Песнь убитой Мавки

Лицо Нерлит, обычно такое открытое и доброе, исказилось лёгкой гримасой отвращения.

– Не нравится мне эта… Лорелей, – она выплюнула её имя, словно горькую косточку, что застряла в горле и никак не желала проглатываться.

– Может, не поверишь, но мне тоже, – Карни открыла дверь, и скрип старых петель разрезал тишину коридора, когда они вошли в их общую комнату. Окна были распахнуты, впуская вечернюю прохладу, а на рабочем столе беспорядочно лежали конспекты и раскрытые книги. Девушки сели напротив друг друга, словно две статуэтки, застывшие в ожидании какого— то откровения, в воздухе повисла наэлектризованная тишина. – Она ещё вечно носится со своим блокнотом, не замечала? Он словно прирос к её рукам, буквально ни на минуту не исчезает из поля зрения.

Подруга задумчиво посмотрела на Карни, пытаясь из глубин памяти выудить образ той девушки, вспомнить, что же у неё постоянно было в руках. Она прикусила губу, концентрируясь.

– Да действительно, она всегда ходит с ним, не выпуская из рук. Будто там спрятано что— то ужасное, например, план, как убить кого— то, – слова Нерлит прозвучали легкомысленно, но по спине Карни пробежали мурашки, похожие на ледяные иглы. Она что— то знает? Или просто сказала, не подумав, играя с мыслью, которая для Карни была страшной реальностью? Её сердце, хоть и давно небиющееся, болезненно сжалось. – Да ты чего, я ж шучу, Карни!

Нерлит, словно озорной котёнок, кинула в неё подушкой, пытаясь разрядить обстановку, но Карни было не до смеха. Улыбка на лице подруги не смогла развеять мрачные мысли. Надо было срочно, не теряя ни минуты драгоценного времени, что— то придумывать. До её гибели оставалось около двух лет, если события пойдут по прежнему сценарию. Это не мало и не много, всего лишь миг во времени, пылинка на шкале вечности. Но за этот миг всё может поменяться, как ветер меняет направление морского прилива, полностью меняя ландшафт побережья. Первым делом нужно было забрать у Лорелей её дневник, словно ключ к её тайнам, и посмотреть, что же такого она в нём хранит, какие зловещие планы вынашивает. Это стало для Карни навязчивой идеей.

Прошло около двух месяцев, тягучих, как мёд в жаркий летний день, прежде чем можно было, наконец, приступить к тщательно разработанному плану. Дни тянулись бесконечно, наполненные рутиной академии и скрытым напряжением.

Все, о чем Карна могла думать, это только о Лорелей, о её блокноте и о неминуемой трагедии, которая могла повториться. Пару раз они гуляли с Бореем, бродили по старому лесу за академией, где тени танцевали под шорох листьев, а воздух был наполнен запахом влажной земли и хвои. Но ничего нового он ей не рассказал. В основном они просто ходили в тишине, не нарушая уединённых мыслей друг друга, каждый погружённый в свои собственные размышления. Его присутствие было странно успокаивающим, но не давало ответов. Лорелей всё так же, словно назойливая муха, летающая вокруг головы, бегала по друзьям Карны, пытаясь что— то выведать. Её активность была странной – почему она начала действовать так рано, словно нетерпеливая хищница, вышедшая на охоту задолго до рассвета?

В прошлой версии событий Карни даже ещё не познакомилась с тем, кто унёс её сердце на речное дно, где он и умер. Она выплакала все свои слёзы ещё тогда, в том лесу, среди шелеста листвы и запаха сырой земли, когда боль была невыносимой. Так что сейчас незачем было терзать свою душу ненужными мыслями, словно острыми шипами, ранящими то, что уже кровоточило.

В ближайшее время должен был прийти новый преподаватель, он был из вида Лихо. «Как говорится там? Не буди лихо, пока оно тихо», – эта народная мудрость словно предупреждала о чём— то тревожном. Этот профессор должен был жить в том крыле, где находилась мужская часть студентов нечисти, словно хранитель древних тайн, оберегающий их от посторонних глаз. Ранее у них была женщина— преподавательница из вида кикиморы² – мисс Хель, её имя, словно шёпот ветра, проносилось по коридорам с теплотой и нежностью. Все её просто обожали, она была очень доброй, но и строгости не занимала, умела держать дисциплину, когда это было необходимо. Но в том месяце с ней что— то случилось, и она, словно испуганная птица, улетела в другую академию, исчезнув так же внезапно, как и появилась. Говорят, кто— то ей угрожал, шепча о несчастьях, что обрушатся на её семью, если она не уйдёт.

