Сквозь Завесу Миров: Пепел Каммлана

– Лиза. —Эдмунд, – её голос прозвучал хриплее, чем она хотела. – Ты должен беречь себя. Мы не можем позволить тебе снова упасть. Ты… нужен.

Он подошёл ближе, и она почувствовала исходящее от него тепло и запах – металла, пота и чего-то дикого, древнего.

– Они слабы, Лиза, – сказал он тихо, без упрёка, констатируя факт. – Время, которое у нас есть, измеряется не днями, а часами. Дом Честеров не будет ждать. Корона не будет ждать. Я должен выковать из них оружие. Здесь и сейчас. Даже если для этого придётся сломать несколько клинков.

– Но есть пределы! – вырвалось у неё. – Ты ломаешь их, а не закаляешь! Отец…

– Отец мёртв! – его голос прозвучал резко, заставив её вздрогнуть. – Твой брат мёртв. Их идеалы сгорели в том цеху. Выживаем мы. Или они. Я выбираю – мы.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде она увидела не только железную решимость, но и отголоски той же боли, что грызла её саму. Боль утраты. Боль предательства. Боль от осознания, что мир жесток и требует жертв.

– Ты доверяешь своим машинам, Лиза, – сказал он, указывая мечом в сторону мастерской. – Доверься и мне в моём деле.

Она не нашла что ответить. Она лишь кивнула и быстро развернулась, уходя. Его взгляд жёг ей спину. В мастерской она впервые за долгое время не смогла сосредоточиться на работе. Перед глазами стояло его тело в полутёмном манеже – хрупкое и сильное, израненное и несокрушимое. И вопрос, который не давал ей покоя: кто ты, живущий в теле моего брата? И чего ты хочешь от меня на самом деле?

***

Через три недели после начала тренировок Мордред собрал совет в парадном зале. Карта Англии лежала на столе, и на этот раз на ней красным кружком было обведено угольное месторождение в поместье Честеров – «Чёрное Сердце».

– Наши разведчики подтвердили, – начала Лиза, её голос был ровным, деловым, маска инженера была надета прочно. – Месторождение – ключевой источник угля для всех паровых машин Честеров и их союзников в южных графствах. Защищено оно хорошо: частная армия, патрули, укреплённые посты. Но не идеально.

Она разложила на карте свежие чертежи, сделанные со слов Элинор и её людей.

– Основная сила – здесь, в главном карьере. Казармы, арсенал. Но здесь, – её тонкий палец ткнул в точку на окраине владений Честеров, – старый шахтёрский посёлок. Заброшен. Но под ним – система вентиляционных туннелей и штолен, ведущих прямиком к сердцу карьера. Охрана там минимальна.

Мордред изучал карту, его взгляд скользил по условным обозначениям, словно он читал давно знакомый трактат.

– Они ожидают атаки в лоб, – произнёс он. – Или диверсии на подъездных путях. Они не ждут угрозы из-под земли.

– Именно, – кивнула Лиза. – Мой план – диверсионная группа проникает через старые штольни. Они выводят из строя паровые насосы, поджигают угольные склады. Хаос и паника – наш главный союзник. В это время основные силы под командованием Томаса атакуют с востока, отвлекая на себя основную охрану. «Дракон» обеспечивает прикрытие с воздуха.

Все смотрели на Мордреда. Он медленно поднял голову. В его глазах горел тот самый алый огонь, о котором говорил Артур.

– Хороший план, – сказал он. – Но не достаточный. Честеры – крысы. Они зароются в нору и будут отстреливаться. Нам нужно не отвлечь их, а уничтожить. Полностью.

Он провёл рукой над картой, его движение было резким, решительным.

– Томас атакует не с востока. Он атакует с запада. Яростно. Безжалостно. Создавая впечатление, что это главный удар. Элинор со своими лучшими стрелками занимает позиции здесь, на этих высотах. Их задача – отсечь любую попытку переброски подкреплений к карьеру.

Он посмотрел на Лизу.

– Твоя диверсионная группа – это я. В зале повисло изумлённое молчание.

– Это безумие, – первой нарушила тишину Элинор. – Лезть в эти чёртовы трубы? Тебя там как щенка заткнут в угол и прирежут.

– Нет, – холодно парировал Мордред. – Они не ждут меня там. Они ждут меня здесь, – он ткнул пальцем в расположение основных сил. – Вся их оборона построена на этом. Я пройду через туннели. Я поднимусь прямо в сердце их лагеря. И когда я подам сигнал… – он повернулся к Лизе, – «Дракон» должен нанести удар. Точечный. Мощный. По командному пункту. Без колебаний.

