Венценосец

При продвижении дружины по берегу викинги видели пролетающие мимо в облаках пыли небольшие конные отряды, а потому ярлы старались на ночёвках не терять осторожность и выставляли засады и сильную охрану лагеря.

Дир постоянно напоминал всем, что по чужой территории нужно проскочить быстро, чтобы местные племена не успели собрать свои войска и преградить чужеземцам путь.

В те дни солнце светило нещадно.

Капли едкого пота покрывали лица людей, струйками стекали по спине.

Аскольду хотелось пустить лошадь вскачь и прохладным ветерком обдуть разгорячённое тело, но он понимал, что коням тоже приходится тяжко, и вместе с ними смиренно ждал вечерней прохлады.

– Ну вот и всё, – неожиданно услыхал ярл довольный голос Шукши, ехавшего на полкорпуса коня впереди. – За следующим изгибом реки появится большой посёлок. Это Борча. Думаю, о нас уже знают и ждут с оружием в руках. Слишком мы страшные, да и видно, что воинские люди, а потому опасные для всех вокруг. К воротам пойдём вдвоём с тобой. Ежели нас пустят внутрь ограды, будем говорить с вождями. Они меня должны помнить. Был здесь несколько раз. Плохого им ничего не сделал. Сможем договориться, нам позволят отдохнуть на берегу. Брату скажи, пусть разбивает лагерь далече от посёлка. Не надо народ пугать.

– А не примут нас, что тогда делать станем, воевать? – Аскольд с интересом смотрел на проводника.

– Зачем? – пожал плечами старик. – Надо договариваться! По берегам реки живут два сильных многолюдных племени. Даже не сомневаюсь, что их вожди уже собирают свои дружины. Ты хочешь воевать или продвигаться к морю?

– К нему! К нему! – хохотнул викинг. – Надолго здесь останавливаться мы не собирались.

Он ткнул Шукшу кулаком в бок:

– Скажи, а как далеко море отсюда будет?

– Пожалуй, вдвое того, что уже прошли, – пожал плечами проводник. – А может, и поболее. Кто ж знает. Путь днями считают, на лодьях пройденный! Мы же конным ходом двигались, потому сложно сказать.

– Я тебя понял, старик. – Аскольд удовлетворённо кивнул. – Поговорим с вождями, а потом решим, что делать дальше.

Конная лава выкатилась из ближайшего перелеска на излучине реки, и тут же викинги увидели вдалеке высокий частокол, опоясывавший большой холм.

Даже издали были видны запертые дубовые ворота, воины в смотровых башенках и выглядывающие со стен лучники.

– Ты оказался прав, – викинг повернулся к Шукше. – Нас здесь уже ждут!

Он махнул рукой Диру, предлагая остановить движение дружины и начать разбивать лагерь.

– Что ж, пошли разговоры разговаривать! – Аскольд легко спрыгнул с лошади и неспешно направился в сторону крепости.

Рядом, подстраиваясь под его шаг, засеменил старик.

Они остановились в десятке саженей напротив ворот, отведя руки в стороны от тела, показывая этим, что намерения их мирные, а в руках нет оружия.

– Кто такие и что вам надобно? – прозвучал сверху сильный густой голос привыкшего повелевать человека.

– Меня зовут Шукша! – проводник посмотрел вверх. – А ты вождь Станил. Мы же знакомы. Приходилось мне бывать уже в вашем посёлке.

– Тебя и я помню, а кто с тобой рядом?

– Это ярл Аскольд, а с ним ещё ярл Дир и дружина пришлых викингов, – ответил старик. – Направляемся к Хазарскому морю.

– Под чьей рукой дружина ходит? – не унимался голос сверху.

– Эти ярлы – союзники правителя Биармии, Гардарики и Новогорода князя Рюрика.

– О князе том много разного слыхал, – вождь слегка поубавил силу своего голоса. – Сказывают, молод ещё, но воин знатный!

Станил немного выждал и уже более спокойно спросил:

– Зачем остановились? Что у нас ищите? Шли бы дальше!