Карни была уверена, что это всего лишь сплетни, очень хорошо вырванные из контекста, словно клочки старой бумаги, подброшенные ветром. Опять же, странно то, что в первой версии прошлого у них никто новый не приходил, а в этой приходит он, словно новая глава в книге судьбы, внезапно открывшаяся на неизвестной странице. Она надеялась, что это будет хороший преподаватель, чьё присутствие принесёт свет, а не тень, которого не коснётся влияние Лорелей.

Сегодня ночью в общежитии никого не будет. Мистер Кернунн – волот, тот, кто обучал их сражениям, нападениям и защите, ушёл встречать новенького. Это была редкая возможность, которую нельзя было упустить. Поэтому у Карни было где— то около двух часов – времени, которое таяло, как снег под солнцем, – чтобы дождаться, пока Лорелей уснёт, погрузившись в мир безмятежных сновидений, и выкрасть её тетрадь, эту заветную сокровищницу тайн.

Дождавшись, пока соседка по комнате уснёт, погрузившись в мир сновидений, Карни встала, натягивая толстые шерстяные носки. В обуви она не пойдёт – она будет издавать слишком много ненужного шума, который мог бы выдать её с головой. Звезды сошлись, словно благоприятный знак, указав путь – Лорелей жила на первом этаже, и к ней можно было пробраться через окно, которое та обычно оставляла на проветривание перед сном, словно приглашение для ночного ветра. В надежде на то, что окно действительно открыто, Карни, крадясь, словно тень, направлялась к зарослям кустов, которые потом должны были вывести её прямо к окну Лорелей. Воздух был прохладным, наполнил лёгкие свежестью. Каждый шаг был осторожным, рассчитанным, чтобы не издать ни звука.

Не успев раздвинуть ближайший куст, как кто— то схватил её за плечо. У Карни дух упал в пятки от внезапного страха, словно камень, брошенный в бездну, сердце, хоть и небиющееся, пропустило удар. Только бы не преподаватели! Иначе она не сможет им объяснить, что она тут делает на ночь глядя, словно ночной призрак, бродящий по территории академии. Она вытянулась как струна, напряжённая до предела, и медленно начала разворачиваться, готовясь к худшему. Какое же было облегчение, когда перед собой она увидела блондина. Это был всего лишь Нот, словно мираж, растворяющий её страх и напряжение. Но что он здесь делал?

– Чем ты занимаешься? – он оглядел её с головы до ног, его взгляд скользнул по ней, словно луч прожектора, изучающий каждую деталь. – И ты снова босоногая.

Карни смотрела на него как на дурочка, с недоумением, застывшим на лице. А он в ответ смотрел на неё так же, его взгляд был зеркалом её собственного замешательства. Она не понимала, о чем он говорит.

– Снова? – она приподняла бровь, выражая полное недоумение, и отступила на шаг назад. В спину кольнулись ветки, острые, как иголки, вырвав из неё тихий вскрик. – Ай.

– Ну… Мне брат рассказал, как нашёл тебя тогда, – парень взял её за руку, его прикосновение было тёплым, нежно отводя от острых веток. В этот момент он казался не надменным, а скорее заботливым. – Так и что ты делаешь тут посреди ночи?

– У меня тот же вопрос! У нас вроде как разные общежития с божками. Так и что же ты тут забыл? – Кажется, он не ожидал, что девушка перейдёт в наступление, её речь была острее клинка, неожиданно ранящей. Он сначала будто бы замялся, словно ища слова, пытаясь подобрать подходящий ответ, но потом в его взгляде промелькнуло что— то такое, что сразу же зацепило её, словно невидимая нить, притягивающая к себе.

– Я тут для того, чтобы приглядывать за вами, особенно, видимо, за такими, как ты. Что, как говорится: кот за двери, мыши в пляс? – Чем больше он говорил, тем больше времени Карна теряла, словно песчинки сквозь пальцы утекали безвозвратно. Если она не успеет забрать её дневник, то не узнает, что Лорелей скрывает, и эта тайна останется погребённой под тоннами лжи. Уже изменилось много чего, чего не было в прошлом, словно река, изменившая русло, и её течение уже нельзя было предсказать. Вдруг и её смерть настанет раньше? Эта мысль жгла мозг.

