Сквозь песок: Мир на ладони

– Да и… если позже решишь сбежать, то имей в виду, что баночки под твои снадобья теперь не синие. Словом, тебе не разобраться. Пить всё подряд опасно. Поэтому лучше не думай о том, чтобы выкрасть что-то у меня и сбежать.

Она попыталась высказаться, но язык окаменел.

– Позже поговорим! – неловко кашлянул Брис.

Он оставил её в комнате на «длительный отдых», как выразился перед уходом, в беспамятстве. К вечеру вернулся и пробудил. Но контроль над телом остался ей недоступен. Злость и желание проучить негодяя жгло изнутри, но поделать Нингаль ничего не могла.

Тем временем на город опустился чёрный купол ночи. И всё же город-роща не окунулся во тьму. Эльфы зажгли магические огни. Тёплое свечение сочилось из окон, тянулось от мостиков, обволакивало деревья мерцающей поволокой. Нингаль наблюдала расслаивающийся свет, пока заклятие вело её к бесколесной повозке с левитирующими конями.

***

Ещё долго отречённая ощущала магию эльфийского города, исчезающего вдали. Эльфийский свет успокаивал и умиротворял, и Нингаль с сожалением вздохнула, когда тьма сомкнула город, а повозка погрузилась в абсолютное владычество здешней ночи. Ещё одной ночи без звёзд.

Брис предупредил: повозка пойдет без света, объяснив, что движущийся огонь за пределами города привлечет силы, с которыми лучше не встречаться. И хотя «нечисть всякая» не часто шастает по «означенным путям» – а именно так назывались выложенные сеном дороги – всё же лучше не расходовать ресурсы на «неприятные встречи». А кроме того, «благородные кони Лунг и Морин» обладают способностью видеть в темноте и прекрасно знают, куда идти. Брис назвал их «кони ветра» и обозначил важность следовать лошадиному чутью: они как никто понимают стихии, а сила их сокрыта в мускулистых спинах, скрытых под цветными покрывалами. Ещё маг искренне извинился за неудобства, доставленные заклятием, и попросил не злиться на него, ведь он делает это на благо. Знает Нингаль такое благо… Дай только возможность, она этому проходимцу всю рожу отколупает!.. И всё же… Если он не врёт, то остаться одной среди кромешной ночи, без оружия, может сделаться роковой ошибкой. И тогда Бильгамес не дождется своей радости бессмертия.

Теперь Брис молчал, сидя на козлах. Нингаль тоже не спала. Перед выездом она осушила три склянки, и потому находила в себе дюжие силы и бодрость. Сначала она пыталась освободиться от заклятия, и потратила много сил в попытке напрячь мускулы, потом смирилась со своей беспомощностью, проклиная белого мага и всю Ладонию. Брис только досадливо махал головой. Ему никак не приходило в голову, что она никуда не побежит, если он ослабит заклятие. Нингаль догадалась об этом, понимая, что мысли её чересчур агрессивны и подозрительны, и, возможно, старик действительно хочет защитить её… Она постаралась расслабиться, прислушиваясь к ночи.

Казалось, что в воздухе нет никакого движения. Нингаль вообще не была уверена, что повозка куда-то двигалась. Обученные тишине лошади умудрялись не издавать ни единого звука. Их гарцующая походка существовала только в её воображении. Лишь Брис изредка причмокивал, видимо, чтобы Нингаль знала: он всё ещё здесь.

Отречённая задумалась о небе. Оно должно быть сверху… Но чернота подчеркнуто давила на глаза, будто сверху скорее надвигается тяжёлая плита, которая вот-вот выжмет всякую жизнь своей тяжестью. Почему здесь нет звёзд? Незаменимых проводников в любом пути! Наставник много говорил о них, слагая длинные речи о влиянии небесных светлячков на дела человеческие. То – глаза Великого Духа, посылающего ответы людям сквозь бесчисленные проделки богов. Только они указывают верный путь.