– Поход наш долог и труден, – снова заговорил Шукша. – Хотим несколько дней отдохнуть, поохотиться, рыбы наловить и накоптить. Может, и у вас нужное что-нибудь для дела прикупим! А там, глядишь, и дальше в путь двинемся!

– Что ж, этому я верю, – тут же откликнулся вождь. – Внутрь крепости мы пустим пять человек, не более. Приходите на закате, поговорим о делах ваших и наших, да и всё обсудим.

– Видишь, ярл, боятся нас дюже здесь, – негромко прошептал старик. – Но спорить не будем, вернёмся вечером.

– Придём, вождь, не сумлевайся! – громко завершил Шукша разговор и повернулся спиной к воротам.

Когда солнце начало клониться к дальнему лесу, они снова пришли к стенам крепости: два ярла, проводник и двое сотских.

Одна створка ворот уже оказалась распахнута в ожидании гостей, за воротами в окружении толпы людей возвышался высокий тучный человек. Похоже, это был вождь.

Намётанные глаза ярлов сразу уловили стоящих на проездной башенке и на стенах вооружённых людей.

– Надо быть осторожнее, – хохотнул Дир. – Того и гляди, стрелами нас утыкают!

– Ты зря смеёшься, – не поддержал его игривого настроения Аскольд. – Наши люди далеко. Помочь не смогут! А воинов, гляжу, тут много. Вчетвером мы от них отбиться не сумеем!

– Не переживай, брат, – с лица ярла по-прежнему не сходила улыбка. – Я велел нашим викингам сжечь крепость и перерезать всех жителей, если мы до утра не вернёмся в лагерь! Думаю, они смогут это сделать!

– Здесь очень гостеприимные люди! – возразил ему Шукша. – Сами увидите. Никто нас убивать не собирается!

Викинги прошли через ворота и остановились напротив поджидающих их хозяев крепости.

– Рад приветствовать вас, ярлы, в нашем посёлке Борча! – сделал шаг навстречу гостям крупный мужчина. – Моё имя Станил. Вожди нашего союза племён доверили мне править этой крепостью и всеми людьми, живущими вокруг неё. Приглашаю вас в мой дом! Нас ждёт обильная еда и хороший долгий разговор.

…Аскольд тяжело вздохнул, потянулся и, отчаявшись уснуть, поднялся на ноги и направился к выходу.

Его ждал Варах.

Он надеялся, что там, у реки, сможет привести свои мысли и чувства в порядок и даже немного поспать на берегу.

Глава 11

Рано утром Радовит отплыл из посёлка по реке на своей утлой лодчонке и к вечеру уже взошёл на пирс в Новогороде. Пёхом через большое болото можно было бы и быстрей добраться, но не хотелось ему лезть в трясину. Побаивался молодой человек в одиночку туда соваться. Ну а в обход по наезженной дороге пришлось бы два дня ноги глушить или брать с собой любимого коня. Пожалел он его и свёл во двор к Янине. Решил лодкой пожертвовать. Уж коли уведут её от городского пирса, и не шибко жалко станет, другую такую быстро сладить сумеет.

Солнце начало клониться к лесу, и лишь тогда нашёл парень дом родичей своих.

С Хотимиром иногда у них останавливались, когда в Новогороде бывать доводилось наездами.

Знал Радовит, что младшую сестру отца Ладиславу ещё в юности сосватали за сына городского кузнеца Огневеда. Жить они начали дружно, работы никакой не чурались. Народили четверых сыновей и двух дочерей. С годами новый родич знатным мастером стал. Оружие и доспехи ковал для княжой дружины, а сыны ему во всём помогали. Деньги у них водились хорошие, а потому к дому пристроек несколько возвели, чтобы не в тесноте жить. А как иначе, ведь внуки уже пошли. Родичей всегда с любовью и почётом привечали, ни в чём не отказывали, да и в посёлок сами нет-нет, а заезжали с оказией. В последний раз все вместе виделись совсем недавно, на тризне по Хотимиру.