Лиза побледнела.

– Это… слишком большой риск. Расчёты… малейшая ошибка…

– Ты ошибёшься? – его взгляд был тяжёлым, испытующим.

Она замолчала, сжав губы. Их взгляды скрестились в немом поединке. Он бросал ей вызов. Не как инженеру. Как человеку. Доверится ли она ему? Его инстинктам? Его ярости? Готова ли она нажать на спуск, зная, что он там, в эпицентре ада?

– Нет, – наконец выдохнула она. – Я не ошибусь.

– Тогда мы начинаем готовиться, – Мордред отодвинул от себя карту. – Томас, Элинор – отработать с людьми новые манёвры. Я лично займусь группой для прохода через туннели. Лиза… приготовь своего «Дракона». Через сорок восемь часов мы начинаем.

Совет был окончен. Томас, кряхтя, поднялся, опираясь на трость, и вместе с Элинор направился к выходу. Элинор на ходу щёлкнула барабаном револьвера, бросив на Мордреда оценивающий взгляд.

– Сорок восемь часов на то, чтобы научить этих увальней не путать восток с западом? Любопытно будет посмотреть, ваша светлость. Они вышли,и тяжёлые дубовые двери парадного зала закрылись, оставив Мордреда и Лизу одних. Воздух застыл, наполненный пылью, витающей в лучах заходящего солнца, и невысказанными словами.

Мордред наблюдал, как Лиза собирает свои чертежи, её движения были резкими, отточенными, но в них читалась привычная напряжённость. Плечи её были подняты, будто под невидимым грузом. Он видел, как она сжала губы, услышав его изменённый план. Видел тень сомнения в её глазах.

– Лиза, – его голос прозвучал тише, чем во время совета, потеряв повелительные нотки, приобрёл лёгкую хрипотцу. – Останься на минуту.

Она замерла, не поднимая головы, пальцы застыли на крае пергамента. Она всё ещё боится,– промелькнуло у него в голове. Не меня. А того, во что я превращаюсь. Или того, во что превращаю её. В памяти всплыл образ: как она склонилась над ним в тусклом свете каюты, её усталое лицо, неожиданно беззащитное без маски холодного расчёта. Тонкие пальцы, стирающие с его кожи кровь и копоть сражения. Та забота, которую она пыталась скрыть под маской прагматизма.

Лиза обернулась, её взгляд был настороженным, отстранённым. —Чего ты хотел, Эдмунд? Расчёты для «Дракона» не терпят промедления.

Он сделал шаг вперёд, сократив расстояние между ними. Его тень накрыла её. —Я хотел сказать… не беспокойся о грядущей битве. Твой план был верным. Мой – его логичное продолжение. Не более того.

Он замолчал, подбирая слова, что давались ему куда сложнее, чем команды на поле боя. —И… я хотел поблагодарить тебя. За ту ночь. После кладбища.

Лиза напряглась ещё сильнее,её глаза сузились. —Я делала то, что должно было быть сделано. Ты был ценным активом в нерабочем состоянии. Я его восстановила.

– Знаю, – он кивнул, и в его голосе вдруг прозвучала непривычная, сбивчивая искренность. – Ты могла не делать этого. Ты могла оставить меня умирать. В конце концов, это тело твоего брата, но я… я в нём чужой. Посторонний. Ты имеешь полное право ненавидеть сам факт моего существования. Но ты этого не сделала. Ты дала мне шанс. И я это ценю. Искренне.

Слова повисли в воздухе. Маска Лизы дрогнула. Она отвела взгляд, уставившись в одну из пустых рам на стене. Щёки её покрыл лёгкий, едва заметный румянец. В груди, прямо под грудиной, возникло странное, смущающее её тепло. Оно было лёгким, пульсирующим, совсем не похожим на жар лихорадки или смущения. Оно было… новым.

– Я… – её голос сломался, и она прочистила горло, пытаясь вернуть себе холодную интонацию. – Я доверяю тебе. Твоим инстинктам. Просто… – она снова посмотрела на него, и в её глазах мелькнула тень того самого страха, что он видел на мосту, – просто не рискуй зря. Не лезь в самую гущу, если в этом не будет крайней необходимости. Эта операция… мы не сможем её повторить.

