Рождение легенды

– А как же вас обратно в русло реки прилив тот загнал? – Зоремир непонимающе смотрел на вожака.

– Отец мой спрашивал о том же Клека, – Дубыня на мгновение задумался. – Мы от него узнали, что когда могучая приливная волна сталкивается с течением реки, то её пенный вал движется вверх по руслу на многие-многие вёрсты. Он может легко нести на себе лодку или лодью. Местные племена знают об этом и частенько пользуются возможностью не грести вёслами, но зато плыть против течения. Вот так и нашу лодку прилив вытащил из дельты в русло Вины.

– Да-а-а, – задумчиво почесал затылок юноша, – не часто о таком услышишь! Скажи, а что ты с Вины той возвернулся в Новогород? Неужто там в лесах по берегам зверя для охоты мало было?

– Так ведь дом наш в Новогороде. В нём родичи остались. А на Вине отец мой со своими людьми пушнину заготовил и решил её в городе продать. Потому пришлось вертаться.

Дубыня поднялся во весь рост, всматриваясь в проплывающий мимо берег, заросший густым кустарником.

– Всё, приплыли! На досуге ещё поболтаем! – в его голосе слышались облегчение и усталость. – Сразу за тем поворотом будет наша бухта, а в сотне саженей от неё избушка. Там и заночуем.

По широкой дуге три лодки одна за другой обогнули выступающий далеко в реку округлый мыс и вошли в небольшую каменистую бухту, позади которой темнела громада лесного массива.

Здесь охотникам предстояло провести осень и суровую зиму. А от того, как они потопают ногами по окрестностям и сколько заготовят звериных шкурок, будет зависеть их дальнейшая жизнь и благополучие.

Вот так начинался тогда его первый охотничий сезон.

…Зоремир поёжился от утренней прохлады, прогоняя от себя воспоминания, и поднялся с волчьей шкуры.

Костёр догорал. Угли уже начали покрываться толстым слоем пепла.

Он потянулся к куче лежащего поодаль хвороста, ухватил целую охапку и бросил её сверху на остывающее кострище.

И сразу же весёлые огоньки побежали по тоненьким веточкам, начиная пожирать сухую древесину.

Глава 8

Войдя в свои хоромы, княжич упал лицом вниз на неприбранное ложе.

Обида, ненависть и дикая злоба душили его, обдавая жаром всё нутро.

– Эй, кто рядом есть! Подь сюды! – заорал он, не щадя голоса.

И тут же двое гридей, распахнув двери, встали перед ним, готовые исполнить любое повеленье.

– Тащите пива, да похолоднее! – рявкнул Вадим, не поворачивая к ним головы.

С трудом перевернувшись на спину, молодой человек медленно сел и свесил ноги на пол. И в тот же миг перед ним оказалась корчага с тонким носиком, которую ему протягивал молодой человек с приятными чертами лица.

Это на помощь ему пришёл сотский Орей – один из любимцев и особо доверенных людей княжича, которому тот поручил командовать чёрными вешателями.

– Я прогнал отсель твоих гридей. Когда у хозяина голова от разных плохих мыслей пухнет, слугам нечего подле него делать! Рядом должны быть родичи и друзья! Прав ли я, княже?

– Ты, конечно, прав, вот только помощи нынче от друзей ждать не приходится! – раздражённо буркнул Вадим, припадая ртом к сосуду с живительным напитком.

Несколько больших глотков остудили гортань и погасили огонь ярости в груди.

Княжич сытно рыгнул и поставил ополовиненную корчагу на заваленный свитками низенький резной столик, стоящий у изголовья, и осоловелыми глазами посмотрел на Орея.

– Плохо мне, сотский! – угрюмо вымолвил он. – Рухнули мои мечты, надежды и помыслы.

