Символ власти

Увидев на берегу среди воинов Рюрика, ярл тяжело вздохнул, понимая, что и ему нужно быть подле князя.

Вытащив из мешка ещё один тул со стрелами, Трувор перекинул его ремень себе на плечо, ловко перепрыгнул через борт и, держа над головой драгоценный лук, по пояс в воде побрёл в сторону возвышавшегося на голову над своими воинами брата.

– Ловко ты их! – похвалил конунг подошедшего ярла. – Четверо человек мертвы, и двое, как я вижу, ранены. Похоже, их отсюда успели унести. Смотри, сколько кровищи на земле!

– Как думаешь, кто они? – Трувор оценивающе рассматривал тела лежащих на земле людей.

– Судя по одежде и оружию, они из охраны тех гонцов, что зимой привезли в Ладогу послание от князя Гостомысла. Мне кажется, это новогородцы. Вот того, – Рюрик ткнул пальцем в сторону рыжебородого мужика, – я видел в отряде чёрных вешателей сотского Орея, ближнего человека княжича Вадима. Стало быть, им они посланные, нас убить хотели!

– Вадиму я не нужен, княже, – улыбнулся ярл. – На тебя охота идёт! Ведь ты – преемник князя Гостомысла!

– Может, послать наших воинов в лес вдогонку за убивцами? Далеко с ранеными им не уйти!

– Я думаю, они не глупее нас. Где-нибудь неподалёку в протоке их ждали лодки, а потому в лесу никого уже нет. А вот нам следует поспешать в Белоозеро к Синеусу. Боюсь, что и за ним по пятам засланные человечки ходят! Он ведь в очереди на престол как раз после тебя стоит? Иль я ошибаюсь?

– Ты прав, брат! – угрюмо произнёс конунг. – Ночевать на берегу не будем. Нам следует поторапливаться.

Рюрик подал знак одному из телохранителей, и тут же трижды взревел рог, призывая викингов вернуться на свои драккары.

Одним из последних ярл взобрался по сброшенному в воду деревянному трапу на палубу и, стоя на корме, задумчиво наблюдал за тем, как яркий солнечный диск неторопливо сползает по небосклону в сверкающую водную гладь у самой линии горизонта.

Начиналась новая полоса в жизни Трувора, разрушившая спокойствие и равновесие в его душе.

Какой ей предстояло быть, о том он боялся загадывать.

Глава 7

Сидящий в огромной зале за столом Родогор при виде входящего Вадима вскочил на ноги и с распростёртыми объятьями шагнул ему навстречу.

– Что привело тебя в мой дом, княжич? – В скудном свете горящих свечей можно было заметить явное удивление на его лице. – Ты ж никогда не приезжал в Бережец, хоть он и недалече от Новогорода. И где твои люди? Неужто растерял по дороге?

Вадим видел, что вождь быстро пришёл в себя и от его растерянности уже не осталось и следа. Он даже пытался шутить.

– Не по своей воле оказался я в твоих хоро́мах, Родогор, – подстроился под тон разговора племенного вождя княжич. – Привели меня в крепость аки пленника.

– Что? – не поверил своим ушам вождь. – Кто осмелился обнажить супротив тебя оружие в Бережце?

– То не воин и не ратник, – улыбнулся Вадим. – У человека этого чёрные волосы, зелёные глаза и длинный острый нож.

– Ха! – ухмыльнулся Родогор. – Ты никак о моей племяннице говоришь? Где она?

– Тут я, тут, – раздался из-за двери негромкий, но твёрдый голос Драга́ны.

– Иди сюда! – рявкнул вождь. – Что у вас там было?

– Да я не в обиде, – рассмеялся княжич. – Твоя племянница могла меня убить. Еле уклониться успел от её ножа. Но виноват я сам. Стал поддразнивать, говорить, что могу оказаться соглядатаем от врагов наших! Вот Драга́на и рассердилась не на шутку. А девка она хорошая.

