Фабрика №22

Ховерс добился своего. Нищие изживали сами себя. Они покорно работали под страхом переработки в утиль, безропотно выполняя все команды руководства. С каждым днём воля простых абсолютов подавлялась, а критическое мышление деградировало. Белый порошок вместо еды и номер лицевого счета на фабрике – это всё, что осталось от мнимой свободы и былых перспектив.

Только высший свет радовался новым переменам. Их жизнь наполнилась вседозволенностью, развлечениями и беззаконием. Средний класс окончательно вымер, абсолютная цивилизация разделилась на богатых и бедных

Элитная богема получила в свои руки всю полноту власти над слабыми и убогими абсолютами. Каждый день они устраивали для себя праздник или торжество, всякий раз подчеркивая собственное превосходство в новом мире.

Как-то раз я увидел афишу на остановке:

«Уважаемые горожане! 19 октября, на аллее славы, в большом дворце, объявляется вечеринка в честь величайшей рок-звезды из прошлого – Элвиса Пресли. Вход разрешен только полноценным лицо телесным клонам, суточную лицензию можно приобрести на фабрике №17. Спешите, запись ограничена!»

В тот день город наполнился клонами своего кумира из прошлого и гудел всю ночь.

А чуть позже появился новый официальный праздник – «День монстра». Фабрика предлагала приобрести чудовище из ежегодного праздничного каталога, чтобы запустить его в городской квартал, предварительно оцепленный военными. Там велась прямая трансляция, где монстры сражались с друг другом и соревновались между собой в поиске и уничтожении бесправных бедняков, с отрицательным балансом на фабричном счету. В этих играх можно было делать ставки на любимое чудовище подогревая собственный азарт. Высшую касту очень веселил процесс поиска и последующей расправы над обездоленными абсолютами. Каждый из них был предварительно помечен специальным номером. Весь сектор действий был истыкан видеокамерами, а на платных телеканалах можно было наблюдать за каждым абсолютом или понравившимся монстром персонально. В итоге побеждало то чудовище, что нашло и уничтожило больше всех несчастных абсолютов, попутно ликвидируя конкурентов.

Богачи узаконили рабство. Те абсолюты, что были не в состоянии оплачивать свой лицевой счёт на фабрике, сами продавали себя, чтобы выжить. Ими распоряжались как хотели. Фактически, абсолют, что признавался банкротом, становился вещью своего хозяина. Тот мог его утилизировать, сделать секс-рабом, переделать в какое-либо животное для развлечения или просто оставить в качестве слуги.

Фабрики реализовывали все возможные фантазии для своего руководства. Помимо праздников и развлечений, в среде богатых, было популярным повышать уровень развития собственного организма. Каждый месяц выходило обновление и абсолют получал возможность улучшать собственные коммуникативные навыки. У них менялась речь и скорость мышления таким образом, что абсолют старого поколения переставал понимать своего обновленного собеседника. Конечно, устаревший абсолют тут же подвергался насмешкам окружения и изгонялся из круга посвященных.

В добавок, появились новомодные тренды из фабричных каталогов. Глаза эксклюзивной формы и цвета, оттенок кожи, черты лица, антропометрия тела – всему этому необходимо соответствовать в новом мире, иначе… Ты рискуешь попасть в немилость окружения, а это прямая дорога в бедные кварталы. Фабрика стала законодателем моды, красоты и общественного рейтинга.

Абсолюты не могли иметь прямого, совместного потомства. Чтобы завести ребенка, они приходили на фабрику где их генную форму соединяли и воспроизводили на конвейере жизни. Содержать и развивать ребенка могли себе позволить только очень обеспеченные семьи.

Дети нового света учились в школах при фабриках. Их растили и обучали всему, за что заплатили их родители. Весь купленный материал заносился в память ребенка, а после раскрывался и проверялся на усвоение школьным оператором.

Самой главной проблемой для детей в новой цивилизации, стало отсутствие необходимости думать. Операторы в школах посылали специальные импульсы в головной мозг чтобы развивать извилины и запускать процесс самостоятельного мышления. Иначе растущее сознание быстро деградировало и теряло способность к самообучению.

Поэтому, дети считались очень дорогим удовольствием в среде абсолютов. Готовый, взрослый, осознанный продукт, со всеми развитыми знаниями и нейронными связами обходился куда дешевле. Растить и развивать молодого абосолюта поэтапно, было делом не простым и очень хлопотным.

Тем не менее, сам факт наличия в семье ребенка или даже двух, немедленно повышал социальный статус и придавал уважения в обществе абсолютов. Что и являлось главной парадигмой в новом мире.

Человечество полностью исчезло из городов. Все, кто смог, ушли в лесные лагеря, а кто не смог, стал донором. Для абсолютов он стал зверем, место которого в дикой среде обитания. Террористы вроде меня отлавливались и предавалась публичной переработке.