– Это не от того ли, что государь наш, князь Гостомысл, приплыл в Новогород в сопровождении чужаков, которые оказались не простыми воинами, а княжичами? Мои люди сказывают, будто не ты теперь первый наследник княжьего престола. – Орей широко развёл руки в стороны. – Может, потому и злишься? Расскажи всё, легче станет. И не сомневайся, я смогу помочь!

Вадим посмотрел на сотского, прищурил глаза, немного подумал и заговорил:

– Сам же знаешь, с отцом моим, княжичем Изяславом мы договорились, что на престол князя Биармии, Гардарики и Новогорода он не претендует. Нет у него для этого ни сил, ни желания. Да и сам князь Гостомысл решил бразды правления потихоньку в мои руки передать.

– О том известно мне! – утвердительно кивнул головой Орей. – Не пойму лишь, как эти новые родичи с Вины могли тебе дорогу перейти. Неужто кто-то из них выше по крови оказался?

– Есть средь них молодой великан-викинг, которого все воеводы и дружина внуком князя Корлина признали! Помнишь, я когда-то рассказывал о родном младшем брате самого князя Буривоя!

– Но ты, княже, тоже ведь его внук! – удивлённо воскликнул сотский.

– Так-то оно так, но бабка моя княгиня Вилена никогда не была женой князя Корлина, потому и отдалился я сразу от линии нашего знаменитого прадеда князя Волемира.

– Вот ка-а-а-к! – протянул голосом Орей. – А что князь Гостомысл сказал всем родичам за столом? Я даже не сомневаюсь, ты ведь спросил, кто же теперь его прямой наследник.

– Да уж не забоялся! – хмыкнул Вадим. – Но не обрадовал он меня ничем. Я, оказывается, не второй в очереди, а всего лишь третий!

– Ну и как же зовётся второй?

– Оказывается, у князя Буривоя от наложницы родился мальчик, о котором в Новогороде никто не знал. По приказу князя Волемира мать с ребёнком упрятали подальше от чужих глаз. И вот теперь тот самый сын князя Буривоя и его внук, имя которому Рослав, приплыли сюда.

– Н-да-а-а! – растерянно выдохнул сотский и надолго замолчал, как будто что-то обдумывая.

Молчал и княжич.

Наконец Орей поднял глаза на Вадима:

– Слыхал я от десятского из своего отряда, якобы князь Гостомысл хочет новых княжичей отправить отвоёвывать наши земли, захваченные данами у Великих озёр и на побережье Варяжского моря. Правда ли это?

– Замыслы такие у государя нашего на будущую весну есть, да и молодые княжичи рвутся в битву.

– Что ж, – улыбнулся сотский. – Подождём до весны. В дальнем походе и на долгой войне с твоими родичами всякое может произойти. Для работы такой у меня людишки нужные найдутся!

– Это рисковое и подлое дело! – поморщился Вадим. – За него, коли узнают, головы не сносить. Твои же чёрные вешатели тебя и вздёрнут на берёзу!

– Ну и кто им прикажет? Ты? Или князь Гостомысл? Да вы оба скоро захотите избавиться от чужаков! – сотский уже откровенно смеялся. – Нельзя определить по стреле, пронзившей грудь, или рукояти засапожного ножа, торчащего из шеи, чья рука нанесла удар.

– А ежели убивца поймают и дознаются под пытками о его нанимателе?

– Этого не может быть! Ни-ког-да! – отчеканил Орей. – Моего человека можно взять только мёртвым.

– Я тебя услышал, – задумчиво произнёс княжич, пристально и открыто глядя в глаза собеседнику. – Только хотелось бы знать: что потребуешь взамен?

Сотский ответил так быстро, словно слова у него были давно заготовлены:

– Придёт день, и ты займёшь место князя всей Биармии, Гардарики и Новогорода. Тогда сделаешь меня тысяцким в Новогороде, а когда отправишься на войну, то оставишь посадником в городе.

– Почему же тысяцким, а не воеводой? – скривился в ухмылке Вадим.