Вот и в этот раз, стоя перед дверью дома, он не сомневался, что его приютят, накормят и укажут место, где можно поспать. И даже помогут в ратную дружину княжью попасть. Сильно на кузнеца Радовит надеялся, поскольку дружбу тот водил с сотскими, да и сам тысяцкий к нему в кузню частенько захаживал.

– Эй, хозяева! – крикнул молодой человек, не решаясь распахнуть дверь и перешагнуть порог дома. – Гостей принимаете?

– Кто там ещё на ночь глядючи? – донёсся из-за стены такой знакомый густой и зычный голос Огневеда.

– Это я, Радовит, твой родич! – отозвался он с улыбкой.

Дверь распахнулась настежь, и в проёме медленно появилась ширококостная оплывшая фигура старого кузнеца.

– Рад приветствовать тебя, паря! – добродушно проворчал хозяин, делая два шага вперёд и осторожно обнимая племянника. – У нас остановишься или дальше пойдёшь?

– Некуда мне идти, – улыбнулся молодой человек. – Нет никого в Новогороде ближе вас.

– Что ж, на дворе ночевать не оставлю, – фыркнул Огневед. – Места всем хватит. Заходи, Ладислава рада тебе будет.

Он повернул голову в сторону двери и прокричал:

– Эгей, бабы, встречайте родича, накрывайте на стол!

Вслед за кузнецом, нагнув голову под притолоку, Радовит вошёл в полумрак большого дома, слабо освещаемого двумя сальными коптящими свечами.

Всё здесь было ему знакомо и понятно.

Длинный деревянный стол в левой части, со стоящими вокруг него скамьями, вмещал всех здешних жителей. С правой стороны возвышалась приземистая каменная печь. Вдоль стен располагались широкие лавки для сна и отдыха людей, а в дальней стене виднелся ещё один вход, ведущий в большую клеть, из которой, как Радовит помнил, три двери выходили в другие пристройки к дому. Сколько их было там дальше, он даже не знал, поскольку ещё не во всех концах успел побывать.

Тёплые мягкие руки тётушки обхватили его голову и потянули вниз.

Ладислава прижалась к щеке губами и тихонько прошептала:

– Один ты в посёлке остался, бедняжка! Как жить-то теперь будешь?

По её морщинистым щекам потекли слёзы, и Радовит испугался, что она вот-вот зарыдает.

– Чего это один остался? – забубнил позади кузнец. – Второй братец твой Буеслав с сынком своим Маруном недалече проживают.

– Ага, прибегут, помогут, из беды выручат! – отмахнулась от него старушка. – Ты уж окончательно из ума выжил, коли такое говоришь!

От этой перебранки на душе у молодого человека сразу полегчало. Он окончательно уверился, что может полностью положиться на этих своих родичей.

– Не слушай их, молодчик! – подошла к нему невестка кузнеца – Солоха, жена его старшего сына. – Садись за стол, вечерять будешь! Других не зову, все уже сыты.

Она не торопясь принесла доску длиною с локоть, на которой лежали крупно нарезанные куски жареного мяса, копчёной рыбы и хлеба, поставила возле неё пару кувшинов с пивом.

Огневед устроился на скамье напротив Радовита, разлил пахучее пиво по глиняным чашам и кивком головы предложил племяшу промочить горло.

– Что привело тебя в город, друже? – заговорил кузнец, пристально глядя на родича. – Мы думали, ты после смерти Хотимира останешься в посёлке, женишься, наплодишь кучу детишек и будешь иногда вместе с ними заезжать к нам в гости. А тут, вижу, решил покинуть отчий дом? Уж не навсегда ли?

– Нет-нет, – замотал головой молодой человек. – Мне надобно один завет отца исполнить, а потом я домой возвернусь.

– Лады, – похлопал ладонью по столу кузнец. – О делах твоих спрашивать не буду. Захочешь, сам расскажешь. Тебе помощь моя нужна?

– Кабы сам мог всё решить, в твой дом не пришёл!

