Венценосец

Рюрик нуждался в нём, поскольку договора о мире и дружбе с Хазарией, как это сложилось когда-то у князя Гостомысла с каган-беком Манассией, у Новогорода по-прежнему не было.

И вот теперь Рюрик вспомнил о печенегах и тоже велел направить гонцов к ним, сообщив о начале подготовки похода на Баркату. Он даже не сомневался, что князь Ольмес пришлёт ему своих воинов. Да и как тут поступишь иначе, ежели печенегам тоже вскорости может понадобиться помощь Новогорода.

Рюрик разгладил громадной ладонью свиток из телячьей кожи и внимательным взглядом окинул давно известные ему земли с нанесёнными на них реками, озёрами, а также границами соседей. Что-то князю показалось незнакомым и каким-то странным. Он приблизил лицо к карте и понял, что его смутило: жирной краской синеватого цвета была выделена непонятная территория, а в центре её располагалась какая-то новая крепость. И называлась она Кий. Князь не поверил своим глазам и чуть не засмеялся. Сколько он помнил, печенеги и хазары называли так палку, дубину и даже мужской детородный орган. Ему стало интересно, кому же могла прийти в голову мысль дать непотребное имя крепости. Винить в шутке печенегов не хотелось. Незачем им было так поступать, если только не хотели посмеяться и обидеть воеводу Свентовида. Да и его самого, князя Биармии, Гардарики и Новогорода.

Но, приглядевшись повнимательнее, он понял, что на месте Кия раньше стояла Куйава – крепость, принадлежащая бывшим его викингам-ярлам, а теперь уже князьям Аскольду и Диру. Похоже, это они решили посмеяться над хазарами и заменить Куйаву на Кий, а печенеги согласились с ними и стали на своих картах наносить такое имя и отмечать границы нового княжества.

«Вот придёт в Новогород дружина викингов из Кия, – улыбнулся про себя Рюрик, – попрошу рассказать мне, кто всё-таки до такого додумался!»

Князь откинулся на спинку кресла и прикрыл веками уставшие за день глаза.

И сразу же множество мыслей и картинок замелькало в его утомлённом мозгу.

Все они были о приближающемся походе, ратниках, коннице, мачтах и парусах.

Неожиданно для себя он почему-то вспомнил, что после восшествия на княжий престол только один раз вышел на драккарах и лодьях в море. Да и то к этому Рюрика вынудили очередные просьбы матери Мэвы и совсем уже старого деда ярла Харальда.

А случилось это всего пяток лет назад.

В самом конце лета к городскому пирсу подошли три больших купеческих кнорра, и на берег вышли десятки торговцев со своими слугами и охраной.

Рюрик видел их с высоты окна своей одрины, но не придал этому особого значения.

Вскоре гриди привели к нему в хоромы маленького толстенького плешивого человечка с бегающими глазками.

Оказалось, купец был послан к нему Харальдом и Мэвой с криком о помощи, а в доказательство своих слов положил на ладонь князю принадлежавший его матери золотой перстень, когда-то давно подаренный ей хозяином фьорда ярлом Эйнаром.

Рюрик сразу вспомнил любимое украшение Мэвы, а потому внимательно выслушал торговца.

От него князь узнал, что умер конунг Крум и теперь новым правителем на побережье стал его старший сын Дрётт, дружный с ярлами Сверром и Дьярви, у которых с Мэвой когда-то вышла тяжба из-за её фьорда, посёлка и драккаров. В тот раз только вмешательство самого Рюрика в их спор на тинге, а также смертельный поединок с ярлом Хэлтором позволили сохранить в целостности имущество Мэвы.

На десять лет соседи отстали от Мэвы, да и конунг Крум уже не поощрял притязания местных ярлов на фьорд, которым правила женщина.

Но теперь всё поменялось.