Она произнесла это быстро, сбивчиво, и будто испугалась собственных слов. Резко кивнула, собрала оставшиеся бумаги и почти побежала к выходу, чувствуя, как предательское тепло в груди разливается всё шире, смущая и пугая её своей необъяснимостью.

Мордред проводил её взглядом, на его лице застыла лёгкая улыбка, тут же растворённая привычной суровостью. Он остался один в зале.

Он подошёл к огромному зеркалу в позолоченной раме, оставшемуся от прежней жизни. Его отражение смотрело на него – лицо Эдмунда Локсли, но с глазами Мордреда Пендрагона. Глазами, полными решимости, боли и непотухающего огня Каммлана.

«Ты видишь, отец? – прошептал он своему отражению. – Я использую всё. Их технологии. Их машины. Их страх. Я выковаю из этого мира трон. И тогда… тогда ты признаешь, что я был достоин».

Где-то наверху, в своей мастерской, Лиза Локсли, прижимая ладонь к странно теплеющей груди, из последних сил вбивала заклёпку в стальную плиту броневой обшивки «Дракона». Каждый удар молота был стуком её собственного сердца – тревожным, быстрым, полным страха, странного, щемящего предвкушения и чего-то ещё, совершенно нового и пугающего. Они были готовы к бою.

Глава 4

Сырость старых штолен въедалась в кости, словно пытаясь проникнуть в самую душу. Воздух был густым и спёртым, пахнущим влажной глиной, гнилой древесиной и вековой плесенью, смешанной с едва уловимым, сладковатым и тошнотворным ароматом чего-то химического. Каждый вдох обжигал лёгкие угольной пылью, висевшей в темноте невидимой, но ощутимой взвесью. Мордред шёл первым, его шаги были бесшумными, отработанными за недели изнурительных тренировок – движения воина, а не аристократа. За ним, словно тени, двигались пятеро его лучших людей – те, кого он лично отобрал за их хладнокровие, преданность и умение не задавать лишних вопросов. Они не сломались под его давлением, а закалились, как хорошая сталь.

Они пробирались по заброшенной вентиляционной шахте, ведущей к сердцу угольного месторождения «Чёрное Сердце» – символическому названию, которое сегодня могло обернуться пророческим. Стены, подпертые сгнившими балками, угрожающе поскрипывали, и эхо их шагов растворялось в гулком, ритмичном стуке, доносившемся из глубины, – биении промышленного сердца владений Честеров: паровых молотов, насосов, подъёмников. Звук этот был ровным, убаюкивающим, что говорило о полном спокойствии и неведении охраны.

Мордред не видел в почти полной темноте, но чувствовал путь. Его древняя душа, привыкшая к подземным склепам Камелота и лабиринтам замков Морганы, ориентировалась в этом мраке лучше, чем его спутники с их слабыми электрическими фонарями. Он вёл их не как инженер, просчитывающий шаги, а как хищник, идущий по следу. Его рука не отпускала рукоять укороченного карабина, на стволе которого тускло поблёскивал штык-нож – наследие уроков Элинор, приспособленное под его собственный, многовековой стиль ближнего боя.

«Они ждут атаки с неба или с востока, – думал он, протискиваясь в узкую расщелину, где поржавевшие металлические тросы впивались в кожу как иглы предательства. – Они смотрят вверх и по сторонам. Они забыли, что самая страшная угроза всегда приходит из глубины. Из-под ног. Как и я пришёл». Мысль о сходстве с его собственным вторжением в Камелот вызвала горькую усмешку.

Через час ползка по узким, почти разваливающимся ходам они вышли в более просторный тоннель. Здесь уже виднелись следы недавней деятельности: брошенные вагонетки, обрывки кабелей, свежие подпорки. Воздух стал гуще, едкий запах гари и машинного масла перебивал запах плесени. Где-то близко.

Мордред поднял руку, заставив группу замереть. Его обострившийся слух, слух воина, годами прислушивавшегося к малейшему шуму на поле боя, уловил не только гул механизмов, но и голоса. Неподалёку. Он жестом приказал оставаться на месте и бесшумно, как призрак, двинулся на разведку.

Тоннель делал поворот и выводил к решётчатому полу металлической галереи. Снизу, из огромного карьера, донёсся рёв работы – грохот отбойных молотков, шипение пара, крики надсмотрщиков. Но прямо перед ним, за стеной из старых ящиков с оборудованием, был небольшой естественный грот, превращённый в подсобное помещение. Там горела керосиновая лампа, и два человека о чём-то спорили.