– Я иду по своим делам, которые тебя не касаются! Всё, можешь идти дальше следить за кем хочешь, – только Карни снова начала протискиваться в кусты, как её схватили за талию сильные, крепкие руки. Она почувствовала напряжение во всём теле, словно струна, натянутая до предела. Давно её так не касались, тем более со спины, это было непривычно и немного шокирующе. Её щёки должны были бы зардеть, словно спелые яблоки, налитые соком, но опять же не в этот раз. – Что ты творишь! Убери свои культяпки от меня!

– Ты сейчас пойдёшь в свою комнату, пока всех не разбудила! И будешь спать, – он протащил её пару метров от этих несчастных кустов, словно мешок, волочащийся по земле. – Что это за такие неотложные дела у тебя в кустах колючей розы!

Ой, а Карни что, не упомянула этого? Это была очень редкая роза, невероятно красивая, с глубоким, насыщенным красным цветом, которая росла только в этих условиях, где вся нечисть могла помогать ей собственной силой, поддерживая её жизненную энергию круглогодично, словно вечное пламя, горящее без остановки. И кто же виноват, что она росла прямо под окном у этой сумасшедшей Лорелей? Конечно, никто, кроме самой Лорелей, которая, видимо, не придавала значения её расположению.

– Ладно, всё! Всё! Я пойду в кровать, и тебе советую того же, – Карни вздохнула, понимая, что план провалился. Единственный раз, когда она могла забрать этот чёртов дневник, ей помешал какой— то божок, словно злой рок, вмешавшийся в её судьбу.

Чёрт!

Ей нужно придумать что— то ещё.

Глава 7

Той ночью Карна ушла в свою комнату, не добившись желаемого. Разочарование давило на грудь. Каждый шаг отдавался эхом, а закрывающаяся дверь запечатывала её неудачу. Она рухнула на кровать, и мягкий матрас не принёс утешения. План, казавшийся безупречным, рассыпался в прах, оставляя несбывшиеся надежды.

За окном общежития ветер шелестел листьями деревьев, нашёптывая древние тайны гор. Эти шёпоты неслись сквозь ночную тишину, обещая перемены. Ветви качались, тени скользили по стенам, создавая причудливые узоры. Карна лежала в постели, но сон не приходил. Мысли о сорвавшемся плане роились в голове, неся тревогу. Внутренний голос нашептывал, что что— то изменится, что завтрашний день принесёт что— то новое, но что именно – оставалось загадкой.

Утро встретило её привычной суетой, но в воздухе чувствовалось нечто иное. Солнце едва пробивалось сквозь облака, окрашивая небо в нежно— розовые и серые тона. Просыпаясь, Карна ощутила странное предчувствие. Спускаясь на завтрак, она и подумать не могла, какой крутой поворот примет этот день, словно судьба раскрывала новую, неожиданную страницу.

Их столовая всегда была уютным убежищем, куда студенты приходили забыть о тревогах. Это было место, пропитанное особой атмосферой. Воздух был насыщен ароматом свежесваренного кофе, смешиваясь с запахом сдобы и выпечки. К ним примешивался запах старых книг и древесины.

Каждый стол был укрыт изумрудной скатертью, чей глубокий оттенок успокаивал взгляд. Свет лился приглушённо, мягким золотом, ласково касающимся лиц студентов. Огромные окна были затянуты толстыми, бархатными шторами глубокого синего цвета, что ниспадали до пола, оберегая столовую от суеты внешнего мира. Их никогда не трогали, словно храня под ними древний покой и интимность. Студенты болтали, смеялись, звенели столовые приборы, создавая привычную утреннюю суету.

Проходя между столиками, заполненными галдящей нечистью, Карна наконец заметила своих друзей. Всеволод и Нерлит были настолько поглощены оживлённым разговором, что даже не заметили её приближения, погруженные в свой мир слов и жестов. Их лица выражали живой интерес, а руки активно жестикулировали.

– Эй, ребят, о чём говорите? – Карна помахала ладошкой перед их лицами, лёгкая улыбка тронула её бледные губы. Они резко перевели взгляд, и в их глазах отразилось удивление, а затем радость узнавания.

– Ой, Карна, извини, что не заметили, присаживайся, – Сева отодвинул стул. Теперь подруга сидела напротив неё, её светлые волосы разметались по плечам.

– Мы обсуждали нового препода! Сева мне рассказывал, какой он красавчик, – Нерлит была взбудоражена, её глаза горели огнём предвкушения. Видимо у Севы он уже провёл пару, а им предстояла встреча не скоро. Насколько Карна знала, он должен был вести у них историю нечисти– предмет, который часто бывал скучным, но, возможно, с ним всё изменится.

