Сквозь песок: Мир на ладони

Торопились они явно по пролётам башни. Так спешно, что балахон мага чуть не запутался в её ногах.

Они выскочили в тёмный проём и оказались в другом коридоре. Прошмыгнули в пустынную приёмную, распахнули узкую дверь и влетели в круглую залу с приглушённым светом.

В центре зала, за чёрным монолитом, похожим на кусок вулканического стекла, недвижно сидел кто-то в белом одеянии. Черты его лица, вздыбленные и замутненные колдовством, не читались; выставленные вперед руки впились в монолит, а выгнутые напряжённые пальцы, казалось, погрузились в вязкую черную смолу. Воздух вращался вокруг фигуры, поддетый магией.

В тени угла Нингаль уловила движение.

– Ты! – раздался оттуда скрипучий крик. – Опять проник сюда! Где твой змеёныш? Я оторву ему язык!

Сутулый тощий альбинос выпал из темноты и заковылял к непрошеным гостям, грозя костлявым пальцем.

Не обращая внимания на крикуна, Брис широко шагнул к центру. Нингаль чуть не упала, потому что он всё ещё держал ее за руку.

– Ваше Величество! – сказал маг, как ни в чем не бывало, склонил голову и замер.

– Да я в темницу тебя упеку до конца времени! Предатель ты паршивый! – изошел слюной тощий. – Стража!

Брис довольно усмехнулся:

– У стражи сейчас дела поинтереснее, Рас-пре-де-литель.

«Ах, это Распределитель магии!» – догадалась Нингаль, отходя от тощего подальше.

– Чтооо?! – округлился Распределитель. – Что ты опять сделал?

– Распределитель! – раздался осипший, но твёрдый голос.

Тощий развернулся точно в танцевальном па и опустил голову ниже Бриса.

– Ваше Величество, простите за этот шум! Отлученный маг Брис Турага снова имел наглость ворваться в вашу уединённую обитель! Его неуёмная беспечность не знает границ. С Вашего позволения, я сейчас же арестую его!

Руки правителя оторвались от монолита, лицо разгладилось, веки размежевались.

– Он напал на кого-то? – спросил сухо, даже безразлично.

Отречённая встревожилась. Правитель даже не взглянул на Бриса, а уставился на неё тяжелыми выцветшими глазами.

– На стражу, Ваше Величество!

– Это не так, Ваше Величество! – возразил Брис, не поднимая головы. – Стража изволила покинуть пост самостоятельно.

– Это всё твои хитрости, безумный ты проходимец! – напустился Распределитель, намереваясь схватить противника за балахон.

– Остыньте, Распределитель! – громыхнул Мерумоска. – Если он проник сюда по вашему недосмотру, то и спрос с вас! Проследите лучше за тем, кого нанимаете! С тех пор, как магия моего государства истончилась, мы не можем позволить себе тратить ресурсы бездумно! Мой щит ослаб, а вы держите подле меня волочащихся за девками дураков?

Распределитель магии, горя стыдом и гневом, опустился ниже.

– Я разрешу ситуацию, Ваше Величество! – заискивающе промямлил он.

– Извольте! – Правитель посмотрел в узкое окно. – Займитесь этим сейчас.

Распределитель в изумлении поднял голову. Он собирался что-то возразить, но замялся, поглядывая злобно на Бриса. Ответственно бормоча «да, Ваше Государево Величество», он склонился ещё ниже и, не разгибаясь, засеменил к выходу.

Брис Турага не удостоил его каким-либо прощанием, а продолжал держаться в почтительной позе. Нингаль, следуя правилу, уставилась в пол. Ей совсем не хотелось снова встречаться со взглядом государя – режущим и ядовитым.

В зале повисла томительная тишина. Турага как будто не дышал. Мерумоска не торопился начать разговор. Его длинное платье шелестело по полу, ближе и ближе.

– Пустые марионетки. Умно. – Властитель оказался совсем рядом.

– Вы правы, Ваше Величество, – согласился Брис.

– Только ты забыл, что и такие куклы оставляют магический след! – Мерумоска ступал размеренно вдоль них туда-сюда. – В нашем мире нет ни единой живой плоти, даже с жизнью, вдохновленной искусственно, чтобы она не формировала внутри себя магических спаек.

– Я не забыл, Ваше Величество, – Брис довольно улыбнулся в пол. – Только Вы могли уловить их. Я работал над ними долго, вкладывая все свои умения.