Нингаль любила звёзды. Знала карту неба. Привыкла к верным спутникам, и легко находила каждого из них, когда небо менялось. Утекло много времени с тех пор, как Нингаль научилась направлять все тонкие чувства именно к звёздам, делясь с ними сокровенным.

«Как человек, ты стремишься к связям, но наш путь ограничивает их. Я рад, что ты смогла найти связь с небом вместо того, чтобы путаться в неопределенности с другими людьми. Я был прав, избрав твоих родителей!» – вспомнила она одобрение Учителя.

«Неужели народы, что живут здесь, никогда не видели моего небо, не знают, какое великое благо – звёзды? Что ещё способно остудить голову, кроме небесных бусин? Что может быть спасительнее в смутные времена? Как жаль, что здесь не видно небесных огней… Или здесь просто пасмурно последние ночи?»

Пасмурное небо часто вгоняет в тоску и не утоляет печали в те минуты, когда Нингаль остро требуется высказаться и найти поддержку. В долгой череде таких дней она и решилась вести дневник, в поисках других молчаливых собеседников, кто однажды прочитает его и отзовется внутренне. Нингаль знала, что Брис забрал таблички. Они лежали где-то здесь, среди мешков, почти наполовину исписанные. Но сейчас она не могла поделиться мыслями ни с ними, ни со звёздами. Придется ждать утра – и тогда маг освободит её. Наверное.

Дорога к рассвету затянулась, хотя времени прошло немного. Мысли о любом свете становились навязчивыми, а сон не шёл. Из ловушки вытянули пугающие звуки, которые Нингаль, кажется, уже слышала сквозь болезненную дрёму, той ночью, когда засыпала раненая на холме у означенного пути. Будто рёв свирепого зверя, защищающего свою территорию. Громыхало так несколько минут, а затем тишина вернулась. Позже вновь раздались ужасающие крики, правда, звучали они иначе: скорее как волны, ударяющиеся о скалы. Всей кожей Нингаль почувствовала холодный порыв ветра и пожелала укрыться одеялом. Она считала время: каждый час с неба срывались какие-то звуки, точно так же, как и средь бела дня, только эти, ночные – отвратительно жуткие, и иной раз в такой близости, что в жилах стыла кровь.

«Почему он не лишил меня слуха!» – Она представляла ухмыляющегося Бриса, довольного, развалившегося на своей мягкой подушке. Лучше б он оставил её с эльфами! В Ар-нам-нэлане она бы нашла, как разрешить свое положение.

Вспомнила она и о короле Арнэлане и сыне его Авиларе. Как о свете, что мог провести сквозь тьму. Ей подумалось, что вся безопасность мира сошлась в их прекрасных лицах.

«Чем я могу им помочь? – недоумевала она. – Должна ли? В кодексе клана ничего не говорится о том, как вести себя с нечеловеческими созданиями, превосходящими людей…»

С рассветом маг остановил повозку. Спустился на дорогу и отстегнул лошадей, наказав им полакомиться травой на лужайке. Он смахнул с них покрывала, и Нингаль разглядела яркие россыпи алмазов на золотисто-жёлтых спинах, ловящих нежно-коричневый, как ячменное зерно, цвет сегодняшнего неба. Неужто кто-то вшил их в кожу животных?.. Или они родились такими?.. Кони радостно заржали, соскользнули на траву и опустились на землю копытами.

– Ты не спала, – сердито пробурчал Брис, наблюдая, как лошади резвятся на воле. – Если не будешь спать сама, мне придется снова усыпить тебя.

Нежданно Нингаль овладела своими губами и языком.

– Расколдуй меня!

– Когда научишься доверять мне, я позволю тебе доверять себе. А сейчас ты только глупостей наделаешь.

«Старый осёл!»

– Я хочу пить!