При поддержке нового конунга Дрётта ярлы Сверр и Дьярви вступили в открытое противостояние с Мэвой. Они не выпускали её драккары из фьорда, устроив им настоящую блокаду. И даже престарелый ярл Харальд ничем не мог помочь дочери, поскольку конунг велел ему не лезть не в своё дело.

Мэва со своими викингами приготовилась к долгой осаде и сражению за посёлок, но ярлы не хотели терять своих людей, а потому предложили ей и ближним родичам покинуть фьорд на лодке, а до этого освободить викингов от принесённой ей клятвы верности. Тогда никто не пострадает в этой войне.

Она отказалась.

И тогда вмешался сам конунг.

Он дал Мэве срок до начала сезона бурь выполнить требования ярлов, собрать всё ценное и покинуть посёлок. Иначе его драккары и викинги присоединятся к Сверру и Дьярви, войдут во фьорд и тогда уже сражения не избежать. Женщина не может быть ярлом! Наследника мужского пола у неё нет, поэтому она должна передать всю власть в руки соседей! Такая же жестокая судьба нависла и над фьордом ярла Харальда, у которого не осталось наследника, чтобы занять в будущем освободившееся место, а потому все богатства, драккары и викинги могли перейти в руки конунга Дрётта.

Мэве ничего не оставалось, как снова обратиться за помощью к своему сыну Рюрику. Хорошо ещё, что нашлись преданные ей люди, согласившиеся доставить весть об этом князю Биармии, Гардарики и Новогорода, и в числе их оказался торговец Старри. Он очень боялся мести ярлов и конунга, но всё-таки выполнил поручение Мэвы.

– Скажи, купец, – заговорил князь после долгих раздумий. – Ты знаешь, сколько драккаров и воинов под рукой конунга Дрётта и ярлов Сверра и Дьярви?

– У ярлов по пяти драккаров будет! – без раздумий ответил Старри. – А у конунга их около полутора десятков, но нынче, пожалуй, во фьорде не больше двух или трёх осталось. Это те, которые за зиму не успели починить. Все остальные ещё весной ушли в походы. Думаю, и викингов в посёлке не много наберётся. А конунг остался дома из-за своих друзей – ярлов Сверра и Дьярви. Ждёт, чем их тяжба с твоей матерью закончится.

Толстяк помолчал и добавил:

– У входа во фьорд к Мэве в засаде прячутся четыре драккара ярлов. Я их сам видел, когда проплывал мимо на лодке. Воинов на них много, но, сам знаешь, долго без дела тяжко быть. Поэтому, мне кажется, ярлы станут поочерёдно их менять. По два драккара от каждого.

– Ты это верно подметил, – кивнул Рюрик. – Так оно и будет!

– Твоя мать, конунг, о помощи просит. – Старри опустил взгляд вниз. – Видел я её, разговаривали долго. Тяжко ей очень. Да и с дедом Харальдом тоже что-то решать надо.

– Сам поплыву! – сжал кулаки князь. – Пора заканчивать эту тяжбу с соседями! А тебя, купец, как мне отблагодарить за содеянное? Проси что хочешь!

– Прошу тебя лишь об одном: поторопись, конунг, – толстяк прижал пухлые ручки к груди и склонил в полупоклоне голову.

– Два дня уйдёт на сборы, больше я в Новогороде не задержусь, да и вернуться домой до сезона бурь надо. Не хочется попадать в сильный шторм.

На том они и расстались.

А вечером Рюрик долго разговаривал с Хельги о предстоящем походе, а также о его брате, новом конунге Дрётте.

И тут он узнал много нового для себя. Оказывается, конунг всю свою жизнь провёл в набегах и войнах, домой возвращался лишь на зиму, привозил богатую добычу и устраивал большие пиры. Женщин Дрётт не любил, потому возле него несколько лет подряд оставалась только одна из них, родившая ему дочь. Сыновей не было вовсе.