– Я видел их внутренним взором. Они прекрасны! Ты поистине великий маг среди белых магов. Твои близнецы полны жизни, но в их жилах едва заметна магия! Филигранная работа! Я восхищен!

– Большая честь для меня получить Вашу великодушную похвалу!

– Можете поднять голову. Вы оба.

«Прекрасно! Шея уже затекла!» – Нингаль выпрямилась вслед за Брисом.

Правитель повернулся спиной и теперь направлялся в центр зала. Это дало отречённой время оглядеться.

Несколько узких окон, сводчатый потолок, усеянные трещинами стены и пол – наверное, белые, хотя в этих потьмах всё кажется серым. Безжизненное место, решила она, пустое, похожее на келью человека, отказавшегося от всех благ. Распределитель магии, вероятно, прав, и они вдвоем нарушили государево уединение. Впрочем, для Нингаль это дело обычное.

– Это – не одна из твоих работ, верно? – Мерумоска стоял у монолита, поглаживая поверхность.

– Верно. – Брис подтолкнул Нингаль вперёд. – Магия ковыляется в ней, как гоблин на балу.

– Грубо, но приживается. – Мерумоска вновь поймал взгляд чужестранки.

Удивительно, но на этот раз глаза правителя выглядели иначе: тёмно-фиолетовые, плотные, вполне сносные, даже с тёплым блеском. Иными словами, не отталкивающие.

– Дитя иной стороны, я рад встрече!

Нингаль кивнула в ответ.

– Подойди ко мне. Хочу узнать тебя.

Нингаль смутилась. Этот государь желает лучше рассмотреть её? Может, спросить, что на душе и как ей Ладония, или какие новости она принесла с собой? Кажется, нигде прежде не домогались её наружности или внутренней натуры, которыми обычно интересуются люди между собой. Её зовут сделать свою работу и только. Такой своеобразный интерес – в новинку. Арнэлан, Мерумоска. Сколько ещё правителей царствует в Мире Ладони? И что? Все захотят хорошенько её изучить? Она ведь – тень, быть тенью – её работа. Как же должна вести себя тень в такой ситуации?

Брис по обыкновению подтолкнул Нингаль: мол, иди, уважь царя. Она сделала несколько шагов и остановилась, не дойдя до правителя и половины расстояния. Тогда он сам протянул руку.

Нингаль и не заметила, как её ладонь оказалась в его – и вот Мерумоска стоит в опасной близости и разглядывает свысока, проникновенно, как придворный ясновидец – внутренности ритуального животного.

– Не такая, как мы. Иная. Потусторонняя, – шептал он с каким-то диким для Нингаль восхищением. От неудовольствия она скрипнула зубами.

– Мы очень долго ждали тебя.

Рука Нингаль как будто воспламенилась в государевой – уж очень захотелось её отнять.

Мерумоска почувствовал её смятение, понимающе улыбнулся и разжал пальцы. Отступил.

– Нам предстоит многое сделать! – загрохотал он, будто собираясь стяжать большую славу. – Новое время наступает! Быть нам вместе на вершине событий!

Нингаль вопросительно глянула на Бриса. Тот стоял, развесив уши. Видимо, он тоже занят мечтами и не пояснит, какое отношение она имеет к «вершине событий».

– Я бы хотел обсудить многое прямо сейчас! – Государь возбужденно расхаживал рядом с монолитом. – Но государственные дела не терпят отлагательства. Сегодня Мерумоска отмечает праздник.

– Праздник? – очнулся Брис.

– Город жаждет Высокой манифестации! – Самозабвение так и сочилось из Мерумоски.

– Но… До меня дошли слухи, Ваше Величество, что в этом году манифестации не будет… в целях экономии ресурсов…

– Глупости! Что-что, а праздник для своего народа я ещё способен устроить! Аудиенция окончена. Я пришлю за вами! – Мерумоска явно рассердился. И потерял всякий интерес к Нингаль. Впрочем, ей как раз это подходило – она с радостью покинула гнетущую келью.

***

Общественная манифестация под эгидой правителя Мерумоски проходила в городе каждый год, когда в Мире Ладони стоял высокий сезон. Нингаль не сумела до конца разобраться, что есть «высокий сезон» и как он зависит от соединения различных пластов магии с магнитными полями, геометрия столкновений которых влияет на погодные условия, но от массы сложных смыслов голова шла кругом. Поэтому главное, что она уяснила: ей повезло попасть в мир магии в высокий сезон и не оказаться сразу раздавленной тяжелой погодой. На вопрос, долго ли ждать худшей погоды, Брис пожал плечами и сказал что-то вроде «одним древним известно», а после как всегда буркнул своё, мол, не беспокойся, ведь «год подходит к концу, а высшие механизмы всё ещё благоволят».

