Венценосец

– Уведи меня отсель подальше! – топнула ногой Янина. – Негоже мне одной тут оставаться!

– Некуда мне тебя взять, – улыбнулся он. – Нынче князь Рюрик на хазар войной идти собирается. Все о том знают. Дружины в Новогороде уже начинают собирать. Хочу к нему на службу определиться, ратником стану. Люди умные сказывают, поход надолго не затянется. К осени вернусь в посёлок с деньгами. Свадьбу справим, в город переберёмся, жить по-другому станем.

– А коли тебя на войне убьют, как тогда я одна сумею выжить? – тихонько всхлипнула девка, понимая, что больше перечить ему не след.

– Ты ж сама мою смертушку у дерева видела, – засмеялся Радовит. – Не суждено мне на войне в степи хазарской погибнуть. Домой к тебе я возвернусь, в том не сомневайся!

Он снова притянул её к себе, осторожно и нежно, словно маленького ребёнка, погладил ладонью по голове.

Впервые после смерти Хотимира ему показалось, что с души свалился огромный камень.

Радовит понимал, что принял нынче самые трудные решения в своей жизни, а сбудутся ли его надежды и чаяния, то зависит лишь от богов.

Молодой человек поднял вверх глаза и посмотрел в синее безоблачное небо, на которое сбоку выкатывалось огненное светило.

Наступал новый день, и он должен был принести ему удачу.

Глава 8

Тусклый свет, исходящий от трёх горящих свечей, утомил глаза царевича. Он чувствовал, как веки начинают слипаться от усталости.

Прогоняя сон, Ахтуб провёл тонкими пальцами по густым длинным и слегка вьющимся волосам, в прядях которых уже обильно поблёскивала седина, обрамляя собой его тонкие и правильные черты лица. Она пока не портила общее впечатление о нём, но напоминала ему самому о давно прошедшей молодости.

Тяжёлые чёрные мысли проносились в голове, опережая друг дружку и не задерживаясь ни на миг. Царевич никак не мог сосредоточиться на самом главном. А может, просто боялся вспоминать о том, что стало известно поутру от вернувшихся в Баркату с сопредельной стороны лазутчиков. Этих событий он ждал уже полтора десятка лет. И всё же надеялся, что хоть они и произойдут, но когда-то потом. Не скоро. Не теперь.

Очень не хотелось думать, что всего лишь одна глупая ошибка, совершённая в молодости, когда он привёл войска под стены Новогорода на помощь своему другу княжичу Вадиму, может стоить ему десятилетиями создаваемого благополучия, а то и самой жизни. А ведь тогда Ахтуб не сомневался, что поступает правильно. У соседей начинались большие перемены. На смену грозному правителю Биармии, Гардарики и Новогорода князю Гостомыслу пришёл викинг Рюрик, получивший власть над огромной страной. Но то право на престол с оружием в руках стал оспаривать Вадим.

Княжич привлёк на свою сторону много мелких князей, племенных вождей, посадников, воевод и даже попросил его, хазарского царевича, оказать ему поддержку. Ахтуб с радостью согласился. Он понимал, что может не только сильно разбогатеть на этом походе, но и оторвать изрядный кусок соседской территории. Вот потому не стал ни о чём сообщать правителю Хазарии каган-беку Манассии, посчитав, что победа над Рюриком будет воспринята им с благодарностью.

Вот только всё пошло не так, как рассчитывали заговорщики.

Им не удалось с наскоку взять Новогород, и началась настоящая война, растянувшаяся на целый год. А это привело к тому, что на помощь осаждённым горожанам из Ладоги на драккарах и лодьях приплыла большая дружина викингов, и царевич вынужденно увёл своих воинов обратно в степи. Как он потом узнал, княжич Вадим был убит Рюриком на поединке, а примкнувшие к нему вожди потерпели большой ущерб: некоторых казнили, а многих лишили власти. А ещё соглядатаи донесли ему, что новый правитель Биармии, Гардарики и Новогорода князь Рюрик принародно поклялся отомстить хазарам за совершённый набег и сжечь ставку Ахтуба и его главный город Баркату.