– И что же в нём такого, что вы оба так эмоционально это обсуждаете? – Карна подцепила вилкой сочный помидор черри из своего «Цезаря», ощущая лопающийся вкус летнего солнца и свежести. Ей было интересно, что могло так сильно впечатлить этих двоих.

– Ну, расскажи ей, расскажи! – Нерлит азартно похлопала по столу, подгоняя Севу.

– Ну, что рассказывать— то, мистер Волхвов, так его зовут, – пояснил парень, начав с самого начала. – Пришёл сегодня на пару весь такой разодетый: в чёрном костюме— тройке, который идеально сидел на его фигуре, и такой же чёрной рубашке с галстуком, будто вылез из фильма «адвокат дьявола». – Он произнёс последние слова с пафосом и безразлиичием, на что Карна и Нерлит непонимающе уставились на него, не улавливая отсылки. – Вы что, не смотрели этот фильм? Это же легенда мирового кино! Ладно, ясно всё с вами, дилетантки… – он театрально вздохнул.

Он не успел договорить, как воздух столовой пронзили чьи— то крики ругани, острые и режущие слух. Гул голосов мгновенно стих, и все взгляды обратились к источнику шума. Большая часть нечисти обернулась и увидела, что у входа стоит её «лучшая» подруга – Лорелей – и яростно кричит директрисе, миссис Маревне. Лицо Лорелей было искажено злобой, а волосы растрепались. Это зрелище не сулило ничего хорошего, ведь Лорелей славилась взрывным характером, а директриса… Ох, эта женщина была жёсткой, её характер был стальным, а нрав – непоколебимым; стоило её ослушаться, как последствия были плачевными. Как, например, в случае с Карной, когда под её началом обыскали все её вещи, комнату, опросили друзей. Маревна тогда тоже была против неё.

Директриса, видимо, устала слушать её препирательства, которые эхом отдавались в зале, и резко пресекла всё одним поднятым жестом ладони. Её движение было властным. Блондинка тут же замолчала, её злость сменилась повиновением. На лице Лорелей отразилось что— то похожее на страх.

– Здравствуйте, дорогие студенты, хотелось бы прервать вас на минутку от трапезы, – начала миссис Маревна громким, властным голосом, который эхом разнёсся по залу, заставляя даже самых шумных замолчать. Её голос резко контрастировал с хрупкой внешностью. Директриса была низкой, поэтому всегда вышагивала на туфлях— лодочках с высокими каблуками, которые добавляли ей роста и уверенности. Она неизменно носила чёрную юбку— карандаш чуть ниже колена, подчёркивающую её строгий силуэт, а сверху – всегда разные блузки или, как сейчас, строгий чёрный пиджак. Каштановые, почти чёрные волосы были собраны в низкий пучок, а квадратные очки на переносице скрывали острые лисьи глаза, которые, казалось, видели насквозь.

– Она тоже – Мавка, – шепнул Сева, пока Карна разглядывала директрису. Для них это была ее первая встреча с Маревной, поэтому он и пояснил.

– У нас произошло просто вопиющее, переходящее все границы происшествие, – продолжила Маревна, её голос зазвучал ещё строже, от него веяло холодом. Вокруг поднялся шёпот, никто не понимал, о чём она говорит, но напряжение нарастало. – Ночью, пока мисс Делакруа спала, кто— то пробрался к ней в комнату и выкрал важную для неё вещь. Я надеюсь, тот, кто это сделал, придёт и сам сознается в содеянном. Время даю до конца дня. Если этой вещи не окажется у меня на столе, то будем говорить по— другому, – её тон не оставлял сомнений в серьёзности её намерений.

Директриса развернулась на своих шпильках и покинула помещение, ставшее за минуту невыносимо напряжённым. В зале повисла тишина.

Никто не хотел, чтобы его обыскали. Это было равносильно публичному раздеванию. У их студентов хранилось много запретного. Карна знала это не понаслышке, потому что они часто тусовались с Нерлит и пробовали разные вещества из сомнительных источников. Именно так, в одну из таких ночей, она познакомилась с парнем, который позже забрал её сердце. Это было в ночном клубе у людей, где смешивались запахи пота, алкоголя и свободы. Они тогда сбежали по тропинке и вернулись только под утро, все уставшие, но счастливые, а Карна – с зацелованными губами, которые горели лёгким жаром.