– Воевода должон дружинами командовать, в воинском деле хорошо разбираться, а я лишь воров и разбойников, да ещё твоих врагов пытать и вешать умею.

– Вот те на! Неужто не ведаешь, что тысяцкому городское ополчение вверено?

– Слыхал я о том, – нахмурил брови Орей. – Но сильно надеюсь, что враг никогда не подойдёт близко к стенам Новогорода, твои воеводы и дружины этого не допустят, и мне не придётся собирать жителей для защиты города.

– Ишь ты, хитё-ё-р, всё продумал! – в голосе княжича слышались смесь презрения и восхищения.

– А как же! У каждого из нас свои цели, и мы хотим достичь их любыми путями. Давай помогать друг другу.

– Что ж, согласен. Пусть так и будет, – Вадим дружески ткнул кулаком сотского в плечо. – День выдался тяжёлый. Ступай, мне отдохнуть нужно, подумать, а ещё к княжне Вилене наведаться.

Глава 9

Его как будто толкнули в бок, и он мгновенно проснулся. Старческий сон чуток и короток. Показалось, не спал вовсе, но свежесть в голове и в отдохнувшем теле подсказывали ему, что это не так.

Он медленно повернулся и опустил ноги с топчана на деревянный пол. Настроение было прекрасным, желудок полным, а сквозь приоткрытую дверь глаза видели дневной свет снаружи. Похоже, до вечера было ещё далеко.

Коваль, пошатываясь, вышел на крыльцо, обошёл огромный дом и уселся с задней стороны на обрубок сосны, приваленный к стене. Он любил приходить сюда и вдали от людей погружаться в свои думы и воспоминания. А что ещё оставалось делать? За плечами у него осталась длинная тяжёлая жизнь, а впереди всего лишь маленький её кусочек, который отмерили ему боги.

Старик откинулся на тёплую бревенчатую стену и невольно хихикнул, представив, как Влася, не обнаружив его спящим, побежит повсюду искать.

«Хорошая она девка! – подумал он. – Но уж очень прилипчивая, утомила своими расспросами. Как бы не наболтать при ней чего лишнего! А то ишь, пёрышки распушил, соловьём запел! Похоже, засиделся я на этом месте, пора бы новое поискать. Вот только куда уйти? Кому я такой старый теперь нужен? Здесь я под рукой племенного вождя, за мной его дочь приглядывает, в обиду никому не даёт. А жить в Холме, Новогороде или каком другом городе опасно, могут походя кулаком под рёбра ткнуть, коли дорогу кому знатному и важному не уступишь, по голове дубиной ударить в тёмном укромном месте и кошель с пояса срезать. Нет, не уважают нынче седины, сила в чести у народа!»

Мысли, одна тяжелей другой, зашевелились в мозгу.

Разбередила ему душу Влася, залезла со своими вопросами в самое нутро, заставила вернуться в далёкое прошлое, в котором ему, тогда ещё маленькому мальчику, до дрожи в коленях было страшно в первый год пребывания в доме у Горазда!

Особенно жутко оказалось впервые зайти в длинную бревенчатую пристройку, в которой вдоль глухой стены на холстинах лежали кости разных животных. Он сразу узнал их по черепам. Там имелись лошадь, корова, овца, собака и даже кошка. А в дальнем углу… человек! Широкое и длинное открытое окно на противоположной стене давало достаточно света, чтобы подробно разглядеть всё. Тугой комок неожиданно подкатил к горлу, глаза наполнились слезами, ноги подкосились, но стоящий позади лекарь подхватил его на руки и вынес на свежий воздух.

– И что ты так испужался? – укоризненно произнёс Горазд, покачав своей тяжёлой головой. – Неужто костей таких никогда не видел?

– Н-н-е-е-т! – заплетающимся языком пролепетал мальчик.

– А жареное мясо с костей обгладывать любишь?

– Д-д-а!

