин продолжать «играть». Девушка смотрит на доску, замечает трепещущую тень Ильи где-то позади. Надо нарезать огурцы. Она ведь за этим здесь, правда?

С её губ срывается тихий хмык, который она так удачно скрывает за волосами – какой же он… Хитрый! Приватизировал золотое украшение себе. Адалин прикусывает щёку изнутри, страшась снова расплыться в широкой улыбке. Всё это так неожиданно – то, что он хранит его, носит на цепочке. Не закидывает куда-нибудь подальше; не несёт его в ломбард, хоть оно и не стоит больших денег; не забывает его в ворохе одежды и какого-нибудь мусора. Он надевает его на шею будто с гордостью. Хотя, может эта «гордость» надумана Адалин… И она просто ошибается?

– Слушаю, Паш, – голос доносится до её ушей и тут же затихает. Илья хмурится, косится в окно, за которым медленно в сторону дома брёдет Кирилл.

В трубке без остановки, сдержанно и терпеливо, кто-то излагает свои мысли. Стрелецкий слушает, кивает сам себе и в самом конце осторожно прижимает пальцами переносицу, чтобы нормализовать своё состояние. Эмоции и излишняя расслабленность сильно мешают вникнуть в проблему. – Это до завтра… Нет, до послезавтра подождёт? У меня на завтра есть планы, я могу приехать либо супер рано, либо очень поздно. Я могу тебе скинуть сайт, и ты сам закажешь необходимое. Да я понимаю, что долго… Ну или сделай переброс из точки в точку.

И пока Адалин краем глаза наблюдает за тем, как Илья «решает свои вопросы», около неё тут же оказывается Кирилл и под шумок стаскивает кусочек огурца. Аде кажется, что и в нём хитрости и лукавства не меньше, чем в Илье. Возможно, из-за долгой дружбы они просто переняли многие черты характера друг у друга? Блондинка тихо смеётся, пока раскладывает овощи на тарелке. А ведь как иронично, сама она недавно тоже трещала по телефону. И это был не дружеский разговор, а рабочий. И её за это наказали!

– Дай угадаю, – Кирилл снова стягивает кусочек огурца с тарелки. – Он нарушает священное правило храма, как думаешь? Он же о работе говорит, верно? Нарушитель. И не накажешь же, праздник у человека…

– Я тебя услышал, Паш, я завтра решу эту проблему, не паникуй раньше времени. В остальном всё нормально? Отлично, бывай, – Илья кладёт трубку и несколько секунд тупо пялится в погасший экран телефона, пока решительно не откладывает его на пустой кухонный стол. Оборачиваясь, он с укором косится на друга и машет рукой, призывая помочь ему с тяжёлым грузом ответственности.

Адалин выскальзывает на улицу первая, оставляя за собой открытую для мальчиков дверь.

– Эй, ковбой, у тебя руки дрожат, – на губах Кирилла появляется ехидная улыбка, знаменующая скорое приближение допроса. Илья рычит, скалится, бросает искры из глаз: делает что угодно, лишь бы это не началось прямо сейчас, когда рядом находится Адалин, не подозревающая ни о чём.

Свидание. Он так просто это сказал. Свидание. Сравнил с этой глупой сказкой, придумал такие странные аллегории. Боже, идиот, честное слово. Свидание. А куда её повести? Это же прям полноценное, да? Прям настоящее, как положено, с необходимостью сводить её поесть, поразвлекать, поспрашивать о личных предпочтениях. Люди к такому как готовятся? Пишут сценарий? Список важных вопросов? Ставят рядом галочки возле требований? Вроде той шутки, где женщина в списке написала про стабильную работу, чувство юмора и отзывчивость, а мужчина просто указал один пункт: дышит.

– Ковбой?..

– Просто заткнись, я тебя прошу, – на одном дыхании выпаливает Илья.

Темнеет. Громкая музыка перестаёт быть необходимостью, и Женя проигрывает в считалочку, а потому теперь должна пойти и выключить музыкальный центр. Разговоры из юмористических плавно перетекают в повседневные. Друзья обсуждают планы, необходимость поехать в горы на Донбай или ещё куда-нибудь, взять общий отпуск и укатить на море, но почти ни у кого не получается подстроить время друг под друга. Илья едва ли участвует в разговоре и изредка наблюдает за поведением француженки. Ему интересно, чем она так привлекает остальных, ведь никакие угрозы Жени не могли способствовать такой уютной атмосфере. Впрочем, он и сам не знает, что так цепляет в ней его самого. Стрелецкий ждёт невероятно долго, почти несколько часов, прежде чем Кирилл наконец созреет отлучиться. И когда его друг медленно поднимается, тело Ильи само собой вытягивается струной и он следует за Кириллом.

Они собираются в тишине, почти у самого бассейна, и Кирилл терпеливо ждёт, пока Илья заговорит. Им не обязательно вот так выходить вместе в разгар общего вечера, это не устойчивое правило или необходимость, потому что они видятся достаточно часто. Скорее наоборот: они надоедают друг другу так, что здесь отдыхают друг от друга в компании, садясь по разные углы стола.

– Я пригласил Аду на свидание, – этот факт звучит из уст Ильи измученно просто, на выдохе.

Кирилл давится, принимается стучать себе по груди и в удивлении и поднимает глаза на друга.