Мордред затаился, слившись с тенью. Он видел полки, уставленные склянками, сушёными травами, ступками. Это была аптека. А рядом с ней – маленькая, аккуратная лавка, где за прилавком стоял молодой паренёк с испуганными глазами и в очках, слишком больших для его лица. Он что-то доказывал грубому надсмотрщику в замасленной униформе Честеров.

– …но я не могу выдать вам ещё опиума без расписки от старшего управляющего! – голос паренька дрожал, но в нём слышались упрямые, почти принципиальные нотки. – Учёт строжайший! За каждую унцию спросят! Я отвечаю!

– Да заткнись ты, щенок! – рычал надсмотрщик, тыча толстым пальцем в грудь юноши. – У меня половина смены с коликами от этой гнилой баланды! Им нужно уснуть, а не срать тут за станками! Даю тебе последний шанс!

План мгновенно перестроился в голове Мордреда. Аптека. Лекарства. Опиум. Тот самый инструмент рабства и контроля, который Моргана могла бы использовать без тени сомнения. Мысль о том, чтобы прибегнуть к подобной тактике, вызвала в нём волну глубочайшего отвращения. Он видел, как подобные «лекарства» размягчали волю, ломали дух, превращали людей в покорных скотов. Он не желал победы, купленной такой ценой. Его победа должна была быть чистой, добытой сталью и волей, а не ядом и обманом. Этот опиум был символом всего, что он презирал – слабости, зависимости, утраты достоинства.

Он отступил назад, к своим людям. —Меняем цель, – прошептал он так тихо, что слова едва долетели до них, но интонация не допускала возражений. – Галерея ведёт к карьеру. Ваша задача – хаос. Подожгите то, что горит. Взорвите то, что может взорваться. Создайте шум. Максимальный шум. Отвлеките их. Я присоединюсь позже.

Он не стал ждать ответа. Развернулся и бесшумно скользнул обратно к аптеке. Надсмотрщик, выкрикнув последнее ругательство, уже шёл прочь, ворча себе под нос. Паренёк, вздохнув с облегчением, повернулся к полкам, чтобы навести порядок, его руки всё ещё дрожали.

Он не услышал, как Мордред вошёл. Услышал только тихий, но чёткий щелчок взведённого курка у самого своего уха. Паренёк замер, глаза за стёклами очков расширились от животного ужаса.

– Ни звука, – голос Мордреда был низким, холодным и ровным, как сталь клинка у горла. – Ты будешь делать то, что я скажу, и останешься жив. Понял?

Паренёк судорожно кивнул, не произнеся и слова.

– Собирай всё. Все обезболивающие, антисептики, стимуляторы. Всё, что может помочь раненым. В тот мешок, – Мордред кивнул на холщовый мешок в углу. – Особенно… – он сделал паузу, и следующее слово прозвучало с ледяным презрением, – опиум. Всё, что есть.

Пока перепуганный аптекарь, роняя склянки, торопливо совал в мешок свои припасы, снаружи начался ад. Раздался первый взрыв – глухой, мощный, от которого посыпалась пыль с потолка аптеки. Затем второй. Крики, уже не от работы, а от паники и боли, понеслись по карьеру. Застрочили выстрелы – это его люди заняли позицию на галерее и открыли беспокоящий огонь по охране внизу.

Мордред оставался невозмутим. Он наблюдал за дрожащими руками парня. «Слаб. Но умён. И знает цену тому, что у него на полках. И у него есть принципы. Такие нужны для строительства, а не разрушения».

– Как тебя зовут? – спросил он, приставляя дуло карабина к виску юноши, чтобы тот двигался быстрее.

– А-Альберт, сэр… – прошептал тот, чуть не роняя банку с йодом.

– Ну же, Альберт, соберись. Твоя жизнь только что стала значительно интереснее.

Оглушительный рёв, заглушивший на мгновение даже взрывы, пронзил воздух. Мордред усмехнулся. «Дракон» пришёл. Его «Дракон».

Когда мешок был заполнен, Мордред грубо вытолкал Альберта из аптеки. На площадке перед входом уже лежали два тела в униформе Честеров – его люди обеспечили периметр. Хаос в карьере нарастал. Мордред схватил мешок с лекарствами и вытряхнул его содержимое на землю, отыскивая взглядом заветные банки с опиумной настойкой и свёртки с высушенным маком. Найдя их, он отшвырнул их в сторону.