Брис залез в повозку, достал из мешка жёлтую бутылочку и вложил горлышко между губ девушки. Когда склянка опустела, отречённая яростно выплюнула её.

– Вот негодница! – фыркнул маг и, приподнимая полы балахона, проковылял на корточках за склянкой.

– Куда мы направляемся? – потребовала Нингаль, сдувая вырвавшиеся пряди волос с лица.

Маг что-то тихо пробурчал, не желая отвечать. Она повторила вопрос.

– В Мерумоску! – проворчал он.

– Где это?

– Прямо по дороге.

– Где это?

– У тебя нет карты в голове. Тебе не понять.

– Куда мы идем? На север? Юг?

– В Ладонии стороны света абсолютно не имеют значения! – пришел в раздражение Брис.

– Вы не разбираетесь в сторонах света?

– Видишь ли. – Маг устало присел на мешки. Ему совсем не хотелось ругаться.

– Как ты, вероятно, заметила, наше небо отличается. Здесь нет светил. Как минимум. Чтобы знать, куда ехать, нужно иметь вложенную в голову карту. Все жители заучивают её с детства.

– Разве ландшафт не меняется?

– Не наш. Не в наше время.

– Как это понимать?

– Всё, что ты видишь, существует неизменным тысячелетия. Каждое дерево, каждый куст. Мои кони пожуют траву, и в течение дня она вырастет снова, точно такая же, в том же месте. Всё, что мы употребляем в пищу, не нуждается в уходе. Наш мир полон изобилия сам по себе.

– У вас нет земледелия? – удивилась наемница.

– Земледелия? – хитро прищурился он. – Покажу тебе кое-что. Только… Не беги!

Нингаль поняла, что способна шевелиться. Приподнялась, размяла кости, которые, как ни странно, совсем не хрустели, как и мышцы – ничуть не требовали зарядки.

Вдвоём они слезли с повозки и сошли на траву.

– Не будем отходить далеко и мешать Морину и Лунгу резвиться. – И склонился к шелестящим травинкам. Его рука скользнула в сочную гущу.

– Когда ты спустилась с Чёрных гор, не обратила внимание, какая плотно растущая у нас трава?

– Мне было не до этого. Да и нет мне дела до травы.

Брис хмыкнул.

– Присядь.

Села.

– Смотри.

Нингаль внимательно уставилась на руку мага. Он погрузил её почти до локтя и схватил что-то. Застыл, интригуя – и дёрнул.

Толстый шмоток травы с длинными вьющимися корнями повис в его пульсирующих пальцах. Какая-то вязкая серая субстанция клубилась вокруг, словно плотный моток дождевых червей, и медленно испарялась в воздухе, протягивая плывущие, как конечности кальмара, отростки.

Отречённая остекленевшими глазами уставилась в яму.

Чёрная жижа потоками исходила внизу, двигаясь в разные стороны, тягучая, слоисто-зернистая.

– Это наша почва, Галь! – Маг схватил девушку за руку, чтобы та не бросилась бежать. – У нас нет земли для возделывания. Нет воды, чтобы питать её. Наша почва – сама по себе высокопитательная магия. Её пласты очень глубоки и живительны.

Отречённая оторопела. Без всякого заклятия перестала чувствовать ноги, да и все тело. Жгуче захотелось вернуться в повозку или даже в агалузу, чтобы взлететь как можно выше. Ходить по магии просто немыслимо! В неё же можно провалиться!

Она приподнялась.

– Не бойся! Такая почва намного лучше той, к которой привыкла ты. Природная магия безопасна для живых существ.

Нингаль не знала, что сказать.

– Оставайся со мной, Галь! Это лучший путь для тебя! – Его пальцы крепче сжали её запястье.

– Почему? Вы хотите купить мою душу? Мое посмертие?

