Символ власти

Княжич снова замолчал, задумчиво глядя на вождя.

– Коли мы с Рюриком сгинем, – медленно и чётко произнёс он, – то страна развалится на княжества. Некому её будет в едином кулаке держать! Вот над этим подумай!

– И что хочешь предложить? Вижу, торговаться со мной собрался. Верно?

– Так оно и есть, вождь!

Вадим снова ненадолго умолк, собираясь с мыслями.

– Победить Рюрика мы сможем только сообща. Помощь обещали все мои родичи – князья нескольких крупных городов. Ежели твоё племя пойдёт с нами – не обижу!

– Кто после смерти нашего викинга сядет на престол в Новогороде? Синеус или ты?

– Я!

– Что получит мой племяш?

– Ладогу, завоёванные Рюриком земли, а также половину новогородской казны. Поверь мне, она огромна!

– И это всё?

– Тебя тоже не обижу, не сомневайся! – На губах Вадима появилась довольная улыбка. – Ну а коли Драга́ну за меня отдашь, то подле князя новогородского завсегда будешь! Болярином ближним сделаю.

– Ишь ты, кругом меня обложил! – восхищённо присвистнул Родогор. – Хороша задумка твоя! Но всё ж обмозговать мне её надобно. Получить можно много, а потерять ещё больше – голову!

– Думай, вождь, не тороплю. До утра. На восходе солнца я возвращаюсь в Новогород. Пока ледоход на реках не пошёл, мне кое с кем из вождей и князей, что живут с тобой по соседству, переговорить следует.

Родогор хлопнул себя ладонью по толстой ляжке и примирительно пробурчал:

– С девкой сам договаривайся, ежели сумеешь!

Княжич стремительно поднялся со скамьи и вышел из опочивальни.

Проходя по тёмному переходу, он почувствовал, что кто-то дёрнул его за плечо. От неожиданности Вадим отшатнулся в сторону, но чьи-то сильные руки обвились вокруг шеи, и он услыхал тихий шёпот:

– Милый мой! Любый! Как же долго тебя не было!

Мокрая от слёз щека Драга́ны прижалась к его щеке, а губы шептали что-то несвязное.

Лёгкий запах душистых трав исходил от волос девки, дурманя голову княжичу.

Сам того не замечая, он начал гладить дрожащие плечи, спину, покрывать поцелуями лицо, губы и, в свою очередь, шептать смешные ласковые слова. И только скрип открываемой в хоро́мы двери заставил их отшатнуться друг от друга.

– Иди за мной! – хриплым голосом произнесла Драга́на, обращаясь к Вадиму, и скорым шагом направилась дальше по переходу.

Прижимаясь к стене, мимо них незаметной тенью проскочили двое слуг с какими-то большими узлами в руках.

Девка дважды свернула куда-то вбок, распахнула тяжёлую дубовую дверь, пропуская княжича вперёд, и бесшумно закрыла её за собой.

Тихо звякнул массивный металлический запор, создавая ощущение безопасности.

– Я слыхала, о чём вы говорили с вождём, – быстро-быстро затараторила Драга́на. – Ежели захочешь взять меня в жёны, то на моё согласие рассчитывай! Буду тебя во всём слушаться и помогать! Ты не пожалеешь!

– Что ж, на том и порешим!

Сильные мужские руки одним рывком подняли девку в воздух и тут же бережно опустили на богато убранное ложе у дальней стены одрины.

Из головы Вадима напрочь вылетели мысли о княжеском престоле, Рюрике, Родогоре, собственной гордости и величии.

Теперь для него существовала только мягкая податливая плоть, готовая принять княжича таким, каким он был на самом деле.

…Вадим тяжело вздохнул, освобождаясь от сладостного плена воспоминаний, и снова посмотрел на князя Гостомысла.

Походило на то, что он, наконец-то, нашёл потерянную грамоту и пытался вспомнить, зачем же её искал.

Княжич не удержался от улыбки и, пытаясь привлечь к себе внимание государя, негромко кашлянул.

– А, племяш, ты ещё сидишь? – Гостомысл окинул его долгим взглядом. – Мы ж вроде как обо всём поговорили! Заходи завтра с утра. Ежели что-то новое за ночь узнаю, тебе непременно поведаю.

Вадим поднялся на ноги, едва сдерживая гнев. Нет, не верилось ему в слабоумие князя, знал, до чего же государь хитёр и изворотлив.

Громко хлопнув дверью, выразив этим всё своё неудовольствие, Вадим покинул одрину.

