Сквозь песок: Мир на ладони

***

– Я рад, что у тебя появились силы и ты уже способна к владению ослабшими пальцами, – прозвучал вкрадчивый голос.

Отречённая перестала царапать знаки на сухой глине и оторвалась от дневника. Она посмотрела на спину человека, что вёл повозку – вел ровно, бесшумно, будто колеса скользили по воздуху. Дневной свет благодатно освещал его голову и широкую сутулую спину, покрытые длинным плащом из белой ткани. Телегу тщательно обивало темно-синее покрывало, под которое хозяин уложил что-то мягкое и согревающее вроде пуховины; вокруг лежали связанные мешки, крупные и мелкие, аккуратно расставленные вдоль кромок повозки, а один из мешков придерживал затылок девушки. Толстое легкое одеяло цвета парного молока словно родное бережно укрывало с ног до головы. Раны затянулись, краснота и гниение исчезли. Лес вокруг смыкался высокими деревьями, каких отречённая в жизни не видела, пряным ароматом и сочными красками, а чёрные горы суровыми стражами следовали по левую сторону, где-то отдаленно. Как будто бед и не бывало.

– Вы говорите на кутийском? – Из-за немыслимой сухости в горле голос наёмницы прозвучал слабо.

Человек беззлобно рассмеялся и громко закашлялся.

– Разве я говорю на кутийском? – И даже не повернулся.

Отречённая нахмурилась, но заметила, что язык звучит иначе.

– Язык, на котором ты пишешь, тоже не кутийский, – добавил он.

– Это шумерский… – Сконфузилась и убрала табличку в сумку. – Обычно я не говорю на нем. Только пишу. Кутийский язык не имеет письменной формы.

– Большая потеря для языка. Впрочем, каким бы ни был язык, главное – что он может передать. Не столь важна форма, сколь содержание. Верно говорю? – Человек снова рассмеялся.

Кажется, голос принадлежит старику. Но озаботило её другое.

– Как я вас понимаю, если мы говорим на разных языках?

– Такое место, – ответил хозяин повозки. – Здесь все понимают друг друга.

Отречённая откинула одеяло с намерением выползти из уютного угла.

– Тебе лучше ещё полежать. Лекарства только входят в полную силу. Чтобы справиться с чёрным отравлением, нужно не мешать им работать внутри тебя, – беспокойно затараторил спаситель, помахивая рукой – худой узловатой кистью, порхающей аки чайка, белой, почти в тон одеянию старика.

Отреченная замешкалась. Таких выбеленных альбиносов она ещё не встречала. Может, руки обмотаны тканью?

– Что такое «чёрное отравление»?

– Смертоносное действие слюнного яда гоблинов, после встречи с которыми обычно никто не выживает! – многозначительно ответил он. – Они живут в недрах Чёрных гор, и редко покидают их…

– Я хочу сказать! – Он отклонился назад и напустил загадочности в голос. – Что эти тёмные создания никогда не покидают обратную сторону гор. Разве что проникают в горные пустоты.

– И что же им мешает? – «К чему клонит этот странный старикан?».

– Да не положено им! – захихикал тот и переменил тему. – При тебе столько интересных вещиц. Вот, к примеру, таблички – из чего они?

– Эээ…Глина.

– Глина, – задумчиво повторил он. – Никогда не трогал глины! Я бы хотел изучить свойства этого материала.

Отречённая инстинктивно схватилась за сумку с табличками, не намереваясь делиться дефицитным материалом.

– Не беспокойся, я не посмею взять без спроса! – поспешил успокоить старик, его голова повернулась в бок, но лицо всё ещё скрывал капюшон. – Если тебе так важно писать, то я с удовольствием обменяю одну такую вещицу на гораздо более удобное, тонкое и лёгкое изделие для письма. У меня найдётся множество полезных изобретений, о которых ты и не ведала!