– Капитан! – крикнул он одному из своих людей, указывая на груду лекарств. – Всё это – раненым. А это… – он пнул ногой банку с опиумом, и его лицо исказила гримаса чистого, неподдельного отвращения, – это – мне.

Он достал из кармана зажигалку, подарок Лизы, простой стальной механизм. Не говоря ни слова, он облил опиум маслом из лампы, выброшенной у входа в аптеку, и поджёг. Огонь вспыхнул ярко, жадно пожирая дурманящее зелье, распространяя сладковатый, тошнотворный запах горелого мака.

– Запомни, – обратился Мордред к Альберту, стоявшему в ступоре. – Я могу забрать твою жизнь. Могу сломать твою волю. Но я никогда не унижу тебя или кого-либо ещё этим дьявольским зельем. Сила должна рождаться из мужества, а не из забытья. Ты понял меня?

Альберт молча кивнул, глядя на горящий опиум, а потом на Мордреда – с новым, смешанным чувством страха и странного, зарождающегося уважения.

Огненная вспышка на земле была сигналом. С неба, словно в ответ, обрушился сокрушительный ливень свинца и пара.

***

Гондола «Дракона» вибрировала, как живое существо, от рева перегруженных паровых турбин. Лиза стояла у главного пульта, её пальцы летали над рычагами и тумблерами, но всё её тело пылало. Сквозь адреналин и концентрацию пробивался странный, всепоглощающий жар, будто в жилах течёт не кровь, а перегретый пар её же машин. В висках стучало, в ушах стоял лёгкий звон. Она списывала это на ядовитые пары, что иногда просачивались в гондолу, на недосып, на колоссальное напряжение.

Перед ней, в огромные бронированные иллюминаторы, открывалась картина апокалипсиса, который она сама и помогала создать. Весь карьер «Чёрное Сердце» был окутан дымом и огнём. С востока, точно по плану, развёртывались основные силы Томаса. Солдаты Честеров, застигнутые врасплох атакой с неожиданного направления, метались, как муравьи, потревоженные в муравейнике, пытаясь построить оборону. С гор по ним били снайперы Элинор – точные, методичные выстрелы выкашивали офицеров и пулемётные расчёты, сея панику в рядах противника.

Но главным действующим лицом этого индустриального ада был «Дракон».

– Левое орудие! Шрапнель, по скоплению у штабелей! – её голос был хриплым от напряжения, но оставался чётким, не терпящим возражений. Внутренний жар заставлял её говорить чуть громче, резче.

Снизу донёсся оглушительный залп, и область возле сложенных угольных мешков превратилась в кровавую мясорубку. Крики боли смешались с грохотом взрывов.

– Правый пулемёт! Дорожка по бегущим к баракам! Не дать им укрепиться!

Свинцовый ливень прошёлся по группе солдат, пытавшихся перегруппироваться. Лиза смотрела на это без эмоций, вернее, её эмоции были сжаты в тиски жгучей, лихорадочной концентрации. Она была мозгом этой стальной машины, её расчётливым сердцем. Каждый её приказ – нота в симфонии разрушения. Каждый взрыв – мощный аккорд.

– Мамзель Лиза! Снизу сигналят! Капитан Блэкторн просит подавить огневую точку на северном редуте! – крикнул один из механиков, не отрываясь от телеграфного аппарата.

Лиза бросила взгляд на тактическую карту, расстеленную на соседнем столе. —Накрыть их не можем, свои слишком близко. Элинор! – она рванула ручку переговорной трубы, ведущей к снайперам. – Северный редут. Ваша работа. Очистите его. Цель – пулемётное гнездо за мешками с песком.

В ответ послышался лишь короткий, уверенный щелчок – условный знак, что поняли и взяли на прицел.

Она управляла боем с холодной эффективностью, но её взгляд постоянно скользил по дымному хаосу внизу, выискивая знакомую фигуру в самодельных латах. Он должен был быть там, в эпицентре, сея хаос. Но его не было видно. Тревога, острая и неприятная, скребла на сердце, смешиваясь с физическим недомоганием.

Внезапно её взгляд упал на старую галерею, ведущую к заброшенным штольням. Оттуда выбежала группа солдат Локсли – его люди. Они заняли оборону и отстреливались. И тогда она увидела его. Он стоял на открытой площадке, невозмутимый посреди бури, рядом с каким-то перепуганным юнцом в очках. А потом… потом он поджёг что-то. Вспышка пламени была яркой и яростной. Что он сжёг? Зачем?