– Ну что ж, тогда привыкнешь! Смотри сюда, – лекарь не торопясь вытянул вперёд оголённую по локоть руку. – Сверху кожа, под ней плоть и кровь, а внутри кости. Таким человека создали боги. И животных тоже. Только у них поверх кожи ещё и шерсть растёт. Хотя у некоторых людей её тоже хватает!

Горазд так заразительно улыбнулся, что мальчик не удержался и хихикнул ему в ответ.

А тот как ни в чём не бывало спокойно продолжил:

– Вот ты помнишь своё падение с каменной кручи? Больно было?

– Да. Очень!

– Это острые камни рассекли кожу и плоть на предплечье, а кость руки сломалась от сильного удара, попав между телом и камнями, – лекарь снисходительно погладил ребёнка по голове. – Думаю, я не смог бы вылечить тебя, кабы не знал, как выглядят кости человека, что у них внутри, почему гноятся раны и как их нужно чистить. Кто-то же должен уметь всё это делать и не бояться крови, костей и черепов.

– А ты, как ты стал таким?.. – мальчик не нашёл подходящего слова, потупился и замолчал.

– Исстари народ и домашнюю скотину у нас лечили шаманы, знахари, волхвы, ведуны, ведьмаки, кудесники и другие разные люди, якобы получившие дар от богов. Некоторые из них действительно помогали больным и раненым, но таких умельцев по пальцам можно перечесть. Зато шарлатанов и обманщиков расплодилось невесть сколько! Вот только тяжко было разобраться, кто есть кто.

– И как это делать? – тут же откликнулся ребёнок.

– К умельцам и знатцам люди шли по подсказке друзей и соседей, а самозванцев обходили далеко стороной. Но нельзя уметь делать всё одному, а поэтому потихоньку в больших городах и посёлках, где скапливался народ, начали появляться лечцы, каждый из которых обучался какому-то своему делу: одни могли вправлять вывихи и сращивать кости, другие – лечить опухоли и волдыри, имелись зубоволоки и глазники, бабичьих дел мастера, а также исцелители хвори и простуды. Страждущих было не счесть, а потому работы всем лечцам хватало, – Горазд прикрыл веками глаза, словно что-то вспоминая. – Меня же, ещё совсем маленького, отдали в ученики к лекарям. Так звались лечцы, которые состояли при княжьей дружине. Войны в те годы велись часто, и людей в них калечило – не счесть. Вот там я научился резать и прижигать плоть, чистить и зашивать раны, отрезать руки и ноги, стал разбираться в лечебных травах и мазях, познал много весьма нужного в нашем деле. Людских страданий, крови и смертей насмотрелся досыта!

– А я тоже травы целебные знаю! – хвастливо воскликнул мальчик.

– Что ж, назови их, коли помнишь!

– Подорожник, мята, полынь, крапива, лук, чеснок, хрен, – затараторил малыш.

– Всё, всё, хватит! – засмеялся лекарь. – Вижу, ты больше моего о травах знаешь! А вот какое питие больным людям давать следует, о том ведаешь?

– Мёд, молоко коровье и кобылье, сок берёзовый, квас!

– А ещё? – улыбнулся Горазд, поддразнивая ребёнка.

– Мёд, вино, пиво! – мальчик понял, что лекарь шутит с ним, и ответил ему тем же.

Не часто ребёнку приходилось вот так спокойно, весело и доброжелательно разговаривать со взрослым человеком. И от этого он был просто счастлив.

– Ну а что нашему телу важно в любом возрасте и во всякую погоду? Где простуду лечат, суставы распаривают, вывихи вправляют?

– Это ты, никак, про баню говоришь? – чувствовалось, что мальчик уже освоился и осмелел. – Париться я тоже люблю, а потом в реке купаться!

– Что ж, у нас, оказывается, есть много общего, потому жить нам надобно дружно. Я тебя делу своему учить стану, а ты мне во всём помощником будешь!

Так началась новая жизнь, которую ему выбрали боги.