Самому же царевичу гонцы принесли повеление не мешкая явиться пред очи каган-бека Манассии. Взяв с собой сотню воинов-телохранителей, Ахтуб скорым маршем направился в Казар. Будучи от природы храбрым и решительным человеком, он всё же с ужасом думал о предстоящей встрече. Хоть и были они с каганом ближними родичами и друзьями с раннего детства, но Ахтуб никогда не пользовался его хорошим расположением к себе, а пытался достигать всего своим умом, усердием и терпением, проявляя при этом невероятную изобретательность, чтобы сохранять высокое положение в элите хазарской знати. Царевич понимал, что своими действиями нарушил договор между каганом и князем Биармии, Гардарики и Новогорода, но у него имелось оправдание: князь Гостомысл уже не правил страной, а преемник ещё не вёл переговоров с Хазарией о мире и дружбе, дабы продлить прежний договор. На понимание этого и надеялся Ахтуб, направляясь в столицу каганата.

К своему удивлению, Манассия встретил его радушно, усадил рядом с собой и велел рассказать всё, что ему было известно о Новогороде, Рюрике и княжиче Вадиме, а также с причинах неудавшегося похода. Он внимательно выслушал царевича, изредка кивая головой, и наконец произнёс:

– Вину с тебя я не снимаю, но и наказывать не стану. Ты хотел сделать лучше для себя, а уж потом для Хазарии. Но коли Рюрик захочет отомстить, на мою помощь не рассчитывай! Сам начал эту войну, сам и заканчивай! Я призову свои войска и поведу их сражаться, если только князь пойдёт дальше Баркату!

На том они тогда и расстались.

Ахтубу осталось лишь молить богов, чтобы война отложилась на долгие годы.

И они услыхали те слова.

Наступило затишье. Но длилось оно не слишком долго.

В каганате и у соседей произошли крупные перемены.

В Хазарии неожиданно для всех после десятка лет своего правления странной смертью умер ещё совсем молодой каган-бек Манассия, и престол занял его дядя Ханукка. Как это ни странно, он не стал менять наместников-тудунов в провинциях, а только призвал их к себе и велел принести клятву верности. Также новый каган-бек поступил и с тарханами – всеми своими ближайшими родичами, и даже с крупными племенными вождями эльтеберами.

Не стал новый бек мстить царевичу или преследовать его, хотя они оба знали, что смерть Манассии не могла произойти без участия самого Ханукки. Между беком и царевичем выросла молчаливая стена, подкрепляемая полным обоюдным бездействием. Это устраивало всех и не вело к открытому столкновению родственных кланов.

А соседний правитель Биармии, Гардарики и Новогорода князь Рюрик погряз в междоусобных разборках, собирая свою огромную страну в единый кулак, строил новые крепости и посады, укрепляя её границы, и надолго позабыл о своей клятве отомстить Ахтубу.

И вот, похоже, руки у него дошли до Хазарии.

Царевич теперь знал, что сотни лодей и драккаров движутся по рекам на зов князя к Новогороду. Тысячи и тысячи ратников, викингов и конных кочевников готовятся по приказу Рюрика выступить в дальний поход. А куда нацелится страшное жало огромного войска, о том можно было даже не спрашивать.

Ахтуб провёл ладонью по затылку, приглаживая тонкими пальцами волнистые волосы, и снова попытался собраться с мыслями.

Страха и неуверенности в собственных силах он не испытывал. К этой войне царевич готовился давно, по крупицам собирая вокруг себя преданных людей, обустраивая крепостные стены Баркату, обучая новых воинов и закупая для них оружие и доспехи. Пять тысяч рати мог выставить против дружин Рюрика. По большей части – степной конницы из союза местных племён. А вот друзей и родичей, как это было в прошлый поход на Новогород, царевич решил на помощь не звать. Помнил слова кагана о том, что заканчивать войну с Рюриком придётся ему самому.

И тут же в памяти всплыл образ Вадима. Человека, с которым Ахтуб успел подружиться за долгие дни совместного путешествия по Хазарии и Византии, ставшего причиной его нынешних бед. За прошедшие годы царевич много раз мысленно возвращался к неудачной осаде Новогорода и никак не мог дать себе ответ на вопрос, почему же они с княжичем не смогли взять крепость. И это при огромном численном превосходстве над горожанами и горсткой викингов Рюрика…

– Господин! Господин! – прозвучал позади негромкий голос ближнего телохранителя Накиба. – К тебе прибыл Манаар. Прикажешь впустить?

– А что, уже утро? – удивлённо посмотрел на него царевич.

– Давно, – негромко и как-то опасливо ответил Накиб, опуская взгляд вниз.

– Зови! – взмахнул рукой Ахтуб.