Он понимал, что им всем остаётся только ждать.

Но именно этого ему не хотелось.

Глава 10

Сотский сидел в гридницкой в ожидании княжича Вадима, ушедшего поговорить в очередной раз с князем Гостомыслом.

Орей давно начал понимать, что государь открыто вставать на сторону Вадима во вражде с ближними родичами не желает. Он просто боится вызвать этим недовольство князей и племенных вождей, ожидающих больших перемен после передачи власти Рюрику и восшествия его на престол. Гостомысл будет просто выжидать и ничего не делать. Всем же претендентам нужно привлекать на свою сторону как можно больше сторонников, чтобы потом вести борьбу с новым князем Биармии и Гардарики. И в этом уже сумел преуспеть княжич Вадим, объехавший за зиму и весну десятки городов и крепостей, заручившийся поддержкой многих местных правителей.

И всё это делалось по советам сотского Орея!

Две поездки в Бережец к племенному вождю Родогору тоже были совершены по его настоянию. Сотский не сомневался, что с Родогором им рано или поздно пришлось бы схлестнуться. Но уж лучше иметь такого союзника, нежели врага, а поэтому Орей придумал, как можно договориться с вождём, что ему пообещать, да в придачу ещё и повязать через племянницу Драга́ну. Княжичу только оставалось хорошо выполнить задуманное.

Сотский потянулся в кресле, устраиваясь поудобнее, и вспомнил пир в Бережце, на котором захмелевшие хозяева клялись помогать Вадиму супротив Рюрика.

Орей не любил долгих застолий. Под утро он вышел из душных и шумных хоро́м племенного вождя, спустился с высокого крыльца и неспешно зашагал в сторону городских ворот.

Удивительно, но они оказались распахнутыми настежь, а трое стражников, вяло переругиваясь меж собой, играли в кости.

– Эй, други, – позвал их сотский, – неужто в Бережце на ночь ворота не затворяют?

– Это только нынче так, – откликнулся широкоплечий мужик, тряся в глиняной чашке кости. – Гостей на пир понаехало много со всей округи, некоторые всё ещё добираются, вот потому Родогор велел оставить ворота открытыми. Да и кто на нас будет нападать? Ворогов вокруг пока нет, а шайки разбойников к городу близко не подходят. А ты куда собрался? Иль гостеприимство наше не по нраву?

– Мутит меня, хотел к реке прогуляться, да уж больно темно за воротами, – откликнулся Орей.

– Ты не боись, скоро светать начнёт. Река тут совсем недалече, возьми факел и ступай на пирс. Там тебя ветерком обдует, глядишь, и полегчает.

Сотский последовал совету стражника, взял один из факелов и неспешно направился к воде.

Узкая белая полоска уже открывалась где-то на самом краю неба, освещая тусклым светом массивный пирс, выступающий далеко в реку.

Выйдя на берег, Орей уселся на траву, воткнул факел остриём рукояти в землю и окинул долгим взглядом окрестности.

Чернота ночи начинала сменяться серым мутным цветом раннего утра. Клубы тяжёлого тумана постепенно заволакивали реку, приближаясь к растущему на берегу кустарнику и сидящему рядом с ним сотскому. И только языки яркого пламени горящего факела не давали вязкой серой мгле поглотить всё вокруг.

На душе у Орея было так холодно и тоскливо, как будто сотский вернулся в далёкое страшное детство, воспоминания о котором всегда преследовали его.

Он тогда жил с отцом, матерью и старой бабкой в просторном доме на краю посёлка, построенного в глухом лесу возле небольшого озера в двух десятках вёрст от города Боры, откуда несколько семей одного рода бежали из-за притеснений племенного вождя Кнура. Дорог и рек поблизости не было, и переселенцы надеялись, что никто их здесь искать не будет. Посёлок назвали Берёзовка, поскольку рядом с ним имелась большая берёзовая роща.

Родичи мальчика оказались трудолюбивыми людьми, а потому к ним в дома пришёл достаток. Женщины выращивали на раскорчёванных рядом с домами полях репу, заливные луга у озера колосились рожью и пшеницей, а мясо и рыба никогда не переводились на столах жителей. Мужчины изредка выбирались в ближние посёлки, а иногда и в город, чтобы на шкуры выменять инструменты, оружие и одежду. Постепенно в хозяйстве рода появились коровы, овцы, свиньи и даже несколько лошадей. Казалось, что этой спокойной и размеренной жизни не будет конца.