Глава 10

Высокого роста седовласый поджарый мужчина медленно шёл по двору и думал о том, что лишь повеление князя Гостомысла вынудило его прийти сюда.

Он не знал, о чём будет говорить с чужой для него женщиной, а потому всеми силами пытался оттянуть эту встречу. Но, как только нога оказалась на нижней ступеньке крыльца, Кагель отбросил всякие сомнения и потянул резную ручку массивной дубовой двери на себя.

Княжна ждала гостя в передних покоях на первом этаже, расположившись в огромном кресле среди мягких подушек.

Одного взгляда, брошенного на её лицо с близкого расстояния, хватило для того, чтобы понять: годы не пощадили ее. Как, впрочем, и его самого.

Кивком головы он поприветствовал женщину и, подойдя поближе, молча опустился на широкую скамью спиной к двери.

Вилена заговорила первой:

– Я догадываюсь, что ты не изъявлял желания видеться со мной, Кагель. Но, хочешь того или нет, мы до сих пор муж и жена, а потому нам нужно решить, как станем жить дальше в Новогороде по соседству.

Её голос звучал монотонно и размеренно, безо всяких эмоций, как будто она разговаривала сама с собой.

– Мне донесли, что ты уже выходил за городские стены. Видать, искал Дарину и её сына Градобора? Не сыщешь их в посёлке. А где твои близкие, то людям неведомо, можешь у них не спрашивать.

Кагель поднял голову и встретился глазами с княжной.

– Ну и где же они? Живы хоть?

– О них поговорим опосля. Давай вперёд наши дела уладим, посадник!

– Посадником меня называли в Холме, а тут, в Новогороде, я теперь никто! – с горечью ответил он.

– Ну уж не прибедняйся! – произнёс кто-то со стороны входа. – В народе тебя по-прежнему посадником кличут и даже князем!

Пол заскрипел под тяжёлыми шагами, и рядом с Кагелем встал высокий широкоплечий человек средних лет, одетый в свиту из тонкой крашеной шерсти поверх отбелённой рубахи с вышивкой по вороту.

– Моё имя Изяслав. Мы виделись давеча на приёме у государя нашего, – прогудел он с высоты своего роста. – Все считают, что я – твой сын!

– Мне это внушали сразу после твоего рождения, – усмехнулся Кагель. – Поначалу я даже поверил. Вот только узнал случайно, что жена и ближние родичи меня обманули. В сговор промеж себя вступили. И не мой сын ты вовсе, а нагулянный княжной в блуде ребёнок! А дабы скрыть родовой позор, мой брат князь Буривой отправил меня на Вину. Как оказалось, на всю жизнь! Не хотел я возвращаться в Новогород, но князь Гостомысл настоял на том. Так велел ему отец его. Видать, маялся душой сильно от подлости, что со мной сотворил!

Замолчал посадник. Изяслав и Вилена тоже приумолкли.

Наконец Кагель выдавил из себя:

– Сам понимаешь, незачем нам обниматься, аки отцу с сыном, чужие мы люди!

Он поворотился к княжне и заговорил, как и она, монотонным размеренным голосом:

– Каждый из нас прожил свою собственную жизнь. Ты – в богатстве и роскоши в Новогороде под рукой князя, я – в собирании земель, строительстве крепостей и ведении войн с ворогом на самом краю Биармии. Промеж нас совсем мало общего, и мне от тебя ничего не нужно! Скажи лишь, куда делись Дарина и Градобор! Ежели государь позволит, то я покину город и переберусь поближе к ним!

– Это твоё последнее слово? – взгляд Вилены впился в его лицо.

– Да! – прозвучал односложный ответ.

– Что ж, тогда слушай, – княжна наморщила лоб, как бы погружаясь в воспоминания. – Князь Буривой вынужденно отправил тебя на Вину. Не хотел государь свары в роду промеж княжичей устраивать!

Вилена как-то горько улыбнулась.

– Не своего же любимого младшего брата Корлина следовало туда посылать? Вот он и решил пожертвовать тобой!