– Сказывай, – с улыбкой почесал пятернёй затылок Огневед. – Будем думать, как молодому родичу помочь.

Отхлебнув из чаши изрядную порцию пива, Радовит заговорил:

– Перед смертью отец сказал мне, что наш князь Рюрик собирает в Новогороде дружины, дабы пойти войной на хазарского царевича Ахтуба.

– Верно говоришь, – кивнул в ответ хозяин дома. – Много лет назад поклялся князь перед народом и воинами своими, что не простит хазарам осады Новогорода. Вот и пришла пора клятву ту сдержать. Скоро, совсем уже скоро поплывут сотни лодий по рекам в степи чужие! За каждого убиенного новогородца возьмёт Рюрик по нескольку жизней вражьих.

– Велел мне Хотимир идти в поход сей и быть поближе к самому князю, – продолжил речь свою молодой человек. – Должон я славой воинской себя покрыть и на глаза ему попасться.

– Ишь ты, – произнёс кузнец. – Не знаю, что вы с отцом удумали и зачем это надобно, но тяжко такое по уму исполнить. Тебя ж не возьмут в ближнюю конную дружину княжью, где боляре его наипервейшие собраны, прошедшие вместе с ним через кровь и сражения. К ратным гридям новогородским тоже не попасть. Эти парни в строю биться копьями и мечами долгие годы обучаются. Ежели в дружины к другим князьям или племенным вождям податься, то в сече далече от Рюрика будешь и не увидит он тебя. Ещё собираются под его рукой наёмники-викинги. Много их. Воины они отменные. Но ты и сам, мыслю так, к ним не пойдёшь. Вот по всему и выходит, что, коли хочешь на войну, придётся к молодшим людям пристать, простым пешцом сделаться! А средь них совсем трудно себя показать будет. Сам знаешь, те пешцы в битвах на убой идут, ими во перво́й черёд жертвуют, под удар ворога подставляют.

Огневед замолчал и наморщил лоб, словно ему в голову пришла какая-то новая мысль.

– Зато когда крепость Баркату брать будете, можно на глазах у князя первым по лестнице на стену взобраться или же в проём ворот поперёд всех ворваться. Вот тогда Рюрик тебя и заприметит.

Оба замолчали, представляя каждый свою картину битвы.

– Во-во! – вступила в разговор мужчин Ладислава. – Ежели племяш первым полезет, то первым его и убьют!

– Тьфу на тебя! – выругался кузнец. – Мы о славе и почестях, а ты о смерти!

– Так в сражении том ещё уцелеть как-то надобно, – не сдавалась старуха. – А для этого оружие хорошее и добрый доспех Радовиту сильно бы пригодились.

– Ну-у-у, – махнул рукой кузнец, понимая, куда клонит разговор жена. – Этого добра у меня ещё много осталось. Всяко уж родичу поможем!

– Нет у меня таких больших денег, чтобы заплатить тебе, – скривился лицом молодой человек. – Думал, за счёт казны государевой народу оружие и доспехи дают. Ведь на битву под княжью руку люди идут.

– Дружину и гридей своих Рюрик содержит, то верно! А пешцов в войско племена и роды должны готовить, потому сами их обувают-одевают да на войну шлют. Вот только, окромя копья, щита да лука со стрелами, им похвастать нечем. Меч дорог шибко, а о доспехе можно и не мечтать. Ты погодь немного.

С трудом поднявшись из-за стола, Огневед вразвалку направился к дальней двери и вскоре скрылся за ней.

– Болеть стал часто хозяин наш, – вслед ему заохала Ладислава. – Всю жизнь на ногах провёл, теперь ноют они у него к дождю. А от огня и воздуха горячего кашель грудной по ночам мучает, спит Огневед плохо, но дело своё не бросает, по-прежнему из кузни целыми днями не выходит.

Поговорить они не успели.

Дверь снова распахнулась, и через порог шагнул кузнец, неся в руках и на плече оружие.