– Ты, оказывается, прямой наследник своего брата? – засмеялся Рюрик. – Если он погибнет, то тебе придётся стать конунгом? Я помню, что у вас есть ещё младший брат, но он уплыл в дальние страны и не вернулся.

– По нашим законам и обычаям так оно и есть! – пожал плечами Хельги. – Вот только желания возвращаться туда у меня нет.

– Неужто не поплывёшь со мной во фьорд? – удивился князь.

– Но ты же будешь там воевать с ярлами и самим конунгом, – поморщился викинг. – Мне бы не хотелось поднимать оружие против своих земляков и старшего брата!

– Что ж, пусть будет так! – окончательно решил Рюрик. – Оставайся в Новогороде.

Князь сдержал слово, данное купцу Старри, и уже утром на третий день два десятка быстроходных драккаров, гружённых оружием и припасами, стояли у пирса, готовясь к отплытию.

Рюрик из окна хором видел, что берег у крепости был усеян людьми, облачёнными в праздничные одежды. Тут и там среди них мелькали викинги. Они прощались со своими близкими и родичами, но происходило это как-то весело и шумно. Грусти и слёз не было.

Воины один за другим поднимались по трапам на палубу драккаров и, стоя у бортов, прощально махали руками и что-то громко кричали.

Толпа ждала только князя и сопровождающих его начальных людей.

И он вышел на крыльцо хором, медленно сошёл по ступеням на землю и направился к берегу реки.

Рядом с ним шагал любимец князя, единственный сын Леси и Трувора, юный Воислав. Ему было всего пятнадцать лет, но парень казался старше.

Рюрик решил взять юношу с собой, не обращая внимания на уговоры и слёзы его матери. Князю нужен был законный наследник ярлов Харальда и Эйнара, чтобы удержать оба фьорда деда и матери в своих руках, поскольку сам остаться в тех землях он не мог.

С ним в поход захотели отправиться Бейнир и Флоси – старые и верные друзья. Обоим хотелось под конец жизни побывать на родине, и в этом Рюрик отказать им не мог.

А прямо к отплытию на пирс пришёл с оружием и припасами Хельги.

– Как же я тебя одного отпущу? – только и произнёс колдун. – Там ведь нужно будет разговаривать с моим братом-конунгом! А кто ж знает Дрётта лучше меня?

Князь взошёл на палубу своего большого драккара «Фенрир» и махнул рукой, подавая знак к отплытию. И тут же с кормы зазвучали гортанные команды стоящего у бокового руля кормчего Есислава. Рей медленно пополз вверх по мачте, а лёгкий ветерок с берега уже расправлял громадный парус.

Дрогнув всем своим могучим длинным телом, драккар сдвинулся вбок и под свист и прощальные крики остающихся на берегу людей начал уходить в сторону середины реки.

Поход начался.

Глава 6

С высоты крепостной стены он с удовольствием наблюдал за жизнью многочисленных посадов вокруг города.

Отсюда Аскольд хорошо видел копошащиеся фигурки людей на полях, слышал звон молотов, доносившийся из далёкой кузницы, стук топоров в ближайшем лесу и громкие женские голоса. Всё это радовало князя и заставляло сильнее биться сердце.

И тут же память заботливо перенесла его на десяток дней назад.

Весна была бурной. Снег сошёл быстро и как-то незаметно, солнце грело землю нещадно, и многочисленные ручьи, бежавшие с холмов и по равнине в сторону реки, быстро начали пересыхать. Кое-где на глинистой почве всё ещё оставались большие лужи, радовавшие малую ребятню возможностью побегать по ним босиком, но вскоре и они должны были исчезнуть.

Князь под вечер возвращался с берега реки через крепостные ворота в город и увидел спешащего навстречу Дира с выражением тревоги на лице.

– Неужто какая беда случилась? – Аскольд окинул брата взглядом с ног до головы, понимая, что просто так тот не пошёл бы его искать.