– Нет! Но я научу тебя не бояться магии. Я покажу, как она работает. Это чистая энергия, способная преобразовать что угодно во что угодно. Нужно лишь знать, как её использовать. Для этого существуем мы, белые маги. Мне нужно только, чтобы ты доверилась мне.

– Зачем? Я не понимаю!

Маг поднялся на ноги.

– Оглянись! Что ты видишь?

«Ничего из того, что заставило бы меня сойти с пути отречения…» – подумала она привычно, не желая поддаваться намерениям мага, какими бы они ни были. И всё же она встала и огляделась.

Яркий луг с горящими благоговейным светом лошадьми; густая чаща кудрявых деревьев и кустарников, поросших изумрудным мхом; душистый аромат листвы, играющий музыку благоденствия; чистое небо, светлеющее с каждой минутой. Стройный порядок истинной красоты.

– Я вижу процветающий зеленый мир, богатый магией и едой, – с деланной скукой ответила Нингаль.

– Разве этот мир не заслуживает жизни?

– Не мы это решаем…

«У Великого Духа свои планы на всё».

– Но мы можем бороться за жизнь. Можем решиться встать на защиту, – возразил маг.

Отречённая искоса посмотрела на Бриса. Часть её хотела с ним согласиться.

– Я должна защищать только себя. Я должна передать учение. Я последняя из своего клана.

Её рука выскользнула из ладони старика. Медленно она поковыляла к повозке.

– Ты можешь сделать намного больше! – бросил маг вдогонку.

«Да почем ему знать, что я могу! – И запрыгнула на пригретое место. – Вздумал распоряжаться!»

Брис Турага тоже вернулся в повозку.

Кони вдали громко заржали. Их привлек безмолвный зов мага. Запрягая их, Брис вдруг рассыпался в комплиментах к родине.

– Эльфы – отличные сборщики урожая! Они тонко улавливают, когда лучше сорвать плод! Но белые маги куда более искусные мастера, когда дело касается селекции и любой подкормки побегов! Ты не захочешь вставать из-за стола! Ты спрашивала про стороны света? Мерумоска – пятая сторона, самая дальняя точка от центра мира. Мой родной город! Обитель всех белых магов. Черные горы у нас самые низкие, а Черная Мантия не так ядовита. Мерумоска безопаснее других. Беда накроет его в последнюю очередь! Великий город магии и науки!

Нингаль безразлично откинула голову на мешок. И тут же всполошилась, вновь услыхав небесные звуки. Словно пение девичьего хора, берущего высокие ноты и копирующего беседу десятка сладкоголосых южных птичек.

– Что это?

– А, это… Это Сариманок. Он поёт в каждые шесть утра. Один из хранителей времени. Тебе не мешало бы всех их запомнить, чтобы ориентироваться во времени и не прозевать начало ночи. Я помогу тебе запомнить их быстро.

– Что за хранители времени? Они телесны? Или это духи?

Маг добродушно рассмеялся.

– Конечно, они телесны. Хранители времени – птицы. Их обитель – Райский сад. Священное место Ладонии.

«Священные птицы! Вот оно! Наверняка те самые, на крыльях которых можно попасть в Лучезарную страну, и наверняка покинуть её!» – В глазах Нингаль зажёгся огонь приближающейся победы. Бильгамес точно получит своё – и тогда путь отречённых вернётся в мир. Таково условие. Бильгамес должен возродить клан, благодаря своему богатству и уважению народа Урука, основав для отречённых новый дом, там, где горы не обрушатся на них снова. В Уруке, среди толпы.

– Не связывайте меня заклинанием. Даю слово, что доеду до Мерумоски.

ГЛАВА 3. МЕРУМОСКАНСКИЕ ВЫХОДКИ

Город выплыл из перламутровой дымки. Клубы пара взметались ввысь, но стройные и белые, как известняк, башни, рассыпанные то тут то там, острыми крышами разрезали воздух. Дорога к городу плавно расширялась и, окутанная щупальцами тумана, сменяла жёлтую солому на белое полотно. Кони ступили на него копытами – звук ритмичного цоканья оглушил погруженную в тишину округу.