Первым делом он положил на стол овальной формы деревянный щит, набранный из дубовых плашек, окантованный по краю металлической полосой и усиленный скрепами. В центре щита выделялся выпуклый умбон.

Поверх него лёг меч в кожаных ножнах с поясным и плечевым ремнями, а уж потом копьё с древком чуть более четырёх локтей в длину и широким листовидным наконечником.

– Лук мы утром при свете по росту и руке подберём, – загудел простуженным голосом Огневед. – Стрелы у меня остались, но мало их будет. Сам сделаешь. А для этого наконечников мешочек дам, они тебе сгодятся. Зато рубаха кольчужная с длинными рукавами точно впору придётся.

Кузнец поставил на стол небольшой холщовый мешок, развязал у него горловину, перевернул её вниз и потянул за углы. На досках осталась лежать груда металлических колец. Хозяин дома положил на неё руки и одним ловким движением поднял вверх сверкающую рубаху с косым воротом и несколько раз повернул её, показывая со всех сторон.

– Хороша кольчужка, – в голосе старика слышалась гордость. – Тебе до колен будет. А в этом мешке шлем, наручи и поножи. Посмотришь их завтра на свету. Почитай, ты уже и готов в поход идти! Днём ещё сведу с другом моим – сотским Далятой из княжой дружины. Думаю, он сможет чем-нибудь помочь.

Радовит почувствовал, как на глазах его выступили слёзы, а сердце бешено застучало в груди.

Молодой человек догадывался, что Огневед и Ладислава хорошо к нему относятся, но не так же, как к собственному сыну?

Преисполненный благодарности, он шагнул к стоящему возле стола кузнецу и обнял его за плечи.

– Как и чем смогу отблагодарить тебя? – воскликнул прерывающимся от волнения голосом Радовит.

– Когда вернёшься домой с почестями, тогда поговорим, – улыбнулся Огневед. – Ну а ежели боги от тебя отвернутся, то мы добрым словом помянем!

– Садитесь за стол, – раздался довольный голос хозяйки. – Гостю силы подкрепить надо и спать ложиться. О чём не договорили, утром всё друг дружке скажете.

И уже вскоре, устроившись на широкой лавке у стены, успокоенный и расслабленный Радовит сквозь тягучую дремоту ещё успел подумать о том, как же всё хорошо для него начинает складываться.

Глава 12

К вечеру задул сильный ветер, поднимая пыль с ведущей к крепости дороги, утоптанной тысячами ног. Мелкие песчинки начали забивать глаза и поскрипывать на зубах у стоящего на высокой крепостной стене царевича, вынуждая спуститься вниз и скрыться в своих покоях. Здесь, в тишине и полумраке, он мог подумать о дальнейшей судьбе Баркату и его жителей, а также принять нужные для себя решения.

Не успел Ахтуб разложить на столе карты Хазарии и чертежи крепостных стен, как со стороны ворот понеслись крики, и тут же громкий топот копыт десятков лошадей дал понять ему, что в город прибыл какой-то знатный человек в сопровождении большой охраны.

Вездесущий телохранитель Накиб возник перед ним бесшумно, словно ниоткуда, и негромко произнёс:

– Господин! К тебе пожаловал тудун Насрулла!

– Зови! Зови! – нетерпеливо буркнул Ахтуб, приподнимаясь из кресла и выходя из-за стола навстречу уже идущему к нему быстрым шагом гостю.

– Не надо меня звать! – загремел стремительно приближающийся худощавый человек высокого роста с аккуратной чёрной бородкой на лице. – Я прискакал не в гости, а к себе домой, где меня ждёт мой друг и родич!

Насрулла обнял царевича за плечи и дважды коснулся щекой его щеки.

Улыбка на тонких губах прибывшего тудуна не смогла обмануть Ахтуба. В глазах друга он увидел печаль и какую-то непонятную злость.

– Ты проездом в Баркату оказался или по делам ко мне заглянул? – первым заговорил царевич. – Я уж сам подумывал к тебе гонцов слать, помощи хотел просить!