– Прискакали гонцы от Рюрика, – запыхавшийся родич на мгновение остановился, переводя дыхание. – Князь начинает сбор войск для войны с Хазарией. Требует прислать ему на помощь дружину! Что делать будем?

Аскольд почувствовал, как гнев и ярость начинают захлёстывать разум.

– Мы не данники Новогороду! – вскипел он. – И не должны слать своих воинов!

– Так-то оно так, но разве ты забыл принесённую князю клятву? – потупил глаза в землю Дир. – Или хочешь её нарушить? Но тогда нам несдобровать! Сам же знаешь, Рюрик не потерпит неподчинения или предательства. Он ведь именно из-за этого собрался войной на хазар. Хотя сама Хазария ему не нужна, а вот царевичу Ахтубу желает не только отомстить, но и разрушить главный город его провинции Баркату.

– И что предлагаешь делать? – От рассудительных слов брата Аскольд быстро остыл и уже мог спокойно думать и рассуждать.

– Отправим нашу малую дружину, исполним свою клятву верности Рюрику! – примирительно произнёс Дир. – С какой стороны ни посмотри, а мы – его подданные. Дань он с нас пока ещё не берёт, поскольку ты его родич ближний, но ежели захочет это сделать, то заставит платить! Да и крепость с городом может отобрать. Сам знаешь, он на расправу скор и жесток. Не пришла ещё пора нам становиться самостийными и зубы показывать! Да и не такие они у нас большие выросли!

– Может, ты и прав! – кивнул головой Аскольд.

– Гонцы сказали, что когда проезжали через земли печенегов, те тоже уже начали собирать свои войска на помощь Новогороду. Думаю, нужно договориться с ними и выступить в поход вместе.

– Согласен с тобой, князь!

– Всё никак не могу привыкнуть, когда ты меня князем именуешь, – фыркнул викинг. – Режет моё ухо подобное обращение!

– Ничего-ничего, оно теперь к нам обоим применимо! – весело хохотнул Аскольд, неспешно направляясь к большому дому, возведённому на городской площади. – Вот только ты можешь к себе во фьорд вернуться и по-прежнему ярлом быть, а мне придётся остаток жизни здесь провести.

– А чем тебе этот город и местные земли не нравятся? – удивлённо спросил Дир. – Мы ж его сами построили таким, как хотели и мечтали. Много лет и наших сил на это ушло. Неужели сможешь бросить дело всей своей жизни?

– Я хотел бы Новогородом, Биармией и Гардарикой править! – угрюмо пробормотал Аскольд. – Жаль только, что рожей не вышел!

Они взошли на высокое крыльцо и направились в гридницкую.

При виде входящих князей трое воинов, сидящих за столом, уставленным разными блюдами и кувшинами, споро поднялись на ноги.

Первым заговорил старший из них, высокого роста мужчина с густой бородой и мохнатыми бровями:

– От имени правителя Биармии, Гардарики и Новогорода князя Рюрика мы рады приветствовать вас обоих, князья!

Голос ратника, гулкий и мощный, разносился по всей гридницкой, создавая торжество действа.

Аскольд почувствовал, как невольно выпрямил спину и опустил вдоль боков руки.

А гонец продолжил свою речь, невозмутимо глядя ему в глаза:

– Князь Рюрик велит вам собрать дружину и не мешкая направить её на помощь Новогороду. Там он собирает рать на войну с хазарским царевичем Ахтубом! Готовы ли вы исполнить его волю?

– Скажи, гонец, – сделал шаг вперёд Дир. – Много ль народов и племён поведёт за собой государь наш?

– Прости, княже, то мне неведомо! – бородач пожал плечами, понимая, что разговор уходит в сторону. – Да и не моего ума это дело. Одно знаю, что пешие войска поплывут на лодьях по рекам, а конница двинется вслед за ними по берегу. И будет сие уже совсем скоро. Ежели войска решите собирать, то вам поторапливаться надобно.