«Почём ему знать, что я ведала, а что нет? Просвещённый?»

Она уже чувствовала себя довольно сносно – лежать не хотелось. Стоит ли слушаться старика, когда организм требует движения? Приподнялась на локтях, вперилась в широкую старческую спину.

– А не найдется ли у вас воды для моего пересохшего горла?

– Воды? – как-то по-детски удивился он.

– Да. Воды.

– Не найдется.

«Вода – тоже дефицит? Или он жадничает?»

Старик вытянул руку и судорожно указал пальцем в ближайший к нему угол повозки.

– Открой тот мешок и достань синий сосуд. Прими содержимое. Твое горло сразу смягчится и жилы наполнятся живительной силой. Но только синюю! Не перепутай!

Наёмница подползла к мешку. Развязала тугую веревку, заглянула внутрь – десятки маленьких бутылочек из крашенного металла игриво блеснули в тени. Несколько синих лежало сверху. Откупорив одну, она решила изучить содержимое, но горлышко оказалось слишком узким. Нос тоже ничего не почуял.

– Не бойся! – успокоил старик. – Зачем мне травить отравленную?

Ладно! Опрокинула напиток в горло. Странный напиток: воздушный, пощипывает. Она попыталась смочить губы оставшимися каплями, но влага отсутствовала. Тогда постучала горлышком по ладошке, но внутри склянка уже высохла.

– Какая странная жидкость… – пробормотала она.

– А это и не жидкость! А самую малость сжиженный газ. Да и не газ вовсе, – веселился старичок. – Состояние вещества не имеет значения. Важен его эффект! Верно говорю? Ну? Как теперь твое горло?

«Этот дед очень странный! А горлу и правда полегчало! Кажется, и пить больше не хочется!»

– Лучше. Спасибо.

– Вот и славно. Брось баночку обратно и хорошенько завяжи мешок.

Ей не нравилась вольность, с которой этот чудаковатый старикан обращался к ней, словно она какой-то малолетний подмастерье! Но выполнила просьбу, памятуя, что обязана ему жизнью. Однако торопиться в постель не стала. Что это за человек такой, что ни разу не повернулся лицом?

Она подалась вперед и прильнула к большой подушке, на которой восседал сей неблаговоспитанный тип. Но тот пуще задвинул голову в капюшон.

– Плохие манеры, – сухо отметил он. – Приляг. Путь еще далёк. Синих баночек может не хватить, если ты будешь много двигаться.

Но отречённая будто оглохла и окаменела. И даже забыла, как дышать. Мало того, что в своей жизни она не часто видала коней, тем более не с таким желтовато-золотистым окрасом и белой гривой и, конечно, не с вот этими длинными тонкими ногами, так ещё ни разу – чтоб они гарцевали столь изящно, и уж точно не прямо по воздуху! Чёрные копыта двойки животных шли по пустоте, примерно на высоте одной ладони над дорогой.

А ведь и в самом деле: всё это время ни топот копыт, ни скрежет колёс не нарушали шелеста листвы и свиста замешкавшегося в щелях повозки ветра.

Колёса! Отреченная перекинулась через борт почти всем телом. Колёс нет! Повозка скользила по воздуху с помощью какой-то сверхъестественной силы.

– Магия! – перепугалась она с намерением выпрыгнуть из телеги.

Старик не усидел. Возник рядом в одно моргание, схватил за шею, пригвоздил к днищу телеги; кожа тыльной стороны руки натянулась на вздувшихся венах.

– Ты напугаешь коней! И они не пойдут дальше! – загорелся он раздражением. Капюшон всё еще нависал над его лицом, но длинные белые волосы касались щёк отречённой.

– Это не магия! А только магнитные поля и грамотно установленные магниты в повозке и на копытах!

– Я не понимаю, что значит «магнитные поля»… «магниты», – пробубнила наёмница, ощущая, что старик держит её с осторожностью.