– На его месте каждый поступил бы так же, – задумчиво проговорил Кагель.

– Но он оставил заложников – Дарину и Градобора! А мог ведь тоже отпустить их на Вину! Или призвать к себе, чтобы ты хотя бы на них посмотрел перед отплытием и попрощался. Но за все долгие годы князь ни разу ничего для тебя не сделал. И даже не подумал о том, сможет ли твоя женщина и её маленький сын без мужчины выжить!

– Ты обещала сказать, где они!

– Погоди, не торопи меня, посадник!

Княжна посмотрела на Изяслава и снова перевела взгляд на Кагеля.

– После того как уплыли твои лодьи, я решила помочь Дарине и уговорила князя Буривоя переселить её с ребёнком в Муром – в город к моему отцу, князю Кориславу. Там они должны были жить в безопасности и достатке до тех пор, пока не произойдёт что-то, способное изменить их судьбу.

Вилена пожала худенькими плечами.

– Этого пришлось ждать очень долго, но оно всё-таки случилось: умер князь Буривой, ты вернулся в Новогород, новые претенденты на княжий престол появились.

– Хочешь сказать, что идущая к закату жизнь может начаться сызнова? – фыркнул посадник.

– А почему бы и нет? – громко и звонко отчеканил кто-то со стороны двери.

По голосу и не терпящим возражений интонациям Кагель сразу же узнал молодого княжича Вадима. Его он тоже видел на пиру у князя Гостомысла.

«Похоже, они подстроили весь этот разговор, – пронеслась у него в голове мысль. – Любопытно, что же им от меня надобно?»

– Вот только для достойной жизни в Новогороде нужно в кошеле много золота иметь, а приплывшие из Холма люди сказывали, что ты там, на Вине, не гнался за богатством! Деньги широким ручьём текли мимо, но не прилипали к твоим рукам! – продолжил с ухмылкой княжич, повернувшись лицом к Изяславу. – Уж больно отец твой, а мой дед, честным был. Хвалит его сильно люд простой. Оказывается, бедным и убогим он завсегда помогал, за свою деньгу в городе праздники устраивал, погребения без него тоже не обходились.

– И что в том плохого? – Кагель пытался говорить спокойно, не повышая голоса, но уже сам чувствовал, как от гнева набухли мышцы рук, спины и шеи. – Иль ты, княжич, сначала о себе думаешь, а до народа дела нету? Выходит, и людям такой князь без надобности! Ну и запомни на будущее: вы все никогда не были и не будете моими ближними родичам! Ищите себе мужа, отца и деда в другом месте!

– Тю-ю-ю! – писклявым голосом, дурачась, протянул Вадим. – А я-то надеялся, мы подружимся!

– Прекрати! Не для того мы тут собрались, чтобы твои глупые шутки выслушивать! – прошипела Вилена.

Она легко и непринуждённо поднялась из кресла на ноги, подошла к вольготно расположившемуся на скамье посаднику и присела рядом с ним.

– Не обижайся на княжича, ещё молод и глуп он, потому и болтает лишнее. Но всё же кое в чём есть правда его: натерпелся ты немало за годы, на чужбине проведённые, лиха хлебнул вдосталь, потому государь наш тебя теперь облагодетельствовать должон, к себе приблизить, богатством наградить. Не отказывайся ни от чего! Сыну и внукам твоим пригодится. Невольную вину свою перед ними загладишь, место во главе стола займёшь. А мы с Изяславом тебе помочь хотим. Не отталкивай нас!

– И меня прости, княже! – неожиданно вступил в разговор Вадим. – Сознаю, что шутки мои не к месту были. Глупостей много наговорил. Прости меня, но и сам пойми: все вокруг с детства твердили, что мой дед княжич Кагель службу несёт на дальних рубежах Биармии, не пускает к нам в Биармию и Гардарику ворогов разных, с викингами воюет. Потому и ждал я тебя очень. А второго своего деда, князя Корислава, видел, лишь когда он приплывал из Мурома в Новогород. Но бывало это не часто.