Все воспоминания долгой бессонной ночи сразу отошли куда-то в сторону, оставляя в голове только мысли о предстоящем походе Рюрика.

Он стремительно прошёл в соседнюю залу, предназначенную для приёма гостей, и повернулся к двери, вызывая на лицо маску радушия и приветливости.

Прискакавший Манаар был эльтебером – племенным зависимым вождём, а потому всегда и во всем уже много лет поддерживал его, тудуна, в этой огромной цветущей провинции. Видимо, ему тоже что-то стало известно о надвигающейся опасности, и он тут же поспешил засвидетельствовать царевичу свою преданность и готовность, если понадобится, привести войска на помощь. Но, похоже, хотел первым услышать вести из уст своего господина.

Седобородый старик неспешно прошёл через двустворчатые резные двери, распахнутые перед ним слугами, и замер в поклоне перед Ахтубом.

– Что привело тебя в Баркату, уважаемый Манаар? – выдержав небольшую паузу, заговорил царевич, окинув тяжёлым пристальным взглядом эльтебера и движением руки предлагая ему подняться на ноги. – Чем заняты твои мысли, какие заботы тяготят?

– Прости, высокочтимый тудун, – хриплым и чуть свистящим голосом ответил старик. – Не смог усидеть у себя в юрте, когда узнал от людей, что Рюрик на нас войной идти надумал! Лодьи свои на реки выводит, рати многолюдные подле Новогорода собирает, даже дружины викингов из далёкой Ладоги призывает. Верно ли оно? Правду говорят?

– Так оно и есть! – кивнул головой Ахтуб. – Когда-то давно князь Рюрик поклялся своим людям, что отомстит мне за осаду Новогорода, и вот теперь он решил её исполнить.

– Да-а-а, – протянул Манаар. – Я был в том походе с тобой. Жаль, что мы не сумели захватить крепость!

– Теперь, думаю, у Рюрика хватит сил осадить Баркату и поквитаться с нами!

Оба замолчали, старательно пряча друг от друга взгляд.

– И что ты решил, тудун? – не выдержал старик. – Это будет большая война! Одним нам не устоять! Нужно слать гонцов к кагану и беку за помощью!

– Я уже отправил своих людей к джавишгару Вакилу, – пожал плечами царевич. – Ты ведь знаешь, что он единственный в окружении каган-бека Ханукки, кто поддерживает нас после смерти прежнего правителя Манассии! А Вакил дружен с третьим лицом в Хазарии – самим кундур-хаканом Шарифом.

– Ага, – фыркнул эльтебер. – Этот ближний помощник бека спит и видит, как бы нам с тобой головы с плеч снять! Неужели не воспользуется случаем руками князя Рюрика уничтожить твой и мой род? Не верю я, что Шариф будет помощь оказывать! Да и ты на джавишгара зря надеешься!

Не услыхав от Ахтуба ответа, Манаар продолжил:

– Сам знаешь, Рюрик после Баркату не пойдёт на Казар! Хоть и нет у него договора о мире с Хазарией, но большая война нынче никому не нужна! Князь выполнит клятву и уберётся к себе в Новогород. И наш каган-бек Ханукка не ответит ему войной. Вот только нам с тобой всё это будет уже не важно!

– Может, ты и прав, – тихим голосом ответил тудун. – Что же тогда делать?

– Собирать войска! – Черты лица эльтебера окаменели, в глазах появилась холодная решимость.

– Сколько воинов мы сможем выставить против новогородцев? – спросил Ахтуб просто для того, чтобы подтвердить свои давние расчёты.

– Твоя дружина, городская стража и всё ополчение из местных родов, что близ Баркату живёт, к тысяче человек наберётся, – начал перечислять старик. – Я приведу с собой из степей три, а может, и четыре тысячи всадников. Племена и роды по степи кочуют. Трудно быстро народ собирать. Но этого мало будет! Слишком мало! Да и не умеют мои люди на стенах крепостей сражаться! Проси своего друга тудуна Насруллу прислать нам помощь. Думаю, и к другим твоим родичам надо гонцов слать! Что-то предчувствие у меня нехорошее появилось. Боюсь, не сможем мы в этой войне уцелеть.

– На всё воля богов! – дружески похлопал старика ладонью по плечу царевич. – А над твоими словами я поразмышляю.

Манаар понял, что приём закончен, и, поклонившись и пятясь назад, медленно отступил к двери.