Он разжал пальцы. Вернулся на подушку, сел. На лицо его ниспадала тень от капюшона.

Кони спокойно шли.

– Прости за эту вынужденную грубость. Ты хотела посмотреть на меня. Что ж, смотри! – И сдёрнул капюшон.

Видела ли она такую белизну? Плотную, гладкую, без изъянов, лишённую иных оттенков? Всё равно, что маска, отполированная до блеска, или нетронутый снег высоко в горах. Совершенно не похоже на кожу людей-альбиносов. И не угадаешь, какого возраста «старик». Может, не старик он вовсе!

Но больше кожи поразили черты. Большие глаза насыщенного фиолетового цвета со светло-лиловыми отблесками, густые конские ресницы; длинный, прямой, узкий нос, с тонкими щелями ноздрей и выдающейся вперед переносицей; выступающие изгибы лба и отсутствие бровей. Нос и дуги над глазницами, высокие острые скулы, тяжёлый подбородок будто прилепили к его лицу, обмазали толстым слоем глины и обтесали так, чтобы выделить каждую мышцу. Не человеческий вид!.. Может, он какое-то божество? Или кто-то проводил над ним опыты? А главное – он вроде не собирается причинить ей вред.

– Как зовут тебя, чужестранка? – полюбопытствовал он, когда девушка вдоволь нагляделась и присела у дальних мешков.

– Нингаль. Но с детства я привыкла, что меня не называют по имени или зовут коротко Галь.

– Моё имя Брис Турага. Большая честь познакомиться с тобой, Нингаль. В наших краях таких, как ты, нет. Потому ты не должна враждебно относиться к моим просьбам. Это большая удача, что тебе встретился именно я.

– Что значит такие, как я?

– Темнокожая с глазами цвета ореха.

– Я не темнокожая. Темнокожие приходят с Юга.

Брис Турага улыбнулся розовато-сверкающими зубами.

– Ты поймешь, когда мы прибудем в город.

Отречённая нахмурилась, отвела взгляд на округу. Извивающиеся стволы деревьев с раскидистыми кронами закрывали кремовое небо. Свет струился сквозь крупные полупрозрачные листья, ниспадал на траву и кусты изумрудным цветом, так что лесная глушь казалась наполненной драгоценными камнями. Но солнце так и не появилось на небе.

– Что за город? И много ли до него дней? – спросила Нингаль, размышляя, не возвращаются ли они в Шамбалу.

– Мы на пути в Ар-нам-нэлан. До него еще три дня ходу.

«Ар-нам-нэлан… Этого места наниматель не упоминал…»

– Будут ли другие поселения по дороге?

– Нет, – вздохнул печально Брис и вернулся к управлению лошадьми.

Нингаль подобралась к странному типу, упёрлась руками в подушку.

– Слишком далеко. Мне с вами не по дороге. За три дня я далеко удалюсь от Шамбалы. Не известно, сколько я уже проехала с вами. Не могли бы вы снарядить меня в обратный путь? Я хорошо заплачу.

Брис снисходительно рассмеялся.

– Хочешь вернуться в Чёрные горы? – И бросил короткий взгляд через плечо.

– Нет. Но вы, верно, сможете указать обходной путь до города. Вероятно, Шамбала – не так уж далеко от этих мест.

– Вовсе нет. Такого города нет на карте нашего мира. Сожалею, не могу помочь.

– Я должна вернуться, – голос Нингаль сделался стальным и угрожающим.

– Видишь ли, – начал он спокойно, – там нет ничего, кроме Чёрных гор. Ты будешь идти вдоль глухой стены и никогда не обойдешь её. А за горами – лишь Чёрная Мантия. Это смертоносный густой туман, застилающий сначала зрение, а потом разум. Да и не туман это вовсе. На той стороне погибель.

– А гоблины?

– И гоблины, – улыбнулся Брис. – Но они, повторюсь, обитают только на склонах гор и в пещерном лабиринте, входы в который удивительно переменчивы. Небезопасно там.