Вадим на мгновение остановился, словно задумавшись о чём-то.

– А что… Отдай свою племяшку за меня замуж! И ей хорошо, и ты к престолу ближе окажешься!

– Кхе-кхе! – закашлялся Родогор. – Надеюсь, ты не шутишь?

– Сам знаешь, новогородские княжичи слова глупые и пустые не говорят! За них кровью отвечать приходится, – нахмурился Вадим. – Твоя племяшка будет хозяйкой в моём доме. Это пока. А там посмотрим! Кто знает, может, ей суждено стать княгиней всей нашей Биармии и Гардарики!

– Ишь куда хватил! – присвистнул вождь. – Видать, ты про Рюрика и Синеуса совсем подзабыл?

– Помню я о них, не сомневайся! Потому так и говорю, – княжич упрямо мотнул головой. – Спешить нам некуда. Покуда князь Гостомысл ещё жив, много чего произойти может.

– Согласен с тобой, – пробурчал Родогор. – Будем ждать, нам ведь не привыкать. А с девкой сам полюбовно договаривайся, я неволить её не стану. Задумки на Драга́ну совсем другие в роду нашем имелись. Она о них знает. Потому коли откажет тебе, на меня не пеняй! Пока же садись за стол, испей пива нашего, едой силы подкрепи да расскажи мне, что государь задумал, зачем тебя в Бережец послал.

Осушив добрую половину кувшина с пивом, Вадим отёр рукавом вспотевший лоб и неторопливо заговорил:

– Князь Гостомысл желает знать, готовы ли города, окружающие Новогород, к войне. Его интересуют крепостные стены, запасы еды и воды, вооружение дружин и стражи, их обучение. За этим меня и послал государь – досмотр всему учинить. Почитай, с ранней весны по городам мотаюсь.

– Зачем ему сие надобно?

– Лучше не спрашивай. Я не знаю, с кем князь собрался сражаться и от кого защищаться. Он ничего не говорит.

– Тяжкие дни наступают для нашей Биармии и Гардарики, – задумчиво проговорил Родогор. – Это случается, когда уходит старый князь, а на освободившееся место приходит новый, молодой, полный сил и желаний. Помнишь, как после войны с викингами и смерти князя Буривоя мы все приплыли в Новогород?

– Столько уж годов минуло, – уклончиво ответил княжич, не понимая, к чему клонит вождь.

– В тот раз князь Гостомысл не заплатил подвластным ему князьям, посадникам и племенным вождям за поход на Вину, хоть и не столь уж много серебра нужно было из казны для этого. Не бывало никогда такого при государе нашем князе Буривое, правившем Биармией десятки лет. Тот слово своё крепко держал, дружинам деньгу не жалел. Пришлось всем пояса потуже затягивать.

– Так ведь князь Гостомысл не сел тогда ещё на престол, – улыбнулся каким-то своим мыслям Вадим. – Он только готовился к принятию клятвы верности от подданных своих, потому и не мог за отца своего отвечать.

– Ага! – ощерился в ухмылке племенной вождь. – Не все хотели его на престоле видеть. Пришлось ему многих вождей подкупать. Да не серебром, а золотом!

– Я слыхал, ты тоже своей выгоды не упустил? – съехидничал княжич. – Ближний болярин князя Таислав сказывал, что долго пришлось с тобой торговаться.

– А больше им ничего не оставалось делать, коли я обиду затаил, когда меня из хоро́м попёрли, да ещё велели ратникам из своей казны заплатить.

– Надеюсь, в прибытке остался?

– Ну а ты, княжич, как бы на моём месте поступил? – начал сердиться Родогор.

– На твоём месте я никогда не был и не буду, – мягко улыбнулся Вадим, стараясь своими словами не обидеть вождя. – А на месте князя Гостомысла не дал бы спуску тем, кто не принёс ему клятву верности! Да и нельзя никак иначе! Нагнал бы на них всех страху, пожёг несколько городов и посёлков, благо большая дружина в Новогороде князю всегда верность хранила.