Ахтуб, уже не обращая на него внимания, подошёл к окну и посмотрел сверху на раскинувшуюся перед ним главную городскую площадь. Люди сновали по ней в разные стороны, направляясь куда-то по своим делам. Жизнь продолжалась. Мирная и обыденная жизнь. Пока.

Глава 9

Переход по рекам, озёрам и морям прошёл легко, без попадания в штормы и засады.

Да и кто бы решился напасть на армаду драккаров, следующих в кильватер друг за дружкой. Даже издали любой человек мог видеть, что движется громадная сила.

Когда прямо по курсу появились с детства знакомые скалы и утёсы, меж которых угадывался вход во фьорд, сердце Рюрика учащённо забилось. Он встал позади форштевня и с каким-то трепетом в душе смотрел на приближающийся с правой стороны огромный кряж. С ним у него были связаны самые тёплые воспоминания о своём отце и учителе Клеппе. Внутри этого кряжа у них имелась тайная купальня, куда они частенько приходили, чтобы в тишине омыть свои тела холодной и чистой водой. И здесь же, стоя на самом верху, им довелось увидеть приближающиеся драккары ярла Эгиля, совместный поход с которым в Биармию поменял всю их жизнь.

Князь тяжело вздохнул, прогоняя от себя ненужные мысли, повернулся лицом к кормчему Есиславу и жестом руки велел ему направить драккар в открывающийся перед ними вход во фьорд.

И тут же хрипло взревел рог, отдавая команду плывущим за «Фенриром» драккарам выстраиваться вслед за ним в клин.

Гулкие звуки неслись и неслись над водой, нарушая тишину и извещая притаившихся в засаде викингов ярлов Сверра и Дьярви о приближении врага.

Зоркие глаза Рюрика давно разглядели по две маленькие чёрные точки при входе во фьорд с обеих сторон. Они постепенно росли в размерах, и уже не приходилось сомневаться, что это те самые драккары, о которых ему говорил купец Старри.

Князь даже мысленно представил, как забе́гали на их палубах викинги, разбирая вёсла и пытаясь поднять рей с парусом. Рюрик понимал, что быстро выйти из тихого залива в открытое море и спастись бегством противнику теперь не суждено. Враги будут вынуждены драться или сложить оружие.

Князь поднял вверх руку, и снова гнусавый рёв рога привлёк к себе всеобщее внимание.

Крайние драккары Рюрика стали перестраиваться, отдаляясь в стороны, и вскоре вместо клина образовалась полуподкова. Она выгибалась всё большее и больше, стремительно накатываясь к прибрежным скалам.

«Всё, – подумал князь. – Ловушка захлопнулась! Им не уйти!»

Он с удовольствием наблюдал, как его армада делилась на две части и окружала драккары противника, на ходу убирая паруса.

Преимущество новогородцев было огромным.

Рюрик подумал про себя, что нужно предложить врагу сдаться, но сделать это не успел.

Сотни стрел со всех сторон обрушились на чужие палубы, впиваясь в плохо защищённые тела воинов и сея страшную панику.

И даже кормчий Есислав не выдержал. В лихорадке начавшегося сражения он твёрдой рукой направил громадный «Фенрир» на ближайший вражеский драккар.

Они начали сходиться.

Захрустели острые зубья впивающихся в деревянную обшивку крюков, притягивая друг к другу борта.

Новогородцы ринулись вперёд, быстро заполонили чужую палубу и без труда загнали уцелевшие остатки команды на корму, а подоспевшие ратники длинными копьями стали колоть и сбрасывать людей в воду. Командовал всеми старый, но по-прежнему охочий до битвы Флоси со своей огромной секирой.

Князь окинул взглядом пространство вокруг «Фенрира» и криво усмехнулся.

Похоже, всё было кончено.

В море, взывая о помощи, тонули десятки людей, а на палубах захваченных драккаров вовсю хозяйничали его викинги.

– Флоси! – перекрывая шум, прокричал Рюрик. – Оставь себе десяток человек! Остальных гони обратно! Поднимай парус и иди за мной!

В очередной раз призывно взревел рог, отдавая команду всем следовать за «Фенриром».

Повинуясь ему, а также видя, что княжий драккар начал движение, зашевелились и другие драккары, стараясь поскорее занять свои места в боевом построении армады.

Войдя во фьорд, Рюрик сразу же вспомнил, что до посёлка плыть осталось не более полумили, а потому начал искать глазами справа по берегу пирс.