Он выразительно замолчал, потом продолжил:

– Ты пришла с той стороны. Это много значит. Что именно – предстоит выяснить. Идти тебе теперь некуда, можешь мне поверить. Как только ты поймешь, куда попала, прежняя жизнь перестанет иметь значение.

– Вы… мудрствуете почём зря… Я обязана вернуться. И вы мне поможете. – Её руки соскользнули с подушки.

– Ты не в праве решать, девочка. Твоя жизнь теперь в моих руках.

Как Брис Турага напал первым, Нингаль не поняла. Но он вновь оказался проворным и быстрым противником. Ему даже не пришлось отражать выпад, который она мысленно заготовила. Кони в миг остановились, ноги её оторвались от опоры, а тело медленно опрокинулось назад. Она замерла в воздухе над днищем и не могла пошевелить даже кончиками пальцев.

– До чего же своевольна эта молодёжь! – проворчал Брис и поднялся. Фиолетовый свет в его глазах пылал и бегал яркими дугами вокруг зрачков, кожа на лбу вздулась и исходила складками.

– Хотела магию? Получай магию! – взбунтовался он, закатывая рукава, подошел и положил ладонь на её лоб. – Твой дух на пределе. Если будешь так напрягаться, то живой до Ар-нам-нэлана не доберёшься. Ты хочешь жить или нет? Моргни, если хочешь.

Он склонился над ней – отречённая рассмотрела щедрую сеть движущихся трещинок на складках лба, словно то реки с сотнями притоков, и внутри каждого бегала сверкающая фиолетовая вода. Она моргнула.

– Вот и славно! – обрадовался он, поглаживая волосы пленницы. – А теперь ты немного поспишь, раз нам так не просто договориться. Чувствую, что котёл вражды пылает в твоём сердце.

Бережно он опустил Нингаль на одеяло и хорошенько укутал вместе с головой.

– Извини, так будет лучше.

Не в силах сопротивляться отречённая погрузилась в беспамятство

***

Свет прорезал глаза. Нингаль поняла, что лежит на мягких подушках, под бархатистым одеялом, а над головой возвышается пышный балдахин из цветов и вьющихся ветвей с изящными тонкими листиками. Остальное плыло бесформенными пятнами.

Как только она села на кровати, комнату вскружило в пьяном танце. Магия помутила голову и зрение, в висках горячо пульсировало, кожу покрыл румянец – румянец негодования. Она обнаружила на себе длинную сорочку, что вскипятило кровь ещё сильнее. Этот проходимец Брис снял с неё одежду, забрал ремень с остатками оружия и личную сумку! Вор! Только отречённые имеют право красть вещи, ибо не жаждут владеть ими! Нингаль сжала одеяло в кулаки. Проломить голову негодяю, возомнившему себя не только спасителем, но и всея господином!

Босая, она поднялась на ноги, придерживаясь за резную опору балдахина.

Пол оказался гладким и тёплым. Мебель потихоньку приобрела чёткие очертания, как и вся комната: круглая с высоким потолком и деревянными стенами. Огромное окно в пол сверкало за легкой прозрачной сетчатой тканью, усыпанной золотыми узорами. Шаркающей походкой, согнувшись в три погибели от внезапных колик, отречённая двинулась к окну. Одёрнула занавеску, сфокусировала зрение, щурясь от света. И едва не вывалилась наружу – в пропасть. Земли внизу было не видно. А вид за окном чуть не снес с ног.

Такой величественной красоты Нингаль прежде не видела! Ни великолепный шумерский Урук, единственный в своём роде, живой, развивающийся, богатый, ни стремящиеся задеть небо безжизненные дворцы Шамбалы – ничто не шло в сравнение! Какая нужна смелость, чтобы даже вообразить подобную фантастическую картину? Нингаль прислонилась на оконный косяк и широко открытыми глазами поглощала формы и линии города.