– Вот-вот! – пробурчал вождь, отхлёбывая из кувшина хмельной напиток. – Тебе, паря, волю дай, сразу начнёшь жечь и убивать, лишь бы у власти удержаться!

– А ты что думал? – княжич тоже начал злиться. – Страной нужно править железной рукой, чтобы ни у кого не возникало сомнений не выполнить повеление государя или не появился соблазн предать его! Наказание за всё это должно быть настолько страшным, чтобы всего одна мысль о нём внушала дикий ужас.

– Ну а коли на престол после князя Гостомысла сядет Рюрик, ты козни супротив него строить не будешь? Смиришься? – возвысил голос Родогор. – На себя ту железную руку не примерял? Она же может за горло ухватить, невзирая на твоё княжье звание!

В зале повисла тишина.

Мужчины снова взяли в руки кувшины с пивом, чтобы промочить горло и освежить мысли.

– Я согласна с княжичем, – раздался от двери негромкий, но твёрдый голос Драга́ны. – Биармией должен править умный и жестокий человек, готовый ради блага всей страны идти на любые жертвы, не щадить ни себя, ни людей вокруг.

Вадим и Родогор обернулись в сторону стоящей у притолоки девки.

Они совсем забыли о ней и теперь с изумлением рассматривали её, как будто видели в первый раз.

– Цыц! Кто тебя спрашивал? – сквозь зубы процедил вождь. – Молчи, когда мужчины разговаривают!

– Вот ещё! – махнула рукой Драга́на. – Тебе, вождь, баб послушать иногда надобно, много чего полезного узнать сможешь, да и правду о себе, родимом, а не байки про соседа…

Лицо Родогора побледнело, он попытался встать из-за стола, но княжич положил ему ладонь на руку, призывая этим жестом к спокойствию.

– Всё, племяшка, уйди с глаз долой, покуда я к тебе добрый! Не испытывай моё терпение! – на одном дыхании произнёс вождь.

Они дождались, когда девка выскочит из хоро́м, взглянули друг на друга и искренне расхохотались.

– И тебе нужна такая жена? – размазывая по щекам слёзы, сквозь рыдания и завывания всхлипнул Родогор. – Она ж тебя со свету сживёт!

– Не боись! Мы с ней в одну дуду дуть буду! – Смех всё ещё искрился в глазах Вадима, но улыбка уже сошла с его губ. – Главное, чтобы ты был не против нашего союза.

– Ходить вокруг да около не хочу, – положил огромные волосатые кулаки на стол вождь. – Мне нужно подумать. Да и тебе, подозреваю, спешить покуда некуда.

– Что ж, я не в обиде. Хочешь выждать, неволить не стану! – Княжич поднялся из-за стола. – Ну а пока пойду к своим людям. Они здесь неподалёку лагерь разбили. Утром возвернусь, пойдём с тобой крепость смотреть.

Княжич вышел на крыльцо, подставил разгорячённое пивом лицо под прохладу лёгкого вечернего ветерка и даже прикрыл глаза от удовольствия. И тут же почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Точно такой же, как давеча, когда позади него шла Драга́на.

Вадим мысленно улыбнулся про себя: «Вот и попалась, птичка! Теперь никуда от меня не денется, я ей приглянулся!»

Не оборачиваясь и не глядя по сторонам, он медленно направился в сторону крепостных ворот.

Глава 8

Давно осталось позади светлое и чистое озеро Онего. Драккары Рюрика приближались по реке к Белоозеру. Там надлежало провести пару дней, забрать с собой Синеуса, а уж оттуда до Новогорода было совсем рукой подать.

– Что это за река? – спросил князь у стоящего на корме кормчего Есислава, зорко вглядывающегося в водную гладь извилистого русла.