– Отрадный момент! – всплеснул руками Брис Турага, когда повозка, рассеивая туман, скользнула навстречу высоким городским воротам. Со сторожевых постов свисали любопытные привратники.

Прохладный пар проносился мимо, врывался в ноздри, обдавал как будто влагой. Отречённая глубоко вдохнула ртом, ощутила на языке пряную сладость и утреннюю свежесть. Аромат, похожий на обжигающие специи, окружил её. Тогда она закрыла глаза и робко улыбнулась.

Повозка проскочила ворота и город встретил многоголосым галдежом.

Вокруг сновали люди. Или, скорее, нелюди. Белые и тёмные, с экзотичными лицами, под стать белому магу, разодетые в лёгкие светлые одежды странного покроя: асимметричного, сшитого из кусков ткани разных форм. Они гуляли, медленно или торопливо, держа в руках мешки, коробки, цветы и трости, наполненные подносы и другие вещицы. Общались, переговаривались, шутили друг над другом, смеялись и активно обменивались всяческим. И всё это – среди множества небольших идеально выбеленных построек, похожих на торговые ряды.

Вымощенная белыми плитами дорога, где остановилась повозка, связывалась с небольшой овальной площадью, и утекала дальше через весь город, до самых Чёрных гор, которые, и правда, будто бы стали приземистыми. Самые низкие из кряжей скрылись за белоснежным дворцом с шестью изящными башнями. Одна из башен, аки отшельница, торчала сбоку, отдельно от других. Пять оставшихся, различной высоты, сгруппировались вместе: четыре по углам квадрата, и пятая, пузатая, похожая на кувшин, в центре. Что там ниже – было не рассмотреть: плотная застройка из необычайно разношерстных домиков перекрыла вид. Казалось, впереди распласталась ещё одна площадь, крупнее.

– Наш любимый маг вернулся! – неожиданно услышала отречённая, отчего скукожилась всеми мускулами тела. Уж настолько сладкие и звонкие голоса раздались почти под самым ухом.

Две стройные светлолицые девушки подбежали к повозке и быстро оказались в объятиях по-мальчишески обрадованного Бриса.

– Скорее! Скорее! – вдруг затараторил он, отстраняясь от девиц. – Сопроводите её! Не будем терять время.

– Конечно, дядюшка! Мы получили весточку от тебя!

Обе схватили Нингаль за руки и принялись стаскивать с повозки. Она бы сопротивлялась, но позабыла о бойцовских привычках, потому что девицы оказались совершенно одинаковы, словно отражения друг друга. Нингаль в жизни не встречала близнецов! Учитель говорил: близнецы – особая отметка неба, из близнецов выходят лучшие соратники, предательства среди них почти исключены. Потому она поддалась, и потому разглядывала безбровые лица с нечеловечески яркими радужными глазами. И не нашла ни единого отличия!

Протиснувшись меж рядов под бдительным присмотром мага, они увели ее через покрытый тканью проём. Брис бегло осмотрел суетящихся горожан и нырнул следом. Кони ветра двинулась дальше без своего кучера.

Миновав несколько складских помещений с горами мешков и ящиков, девушки выбежали в узкий переулок, закрытый лёгким навесом, колышущимся в дуновении ветерка. Здесь близняшки остановились и уставились в конец мостовой.

– Не идёт? – взволновалась одна.

– Не видать! – воскликнула другая.

Стояли еще какое-то время.

– Запаздывает… – глубочайше раздосадовалась одна, с той интонацией, с какой обычно повторяют что-то уже в сотый, а то и в тысячный раз.

– Как и прежде! – проворчал Брис, выныривая из невысокого проема.

– Дядюшка!

– Этот негодник снова застрял где-то? Вот я ему всыплю!