Но, оказывается, вождь Кнур не забыл об ушедшем из города роде. Его люди не прекращали поиски и однажды по следам потерявших бдительность беглецов вышли к их посёлку.

Кнур поступил так, как делали все племенные вожди с предателями. Он послал три десятка своих воинов в посёлок, и те перебили мужчин, а женщин и детей вместе с живностью увели в город. Дома и постройки сожгли.

В тот день Орей с бабкой ходили в лес за малиной, а когда вернулись, их ждало пепелище и мёртвые тела.

Мальчик сразу узнал своего убитого отца и долго навзрыд рыдал на его окровавленной груди.

Тела матери он не нашёл и очень надеялся увидеть её живой.

Спрятавшиеся в густом кустарнике, а потому уцелевшие после побоища два старика рассказали им с бабкой, что произошло в посёлке и кто приказал совершить такое злодеяние.

Сквозь всхлипывания маленький Орей дал бабке и себе слово убить этого человека.

Когда вырастет.

Тогда ему едва исполнилось семь лет.

Жить на пожарище из-за гари и вони было нельзя, а идти некуда. Построить дом старики не могли. У них лишь хватило сил выкопать на лесной опушке неподалёку от ручья землянку, а из уцелевших брёвен и досок настелить крышу, обложив её слоем дёрна. В ней и стали все спасаться от дождя и диких зверей.

Небольшие запасы пищи, инструментов и оружия удалось собрать на пепелище, и люди почувствовали себя немного увереннее. Вот только их пугало приближение осени, а за ней и зимы. Старики понимали, что одним им в лесу не выжить, и каждый день обсуждали, смогут ли добраться до какого-нибудь ближайшего посёлка. Но где его искать и в какую сторону направиться, они плохо знали, а потому всё откладывали уход.

А потом случилось страшное: на запах готовящейся пищи к землянке повадился ходить огромный бурый медведь.

Сотский поёжился от утреннего холода и покосился на горящий факел, невольно вспомнив, как старики с помощью огня пытались отогнать дикого зверя, да ещё и успокаивали трясущегося от страха маленького мальчика.

Пылающий костёр и летящие горящие головешки отпугивали хозяина леса, но далеко от землянки он не уходил, беря людей измором.

У них имелось три топора, два длинных копья и даже лук с большим пуком стрел, но ни у кого не доставало сил вступить в схватку с медведем, а ранить хозяина леса они боялись.

Еда кончалась.

Лес манил грибами и ягодами, в озере ловилась рыба, для ловли птиц старики наделали много силков, но кто-то должен был решиться отойти от костра.

Неожиданно на ум Орею пришли имена тех двух стариков. Их звали Болебор и Клек. Ему тогда больше нравился Болебор – высокий и худой, очень рассудительный человек, часто и подолгу беседующий с ним. При виде маленького, толстенького и совершенно лысого Клека у мальчика на губах появлялась улыбка, но сильная хромота старика на правую ногу вызывала жалость.

Первым на поиски еды пришлось идти Болебору.

Утром он взял с собой длинный нож, топор, одно копьё и, увидев испуганные глаза Орея, с улыбкой произнёс:

– Не бойся, малыш. Смотри, сколько у меня оружия! Если медведь его увидит, то не осмелится напасть и убежит.

– Ты только возвращайся к нам, – дрожащим голосом попросил мальчик.

Ни к вечеру, ни на следующий день Болебор из лесу не вышел.

Орей с удивлением смотрел, как Клек с бабкой начали таскать из леса хворост и даже небольшие стволы упавших деревьев, складывая их в большую кучу, а потом отправились в сожжённый посёлок на поиски еды. Разобрав уцелевший от огня угол одного дома, им удалось найти тайник с копчёной рыбой и мясом. Втроём за две ходки они перетащили все запасы в свою землянку и пошли собирать репу. Её было посажено много, но вырасти она не успела. Пришлось собирать маленькую.

Вздрагивающий от каждого шороха в кустах, мальчик спросил бабку:

– Неужто ты не боишься ходить здесь, а если медведь на нас бросится?

За неё ответил хромой старик:

– Пока можешь успокоиться, мы не увидим его ещё три дня.

– Почему?

– Зверь сыт.

Орей ничего не понял из слов Клека, но тот надолго замолчал и до вечера не проронил ни слова.

Два следующих дня люди работали не покладая рук.