Высокие по-настоящему исполинские деревья окунались широкими кронами в кремовое небо, словно кисть художника в краску, пропадали где-то в облаках, спуская пышные изумрудные островки зелени волнистыми ветвями. Стволы плавно изгибались, теряясь внизу в парах розоватого тумана. Кора лоснилась разноцветными сияющими прослойками, а толстые ветки тянулись к соседним деревьям и переплетались с ними, прокладывая мосты. Искусно выровненные в ветвях дороги и ограждения с ажурной резьбой связывали многочисленные отверстия в стволах: где-то сквозные, где-то закрытые створками с изображением диковинных животных. Некоторые ветви соединялись в широкие террасы, укрытые коврами. Полупрозрачные тени от мясистых мохообразных навесов над окнами разных форм и размеров, падали на эти ковры и создавали узоры. И стройные люди в длинных серебристо-нежно-голубых одеяниях, со светлыми волосами, ходили по мостам, выглядывали из окон, сидели под сенью бирюзового мха.

– Я в дереве… В дупле… – шепнула Нингаль, не веря ни собственным глазам ни словам.

Еще больше поразила золотая колесница, пролетающая мимо. Или лодка? Как будто бы с парусом, или воздушным навесом с развивающимся змеиным хвостом – Нингаль не поняла. Этот «змеиный хвост» задел её пальцы! Инстинктивно она задёрнула занавеску и прижалась к стене.

– Великий Дух! Куда я попала? – От волнения боль в животе усилилась.

Входная дверь пронзительно заскрежетала. Кто-то копошился в замке.

«Ещё и заперли!» – Бросилась к кровати, схватила широкую металлическую чашу с прикроватного столика.

– Будет лучше, если ты поставишь чашу на место. Никто не причинит тебе вреда, – прозвучал голос Бриса за дверью.

Отречённая хмыкнула и отвечать не стала.

– Тебя удостоили высочайшей аудиенции. Король Арнэлан желает принять тебя в тронном зале. Это жест мира.

Наёмница недоверчиво выглядывала из-за кровати, наблюдая за слабой тенью в щели между дверными створками.

– Галь, тебе нужно поесть и принять снадобья! – озаботился Брис. – Это крайне важно для твоей жизни. Понимаешь?

«Поесть было бы неплохо…» – подумала она, хватаясь за скорченный живот.

– Хорошо! Я поем! Но снадобий никаких не приму! И никакой магии!

Брис затараторил «хорошо, хорошо» и вошёл в комнату. Отречённая вернула «вооружение» на столик, села на кровать.

– Что это? – буркнула она, когда Брис поставил перед её носом поднос с какими-то плодами голубого и перламутрового цвета.

– Фрукты, – улыбнулся он, присаживаясь рядом.

– Никогда таких не видела… – Надавила пальцем на продолговатый голубой плод. Плоть оказалась мягкой и брызнула парообразным соком. «Блестит!» – поразилась она, растирая мякоть на кончиках пальцев.

– А мяса нет?

– В Ар-нам-нэлане не едят мяса. Здесь животные ценны живыми. Ешь! Плоды дерева туя сытные и питательные. А на вкус просто объедение! Кусай смелее!

Он протянул руку и помог ей донести плод до рта. Нетерпеливо наблюдал, как она пережевывала и глотала пищу.

– Ну как?

– Вкусно, – чавкнула Нингаль, ощущая, как парообразный сок обволакивает нёбо. На вкус плод туя оказался сладковато-горьким, похожим на сладкий картофель, но текстура напомнила речную рыбу.

– А теперь попробуй эти! С низкорослых дэрди, – веселился Брис и почти затолкал в её рот небольшой перламутровый фрукт, по форме близкий к тыкве.