Гонец немного помялся, но всё же добавил:

– Нам же от вас, князья, нужен ответ ясный: пошлёте ли в Новогород свою дружину?

Аскольд почувствовал, что пришла пора и ему сказать своё веское слово.

– Не сомневайтесь, посланники князя! – торжественно проговорил он. – Мы выполним свои обязательства и отправим войска государю на помощь. Так и передайте! Более не будем вам мешать. Подкрепите пищей свои силы, а когда захотите отдохнуть, слуги отведут вам место для сна. Прощайте!

Князья вышли из гридницкой и направились в одрину к Диру.

– Ну что скажешь, ярл? – Аскольд уселся в кресло за небольшим столом напротив брата и улыбнулся. – Отказываться от похода под чужой рукой нам, похоже, пока ещё рано?

– Если ты хочешь воевать с Рюриком, – улыбнулся Дир, – то нужно найти себе много сильных друзей. А на одного из них – Хазарию – мы собираемся пойти с оружием в руках. Видать, придётся несколько лет выждать, пока не разберёмся, какие новые союзы появятся после этой войны. Не будем спешить.

– Пусть всё идёт, как предначертано богами, – Аскольд примирительно кивнул головой. – А вот малую дружину я поведу сам! Мне нужно своими глазами увидеть, что деется в Новогороде, а также в Хазарии. Хочу понять, какие враги есть у Рюрика и на кого мы сможем опереться!

В тот раз, как это обычно бывало, Дир не решился с ним спорить.

Аскольд бросил взгляд на цветущие окрестности и начал неспешно спускаться вниз с крепостной стены.

Глава 7

Радовит сидел на высоком берегу реки, но смотрел не на воду. Взгляд его был устремлён в противоположную сторону. Туда, где вечером третьего дня на краде жители посёлка сожгли тело своего вождя Хотимира.

Тризна по нему закончилась только нынешним утром, и люди разошлись по домам, оставив сына вождя одного перед насыпанным на ровной площадке небольшим холмом. Таких здесь уже имелось много, но этот выделялся среди них. На его вершину Радовит с помощью друзей затащил продолговатый камень и острым концом воткнул в землю. Теперь он мог безошибочно определить издали последнее пристанище отца и, сидя у подножия холма, помянуть добрым словом самого близкого ему человека.

Несколько капель влаги скатились по щекам, и одна из них упала на тыльную сторону ладони.

Радовит вздрогнул и поспешно оттёр руками лицо. Похоже, парень задумался настолько глубоко, что, сам того не заметив, погрузился в грустные воспоминания, а они и вызвали слёзы.

– Милый, – прозвучал позади него мягкий нежный голос. – Я всю ночь прождала тебя, но ты так и не явился! Вот и пошла искать на берег.

Не поворачивая головы, Радовит по голосу сразу понял, что это Янина, его первая и единственная любовь, с которой они договорились справить свадьбу осенью, когда жители посёлка соберут урожай. Отец об их решении знал уже давно и не возражал, а со стороны девки живых родичей, кроме старой немощной бабки-колдуньи, не осталось, потому спрашивать разрешения оказалось не у кого.

Молодой человек протянул в её сторону руку, жестом предлагая подойти к нему и присесть рядом.

Янина не заставила себя ждать и опустилась рядом на траву, тесно прижавшись боком и положив голову на подставленное плечо. Копна длинных чёрных волос обрушилась на его грудь и руку. Их слегка терпкий цветочный дух ударил в нос и начал кружить голову.

– Ну что, как ты? Тяжко? – прошелестело над ухом.

– Сама знаешь, – глухо отозвался Радовит. – Отец был очень близок мне! И эту потерю ничем не восполнить.

– Постарайся отпустить Хотимира и жить без него, – негромко, но твёрдо произнесла она. – Боль потихоньку стихнет. Смирись. Когда мои родители умерли от болезни, я тоже долго не могла успокоиться.