Клек ловил и вялил рыбу, бабка с внуком таскали хворост и полуобгоревшие доски из посёлка, собирая растущие на их пути грибы.

К закату солнца, измученные, они развели костёр у входа в землянку и стали варить в котелке похлебку из грибов и репы.

– Всё! От костра не отходи, если хочешь жить! – Старик внимательно посмотрел в глаза мальчику. – Лишь только стемнеет, медведь снова придёт к нам.

– Но ведь его четыре дня не было! Может, совсем ушёл отсюда?

С мрачным видом Клек покачал головой и хрипло процедил сквозь зубы:

– Даже не надейся! Теперь зверь крепко повязан с нами.

Орей почувствовал, как холодок пополз по спине, а сердце будто сжала чья-то безжалостная рука. Он представил огромные клыки медведя у своего горла и страшные когти, сдирающие с тела кожу вместе с мясом. И тут же слёзы ручьями хлынули по впалым щекам Орея. Мальчик понял, куда делся Болебор и почему последние дни зверь не приходил к землянке…

– Эй, сотский! – раздался громкий голос. – Ты, никак, уснул?

В дверях стоял княжич Вадим и, судя по выражению лица, сходил к князю Гостомыслу он напрасно.

– Тебя долго не было, вот и задремал я маленько. – Орей провёл ладонью по лицу, ощущая под пальцами влагу.

– Государь не желает со мной говорить и даже своим видом показывает, что мы уже всё с ним обсудили. Что мне теперь делать?

Усталость и равнодушие накатили на сотского. Не хотелось ни думать, ни разговаривать. Внутри дрожала каждая жилка, словно он ещё раз повстречался с тем чудовищным зверем, что преследовал его во снах с самого детства.

– Мне нечего сказать тебе, княжич!

– Как это нечего? – удивлённо поднял брови Вадим. – Придумай что-нибудь, ты ж мой болярин!

– Я всего лишь сотский, – скривил губы в ухмылке Орей. – Да и то под рукой тысяцкого Селислава, а не под твоей. А болярином ты обещал сделать племенного вождя Родогора, коли он твою сторону примет.

– Что с тобой? – возвысил голос княжич. – Забыл, с кем разговариваешь? Иль не выспался? Ступай к себе! Завтра решим, как поступать дальше!

Чуть пошатываясь, сотский вышел во двор и направился к реке. Ему хотелось о многом подумать.

В очередной раз Орей осознал своё полное одиночество. У него не было друзей и родных, а всё, что он в своей жизнь делал и делает – неправильно, подло и совершенно не нужно ему. И это новое знание уже никогда не даст ему покоя.

Глава 11

Огромный «Фенрир», слегка приспустив парус, величаво плыл по течению вдоль берега реки. Следующие за ним в кильватер два драккара старались не отставать от него. Столпившиеся у бортов викинги уже несколько дней равнодушно наблюдали за тем, как немногочисленные рыбацкие лодки при виде громадных кораблей спасаются бегством в узких протоках.

Кое-где меж деревьев и кустов мелькали фигурки людей, прибежавших на берег. Они хотели увидеть чужеземные драккары с изогнутыми штевнями и установленными на них страшными деревянными головами.

Больше никаких развлечений для путников не было.

Малая дружина ладожского князя быстро приближалась к Новогороду.

– Ну что, брат, – заговорил наконец Синеус, решившись на разговор с Рюриком, ради которого при отплытии из Белоозера он взошёл на палубу «Фенрира». – Сбылись наши ожидания, и князь Гостомысл призвал тебя на новогородский престол!

– Его ещё нужно получить, – устало усмехнулся великан. – Да и удержать тоже будет непросто! Сам знаешь, сколь много у нас недругов имеется!

– Как ты поступишь с нами, своими братьями? – задал Синеус мучивший их с Трувором вопрос.

– Я думал об этом, но пока окончательного ничего не решил, – задумчиво ответил конунг. – Сам-то ты чего желаешь? Может, перебраться в Новогород?

– Мне нечего там делать, да и Карин не захочет жить в большом городе. А ещё есть её отец. Она одного ярла Фроуда не оставит.

– Что ж, – улыбнулся Рюрик. – Придётся отдать под твою руку моё нынешнее княжество. Переберёшься с женой и сыном в Ладогу, станешь править всеми нашими крепостями и городами. Ярл Фроуд будет тебе помогать.

– А Изборск? – удивился Синеус. – Он же принадлежит Трувору.