– Ой, дядюшка! Вы каждый раз ему прощаете!

– Да кхм кхм… потому что он рискует, – невнятно пробубнил тот, теребя небольшой напоясный мешочек.

– И всё же было бы неплохо задать ему небольшую трёпку хоть разочек! – ласково пропели обе.

– Да кхм… всенепременно!

Близняшки всё ещё держали руки Нингаль, а той уже сделалось не по себе, и потому она поспешила высвободиться.

– Вон он! – Радостно запрыгала одна из девиц.

Нингаль глянула в конец переулка.

Яйцеподобное белое нечто с чёрными пятнами плыло по воздуху медленно и с каким-то особым рвением упасть. Совершенно не понятно, что держало его на плаву. Казалось, что вот-вот яйцо перевернётся, стоит ему только коснуться любого из домов, меж которыми криво маячило, точно толстяк с попойки. Снаружи Нингаль не заметила никого. Потрясенная и окаменевшая, она наблюдала, как громадное яйцо тормозит прямо перед её носом.

Дверка, а точнее большой осколок скорлупы, провалился внутрь и прилип куда-то, невидимый. Из отверстия будто поохотиться показалась чешуйчатая морда с огромными змеиными буркалами.

– Акака дывна дыковына! – щелкнуло оно беззубой улыбкой на пол-лица.

– Ты опять опоздал! – Маг отвесил оплеуху тощему существу. Тот скукожился и скрылся обратно в яйце под кольцом длинного хвоста.

– Ны моа вына, масстр! Распрыдылытл магыы ны отпусскал мына! Такы мучыл расспроссамы! Но Азмы ны сслова ны говорыл!

– Азмы «ны говорыл»! Что на этот раз хотел Распределитель магии? – нахмурился Брис, потом приказал всем лезть внутрь.

– Хо-хооо-тыл ззнат, что Брысс Турага сснова за-зааа-тыал! Ны поыхал лы сснова к-к-к элфам! – нервничал змееподобный, не сводя пугающих гляделок с «диковины», которая с неохотой забралась в загадочную штуковину.

Брис пуще насупился, подобрал полы балахона и залез последним. Увалился на корешок какой-то выпуклости и прижал отречённую к стеночке.

Теснота пришлась ей не по вкусу, а уж закупоренное яйцо, где каждый из них все равно что не вылупившийся цыпленок, доставило куда меньшую радость. Нингаль непроизвольно хмыкнула.

– Не волнуйся, – отозвался Брис. – В яйцах дразов безопасно. Как и во всем городе.

– Дядюшка, Вы забыли про набеги? – Близняшки заметно оживились.

– Ерунда! Посильная напасть! – возразил маг, оценивающе косясь на Нингаль.

– Но с тех пор, как Вы покинули нас, их стало намного больше!

– Глупости! Эти набеги – сущий пустяк! Мы живем с ними с незапамятных времен и вполне справляемся.

– Как бы не так! Только два дня назад сразу несколько стай покрыли Имирмовую сторону! Да так, что Чёрные горы звенели на всю округу! Мы даже слышали, что горы в том месте истёрлись и прогнулись под натиском! Если бы сам государь Мерумоска не применил данной ему силы, то они смели бы окрайную часть города!

Кожа мага слегка посерела, а глаза почти скрылись под бровями.

– Что за стаи? – спросила отреченная.

– А, сущие потроха! – махнула рукой одна.

– Мы называем их смоляными вихрями, – ответила другая. – У них шесть ног, которыми они очень быстро бегают. Обычно по горам. Спускаются с них, чтобы поживиться магией.

– Кстати говоря, ног совсем не видно. Не из-за шерсти. Шерсти нет. Там что-то вроде дыма, – перебила первая.

– А поскольку здесь всё – магия, то и едят всё, что в рот лезет! – рассмеялась вторая.

– Оссобо лубат былых магов! – добавил Азмы и нечаянно облизнулся.