– Ты? Пригласил? Серьёзно?! Великий одинокий Стрелецкий сам, без угроз ножом, пригласил девушку на свидание?! – Кирилл хрипит от смеха, вырывающегося из груди. Но его веселье быстро стихает, так как Илья смотрит на него угрожающе. Покачав головой, Кирилл становится немного серьёзнее. – Слушай, тут две стороны медали. Ну… Она, во-первых, уедет же через месяц. И если ты это понимаешь, то должен понимать и то, что эти отношения не могут быть длительными. А… Во-вторых, у тебя когда последний раз были серьёзные отношения? В пятом классе школы? Ада выглядит серьёзной сама по себе, и ей вряд ли будет интересен твой свободный подход. Ты же сам зарекался, что никаких серьёзных отношений заводить не планируешь. Что они… Обуза? Да, кажется, ты так тогда и сказал. А Ада хорошая. Не разбивай ей сердце, будь выше своих звериных инт… Инет… Интиктов.

– Интиктов? – хмурый до этого момента Илья взрывается от смеха. Кирилл ещё несколько раз старательно пытается выговорить слово «инстинктов», но получается у него плохо. С десятого раза он агрессивно отмахивается от этой проблемы и устало вздыхает, опуская взгляд на воду. Французский шарм или что-то большее? Как понять это, если нет возможности побыть наедине дольше пары минут? Без других людей, без посторонних мыслей и предрассудков. – А ты что-нибудь о ней знаешь?

– Я не знаю, Женя знает, но она всё расскажет Аде, как только ты отойдёшь на метр. Так что не советую. Вообще, дружище, просто наслаждайся моментом. Как ты любишь. Одним днём, – Кирилл одобряюще хлопает друга по плечу, сжимает его изо всех сил и первым уходит спать.

Илья остаётся в одиночестве всего на несколько минут, а после отправляется следом. Завтра рано вставать.

Глава 5

Сентябрь, 2011

Париж, Франция

Адалин не чувствует себя в доме дома. Здесь слишком напряжённая атмосфера – натянутая, словно тетива стрелы. Лишнего звука не издать, лишнего слова не сказать, лишнего действия не сделать. Почти всё подвергается строгой оценке отца, который одним взглядом серых глаз может осадить так, что больше не захочется попадать в его поле зрения.

Со своей женой он общается, как с деловым партнёром – отстранённо интересуется утром, как у неё дела; задаёт дежурные вопросы, а любой разговор с детьми сводится лишь к одному. К учёбе. Эдварда он никогда не замечает. Когда брат начинает говорить, отец сжимает губы в тонкую линию и молча кивает, а вот когда начинает говорить Ада, всё его внимание приковано к ней. Он спрашивает про школу, учёбу, интересуется, как у неё идёт английский и русский. Потом он обязательно предлагает ей вместе съездить в компанию с остановкой на обед в ресторане или в каком-нибудь магазине.

Наверное, поэтому Адалин так и не может почувствовать это место своим домом – это больше похоже на поле битвы или на бесконечное собеседование на работу, где в любой момент ей могут сказать «вы нам не подходите».

Ещё больше разговоров с отцом за завтраком Адалин ненавидит, когда тот вмешивается в их с Эдвардом общение. Когда-то между ними не было открытой вражды, и Адалин даже верит в то, что когда-нибудь они вновь смогут начать общаться так, как раньше. Такие моменты и правда случаются. Когда они вечерами остаются одни дома или включают телевизор в гостиной; когда вместе прячутся в библиотеке и делают там уроки или проекты по учёбе. В редкие дни они могут позволить себе вместе поиграть в шахматы. В карты, настольные игры, приставку или даже в шахматы. Пока отец снова не вмешивается; пока его холодный, оценивающий взгляд не проходится по доске, чёрно-белым фигурам и Эду; пока он одобрительно не становится позади Адалин, слишком явно показывая своё предпочтение; пока не кладёт ладони ей на плечи, демонстрируя своё покровительство.

В такие моменты всё рушится.

В такие моменты Адалин остро ощущает, какая между ней и братом пропасть – просто километровая. И с каждым таким моментом они становятся всё дальше и дальше друг от друга. Уже сейчас, когда им только по пятнадцать лет, они оба редко проводят время в компании друг друга, предпочитая Друзей. Семья для Адалин никогда не ассоциируется с домом.

И в моменты отчаяния она думает, что лучше бы брат родился первым, и 4 минут и 16 секунд не существовало бы вовсе.

Однако, даже когда их отношения ощущаются холоднее ледников Антарктиды, между ними всё ещё продолжают существовать остатки той семейной идиллии, о которой так мечтает Адалин. На удивление, они с братом настолько обожают играть в шахматы, что только это и оставляет им интерес для общего времяпровождения. Если, конечно, отец не находит их здесь слишком быстро.

Шахматы – некая возможность для Эда отомстить сестре за первенство рождения – а для Адалин хороший шанс пообщаться с братом. Пусть и на шахматном поле боя, но такая возможность даёт Аде одно хорошее преимущество. Играя, она может достаточно подробно изучить брата, научиться предугадывать его тактику.

Эдвард всегда нападает бездумно – как только он видит возможность забрать себе фигуры сестры, в его глазах загорается настоящий животный азарт. Он уже не задумывается о том, что ему нужно продумывать каждый свой ход, мечтая лишь о сладком вкусе мести и дурманящей победы. А потом Адалин ставит ему шах и мат, Эдвард проигрывает и злится уже не на себя. А на сестру, которая снова оказывается в выигрыше.

… И их отношения становились хуже.

Адалин сдвигает ладью влево на одну клетку. Откидывается на спинку кресла и почти скатывается по нему вниз в полулежачее положение. От чёрно-белых клеточек рябит перед глазами; от двигающихся фигур уже порядком тошнит. Ада поднимает глаза на брата, наблюдая за его лицом в полумраке библиотеки. Его карие глаза горят безумным огнём, с остервенением скользя по доске, в надежде найти хоть какой-нибудь изъян в разыгрываемой ими партии – хоть что-нибудь, что докажет его первенство. Сегодня Эдвард не торопится, но все его мысли слишком поглощены победой, чтобы продумать свои ходы достаточно хорошо.