– Местные жители зовут её Ковжа, – седовласый старик повернул голову в сторону конунга. – Весной она полноводна, и по ней плыть легко, зато летом, ежели чуть зазеваешься, можешь на мель или на топляк напороться. Народу по берегам здесь много обитает. И не только охотников и рыбаков. Не сердись на правду, конунг, но люди из городов и крепостей новогородских от войн да обид, чинимых князьями и посадниками, целыми родами сюда бегут. Посёлки в лесу возводят да так хитро их прячут, что сразу и не заметишь. Лодки свои не на берег вытаскивают, а в мелкие протоки заводят. Сам видишь, леса кругом тут знатные: древо у сосны, берёзы и ели плотное и тяжёлое, потому дома добротные строят, тёплые и большие. Ну а там, где мужики и бабы работящие вместе собрались, жизнь в достатке и покое течёт.

Есислав на мгновение замолчал, бросил искоса взгляд на реку, подвернул руль, слегка меняя курс драккара, и продолжил:

– Человеку что надобно? Тепло домашнего очага, еда, вода, детишек куча, да чтоб война стороной обходила. Ты вот со своими ратниками и викингами на Ладогу пришёл и устоявшуюся жизнь всей округи порушил, крепости и города повоевал, данов изничтожил! А местный люд со страху за себя и своих детей в леса бежать бросился. Никто ведь не знал, зачем ты сюда пожаловал. Думали, новые грабители-завоеватели пришли. Это нынче всем твоё имя известно, заступником и мудрым правителем тебя в народе считают. Разные народы и племена поближе к крепостям селиться стали. А тогда… Да что вспоминать старое!

– Ну-ка, ну-ка! – подошёл поближе к кормчему Рюрик. – Чем это я так всех перепугал?

– Прости, лишнего я наболтал, – испуганно отшатнулся от великана Есислав.

– Да ты не бойся, я не сержусь, – улыбнулся князь. – Иногда любому правителю нужно знать, что о нём в народе говорят, за какие дела непотребные ругают и проклинают!

– Коли позволяешь, то я скажу, княже! – приободрился кормчий. – В Ладоге ты казнил одного из своих людей страшной смертью! Никто и никогда во всей округе её не применял! Не можно человека под корневищем умерщвлять! Это ж то же самое, что за ноги и за руки верёвками к согнутым верхушкам деревьев привязать и на части разорвать!

– Эка невидаль! – усмехнулся конунг. – У хазар и печенегов человека не к верхушкам деревьев, а к диким лошадям за конечности привязывают. Смерть страшная, но никто ей не удивляется, потому как заслуженная она… Ею казнят за измену, предательство и убийство неповинных людей. Иль ты думаешь, что у германцев, англов и франков такого нет? Ошибаешься! Там даже кожу с живого человека сдирают, на маленьком огне жгут, тело по частям усекают, чтобы человек долго мучился и страдал.

– Брр-р-р! – судорожно передёрнул плечами Есислав, представив, что всё это делают с ним.

– А того парня казнили за то, что он убил в Новогороде двух человек, а в Ладоге оглушил и связал моего брата Синеуса, – негромко проговорил Рюрик. – Кабы не вмешался князь Трувор, то на одного брата у меня было б меньше!

– Вот оно как! – воскликнул кормчий. – А я и не знал.

Оба умолкли, глядя на воду прямо по курсу драккара и думая о чём-то своём.

– Позволь спросить у тебя кое-что, княже, – после долгого молчания негромко заговорил Есислав.

– Пользуйся случаем, – терпеливо вздохнул великан.

– Люди сказывают, ты прошлым летом жену себе присмотрел на побережье в стране фьордов. Неподалёку от тех мест, где твой дед ярл Харальд проживает.

– А ещё что говорят? – удивился Рюрик.

– Имя ей Ефанда. – Кормчий не сводил взгляда с лица великана. – Она дочь одного из самых сильных урманских конунгов. Имя его не помню, но наши люди сказывали, что драккаров у него много будет, аж до двух десятков с лишком.