– Так! Замолчали все! Или наложу чары на ваши рты! – сердито пробурчал Брис.

Близняшки поникли. Азмы отвернулся к стене, открывая взгляду Нингаль чешуйчатый затылок с капюшоном наподобие кобрового, но с большим количеством складок – видимо, раздувается как парус. Белый маг сложил руки и уставился куда-то вперед себя.

«Смоляные вихри…» – Нингаль попробовала составить «портрет» созданий, чтобы понять, видела ли она их в картинках, что насылал ей в голову маг, но отчетливо вспомнился лишь Царь Страха, жуткий как ночной кошмар.

Через некоторое время стенки яйца потемнели, движение замедлилось.

– Дворэцц, – прошипел драз.

Яйцо резко завибрировало, начало деформироваться и сужаться. Отреченная вся вспотела, сопротивляясь давящей скорлупе.

– Корыдоры ныжных палат уззкы… – промямлил Азмы, приближаясь любопытной физиономией к человеку. – Извынат!

Нингаль отвернулась, почувствовав на щеках теплое кисловатое дыхание от круглых ноздрей змея. Голодный взгляд и вывалившийся изо рта раздвоенный язык грозили быть съеденной.

Широкая ладонь протиснулась между ними. Маг схватил змеиный язык и затолкал обратно в рот.

– Даже не думай об этом!

– Хотэл лышъ попробыват… Хотэл поцыловат… нымнога… – залепетал Азмы, отодвигаясь подальше от обоих.

– Не забывай, что обязан мне шкурой! Если бы не твое яйцо, отдал бы уже на растерзание гоблинам!

Азмы жалостливо скукожился и посмотрел исподлобья на лакомый кусочек.

«Такоэ ыщо ныкогда-ныкогда ны эл! Твоа томна кожа выгладыт куссна! Лыззнут бы!» – отчетливо пронеслось в голове Нингаль чужим писклявым голосом. Это шокировало. Она уставилась на змея враждебно, но тот лишь облизнулся и глубже вжался в плечи.

Яйцо бесшумно взбиралось на верхние этажи. Нингаль ощущала каждое изменение скорлупы, которая подстраивалась под путь, неизвестно куда ведущий. Близняшки объяснили, что неудобства дразового яйца нужно перетерпеть, потому что только оно позволяет перемещаться по дворцу незамеченными. Сквозь скорлупу невозможно распознать магическую сигнатуру, которой отмечено каждое живое существо. Соглядатаи Распределителя магии окутали дворец сетью, позволяющей «понимать» всякое движение и его индивидуальное излучение. На вопрос, почему Брису приходится пробираться во дворец тайно, никто не ответил. Маг таки наложил заклятия на рты болтунов.

Вскоре стенки яйца посветлели и обрели прежнюю ровность. Брис выскочил из яйца в узкий коридор и потянул близняшек за собой. Азмы было обрадовался счастью остаться наедине с «диковиной», но Брис забрался обратно.

Драз надул нижнюю – единственную – губу, которая и так всё время торчала пузырём, и со скрытым молением просвистел:

– Раззвэ ым ны надо помошъ?

Брис замахнулся на него.

Некоторое время они сидели молча. Потом маг выбрался наружу.

– Галь, ты идешь со мной.

Отреченная с облегчением выпрыгнула из скорлупы.

– А ты сиди тут да скукожься потуже! – наказал маг змеёнышу.

– Когда? – как-то некстати бросил Азмы, но голос его совсем переменился, сделался нетерпеливым и требовательным.

– Когда мы сможем набрать нужное количество заменщиков. Сколько повторять тебе, неугомонный драз?

– Но когда?

– Закрывайся. Сейчас некогда обсуждать.

Яйцо закрылось, прильнуло к стене и будто слилось с ней воедино.

– А теперь мигом! – Маг схватил Нингаль за руку и припустился вверх по круговой лестнице.