Плод дэрди понравился Нингаль больше. Плотный, солоноватый, его темно-розовая мякоть на запах и вкус отдавала горящими на костре дровами и сушёным бананом.

Когда поднос опустел, отречённая попросила воды. Брис Турага протянул ей синюю скляночку.

– Я не стану принимать ваших снадобий.

– У тебя нет выбора. Иначе ты умрешь. Это не угроза – предостережение! – Лицо его посуровело. – Если ты не будешь принимать моих снадобий, твоя кровь затвердеет, тело превратится в пыль. В наших краях нет воды, только магические смеси высокой энергии удерживают тела от распада. Они… они в своём роде восполняют баланс воды в живом организме. И ты должна быть благодарна судьбе, что среди моих смесей нашлось что-то, что приняло твоё тело. Я терял надежду много раз, когда боролся со смертью в твоих жилах на той дороге. Прими эту удачу и будь благодарна ей, если не мне.

Отречённая отвернулась к окну и раздумывала. От мысли, что придётся довериться незнакомцу с нечеловеческим лицом, бросило в дрожь. Конечно, нечеловеческое лицо как будто внушало доверия больше человеческого, но всё же… Доверить жизнь первому встречному в каком-то небывалом месте… Нингаль глубоко вдохнула и выдохнула. Протянула руку. Альбинос с довольной улыбкой вложил флакончик в её ладонь.

– Кроме того, мои смеси помогают бороться с недомоганием и головной болью! Их вызывает высокая концентрация магнитных полей. А также! Они очищают тело снаружи и внутри!.. – хвастливо засвиристел Брис, но быстро замолчал под стальным взглядом чужестранки.

– Вот и славно! – подчеркнул он, когда Нингаль разделалась с содержимым. Он хлопнул себя по коленям и поднялся с кровати. – В шкафу ты найдешь удобную одежду. Я подожду снаружи. Как закончишь гардероб, выходи.

– Как насчет моих вещей?

– Позже ты получишь свои таблички. Но не оружие.

Он прокашлялся.

– Не заставляй короля Арнэлана ждать!

И вышел за дверь.

Нингаль с неприятием уставилась на большой деревянный шкаф. Нехотя прошлепала к нему, открыла дверцу. Длинные блестящие халаты, расшитые витиеватыми узорами, кинулись на неё с возмутительной ослепительностью.

– Рядиться в развращающее разум тряпьё…

Пошарила. Содрала с вешалки самую скромную одежду глубокого синего цвета. Тёмное серебро орнаментов, ограненные кусочки синего металла – вроде не так уж броско относительно остального. Высокий стойкий воротник, инкрустированный металлическими пластинами скроет шею. Подойдет.

Нингаль накинула халат на сорочку, застегнула на пуговицы. Платье из четырех клиньев село по фигуре, подол упал в пол. Затем она сунула стопы в щедро расшитую обувь на мягкой подошве и незамедлительно вышла за дверь, стараясь не думать о жутком наряде.

Брис ждал на широкой площадке у перил, смотрел вдаль, заложив руки за спину. Рядом, повиснув в воздухе, пришвартовалась вся в золоте летающая колесница, от вида которой отречённую одолел страх разбиться насмерть о землю. «Неужели мы в нее сядем?!»

Брис почувствовал присутствие чужестранки, повернулся навстречу и тотчас нахмурился.

– Надо убрать волосы. Небрежность не к королевскому двору!

«Какое дело может быть до этого королю?» – удивилась Нингаль, припоминая, что еще ни один высокий наниматель не требовал встречи только после того, как она скинет с себя всю дорожную пыль. К тому же, появление отреченного при дворе обычно неожиданно, так сказать, в атмосфере темных коридоров и углов. Вот уж где длинные блестящие одежды или уложенные волосы не кстати. Волосы и одежды вообще не занимали ум Нингаль, ни сейчас, ни прежде.

Она коснулась спутавшихся волос и обнаружила невероятную мягкость, какой никогда не знала. Старик не соврал.