– А ты разве со мной не плавал по фьордам прошлым летом, Есислав? – удивился князь.

– Нет, конунг, – в голосе старика слышалось сожаление. – Ты ж меня в Холм послал смотреть, как там лодьи строят!

Пронзительный рёв трубы с соседнего драккара, извещающий о неожиданном нападении, оборвал их разговор.

– Защитить князя! – опережая всех, рявкнул кормчий. – Живее!

– Фью-ю! Фью-ю! – просвистели где-то над головами Рюрика и Есислава две стрелы, прежде чем викинги успели прикрыть обоих большими щитами.

– Хорошо ещё, что на волне нас качнуло, – хмыкнул Есислав. – Потому прицел у убивцев сбился и стрелы вверх ушли. Похоже, конунг, опять они тебя выцеливали!

– Кто их заметил и сигнал подал? – Рюрик начал злиться. – Небось опять Трувор? А куда мои телохранители смотрят?

– Ты не сердись, княже, обнаружить сидящего в засаде лучника не так просто, для этого самому нужно хорошим стрелком быть. А твоего брата в таком деле трудно превзойти, потому он тебе уже не первый раз жизнь и спасает. Глянь, Трувор опять за лук взялся, вот потеха будет!

Повернув голову вправо, Рюрик увидел на плывущем позади «Фенрира» драккаре изготовившегося к стрельбе брата. В руках Трувора был его любимый дальнобойный лук, а стрела с чёрным оперением уже лежала на тетиве.

Глаза князя непроизвольно отследили то место, куда нацелился брат. Им оказалась высоченная ель. В её густых зелёных лапах виднелся большой и тёмный предмет.

Не успел Рюрик решить для себя, что же там может прятаться, как громкий крик развеял его сомнения.

Пронзённое стрелой с чёрным оперением тело, цепляясь руками за игольчатые ветви, медленно скользнуло на землю.

И тут же один за другим прозвучали два полных боли и ужаса диких вопля, от которых мурашки побежали по спине у конунга. Он почти не сомневался, что стрелы брата настигли прятавшихся где-то на берегу убийц. Сколько их там было, его уже не интересовало.

Драккары миновали опасное место и, не задерживаясь ни на мгновение, продолжили свой путь. Впереди их ждало Белоозеро.

Глава 9

Лёгкий ветерок обдувал лицо княжича, сидевшего у открытого окна и наблюдавшего за действиями князя Гостомысла.

Не привык Вадим ждать. Редко такое с ним случалось. Но на этот раз он ничего не мог поделать: сам пришёл к государю. Хотел, не откладывая, обсудить с ним свою дальнейшую жизнь. Вот только занят был князь, искал какую-то грамоту в огромной стопке кож и пергаментов на своём столе.

Княжич видел, как иссохшие и покрытые морщинами старческие руки мелко-мелко подрагивали, разворачивая свитки и поднося их по очереди к подслеповатым глазам. Казалось, что старик совсем запамятовал о присутствии своего племянника, хоть сам велел ему сесть в кресло и немного подождать.

«До чего же сильно он постарел за последние годы, – промелькнула в голове Вадима мысль. – А ведь ещё не так давно для поддержания силы и выносливости князь выходил с мечом на шутливый поединок супротив двоих, а то и троих ратников. Нынче же государь почти не покидает хоро́м, хоть на дворе весна, тепло и хочется посидеть на солнышке, посмотреть, как всё вокруг оживает и расцветает».

Неожиданно один из свитков упал на пол и покатился под стол к ногам князя.

С большим трудом Гостомысл наклонился, двумя пальцами зацепил кусок тонкой бычьей кожи, потянул вверх и развернул перед собой. По его лицу было заметно, что от этих проделанных движений он изрядно устал.