У неё в голове всё перемешалось: кто и что украл у Лорелей ночью? Она точно не дошла до её комнаты, так что блокнот не у неё. Её план провалился, но, кажется, кто— то другой преуспел? На мгновение Карна почувствовала облегчение, смешанное с новой тревогой.

Но значит ли это, что когда Карна пересеклась ночью с Нотом, кто— то в этот момент уже был у Лорелей? Можно ли сказать, что Нот, сам того не зная, спас её от попадания в ловушку, которую Маревна, несомненно, устроила бы для вора? Эта мысль вызвала странное ощущение – смесь благодарности за невольное спасение и настороженности.

Девушка быстро оглядела столовую и наткнулась на братьев, которые даже не удостоили вниманием выступление директрисы. Они вдвоём сидели в своём мирке и что— то обсуждали, отгородившись от всего происходящего стеной безразличия. Видимо, Нот почувствовал её взгляд и поднял голову, смотря прямо в её глаза, и в глубине их читался немой вопрос.

Он склонил голову в знаке вопроса: – Что тебе нужно? – говорил его агрессивный взгляд, вернувшийся к привычному выражению. Карна кивнула в сторону двери, показывая: – Что это сейчас было?

Он пожал плечами, делая вид, будто не понимает, но лёгкая усмешка на его губах говорила об обратном. Их переглядки продолжались бы, если бы Нерлит не прервала их.

– О Господи, это просто кошмарно! – воскликнула подруга, её голос дрожал от страха и негодования. – Только представь, кто— то пробрался ночью в комнату к девушке и украл что— то! И знаешь, хорошо, что это просто вор, а не тот, кто мог бы ей навредить!

Карна сидела, не веря, что этой воровкой могла быть она. Её сердце сжалось от мысли, что она могла быть на месте того, кто теперь будет иметь проблемы. Хотя, может, у Лорелей украли что— то гораздо важнее блокнота. По её спине пробежал холодный ветерок, и ей сразу стало легче от осознания, что она пока что будет жить. Да и за воровство у них не убивают. А значит, на этот раз она в безопасности.

Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у Карны бурлил вихрь мыслей. Кто же этот таинственный вор? И что именно было украдено? Лорелей никогда не была скромницей, и её "важные вещи" могли быть чем угодно. Мысль о том, что она чуть не попала в эту ловушку, всё ещё вызывала дрожь. Она представила, как Маревна допрашивает её. Нет, она чудом избежала этого.

Её взгляд снова скользнул к Ноту. Он был загадочным, непредсказуемым. Кто бы мог подумать, что их случайная встреча обернётся для неё таким спасением?

Нерлит, тем временем, продолжала эмоционально обсуждать случившееся. – Но кто это мог быть, Карна? – она повернулась к подруге. – Мы же вчера были в общежитии, ничего не слышала? Или, может, видела кого— то подозрительного? – Карна вздрогнула. – Нет, Нерлит, я… я спала, – соврала она, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. – У меня был тяжёлый день, и я просто вырубилась. Сева кивнул. – Да, Лорелей та ещё штучка, её ненавидят многие. Так что воров, желающих ей напакостить, хватает. Но украсть что— то настолько важное, чтобы Маревна так отреагировала… это серьёзно. Он задумчиво почесал подбородок. – Мне кажется, это не простой грабёж. Тут что— то большее. Маревна ведь не станет устраивать такой цирк из— за пары пропавших серёжек. Должно быть, это что— то, что затрагивает безопасность общежития.

Слова Севы заставили Карну ещё сильнее задуматься. Что если украденная вещь действительно опасна? Что если она попадёт не в те руки? Её собственная попытка украсть блокнот казалась теперь наивной. Если бы она тогда преуспела, то могла бы стать невольной участницей серьёзных событий.

Столовая постепенно пустела. Студенты доедали завтрак, и многие спешили на пары, а другие, как и Карна с друзьями, наслаждались остатками утреннего покоя. Но чувство тревоги оставалось, витая в воздухе.

– Что ж, будем надеяться, что вор сознается, – заключила Нерлит, тяжело вздохнув. – Иначе нас всех ждут неприятности. – она испуганно посмотрела на Севу. – Не переживай, Нерлит, – попытался успокоить её Сева.

Карна наблюдала за ними, и на секунду ей стало тепло на душе от их беззаботной болтовни, которая так контрастировала с её переживаниями. Но затем взгляд упал на недоеденный салат, и мысли снова вернулись к произошедшему. У неё был выбор: оставаться в стороне или попытаться узнать, что произошло.