Они замолчали, глядя на сотни небольших холмов, насыпанных на берегу за долгие годы, и думая каждый о своём.

– Что будешь дальше делать? – спросила Янина и слегка отклонилась в сторону, пытаясь встретиться с ним глазами. На мгновение ему показалось, что её взгляд прожигает лоб, проникает в его голову, чтобы увидеть там самые потаённые мысли.

Молодой человек внезапно вспомнил, что девку, как и её бабку, жители посёлка считают колдуньей.

Люди говорили, что они обе предсказывают будущее, видят чужую судьбу, исцеляют болезни и раны, могут навести на человека порчу или сделать приворот.

Тем досужим разговорам парень не верил, поскольку знал Янину с раннего детства. Ребята тогда жили по соседству, вместе играли и ели на заднем дворе дома Хотимира, втайне от всех купались в реке. К ним иногда присоединялся погодок Радовита по имени Марун. Это был болезненного вида сын Буеслава, родного брата Хотимира.

Сомнения, что Янина чем-то отличается от других ребят, иногда появлялись, но Радовит не обращал на них внимания, да и просто гнал от себя.

А ведь задуматься и присмотреться к девке следовало ещё тогда, в детстве, а потом и в юности. Он хорошо помнил, как отец несколько раз предупреждал его быть поосторожнее с соседками-колдуньями. Но Радовиту было хорошо рядом с Яниной, а потому ничего менять парень не думал. И даже когда Марун перестал приходить на задний двор, ему не хотелось спрашивать о причинах этого.

«Старуха начала тяжко болеть, а с прошедшей зимы и вовсе не выходит из дому, – пронеслась в голове мысль. – К кому же тогда ходят жители посёлка за помощью?»

Радовит вздрогнул и ощутил, как по спине побежали холодные мурашки.

– Что с тобой? – Девка словно почувствовала смену настроения парня и ещё ближе придвинулась к нему.

Её горячее дыхание обдало щёку молодого человека, и он, не выдержав, резким движением отодвинулся от Янины.

– Теперь пришёл твой черёд заменить свою бабку? – хриплым и слегка дрожащим голосом спросил Радовит.

– Так ведь больше некому, – пожав плечами, ответила она и как-то грустно улыбнулась. – В нашем роду всех детей по женской линии посвящают в тайны колдовства. Ну а кроме меня, девок совсем не осталось. Я последняя. Почему-то рождаются мальчики. Видать, к войне.

Янина нахмурила брови и двумя руками вцепилась в его предплечье.

– Неужто ты меня боишься? А может, что задумал по глупости?

Её прохладная ладонь легла на лоб молодого человека и на мгновение замерла.

– Не шевелись, – тихонько прошептала она и закрыла глаза, как будто погружаясь в дрёму.

Острая боль в затылке заставила Радовита замереть и даже затаить дыхание. Ему показалось, будто ёж, свернувшись клубком и выставив иголки, прокатился по голове.

Чудовищным усилием воли он заставил себя скинуть со лба ладонь Янины и тут же почувствовал облегчение.

– Ты что делаешь?! – рявкнул Радовит, вскакивая на ноги. – Хочешь меня убить?

– Постой, не уходи, – стремительно поднялась вслед за ним с земли девка, оплетая руками его шею. – Я заглянула в твоё будущее. Могу рассказать, что тебя ожидает!

Молодой человек с трудом разжал её руки и отошёл на пару шагов в сторону.

– Мне незачем это знать! – угрюмо пробурчал он. – Как решат боги, так тому и быть!

– Какой же ты ещё глупенький, – вздохнула девка. – Боги должны человека любить и во всём ему помогать. Надобно лишь подход к ним найти да нужные слова подобрать! Тогда они не только судьбу твою покажут, но и жизнь сберегут.