Нингаль хмыкнула и взглянула на мага. Тот опирался на круглые поручни, посаженные на рельефные столбики – чёрные с белыми вкраплениями, напоминающие Нингаль обсидиан, из которого люди любят создавать украшения и ритуальные фигурки. Белый маг почти перевалился через них, перекрывая как бельмо стройный ряд оградки. А ограда эта ободом обнесла балкон центральной дворцовой башни, той самой – «кувшинной», как обозвала её Нингаль, – куда они с Брисом вломились без приглашения. Теперь же сюда их привел правитель. На два этажа ниже.

Мерумоска царственно стоял рядом. Пол под ним, да и сам воздух искрились радужным светом. Он вздымал руки – и небо над центральной площадью расслаивалось, рождая невероятные узоры, сравнимые с рисунками заморозков на земле.

Несколько процессий плыли к площади по дорогам-лучам: от плотно застроенной периферии к просторному сердцу города. Откуда-то журчала неслыханная музыка, наполняющая улицы пьянящими звуками; толпы зевак пританцовывая жались к домам, выглядывали из распахнутых окон, свисали с крыш, с ахами заглядываясь на грандиозные шествия. В оживленной атмосфере главенствовали возбуждение и счастливые улыбки. Самые расторопные жители протискивались поближе к параду и кидали цветы под ноги идущих.

Семь дорог – семь процессий. Восьмая дорога, самая короткая, ведущая во дворец, оставалась свободной. По ней потом пойдут особенные гости – на королевскую вечернюю трапезу.

– Видишь тех, дальних, мелких таких, в пестрых одеждах? – мальчишески зазвенел Брис над самым ухом. Нингаль отпрянула. Сколько можно к ней подкрадываться?

– Это карликовые великаны. Самый горделивый, упрямый, ворчливый и охочий до богатств народ. Никогда не заговаривай с ними про украшения и одежды! Иначе рискуешь провести долгие часы за их хвастовством! – Маг хохотнул и серьёзно добавил, что называть народец «карликовым» в присутствии оных опасно – можно напороться на суровый отпор, особенно если великан голоден.

– Они – потомки великих титанов, исполинов, скребущих макушками небеса. Уменьшился их рост, но не характер. Учти, если вдруг решишь размахивать перед ними своим преимуществом.

«Я и не собиралась…» – Нингаль присмотрелась к низкорослой процессии. Расшитые цветастыми лоскутами и драгоценными камнями одеяния смешали великанов в одну сплошную кучу – не разглядеть, только глаза резали. Не сразу разобрала она и насколько волосаты и бородаты великаны, пока те не подобрались ближе. На фоне остальных они оказались толстыми коротышками с круглыми мясистыми лицами.

– Сейчас все линии начнут сплетаться друг с другом и создавать причудливый орнамент. Это знак дружбы народов, – пояснил Брис.

– Карликовые великаны всегда сплетаются с линией големов, – сам с нотой хвастовства заговорил он, намекая на заслуги белых магов в сотворении целой расы. – Им, кхм, пришлась по вкусу искусность наших девушек в любовных делах.

Брис замолчал – ненадолго.

– В былые времена вместо големов эту процессию рука об руку вели феи и лепреконы… – Вздохнул.

– Почему теперь не ведут?

Турага замялся, отмахиваясь.

– Всё это старые банши… Банши виноваты.

– Кто такие банши?

– Лучше посмотри на тех! – Указал на стройные фигуры высоких светлокожих девушек с длинными густыми ручьями волос. Их нежно-зеленые воздушные платья со складчатыми подолами струились волшебной росой вслед за легкими движениями прелестниц.

– Эээто русааалки, – важно протянул Брис, причмокивая. – Приятные девы из лесного княжества. Их у нас много. Все на особом счету. От них маги получают сильное потомство. А впрочем, только от них в Мерумоске маленькие маги и появляются, хех. Хорошо устроено, верно?

Брис подтолкнул Нингаль, но та только сморщилась. Что-что, а как у магов появляются дети, её не интересовало. И всё же она задумалась.

– А в вашем белом городе нет своих женщин? А как же те, кого я видела на площади в день приезда? Такие, суетливые да попроще.

Брис сдвинул брови.