– У него город никто отбирать не собирается! Мой младший брат решил остаться рядом со мной, командовать дружинами и вести войны. Для этого он покинул родной фьорд! А в Изборске Трувор своего посадника оставит, но подчиняться тот человек во всём тебе будет. Подумай над этим.

– Хочешь, чтобы я защищал Биармию со стороны Варяжского моря?

– На кого же мне ещё надеяться, нежели не на тебя и Трувора? – Взгляд конунга стал серьёзным и жёстким. – Родичей у нас много, сам знаешь, вот только каждый спит и видит, как бы кус побольше от страны нашей отхватить! А потому князей и племенных вождей надобно в кулаке держать, иначе они её совсем развалят!

– Хотел спросить тебя, княже, почто не забрал с собой большую дружину ладожскую? Неужто веришь, что сможешь власть взять без крови?

– А ты предлагаешь вести на Новогород все наши дружины? Будем стены штурмом брать?

– Да-а-а… – задумчиво протянул Синеус. – Но ведь без хорошей драки не обойдётся!

– И я так думаю, – фыркнул Рюрик. – Но нужно её избежать и попытаться перетянуть на свою сторону народ воинский. Мне кажется, людей, недовольных правлением князя Гостомысла, найдётся много. А уж поддержать княжича Вадима в борьбе за престол не всякий захочет, зная его норов и мстительность! Да и не всё силой оружия в этом мире решается. Одного можно запугать, другому что-то пообещать, а кого-то и подкупить следует. Когда государством начинаешь править, разные средства становятся хороши.

– Где ты всё это постиг, брат?

– Я внимательно слушаю людей и наблюдаю за ними. От них много чего для себя нового познаю. А знания те потом помогают правильные решения принимать.

– Удивительно, – вздохнул Синеус. – Годами я старше, а рядом с тобой чувствую себя младшим братом! Почему, не знаешь?

– Ты ж всю свою жизнь привык кому-то подчиняться: сначала своему десятскому, потом сотскому в крепостной страже, а дальше и до князя дошло. Решений самостоятельных принимал мало, потому и жил в спокойствии. – Конунг внимательно посмотрел на брата и улыбнулся чему-то своему. – Из меня же с ранних годов создавали ярла, учили командовать сначала сверстниками, а потом и викингами. Не скрою, поначалу тяжко было, но зато теперь те умения мне пригодились.

Рюрик приобнял Синеуса за плечи и негромко спросил:

– Что тебя мучает? Какие мысли одолевают?

– Скажи, княже, ты уверен, что я смогу сохранить в целости Ладожское княжество?

– О том не переживай, не один останешься. Помощники у тебя умные и опытные будут: на Ладоге и её окрестностях ярл Фроуд и Бейнир, на Поднебесных островах Еловит и Довбуш, а в Холм на смену старому воеводе Истору я уже давно Свира послал. Он там родился, народ его знает, а потому хорошим посадником будет. На них ты можешь полностью положиться. А коли что серьёзное случится, то мы с Трувором к тебе на подмогу придём, не сомневайся!

– Не о том я говорю, брат! – От досады на самого себя Синеус даже махнул рукой. – Тяжко даются мне те решения, о коих ты давеча сказывал. А ещё сомнения меня обуревают, когда суд княжой над людьми вести приходится.

– То княжья доля и есть, брат мой! – хлопнул его по плечу ладонью Рюрик. – Отринь прочь глупые мысли! К словам стариков и к сердцу своему прислушивайся. Они не дадут тебе от правды отступить! А ежели за неё стоять будешь, то от народа поддержку завсегда поимеешь.

– Легко сказать, – пробурчал Синеус. – Когда ты рядом, мне спокойно, а стоит одному остаться…

– С отцом жены советуйся! – начал раздражаться конунг. – Иль подбери себе болярина умного и толкового, пусть тебя уму-разуму учит, от глупостей и неблаговидных поступков оберегает, деньгами распоряжается, торговлю ведёт да записи все нужные делает! Неужто не замечал, что у каждого правителя советчик и телохранитель ближний имеется? Борута – у князя Буривоя был, у князя Гостомысла нынче Таислав имеется, и даже за княжичем Вадимом по пятам сотский Орей ходит.

– А у тебя кто есть, конунг?

– Пока нет у меня такого человека рядом. Вот когда правителем Биармии и Гардарики стану, тогда и посмотрю, кого к себе приблизить! – расхохотался Рюрик. – Думал Трувору сие дело поручить, но оно ему без надобности. К нему самому нужно болярина приставить!