Янина на миг замолчала, всматриваясь в лицо Радовита, но тут же продолжила:

– Хотимир перед уходом в мир нави оставил тебе какой-то золотой амулет на цепочке, обладающий страшной силой! Его передавали из рук в руки мужчины в вашем роду. А к ним он пришёл из женских рук. Вокруг этого украшения кровь и смерть! Закопай амулет глубоко в землю и навсегда забудь то место!

– Того быть не может! – скривил губы молодой человек. – Эта золотая гривна принесёт мне власть и несметные богатства!

– Нельзя носить ту гривну с собой, – запричитала девка. – Я только что видела, как ты приходишь в огромный дом и показываешь её человеку, сидящему на скамье. Тот человек – настоящий великан. У него добрая честная улыбка, но помыслы страшные и чёрные! Он прикажет тебя убить!

– И что, меня казнят?

– Нет-нет, успеешь убежать!

– Ну вот, – улыбнулся Радовит. – Выходит, всё будет хорошо?

– Н-н-ет, – с болью в голосе выдохнула Янина. – Ты умрёшь!

– И как же я погибну? – издевательским тоном спросил он. – Кто меня убьёт?

– Этого человека я не успела разглядеть, – по щекам девки текли слёзы, а голос срывался на рыдания. – В его руке был окровавленный нож. И пальцы… они тоже в крови. А ещё я видела тебя стоящим у ствола дерева. Ты широко открывал рот и пытался вдохнуть воздух, но не мог.

– Почему? – Он не понимал её и начинал злиться.

Ему уже казалось, что Янина издевается над ним.

– Тот человек выдернул нож из твоей груди, и всю рубаху спереди у тебя залило кровью.

Девка опустила вниз глаза и неожиданно стала заваливаться навзничь.

Радовит в ужасе бросился к ней и успел у самой земли поймать разом обмякшее девичье тело.

Он осторожно положил Янину на траву и как мог начал приводить её в чувство.

Наконец ресницы на лице девки мелко-мелко задрожали, глаза широко распахнулись и взгляд, полный любви и нежности, окутал молодого человека.

– Кажется, я напугала нас обоих! – прозвучал тихий сдавленный голос.

– Что тебе привиделось? – Мерзкое липкое чувство страха неожиданно охватило его, заставляя невольно сжать кулаки. Только теперь Радовит понял, как боится потерять вслед за отцом это единственное оставшееся ему близким на всём белом свете существо.

– Я ещё раз увидела руки. Те, что держали нож, пронзивший твою грудь. И мне показалось, это руки очень близкого нам обоим человека!

– Быть того не может! – Он рубанул ладонью воздух, как будто этим движением пытаясь прогнать её глупые мысли и слова.

Радовит подхватил девку, помог ей встать на ноги и притянул к себе, крепко обнимая за плечи.

– Не делай так больше, – прошептал он ей на ухо.

– Чует моё сердце, ты собрался уйти из посёлка, – заговорила Янина, не обращая внимания на его последние слова. – Может, расскажешь мне, куда и когда?

– Я должен выполнить обещание, даденное отцу перед смертью, – задумчиво произнёс молодой человек, отстраняясь от девки и заглядывая в её ставшие печальными глаза.

– Мы же хотели пожениться после сбора урожая!

В голосе Янины он услыхал обиду и слёзы, но остановиться уже не мог:

– Неужто хочешь навсегда остаться здесь, в этом посёлке? Не понимаешь, что власть в свои руки уже взял брат моего отца Буеслав, который спит и видит, как бы выжить меня отсель или придушить где-нибудь в лесу, чтобы ничто не напоминало жителям о прежнем вожде Хотимире! Да и сынок его Марун, мне кажется, положил глаз на тебя. Я знаю, они побаиваются вас с бабкой, но девка ты видная и работящая, такую хозяйку в доме иметь не зазорно будет. И лишь только старуха помрёт, они придут за тобой, к себе заберут и от колдовства быстро отучат.