Тут же волна жара накатила с новой силой. В глазах на мгновение помутнело. Лизе показалось, что её пальцы на секунду окутались лёгким сизым дымком, а стрелки на панели приборов задрожали без всякой видимой причины. Она моргнула – и всё прошло. «Держись, Локсли, – прошипела она себе, с силой сжимая рукоять рычага. – Соберись. Ты нужна ему… им… всем. Это просто усталость».

– Все орудия! – крикнула она, и в голосе снова зазвенела сталь, заглушая внутреннюю слабость. – Главный склад боеприпасов! Конец игры, господа Честеры! Огнь!

«Дракон», содрогаясь всем корпусом, изрыгнул последний, сокрушительный залп. Снаряд угодил прямиком в цель. Последовал оглушительный, огненный взрыв, заставивший содрогнуться всю гору. Столб пламени и дыма взметнулся на сотню футов вверх, осыпая всё вокруг горящими обломками и углём. Это был финал. Дух солдат Честеров был окончательно сломлен.

***

Мордред выволок Альберта из зоны огня как раз в тот момент, когда снаряд с «Дракона» угодил в склад. Взрывная волна едва не сбила их с ног. Воздух наполнился гарью и криками ужаса. Это был конец.

Дух солдат Честеров был окончательно сломлен. Те, кто ещё мог держать оружие, стали бросать его и поднимать руки. Битва была выиграна. Не числом, не машинами, но стратегией, яростью и железной волей.

Мордред, не выпуская Альберта, вышел на открытую площадку. Его люди увидели его и издали победный клич – нестройный, но полный искреннего восторга. Он прошёл мимо них, кивком приказывая собирать пленных и занимать ключевые точки. Его взгляд искал Лизу.

К нему подошёл Томас Блэкторн, его лицо, изуродованное шрамами, было черно от копоти и пота, но глаза горели огнем, который Мордред не видел в них с первых дней. —Ваша светлость… План сработал. Как по нотам. Хотя и с импровизацией, – он бросил взгляд на дрожащего аптекаря и на дымящееся пепелище на месте сожжённого опиума.

– Это наш новый трофей, капитан, – сказал Мордред, слегка подталкивая Альберта вперёд. – Ценнее вагонов с углём. Его знания. Отведи его в безопасное место, обеспечь всем необходимым. И проследи, чтобы ни одна склянка с лекарствами не пропала даром. Они понадобятся нашим раненым.

Томас кивнул, с нескрываемым одобрением в глазах, и увёл Альберта, который шёл, оглядываясь на Мордреда со смесью страха и странного, зарождающегося любопытства.

Спустя время, когда дым начал рассеиваться, приземлился «Дракон». Трап опустился с шипением гидравлики, и из гондолы вышла Лиза. Она шла твёрдой, ровной походкой, отдавая короткие распоряжения механику. Но Мордред, знавший её лучше, чем кто-либо, сразу увидел неестественный блеск в её глазах, влажные от пота виски и лёгкую дрожь в пальцах, которые она пыталась скрыть, сжав в кулаки.

– Поздравляю с победой, сестра, – сказал он, подходя. – Твой «Дракон» был великолепен. Он решил исход битвы.

– Твои диверсанты отработали чётко, – парировала она, избегая его взгляда и окидывая владческим взором захваченный, дымящийся карьер. – Потери минимальны. Уголь наш. Дом Честеров получил первый, но не последний удар. Их гордость унижена.

Она повернулась к нему, и её взгляд стал жёстким, деловым, но где-то в глубине читалась усталость. —Мне нужны точные цифры потерь, количество пленных и объём захваченных ресурсов. Я должна просчитать наши следующие шаги, эффективность…

Она не договорила. Глаза её вдруг потеряли фокус, она резко побледнела и покачнулась. Если бы Мордред не подхватил её под руку так быстро, что это почти выглядело как рывок, она бы рухнула на землю.

– Лиза? – в его голосе впервые зазвучала неподдельная тревога. Её рука была горячей, как раскалённый металл, почти обжигающей даже через ткань мундира.

– Ничего… – она попыталась вырваться, но её тело предало её, ноги подкосились. – Просто устала. Голова кружится. Недосып… Нужно работать…

– Работу сделают другие, – его голос не допускал возражений, в нём звучали нотки, знакомые по полям сражений Каммлана. Он видел сейчас не железную леди инженера, а измождённую, больную девушку. Тот самый жар, что он почувствовал, был ненормальным, пугающим. – Ты вернёшься на «Дракон» и отдохнёшь. Это приказ. Не обсуждается.