– Знаю я, знаю обо всём! – перебил его друг. – Был я в ставке бека в Казаре, когда туда твои гонцы прискакали. Позвал меня к себе джавишгар Вакил, показал твоё послание. Долго с ним говорили. Вот потому в Баркату я сам и примчался, чтобы от меня узнал ты обо всём.

– Присаживайся, уважаемый Насрулла, – приглашающим жестом Ахтуб указал на расстеленный у стены ковёр, обложенный разноцветными подушками. – Похоже, нам предстоит длинный разговор.

Он махнул рукой Накибу и жестом показал, что нужно сделать.

Пока гость удобно устраивался, двое слуг внесли подносы, уставленные серебряными кувшинами с вином, сладостями и фруктами.

Разлив по кубкам жидкость, родичи сделали по нескольку маленьких глотков, оценивая вкус и аромат, и надолго замолчали.

– Не придёт никто к тебе на помощь, – заговорил, наконец, Насрулла. – Ходил джавишгар Вакил к беку Ханукке и рассказал ему об ожидаемом походе на Баркату князя Рюрика. Сначала бек разгневался, решил собрать войска и обрушиться всей силой на Новогород, чтобы навсегда отвадить соседа от мыслей о войне. Но потом позвал он к себе кундур-хакана Шарифа. Что они там вдвоём обсуждали, то джавишгару неведомо. Вот только велел бек никому не вмешиваться в твои с князем распри. И всех тарханов и тудунов о том приказано было предупредить.

– Ну а ты как же? – Царевич непонимающе смотрел на своего друга.

– А мне бек Ханукка велел в Баркату поспешать и передать те же слова, что бек Манассия когда-то тебе сказал: «Сам начал эту войну с Рюриком, сам и заканчивай!»

Ошеломлённый услышанным, Ахтуб долго с ужасом смотрел на родича, не понимая, что же ему делать дальше.

– Как видишь, – нахмурив брови, произнёс Насрулла, – я тоже не смогу тебе помочь. Каждого ослушавшегося повеления бека ждёт смерть!

– Похоже, кроме эльтебера Манаара, мне не на кого больше рассчитывать, – угрюмо выдавил из себя царевич. – Да и тебе незачем рисковать расположением бека Ханукки и оставаться здесь! Уезжай!

– Не горячись, ещё можно что-то придумать, – попытался остановить его тудун.

– Ну да, – кивнул головой Ахтуб. – Оставить Баркату, своих близких и друзей, сесть на коня и сбежать в Саркел? А может, скакать ещё дальше, до самого Казара? Тогда уж точно живым останусь под защитой кагана на радость всем своим родичам, бросившим меня в опасности? Хотя кто знает, может, бек прикажет мне голову отрубить или князю Рюрику выдать, лишь бы только с ним не воевать!

Царевич ненадолго замолчал, после чего поднялся на ноги, показывая этим, что приём закончен, и неожиданно спросил:

– Скажи, если я отправлю к тебе всех жителей города, смогут ли они найти в твоей провинции кров и еду?

– Не сомневайся, – приложил руку к левой стороне груди тудун. – Сделаю всё, что в моих силах.

– Что ж, тогда прощай! Мне нужно о многом подумать! – чётко проговорил Ахтуб, отворачивая в сторону лицо.

Понурив голову и опустив взгляд, Насрулла вышел за двери, и вскоре грохот копыт покидающих город всадников снова наполнил воздух.

Царевич остался в покоях один.

Он улёгся на ковёр, наполнил кубок вином, выпил его, не ощущая вкуса, и откинулся на подушки.

В голове была полная пустота, а в теле чувствовалась усталость.

От своих соглядатаев Ахтуб знал, что через три дня лодьи Рюрика должны будут поднять паруса и двинуться по реке Итиль в сторону Мурома, а уж потом к границе с Хазарией. Пришла пора собирать верные ему войска.

Взгляд царевича скользнул по висящему на стене ковру, с закреплённым на нём оружием, и невольно остановился на кинжале с головкой эфеса в виде полумесяца. Его рукоять и ножны были богато инкрустированы золотом и драгоценными камнями, вызывая желание потрогать их.