Длинный деревянный помост, как всегда, оказался на месте. Вот только драккаров возле него князь не увидел.

Похоже, Мэва увела их вглубь фьорда или даже вытащила где-то на берег, чтобы можно было быстро сжечь и они не достались бы наглым соседям-ярлам.

– Дай знать людям в посёлке, что хозяин возвращается домой! – князь махнул рукой Есиславу. – А то ж мы их всех до смерти перепугаем!

Кормчий подозвал к себе одного из молодых викингов, что-то негромко сказал ему и ткнул пальцем в сторону мачты.

Вскоре парень вернулся к нему, неся длинный витой рог.

Есислав взял его в руки и поднёс к губам.

С детства знакомые многим викингам гулкие переливчатые звуки понеслись над водой и достигли обоих берегов фьорда. Их догоняли следующие, а за ними теснились всё новые и новые.

Рюрик хорошо помнил, как, услыхав этот долгожданный рёв возвращающегося с долгой охоты зверя, он со всех ног бежал к пирсу, чтобы одним из первых увидеть горделиво плывущие по водной глади отцовские драккары.

И вот теперь после долгого отсутствия князь снова мог оказаться в далёком детстве, увидеть свой дом, посёлок, возделанную рядом с ним землю, озеро для купания и темнеющий на окраине долины лес. Но понимал князь, что не встретит здесь уже никогда ярла Эйнара, берсерка Клеппа, а также многих других людей, кого любил и почитал, боялся и ненавидел, с кем когда-то просто разговаривал.

А пирс приближался.

Несколько одиноких согбенных старческих фигур робко вышли на высокий каменистый берег, разглядывая проплывающие мимо драккары. Бегающих и кричащих детишек нигде не было видно.

Когда до пирса оставалось не более сотни локтей, Рюрик заметил на берегу, на большой площадке, выстроенный боевой ёж, а позади него и по бокам лучников.

«Молодец Мэва! – мысленно похвалил он мать. – Не собирается сдаваться! А нас, похоже, приняла за дружину конунга Дрётта. Нужно предупредить её, что сын с внуком приплыли, а то натворим дел!»

Он скинул с себя на палубу меховой тёплый плащ, стащил через голову полотняную рубаху и, встав на носу драккара и удерживаясь одной рукой за форштевень, замахал в воздухе нательной одеждой, привлекая к себе внимание.

– Антон! Антон! Рюрик! Рюрик! Рюрик! – понеслись с берега громкие крики.

Боевой ёж мгновенно рассыпался, и людская толпа хлынула на пирс и береговую отмель.

Впереди всех бежала женщина. Он узнал бы её из тысяч других по выбившимся из-под чепца рыжим волосам, резким размашистым движениям, знакомому с детства наклону головы.

Это была Мэва. Его мать.

Глава 10

Он ворочался на ложе с боку на бок и никак не мог уснуть.

Прибытие гонцов от князя Рюрика отняло у него покой и заставило в последние дни задуматься о своей жизни и много размышлять о будущем.

Вот только мыслями своими Аскольд в очередной раз переместился на полтора десятка лет в прошлое.

Ему вспомнился первый трудный разговор с Рюриком по прибытии в Ладогу, когда пришлось рассказать конунгу о том, что они родичи и их общий предок – князь Волемир, а в доказательство предъявить увесистый золотой перстень, хранимый в своем роду.

По лицу правителя Биармии, Гардарики и Новогорода Аскольд сразу понял, что князь сначала расстроился, но потом, осознав отдалённость нового родича от престола, успокоился. Он внимательно выслушал историю викинга, а также одобрил мечту его детства и юности – добраться до тёплого Хазарского моря. И даже пообещал при первой же возможности помочь завоевать какой-нибудь крупный город на побережье, осесть там и стать полновластным князем. Но сначала Рюрику самому нужно было отправиться в Новогород на призыв правителя Биармии, Гардарики и Новогорода князя Гостомысла, чтобы занять освобождающийся престол.

После этого они не виделись.

Пока князь был занят восхождением на трон, Аскольд с Диром и викингами других ярлов, пришедших на службу Рюрику, ходили в походы по Варяжскому морю.

Новая встреча с князем состоялась только после снятия осады с Новогорода, когда армада драккаров викингов обратила в бегство войска хазар и княжича Вадима.