В конце концов, Лорелей была её «лучшей» подругой, пусть и по принуждению. И если что— то серьёзное было украдено, это могло коснуться и Карны. Она решила, что не может оставаться в стороне. Ей нужно было узнать больше, но как? Спрашивать напрямую было слишком опасно. Нужно было действовать осторожно, собирая крупицы информации.

Мысли о Ноте снова всплыли в голове. Он был свидетелем. Возможно, он знал больше, чем показывал. Но подходить к нему было опасно – их отношения были слишком сложными. Он был как костёр – мог согреть, а мог и обжечь. Но если он действительно спас её… Возможно, стоило рискнуть.

Карна поднялась со стула, чувствуя решимость, которая внезапно овладела ею. – Ладно, мне пора на первую пару, – сказала она друзьям, стараясь, чтобы голос звучал буднично. Нерлит и Сева попрощались, пожелав ей удачи. Карна вышла из столовой, и шумная суета коридора обрушилась на неё. Она шла по залитым солнцем коридорам, но её мысли были далеко. Что— то изменилось. Этот день уже не был обычным. Он был началом чего— то нового, и Карна чувствовала, что она уже не просто наблюдатель, а активный участник этой драмы.

Она прошла мимо окна, из которого открывался вид на университетский сад. Цветы распустились, птицы пели. Но даже эта красота не могла отвлечь её от мыслей. В её голове уже созревал новый план. Ей нужно было узнать, кто этот вор, и что он украл. И, возможно, ей придётся снова пересечься с Нотом, чтобы получить ответы. Эта мысль вызывала смешанные чувства: страх, любопытство и предвкушение. Она чувствовала, что наступает новая глава. И она была готова встретить её лицом к лицу.

Глава 8

Через полчаса подруги встретились у кабинета природоведения, в воздухе уже чувствовалось легкое напряжение, предвещающее приближение следующей пары. Им предстояло отправиться к миссис Костроме, имя которой у многих студентов вызывало внутренний трепет. Она была не просто профессоршей, а словно воплощением самой строгости, ледяной и непреклонной. Казалось, каждый её вздох, каждый жест выражал глубочайшее презрение к нечисти, ведь сама она являлась божеством, чистым и непорочным. Её занятия по природоведению были далеки от обыденных уроков, которые студенты могли бы вспомнить из своей прежней, человеческой жизни. Это было нечто иное – глубокое, мистическое знание, сплетённое с древними силами, живыми и могущественными.

В начале пары, едва стрелки часов указали нужное время, миссис Кострома сразу же, без лишних предисловий, начала говорить о важности единения с природой. Её голос, сухой и строгий, разносился по аудитории, наполняя пространство историями о древних ритуалах призыва дождя, когда каждая капля воды казалась даром небес. Она рассказывала о шёпоте ветра, который, если прислушаться, может нести предсказания о грядущих событиях, и о том, как корни деревьев, глубоко уходящие в землю, переплетаются с нитями судьбы, влияя на человеческую жизнь. Профессорша даже упомянула, как правильно просить прощения у леса, если случайно сломал ветку, и как благодарить реку за чистую, живительную воду. Всё это подавалось с её обычной, непоколебимой строгостью, без тени улыбки, словно она делилась священными тайнами, которые они, почти смертные, должны были постичь, даже если их сердца противились этому знанию.

Пара была довольно нудной для Карны. Она чувствовала, как на неё наваливается усталость. Для неё эти слова были не новы; она уже слышала подобное, ведь обрывки её прошлой жизни и фрагменты воскресших воспоминаний хранили эти знания. Нерлит же сидела рядом, её глаза, словно два изумруда, не отрывались от профессорши. Она жадно впитывала каждое слово, каждый нюанс, каждый вздох, её юная душа была открыта новым знаниям. Карна же, погружённая в свои мысли, почти не осознавая своих движений, рисовала незамысловатые узоры в тетради. Её разум был занят другим: кто мог пробраться в комнату к её бывшей подруге Лорелей? И что же, самое главное, у неё выкрали? Незаметно для себя, её рука, движимая подсознанием, вывела на страницах тетради тот самый блокнот, обведённый в кружок со знаком вопроса. Может быть, всё— таки не ей одной он показался подозрительным? Эта мысль вызвала лёгкую дрожь предвкушения, предвещая что— то важное.