Наблюдая последние дни за князем, Вадим для себя понял, что тот с нетерпением ждёт, когда в хоро́мах появится Рюрик с братьями. Видимо, передача власти над огромной страной нынче превратилась в самую главную заботу старого Гостомысла.

Княжич не сомневался, что ладожские лодьи и драккары уже плывут по очищенным ото льда рекам и озёрам, с каждым днём приближаясь к Новогороду.

А что дальше ждёт Биармию и весь княжий род, о том было ведомо лишь богам.

Себя же Вадим не упрекал ни в чём. За зиму ему удалось побывать во многих городах и крепостях, всюду пытаясь перетянуть на свою сторону мелких князей и племенных вождей.

Ему тут же вспомнилось, как он хотел, но долго не решался весной во второй раз ехать в Бережец к Родогору, хотя прекрасно понимал, что, пока держатся зимние дороги и ещё не растаял наст, нужно успеть вернуться назад в Новогород. Пусть и недалече находился город Родогора, но весенний паводок мог надолго задержать в нём Вадима.

Княжич собирался въехать в крепость так, чтобы весь местный люд сбежался посмотреть на прибывших гостей. А особенно она – Драга́на. А потому Вадим хотел с шумом и свистом в окружении телохранителей пронестись по мосту через ров, проскочить крепостные ворота и уже на центральной площади осадить своего коня.

От этого опрометчивого поступка его отговорил сотский Орей, сказав всего лишь одну фразу:

– А ежели нас крепостная стража за врагов примет, тогда можно стрелу в грудь поймать!

– И что ты предлагаешь? – накинулся на него Вадим.

– Ты, княжич, уже далеко не мальчик, потому и вести себя должон как будущий правитель Биармии! Отправь к Родогору гонца, пусть Бережец подготовится к встрече с тобой. А в город въезжать нужно торжественно и без спешки. Дай вождю и местным жителям понять, кто в стране вскорости хозяином станет. Думаю, твоя девка тоже это оценит и крепче полюбит. Ты говорил, что умна она шибко… играй на этом. Пусть видит, какой ей муж может достаться.

– Ну-у-у, не ожидал я такое услышать! – удивлённо присвистнул Вадим. – Ты, оказывается, мыслить стал, аки болярин Таислав при князе Гостомысле!

– А чем мы хуже их? Нам бы поскорее власть в Биармии и Гардариках заполучить!

И вот полсотни всадников в тесном строю, окружая княжича, приблизились на расстоянии полёта стрелы к распахнутым настежь крепостным воротам Бережца.

Прав оказался Орей, посоветовав Вадиму направить к Родогору гонца.

Всё население города вышло встречать княжича и его охрану. Да и как могло быть иначе, если не так много развлечений сопровождало жизнь горожан зимой. Они ждали появления новых людей, свежих лиц, рассказов о том, что происходит в Новогороде и даже в других странах.

Мужчины, женщины и дети столпились по обе стороны дороги у моста, многие расположились на стене над воротами.

Вадим, чувствуя на себе сотни взглядов, горделиво подбоченился в седле, всем своим видом демонстрируя молодецкую отвагу, а сам глазами искал ту, ради которой прискакал в Бережец.

Кавалькада миновала ворота и остановилась у хоро́м вождя.

И только тут на высокое крыльцо вышли Родогор и Драга́на.

– Ты не гневайся, княжич, – первым заговорил Родогор. – Вот когда новогородским князем сделаешься, тогда встречу тебя у крепостных ворот! А пока слезай с коня, будь моим гостем. Людей твоих тоже приветят, по домам на отдых разведут.

В большой зале их уже ждал богато накрытый яствами стол.

Вкусные запахи дурманили головы, заставляли гостей бросать взгляды по сторонам и нетерпеливо раздувать ноздри.

Вадима и Орея посадили по правую руку от вождя, с левой стороны села Драга́на, а пришедшие знатные горожане медленно и чинно расположились на давно установленные для них места, соответствующие занимаемому положению.