Тогда Аскольд вместе с Диром, уже освоив местный язык, попросили Рюрика отпустить дружину их викингов к тёплому морю, как он когда-то обещал.

Князь не только сдержал своё слово, но и передал им карты, по которым можно было добраться до побережья. У Рюрика даже нашёлся проводник, не единожды проходивший путь по берегам Итиля от Новогорода до крупного посёлка Борча на реке Варах, и спускавшийся вниз по течению до самого моря.

Аскольд хорошо помнил, как обрадовался этим решениям правителя страны. И лишь одно огорчило ярла: князь не дал ему свои лодьи для похода по рекам, а выделил по две лошади на каждого викинга и запас еды.

Почему Рюрик так поступил, ему стало понятно только после встречи с проводником.

Им оказался шустрый сухощавый старичок по имени Шукша.

С его губ не сходила улыбка, а изо рта не прекращаясь лилась речь.

Проводник, увидев карты, долго рассматривал их, а потом стал объяснять викингам, куда им придётся двигаться.

– Вот смотрите сюда. – Грязный ноготь старика уткнулся в большое тёмное пятно. – Здесь Новогород. Возле него проходит широкая линия. Это река Итиль. По её берегу мы двинемся в полуденные страны. Путь наш будет долог. Аж до вот этой излучины реки.

– А почему бы нам не поплыть на лодьях? – спросил его Дир.

– Так ведь плыть можно только до излучины, да и то супротив сильного течения, – хмыкнул Шукша. – А дальше нам нужно добраться по суше вот до той реки. Хазары и печенеги называют её Варах, местные племена по берегам зовут Славута, а те народы, что живут ближе к морю, именуют Данаприс и Борисфен. Потому лодьи пришлось бы в Итиле оставить! Лучше уж на лошадях!

Он улыбнулся каким-то своим мыслям и продолжил разговор:

– На лодьи, ежели кто захочет, можно будет пересесть туточки, – показал старик ногтем ещё на одно тёмное пятно. – Здесь посёлок большой стоит. Люди называют его Борча. Там круглый год жители заготавливают брёвна, разделывают на доски и строят небольшие лодьи. Сможете поменять их на лошадей. Но я бы не советовал.

– Почему? – вступил в разговор Аскольд.

– Ближе к морю пойдут каменистые перекаты и пороги, – снова показал пальцем несколько мест Шукша. – Придётся лодьи бросить или перетаскивать по берегу. Тяжко это весьма!

– Да-а-а, – пробурчал Дир. – А другого пути к морю нет?

– Ну-у-у, – почесал в затылке всей пятернёй проводник. – Можно плыть по Итилю до хазарской крепости Саркел, а там посуху перебраться в реку Танаис. Но это совсем долго, да ещё и по землям печенегов и хазар. Опасное сие дело. Можно не уцелеть и в степях тех навсегда остаться червей кормить!

– Что ж, – махнул рукой Аскольд. – Двинемся по берегам рек. Надеюсь, прокормить себя мы сможем?

– О том не беспокойся, – улыбнулся Шукша. – Рыбы всякой в реках полно, а к её берегам зверья много на водопой выходит. Голодать не придётся!

И утром следующего дня дружина двух ярлов под одобрительные прощальные крики провожающих выступила в дальний путь.

Аскольд хорошо помнил, как нашёл глазами Рюрика и, пока мог, наблюдал за его лицом.

Походило на то, что, узнав об отъезде своего родича, князь успокоился и даже вздохнул с облегчением. Да и не могло быть иначе, ведь в неизвестность уходил один из многочисленных претендентов на новогородский престол.

Глядя исподтишка на правителя страны, ярл уже тогда понимал, какая огромная пропасть лежит между ними. Рюрик был старше их с братом всего на десяток лет, но опытом, знаниями и мудростью возвышался, как над несмышлёными детьми.

…Аскольд снова заворочался на своём ложе, пытаясь удобнее устроиться, но ничего у него не получилось.

В голове по-прежнему роились мысли о том дальнем походе.

На первую часть пути у дружины ушло никак не менее десятка дней.

Сменные лошади позволяли викингам двигаться с восхода и до заката солнца. Но всё же непривычные к таким длинным конным переходам, люди растёрли в кровь бедра, и уже через пару дней ярлы вынужденно стали увеличивать ночной отдых.

Их спасала река.

Пропотевшие и уставшие за день воины отмокали в воде. Некоторые ловили сетями рыбу, кто-то уходил на охоту.