Синеус бросил беглый взгляд на берег, и его ладонь невольно легла на рукоять меча, висевшего в ножнах на широком поясе.

– Ты что там увидел? – нахмурился великан.

– Подплываем к Новогороду, княже. За следующим поворотом с правой стороны будет овраг, выходящий к берегу. Он глубок и тёмен. Поверху проходит широкая тропа, ведущая к броду через реку. Когда-то давно у этого оврага убивцы поджидали князя Гостомысла. Боюсь, как бы в этом месте не было очередной засады.

– Рядом с городом? – удивлённо покачал головой конунг. – Ну и ну!

Рюрик повернулся в сторону кормчего.

– Есислав, правь к берегу! Эй, Флоси, – позвал он командира своих телохранителей. – Вон за тем изгибом реки у берега будет большой овраг. Там могут прятаться стрелки. Возьми полсотни викингов и пройди по нему сзади до самой реки. Если кого найдёшь, тащи на берег. Станут сопротивляться – убей!

Одним движением руля кормчий направил огромный «Фенрир» к берегу, и ещё до того, как под его килем зашуршал песок, с бортов в воду начали прыгать уставшие от безделья викинги.

– Что-то слишком много людей взял с собой Флоси, – покачал головой Синеус.

– Видать, все вызвались сами, – пожал плечами конунг. – Воинам хочется размять ноги и развлечься.

– Эгей! – послышался сбоку громкий крик. – Может, наша помощь нужна?

Оба брата стремительно обернулись и увидели приближающиеся к берегу два драккара. На носу первого из них стоял улыбающийся Трувор с луком в руке.

– А ты опять собрался пострелять? – весело откликнулся Рюрик.

– Мои гриди говорят, что Новогород уже совсем близко, а потому мне кажется, где-то тут поблизости должна быть ещё одна засада. Не может княжич Вадим просто так смириться со своим поражением! Столь много убивцев посылал, а мы все пока живы!

Синеус видел, что младший брат хоть и посмеивается, но его взгляд постоянно скользит по зелёным зарослям кустов на опасном берегу.

– Скажи, княже, куда ты послал Флоси с викингами? – по-прежнему не унимался Трувор. – Неужто желаешь Новогород втихушку захватить?

– Ну ты скажешь! – улыбнулся Рюрик. – Я хочу убедиться, не притаилась ли засада за ближним поворотом реки.

Все замолчали, вглядываясь в лесную чащу и прислушиваясь к доносящимся из неё звукам.

Ждать пришлось недолго.

С шумом и руганью первым сквозь кусты продрался Флоси. За ним на берег высыпала толпа викингов.

Намётанным глазом Синеус сразу определил четверых пленников со связанными за спиной руками. Лица и тела их были окровавлены. Похоже, они пытались оказать сопротивление напавшим на них людям, но силы оказались слишком неравными.

– Нас поджидали семеро. Все с луками, – заговорил подошедший к воде Флоси, обращаясь к конунгу. – Троих пришлось убить, а то б они забросали нас стрелами. А эти за мечи схватились. Гридям пришлось вражин слегка помять. Я хотел узнать, кто их послал, но молчат, окаянные! Думаю, под пытками всё нам расскажут.

– Сбросить трапы! Грузиться на драккар! – отдал команду Рюрик.

Под смех и шутки друзей викинги скидывали с себя на палубу мокрую одежду, отжимали её от воды и развешивали по бортам. И только четверо пленников, словно побитые взъерошенные псы, валялись возле мачты.

Синеус долго молча разглядывал их, думая о том, что стрела, пущенная кем-то из них, могла оборвать его жизнь или жизнь брата. Лицо самого старшего из убивцев было ему знакомо, но мозг отказывался вспоминать, где белоозерский князь с этим человеком встречался. Трое других лучников оказались ещё совсем молодыми парнями, дрожащими от страха при приближении к ним кого-нибудь из викингов.

– Ну что, будем их пытать? – подошёл к конунгу Флоси.

– Незачем, – отмахнулся от него великан. – Прикажи перетащить во-о-н того мо́лодца на корму.

Палец Рюрика указал на старшего из лучников.

– Зачем? – удивился викинг.

– Мы с ним уже встречались. Он из отряда чёрных вешателей сотского Орея! Похоже, парням обещали хорошо заплатить за нашу смерть, а коли поймают, то велено молчать, иначе этот человек их убьёт. Они боятся его до дрожи в коленках, – улыбнулся великан.