– С чем прибыл к нам, княжич? – начал разговор Родогор после того, как гости и хозяева осушили по три чаши крепкого пива и утолили чувство голода жареным мясом. – Видать, что-то важное предстоит нам, коли ты сам решил об этом рассказать!

– Правда твоя, вождь, – неспешно заговорил Вадим, взвешивая каждое слово. – Послал князь Гостомысл своих гонцов в Ладогу к Рюрику, призвал его занять престол. Думаю, по чистой воде поплывёт он в Новогород вместе с братьями.

– Неужто так плох государь наш, что править страной уже не может? – удивлённо произнёс Родогор, пристально изучая лицо княжича.

– Я князя теперь вижу редко, потому не советчик ему. Люди ближние у него свои имеются. Он верит им, а не мне.

– Что ж, за принесённую весть благодарю тебя, – улыбнулся вождь. – Но всё остальное обсудим после пира.

Вадим одобрительно кивнул головой и снова взялся за чашу с пивом.

Голоса и смех мужчин за столом становились всё громче, кто-то даже пытался затянуть воинскую песню.

– Пошли, княжич, поговорим, – поднялся из-за стола Родогор. – Всем уже не до нас.

Они направились в опочивальню и сели рядком на стоящую у стены широкую скамью.

– Ну что, – положил тяжёлые руки к себе на широко расставленные колени племенной вождь. – Мы остались вдвоём. Рассказывай, что задумал. Просто так ты бы ко мне не поскакал.

– Не буду ходить вокруг да около, – негромким голосом произнёс княжич. – Хочу договориться с тобой супротив Рюрика. Насколько я знаю, у тебя в дружине сотни три, а то и четыре воинов наберётся. И ежели сильно понадобится, то Бережец может пять лодий на войну снарядить.

– Спорить нам не о чем, – почесал пятернёй лохматую голову Родогор. – Народу в моей дружине становится больше. Воевать нынче уже никто не боится. Молодёжь рвётся в дальние походы за славой и богатством. Все знают, как озолотились гриди, рискнувшие поплыть завоёвывать Ладогу! А ведь смеялись над ними, не верили, что смогут малым числом крепости и города возвернуть! Сам князь Гостомысл особливо на их поход не надеялся, потому и не дал Рюрику опытных ратников.

– Про то мне ведомо! – махнул рукой Вадим. – Не об этом я говорить с тобой хотел.

– Скажи, княжич, а зачем я должен на твою сторону переходить? – ехидно сощурил глаза вождь. – Может, мне лучше подождать, когда вы с Рюриком друг дружку обескровите, а потом с обоими разом разделаться? Обиженных вождей и даже князей мно-о-о-го найдётся, кому род Волемира уже давно поперёк горла встал!

– Смешно мне тебя слушать! – фыркнул Вадим. – Похоже, ты забываешь о том, что нынче Биармией могут править всего лишь три человека: наш законный государь князь Гостомысл, Рюрик – его преемник – и я!

Княжич выдержал длинную паузу, давая возможность Родогору осмыслить сказанное, и продолжил:

– Почему я? Да потому, что за мной дружина пойдёт, многие князья меня поддержат. Не захотят они ничего менять в своей жизни! А кто под руку твоего племянника Синеуса встанет? Ты да пара таких же племенных вождей-изгоев? Тех, кому ни на что в стране повлиять не удаётся, потому и держат они за пазухой нож, а открыто выступить боятся?

– Что же про Рюрика молчишь, не договариваешь?

– Да тебе и без меня всё известно, – пожал плечами Вадим. – Часть дружины новогородской за княжича будет, а молодёжь – она только и ждёт его прибытия. Ежели с ним пара тысяч викингов к нам пожалует, тогда и сопротивляться бесполезно. Всех порубят. Да ты и сам это знаешь. Надеюсь, он возьмёт с собой не более сотни воинов для охраны.