– Это просто волосы… Я заплетаю косу, чтобы не мешали. – И начала разделять копну на неровные пряди.

– Подрезаешь кинжалом? – усмехнулся Брис, наблюдая с каким обречением кривятся во все стороны локоны на кивающей голове.

– Дай-ка я сам! – не выдержал он и перехватил пряди.

Нингаль не сопротивлялась, раз уж здесь так положено.

Пока Брис бережно и аккуратно укладывал волосы, она, покусывая губы, всеми силами пыталась отделаться от внезапно возникшей боязни полёта. Полёта, о котором люди ее мира не могли и мечтать! Бесстрашие, с которым отречённая боролась с противниками, разбилось о золоченые бока воздушной лодки, покачивающейся на невидимых магнитных волнах.

– Обязательно лететь?.. На этом, – голос Нингаль сделался низким от волнения. – Мы не можем дойти до королевского дворца по мостам?

Брис добродушно хохотнул.

– Когда ты увидишь дворец, то поймешь, почему в него невозможно попасть иначе. Тебе нечего бояться! Агалуза безопасна и удобна! Это лучшее средство передвижения!

– И оно совсем не магическое? – Она приметила отсутствие тягловых лошадей.

Брис снова испустил радостный смешок.

– Немного магическое. Совсем капельку! – ответил он, заканчивая наводить красоту. – Дай-ка посмотрю!

Развернул её за плечи, вперился восхищенно.

– Мои снадобья делают волосы совершенными и послушными! Нам пора! – Взмахнув полами балахона, устремился к пугающей штуке, названной «агалузой».

Нингаль еле сдвинулась с места. Поплелась следом, словно ноги заковали в цепи с грузом – вот-вот утопленник. Перед заходом в карету она зависла над пропастью и не решалась шагнуть. Вцепилась в бортик, скорее намереваясь вырвать его, чем помочь себе перебраться. Воздух горячил и сжимал глотку.

Брис протянул ладонь, поманил пальцами, довольный сытый лев, весь пылающий призывом не задерживаться. Схватил за руку, решительно потянул, применив, по-видимому, дюжую силу, и отлепил её от несчастного бортика. Агалуза накренилась – отреченная едва не выдохнула всю жизнь из себя, обратилась в саму легкость – тогда Брис и втащил её на борт. Захлопнул дверцу.

Ног Нингаль почти не чувствовала.

– Страх высоты в этом городе неуместен. Постарайся не выказывать неуважение местным изобретениям. Так ты обидишь изобретателей.

– Я не боюсь высоты! Я выросла в горах! И не боюсь смерти! Не боюсь разбиться! – вспыхнула Нингаль. – Но я не хочу доверять свою жизнь непонятным изобретениям, работающим на магии! Я никогда не сталкивалась с магией прежде и слышала, что пользоваться ею крайне опасно! Человек не способен использовать магию сам! Говорят, для этого нужно заключить сделку с тёмными силами и дорого поплатиться! Не жизнью, а посмертием! Поэтому люди не летают!

– Люди – нет! Зато летают эльфы! – ворчливо пролепетал Брис и нахлобучил на голову отреченной шляпу с широкими полями. Полупрозрачная серая ткань повисла со всех сторон до плеч.

– Какие эльфы? Кто такие? Вы эльф? И зачем закрывать моё лицо? – Она требовательно глазела на его посеревшую фигуру снизу-вверх.

«О, Великий Дух, что за порядки? Почему я слушаюсь? Его снадобья одурманили меня? Или потому что всё здесь так не привычно? Так ново и загадочно?»

Брис рассмеялся.

– Я не эльф. Я из расы белых магов. А кто такие эльфы, ты скоро узнаешь! Ты присядь. Спрячься за бортиками. Так у зевак не будет случая приметить и рассмотреть тебя! Я скажу, когда мы будем на подлете ко дворцу.