Тудун протянул руку и пробежался пальцами по шероховатой поверхности, ощущая кожей силу, исходящую из маленького, но грозного убийцы. А ведь именно он стал предвестником войны между Новогородом и Хазарией полтора десятка лет назад, когда княжич Вадим прислал этот кинжал вместе с просьбой помочь ему захватить власть в Биармии и Гардарике. И царевич тогда привёл на помощь своему другу десять тысяч воинов, собранных у родичей и друзей из разных становищ.

Он вспомнил свой разговор с Вадимом после пира, устроенного в честь прибытия хазар под стены крепости. Тогда они вдвоём пришли на берег реки и долго разговаривали, строя планы на будущее.

В тот раз Ахтуб открылся своему другу и рассказал, что в Хазарии назревает серьёзный раскол среди воинской элиты, окружающей нового бека Манассию. Его поддерживают молодые тарханы, тудуны и эльтеберы. Им противостоит старшее поколение, возглавляемое Хануккой – дядей молодого бека.

Царевич отчётливо помнил, как Вадим тогда рассмеялся:

– Вот уж не думал, что и у вас такая же борьба за власть идёт! А куда же каган смотрит? Почто своё окружение к порядку не призовёт? Неужто ему эти свары нравятся?

И пришлось Ахтубу объяснять своему другу премудрости придворной жизни. Да царевичу и самому хотелось перед кем-то близким высказаться, а потому он торопливо и сбивчиво заговорил:

– Так уж случилось, что когда-то давно прадед Манассии – молодой, но умный, дерзкий и очень удачливый полководец по имени Булан – стал вести многочисленные войны на границах Хазарии, одну за другой присоединяя к ней сопредельные земли, создавая огромную империю. Незаметно он подмял под себя всю воинскую силу, а потом сумел отодвинуть от мирской суеты самого кагана, оставив на его долю божественную часть жизни страны, и основал собственную династию правителей-воинов, назвав её царской и взяв себе звание бека.

– Но ведь тот, кто командует дружиной, собирает подати и распоряжается казной, тот и правит страной! – удивился княжич. – Почему же тогда бек Булан не убрал кагана? Мне кажется, ему это легко было сделать.

– Мог, но не всё здесь просто! – пожал плечами царевич. – Видишь ли, верховным правителем страны в те далёкие годы становился только потомок древнего тюркского рода Ашина. Так решили тюрки, булгары и хазары – самые многочисленные и сильные племена, входившие в состав каганата. Менять их волю бек не осмелился.

– А потом? – Вадим уже с большим интересом слушал своего друга. – Ведь каганат разросся, вобрал в себя много разных племён, кочевых народов, а потому влияние тюрок уменьшилось.

– Ну да, – кивнул головой Ахтуб. – Добавились буртасы, авары, аланы, остатки гуннов, словены, русы, евреи и даже дружины варягов. Всех не упомнишь. Вот только против кагана никто не выступал, его почитали и боялись! Хотя эти народы поклонялись разным богам, но ни одна из религий не преследовалась и не унижалась. Да и покорённые союзы племён жили довольно свободно. Их вожди могли создавать свои дружины, вести войны с врагами, заключать договоры. Сам знаешь, стоило кочевнику сесть на коня, взять в руки оружие, и он уже воин! Но если бек начинал большую войну, то по его повелению все тудуны и эльтеберы должны были присылать ему установленное число своих людей для ополчения. Но кроме этих войск у него имелась большая, хорошо вооружённая и обученная гвардия – дружина тяжёлой конницы и несколько тысяч отборных лучников. Тоже конных. Их лагеря всегда располагались возле ставки Булана, содержались за счёт казны и сначала набирались из мусульман, но потом сильно разбавились славянами, русами и варягами. Возглавлял войска везир. Подчинялся он только беку. Эту страшную силу Булан мог направить на войну с соседями или на подавление мятежа внутри страны.