Мэр города Палмер обещал хорошую награду за мою голову. Он сообщил, что моя слава позволит продать меня на сувениры и выгадать немало средств в фонд борьбы с преступным человечеством. Ким лично взялся за это дело. Теперь я всё чаще уходил в лес в свою хижину-землянку и свои редкие вылазки в город тщательно планировал.

Я вышел на окраину города и остановился перед военными системами обнаружения. Как только датчик зафиксирует моё присутствие, в точку немедленно отправят группу перехвата с ближайшего блокпоста. Гибриды, как правило, прилетали первыми, но меня они почуять не могли, а к моменту приезда патрульной машины, я уже успевал скрыться в плотном лесном массиве. А ещё, в брошенном и позабытом двадцать втором была лазейка в виде подземного входа. Им я пользовался редко и сделал его по просьбе групп сопротивления.

Я пробежал мимо датчиков и устремился в лес. Через несколько минут я остановился и затих, спрятавшись под раскидистым дубом. Посмотрев наверх я увидел, как надо мной пролетело два гибрида. Обычно они делали несколько кругов в воздухе, прежде чем отправлялись ни с чем обратно на базу. Потом я вставал и шёл к своему временному пристанищу. Но тут я вдруг почувствовал свежий человеческий след. Гибриды тут же занервничали и полетели над макушками деревьев в глубину леса. У подъездной дороги остановился бронетранспортер из которого выпрыгнул десант. Солдаты построились в боевой порядок, рассредоточились и пошли следом за своими крылатыми ищейками.

Я затаился и пропустил взвод военных вперед. Лес уже давно им не принадлежал. Это была человеческая территория. Через пятьдесят метров всё было обнесено ловушками, минами, ложными тропами и сигнальными ракетами. Не имея свежей минной карты и не зная специальных предупреждающих знаков, что оставляли своим отряды сопротивления, соваться в лес нахрапом было крайне неосмотрительно.

Через несколько минут я услышал первые крики. Солдаты наткнулись на ловушки. Они падали в ямы с гвоздями, наступали в лунки со штырями, подрывались на минах, но продолжали идти.

Я пошёл в след за ними, аккуратно обходя все препятствия. Вдруг я услышал выстрелы и крики. Следом, раздался шум подлетающего вертолета. Прямо передо мной начался бой. Медлить было нельзя. Я находился в тылу противника и мог помочь неизвестным людям, что выступили моими союзниками.

Надо мной пролетел военный вертолет. Люди спрятались в лесу. Он развернулся, завис над пересохшим озером и принялся косить стволы деревьев крупнокалиберным пулеметом. Внезапно, я услышал хлопок. Из-за старого сарая, что когда-то был лодочной мастерской вылетела ракета и попала прямо в хвостовой винт вертолета. Его тут же закрутило, он загорелся и рухнул в лесной чаще с последующим взрывом.

Послышался дружный мужской хохот… После чего раздалось еще несколько автоматных очередей. Взрыв гранаты. Снова выстрелы, но уже одиночные и редкие. И, наконец, все стихло…

Я наблюдал за небольшой группой людей, что собралась возле сарая и вела переговоры.

Кто-то крикнул:

– Вон он, побежал! Рич! Видишь?!

Некто Рич метким выстрелом подстрелил в ногу военного, что в панике намеревался сбежать с поля боя. Он упал и принялся уползать по дну высохшего озера в лес. Отряд немедленно его окружил и раненый, потерянный абсолют принялся бесполезно ползать по кругу.

Неизвестные повстанцы снова начали веселится:

– Смотри, как жопу-то отклянчил!

– Ага, жук-навозник!

– Прижми задницу к земле, боец!

– Локтями работай! Резче движение!

– Ладно, кончайте с ним! – махнул им рукой человек, что стоял перед старым сараем и по всему был командиром отряда.

Издали, черты его лица мне показались знакомыми. Я решил обойти озеро вдоль леса, чтобы подойти ближе и приглядеться к этому человеку. Возле сарая, бывшей лодочной станции, лежало два мертвых гибрида. Видимо их убили первыми.

Между группой шёл разговор:

– Борода, а ты чего не стрелял по летучей твари? – спросил первый.

– У меня патроны закончились… – ответил Борода.

– Ха-хах, я думал ты мудак, а у тебя патроны закончились, – сказал первый.

– Он и так мудак! – вмешался третий.

– Это ещё почему?! – возмутился Борода.

– Потому что у тебя патроны закончились! – ответил третий.

Кто-то зашёл в сарай и сказал:

– Выходи Итан.

– Уже все?

– Да.

Я отодвинул трухлявую доску и увидел, как командир вывел на улицу мальчика-подростка.

– Флэш, Нейт – на дозор. Смотрим запад и север. Рич ты на восток, – услышал я голос командира. – Повнимательней!

Дозорные убежали в лес и спрятались.

– Ну, что скажешь, Итан? – снова произнес он.

– Я не хотел убегать, уговаривал её вернутся, но не смог! Она бы просто пошла сама, совсем одна! Она ничего не знает! Я не мог её бросить! – ответил мальчик.

– Не ври! – крикнул командир.