– Попроще? Что это значит? Они просто другие, не такие.. эм обворожительные… Но, поверь, справляются со своими задачами великолепно!

– Все големы?

Разноцветные девушки-големы смотрелись необычайно пёстро на фоне сверкающих перламутром русалок.

Маг кивнул, отстранился от перекладины.

– Отойдем! – И потянул отреченную подальше от края балкона. – Правителю Мерумоске необходимо пространство для кульминационной точки.

Мерумоска раскинул руки, а его расшитые сложным орнаментом одежды зажглись магией, будто сотни огненных языков, пурпурно-лиловых, перешептывающихся на игривом ветру. Воздух вокруг завибрировал, размазывая пространство в пятна, побагровел, пощелкивая и испуская прохладный аромат гор.

Что-то грандиозное вот-вот случится. Нингаль затаила дыхание.

Слух её внезапно пронзил ошеломляющий высокий голос. Жалящий, подобный визгу тысячи разъяренных голодом котов.

Она зажала уши, стиснула челюсти. Сердце неистово билось, пульсирующая кровь прилила к голове, так, что липкие горячие струи обволокли стенки внутреннего уха и хлынули на ладони.

Брис импульсивно прижал Нингаль к себе, защищая её хрупкий слух толстой тканью собственного балахона. Бормоча какие-то проклятия, он заковылял к Мерумоске, который остановил колдовство и упёрся в ограду, выпячивая вперед искаженное гневом лицо.

Крик сменился безудержным смехом. Он уже не причинял боль, но кровь стыла.

– Убрать её отсюда! – Мерумоска указывал на кого-то внизу.

Оттолкнув Бриса, Нингаль, пошатываясь, налегла на поручень и вперилась в выразительный силуэт в центре действа.

Русалка. Обнаженная, без единой тряпки на теле. Вьющиеся крупными локонами сверкающие песочные волосы свободно падали до самой мостовой, почти не окутывая женские прелести. Русалка откинула пряди, задрала подбородок и с презрением оглядывала толпу разодетых участников процессий. Рядом с её серебристо-нефритовой фигурой валялось скинутое платье.

– Вы! – плюнула она, покачивая бёдрами. – Стыдно!

Резко шагнула и вцепилась в платье другой русалке. Послышался звук рвущейся ткани и испуганный вскрик.

– Чего испугалась, дура? – кинула она вслед вырвавшейся девушке. – Ничтожная русалочья чернь! Веселитесь здесь, напившиеся отравы белых поработителей! Ваша мать, ваша княгиня Вельяница! Помните такую? Страдает во тьме и одиночестве! Ждет подданных своих, кто разделит её муки! Предательницы!

Русалка уничижительно зыркнула, приняв позу агрессивной хищницы.

– Одумайтесь! Скиньте позорную одежду! Вернитесь в первородный лес! Вы нужны своей госпоже!

Подоспели стражники, не совсем ясной наружности, укутанные в тёмно-коричневое. В руках они держали веревки. Нингаль с ужасом осознала, что веревки шевелятся.

– Что, так и свяжете меня? – усмехнулась русалка, закладывая руки на бедра.

– Правильно! – выкрикнул кто-то из толпы. – Заткните ей этим рот!

Русалка язвительно фыркнула.

– А что проку? Какой фарс! Всё подыхает, а вы тут праздники устраиваете, службы служите, как будто мы не прокляты, а магия не истощается!

Она так осклабилась, что стражники попятились. Но быстро сообразили, что русалка не собирается сопротивляться.

– Приятные? – переспросила Нингаль, когда нарушительницу увели.

Брис что-то пробурчал и повернулся к повелителю.

– Ваше Величество, думаю, это не прият.... это неожиданное происшествие стоит того, чтобы продолжить праздник в более скромной манере.

Мерумоска с удивлением пригвоздил бывшего распределителя магии.

– Конечно же, не стоит! В такое время я должен поддерживать горожан всеми силами!

– Да, но…

– Никаких но! Если возражаешь, можешь уйти снова!

– Да, Ваше Величество.

Насупившись, Брис поспешил в башню, а Нингаль растерянно уставилась вслед.

– Жду вас к трапезе! – отрезал Мерумоска. Он повёл головой, чтобы Нингаль ушла, затем воздел руки к небу и начал творить чары.