– Ты, посадник, подумай о том, что нынче от нас услыхал, – прервала внука Вилена. – И не спеши решать. А захочешь поговорить, приходи ко мне. Буду ждать.

Княжна встала со скамьи, вынудив этим движением подняться Кагеля, подошла к креслу и в изнеможении опустилась на мягкие подушки.

Мужчины, не сговариваясь, вышли за двери женских покоев, размышляя каждый о своём.

Глава 11

С раннего утра он сидел на мягкой пуховой перине, прислонившись спиной к дубовой бревенчатой стене, и тупо вглядывался в маленькое оконце, через которое уже пробивались первые солнечные лучи.

Спать не хотелось.

В центре одрины на дощатом полу раскинулся огромный лохматый Хёгни, изредка настороженно поводивший ушами при возникновении каких-либо посторонних звуков. Пасть его была слегка приоткрыта, представляя взору юноши страшные белоснежные клыки.

Начинался второй день пребывания братьев-княжичей в Новогороде.

Непривычной показалась им жизнь в княжьих хоромах. Если к великолепному убранству, богато накрытому столу и посуде из золота и серебра они привыкли быстро, то ходящие за ними по пятам и предугадывающие каждое их желание слуги вызывали чувство раздражения и неприятия.

Альрик услыхал за дверью тихие шаги и покашливание. Похоже, за ним прислали кого-то из мальчиков. Знать, пришла пора собираться на праздничные воинские игрища, проводимые по случаю возвращения из похода князя.

Юноша неспешно оделся, перекинул через плечо ремень от кожаного мешка с лежащими в нём луками, колчаном со стрелами и запасными тетивами, прихватил короткий меч в ножнах и в сопровождении Хёгни по крутой лестнице вслед за слугой спустился в нижнюю людскую, а оттуда вышел на крыльцо.

С его высоты Альрик увидел множество людей, собравшихся на огромном, огороженном частоколом дворе.

– Эй, княжич, ступай к нам! – раздался голос Антона, стоящего в десятке саженей от дома в окружении Рослава, Кужела, Родогора и ещё каких-то местных вождей. Чуть сбоку от них расположился Флоси с десятком викингов.

– Ну что, как спалось в княжьих хоромах? – приветливо улыбнулся Антон.

– Такой мягкой постели у меня не было даже в доме нашего деда ярла Харальда, – засмеялся в ответ юноша. – Представляешь, всё тело болит, будто на камнях лежал!

– Не ты один маялся! – хохотнул Флоси. – Но я догадался на пол шкуры бросить, на них и спал. А ты, как в походе, мог к своему псу под бок завалиться, так оно привычней стало бы.

– А кого ждём? – стал осматриваться по сторонам Альрик. – Князь Гостомысл обещал нам с утра воинские игрища устроить!

– Вот его мы и ждём, – развёл руки в стороны княжич Антон. – Долго что-то он со своими воеводами собирается.

– По обычаю князь выходит к своей дружине, когда ратники уже начинают терять терпение, – вступил в разговор Родогор. – Этим государь показывает свою значимость и величие.

– Откуда ты так хорошо знаешь наш язык, вождь? – удивился Альрик, услыхав родную речь из уст иноземца.

– Разные купцы посещают Новогород и подолгу живут тут, торгуют со многими городами и посёлками, разговоры длинные ведут. Есть средь них даны, свеи, англы, франки, италийцы и твои земляки тоже. Они даже собственные лодьи, дома, амбары и дворы здесь имеют. Торговлю ту наш князь Гостомысл одобряет и всячески поддерживает. Потому княжичи, воеводы, сотские и некоторые родовые вожди могут разговаривать на нескольких чужеземных языках. А когда приплывают редкие гости из дальних стран, то для беседы с ними у нас толмачи есть.