***

Большой иссиня-черный стол-полумесяц поражал безупречностью: ровный серп с округлыми серебристыми наконечниками, незаметные прозрачные ножки, создающие иллюзию левитирующей столешницы, и тысячи блесток в вибрирующей глади, словно горящий планктон в ночном море. Если бы не стоящие на столе яства, то Нингаль бы кинулась в эту воду и омылась после долгой дороги. Как же она тоскует по воде, по её прикосновениям и вкусу!

Рука скользнула по поверхности, поймала тончающую мягкую ткань, смяла – скатерть сверкнула под пальцами подобно звёздным скоплениям.

Слабый толчок в бок. Локоть Бриса.

– Не хватай всё подряд, – шикнул он. – Это государева трапеза! Ты не в дорожной харчевне. Ещё не все понимают, что ты не здешняя.

«Неужто кто решит, что я голем? Опять… Уж принца хватило!» – Но послушно убрала руки на колени. Серебристое блюдо перед носом стояло пустым. Его тоже хотелось потрогать, ибо никогда прежде отреченной не доводилось видеть ничего подобного. В её мире вся столовая утварь – шершавая грубая глина да бронзовые котелки. Видала она и дорогую посуду при дворах высоких господ, глазурованную, разноцветную, да ни одна из них не похвасталась бы такой зеркальностью и сетью мельчайших рисунков, рассказывающих какую-то значимую историю. И совершенно не ясно, что за материал. Металл? Древесина, взращенная на магии?.. Эээ, твёрдая магия? И как среди всего этого найти порученное лугалем Бильгамесом? Возьми то, не зная что! Да хоть всё тащи! Даже аппетит не идёт!

Белый маг распорядился иначе. На блюде вдруг возник усеянный не глубокими бороздами шарик спелого розового цвета. Горячий пряный аромат ударил в ноздри, а в желудке и во рту заклокотал дикий голод.

– Если хочешь усадить гостя за стол, дай ему это! – Маг, как всегда, подобрался к самому уху.

«Как же он раздражает!»

Нингаль схватилась за странные столовые приборы, вроде уменьшенных крестьянских вил и изящной версии мясницкого ножа, и, украдкой подглядывая, как Брис пользуется ими, разделалась с фруктом, очень сладким и, как выяснилось, пьянящим. Каждый начинал именно с него. Но далеко не каждый пускался уплетать всё остальное. Зато Брис набил её тарелку до краёв! Не меньше, чем прожорливые карликовые великаны – соседи, по несчастью.

Толстая рука оранжегощекого великана жадно потянулась за серебристым кувшином прямо через её пышно нагруженную тарелку. Он переносил его так не аккуратно, что многоцветная магия вылетала из горлышка пузырями. Пока Нингаль наблюдала за карликом, тот, оказывается, наблюдал за ней! С отвращением она осознала, что карлик ей распутно подмигивает. Аппетит снова как рукой сняло.

Гости дружно пожевывали, предаваясь совместным чавканьям и перешептыванию, и никто не говорил громко – пока правитель Мерумоска, сидящий в центре полумесяца с выгнутой стороны, не поднялся с трона, сжимая отражающий пиршество кубок. Все сразу притихли и поспешили встать.

– Достопочтенные гости и старейшины нашего города! – начал он велеречиво. – Я рад, что все мы, как и прежде, несмотря на тяжелые времена, собираемся здесь, за столом дружбы народов, и празднуем наше единство! Что бы ни происходило в мире, важно неуклонно следовать нашим традициям и не поддаваться на преступные, разрушающие наше единство постулаты со стороны тех, кто не верит в наши идеалы!

Мерумоска подчеркнуто оглядел всех и заострил внимание на Брисе Тураге, ведя с тем молчаливый диалог. Брис скромно улыбнулся и поднял чашу, демонстративно поддерживая господина всех белых магов и собравшихся вокруг старейшин.

– Да будет так! – запели хором присутствующие и осушили кубки.

Нингаль тоже отпила из чаши и поморщилась: убойная смесь магии обожгла горло и желудок. Погодя в голове и глазах возникло расслабляющее помутнение, качающая волна, которая, впрочем, быстро схлынула, оставив странное чувство мимолетной радости.

– Перво-наперво хочу заверить наших прекрасных русалок, – Мерумоска обратился к кокетливым девицам, стоящим слева от него; голос его сделался бархатистым, а в глазах занялись ласковые искры. – Что беспокоиться не о чем, и поступок вашей сестры не уменьшил нашей любви к вам!

«Любви к вам» прозвучало с особенным придыханием. Русалки довольно стреляли глазками.

Государь сел, и все уселись тоже, вновь принялись за еду.

– Ну? – громыхнул Мерумоска. – Как дела в наших градообразующих гильдиях? Распределитель?

Распределитель магии уже успел пихнуть в рот большой кусок чего-то зеленого и чуть не поперхнулся, услышав государево обращение. Он сидел рядом с правителем и потому вдвойне оторопел. Очевидно, он понимал, о чем желает знать Его Величество, – быстро проглотив кусок, спрыгнул с места аки рыба из кипящей ухи и принялся небрежно строить предложения.

– Ваше Государево Величество… Строительство почти закончено. Нам лишь не хватает....эм… некоторых ресурсов, которые мы бы с большой благодарностью приняли бы от наших почтенных… великанов. Но-но…

– Но? – Мерумоска как бы взвешивал подчиненного, резал взглядом, покручивая меж пальцев ножку вновь наполненного кубка.

– Но, видите ли, наши любезные великаны…

– Я знаю, о чем он хочет толковать, этот хитрый плут! – вскочил вдруг какой-то толстобокий карликовый великан, яростно бросая украшенную десятками перьев шапку прямо в наполненное едой блюдо. Его нагруженный тоннами самоцветов сюртук едва удерживал раздобревшее круглое тело, которое плавало в воздухе как медуза на волнах. – Он хочет очернить нас в глазах Вашего Величества, будто от жадности мы забыли, чем обязаны Вам, о, Государь! Наша гильдия мастеровых долгие годы служит верой и правдой всем нуждам Мерумоски, и никогда не ставила свои интересы выше государевых. Иначе зачем мы живем здесь, а не в Олиданфаре? Нынешний Распределитель жалок и не в состоянии решить проблемы, обрушившиеся на ваших верных подданных… Ещё и усадил нас сюда, к опальному магу с его потаскухой!

Не только Распределитель магии возжелал возразить, открывая рот, но и Нингаль чуть не вскочила, чтоб выпустить толстобрюхому кишки: никто не остается после таких слов безнаказанным!

Брис успел схватить её за руку. Он сурово покачал головой, а ледяная кожа ладони остудила вскипевшую кровь.

– Это возмутительная клевета! – Распределитель магии тряс плечами. – У вас самая богатая гильдия в городе! Вы исправно получаете магические самоцветы из самых лучших подземелий Олиданфара. Я знаю это, потому мои подзорщики всегда рядом со складами.

– Вы бы научили своих подзорщиков не совать нос в дела, в которых они не соображают! – прищурился великан, упираясь в стол. – Мы не получаем самоцветов уже несколько сезонов! Обозы приходят пустыми!

– Да вы врёте! – обрушился Распределитель, взмахивая пальцем. – Даже по ночам ваши склады сияют, привлекая смоляных вихрей! Поставьте тогда на склады защиту, чтобы обмануть и их!

– Это и есть защита, дурень! Фальшивая магия. Мы разрабатывали её давно, ещё с младшими мастеровыми… Да исцелит их разум пение Жар-птицы!

На конопатое лицо великана легла тень тяжелых воспоминаний, но он быстро опомнился.

– Она сбивает вихрей с толку.

– Полагаю, не только вихрей, – холодно подытожил Мерумоска, косясь на Распределителя. – И почему же, старейшина, вы не доложили о таком интересном новшестве Распределителю магии, чтобы он, как полагается, передал мне?

Старейшина карликовых великанов весь раздулся.

– Да потому что, Ваше Величество, потому что, Государь всея Мерумоска, этот.... этот олух потребовал от гильдии тройную плату за новых големов! Это немыслимое святотатство!

Правитель зацокал языком, поражаясь мелодраме.

– За что же вы, Распределитель, так не щадите наших мастеровых?

Распределитель стыдливо сглотнул.

– Но… Вы же просили меня найти решение ээээ деликатному делу… Ну я и…

Мерумоска взмахнул рукой, чтобы тот остановился.

– Довольно. Найдите иное решение, и сообщите мне прежде. Развелось своевольных магов! – Мерумоска подчеркнуто взглянул на Бриса.

– Так что же, старейшина, случилось с обозами и самоцветами? – переменился он, и мягкость его голоса успокоила собравшихся. – И сядьте наконец, любезный. Вы тоже, Распределитель. Дело решим мы мирно.

Старейшина гильдии довольно уселся на место, нахлобучив измятую шапку на темные курчавые волосы. А Распределитель магии не мог скрыть разочарования: его лицо мрачно повисло над тарелкой, как и весь он скукожился, побитый поражением.