– Честно! Она сказала, что хочет просто увидеть его, найти фотографию в старом доме! А я побежал в двадцать второй за помощью! Мы знали о подземном входе через лес!

– Кто тебе там поможет, Итан? – спросил неизвестный.

– Призрак! Он знает меня! Мы друзья! И я знаю, что он живет в двадцать втором! Только он мог нас защитить! Я увидел гибрида, испугался, спрятался в заброшенной квартире и ждал, когда он придёт! Он всегда приходит! Он герой!

– Спрятался в квартире с тухлым трупом старика… Нашел же место. А кто пришёл-то Итан? Твой выдуманный друг или мы? Ты понимаешь, что идёт война? Знаешь, как мы рискуем?

– Неправда! Я видел его! Мы все видели! Он мой друг! – кричал Итан.

Я пролез в сарай и попытался рассмотреть через щель между досками лицо командира отряда. Увидев крючковатый нос, я обомлел…

– Господи, Итан! Что за чушь! – сказал бородатый повстанец. – Твой Призрак миф, легенда! Человеку не выжить в городе и никак не спрятаться от гибридов! Его выдумали, для поддержки боевого духа! Призрака никогда не существовало, а если бы он и существовал, то уже давно бы сдох!

Я вытащил гранату, поправил маску, пнул покосившеюся дверь сарая и вышел к ним:

– Тут согласен, – произнес я. – Я давно умер.

Бородатый выпучил глаза, попятился назад от неожиданности, споткнулся и упал.

– Ёпт!

– Фил! Какого…

– Трэвис! Что за срань?!

– Это что за хрен?! Откуда он взялся?!

– Пёс, скажи, что я сдох!

– Фил! Ты под перекрестным! Я завалю его! Отойди!

Все бойцы тут же вскинули оружие и направили на меня. Я посмотрел на командира отряда и показал ему гранату, с выдернутой чекой.

Передо мной стоял Фил Диксон…

– Кто ты? – спросил Фил и жестом приказал своим опустить оружие.

Я вставил кольцо в гранату, убрал её и взял винтовку.

– Меня по-разному называют, – ответил я. – Но думаю, мы пока на одной стороне.

– Ты человек? – спросил меня Фил.

– А ты? – спросил я Фила в ответ и пристально на него посмотрел.

– Призрак! Это призрак! – радостно запрыгал мальчик. – Ты помнишь меня?! Это призрак! Я же говорил, он существует! Вы не верили мне! Мне никто не верил!

– Фил, я сейчас обосрусь, – гнусаво сказал бородач. – Скажи, что мне это снится!

Фил не сводил с меня глаз. Он серьезно напрягся, но виду не подавал.

– Проверь связь с дозорными, – сказал он радисту.

– Привет, Итан, – посмотрел я на мальчика. – Как поживаешь?

– Ааа! – радостно закричал Итан, подбежал ко мне и обнял.

Обстановка немного разрядилась.

– Ты пришёл на выстрелы? – вновь спросил меня Фил. – Кому подчиняешься?

– Пришёл из ада. Связь держу с Лешим-13, – отвечал я.

Фил посмотрел на человека, за спиной которого висела радиостанция. Тот взглянул в ответ и сказал:

– Это разбитый лагерь, что пришёл к нам с юга, на усиление. Леший у них за главного. Там в основным бывшие копы и немного военных.

– Какое у тебя задание? – вновь спросил Фил. – Скажи свой позывной, я доложу командованию.

– Я свободный художник. А что, я попал в плен? Вы кто такие? – спросил я.

– Головной разведывательно-диверсионный отряд. У нас крупная база на северо-востоке, – ответил Фил. – Вчера из жилой зоны дети сбежали. Нас послали за ними. Пацана поймали в двадцать втором, а девочку…

– Трэвис! – вмешался бородатый. – Мне срочно нужна та бутылка, что мы нашли в руках у вонючего старика! Почему это мудло разговаривает и как оно появилось в нашем сарае?!

Я посмотрел на Трэвиса. Он полез в рюкзак и достал бутылку вина, на которой была выцветшая надпись:

«Сдохни, Брайан!»

Трэвис отдал её бородачу. Я подошёл к нему и схватил бутылку до того, как он успел её открыть.

– Это приманка. Она отравлена, – тихо сказал я.

– Что?! – возмутился Трэвис. – Слышь, Призрак или как тебя там, я за бухло и самого дьявола из-под земли достану! Лучше верни Бороде пойло!

– Нашел в сорок восьмой квартире? – спросил я, показав на бутылку. – Третий этаж, красная дверь с медной ручкой?

– Не помню, – буркнул Трэвис. – Может и медная. А что?

– То, что она отравлена. Верну на место, при случае, – ответил я.

– Оставь её, Трэвис, – сказал Фил. – Ладно, Призрак. Помоги нам найти второго ребенка в городе, если знаешь, как безопасно зайти. Нам нужен проводник. Мы в долгу не останемся.

– Я сам его найду. Вас там ничего не ждёт, кроме смерти. Скрытно пройти не получится, – ответил я.

– Фил, я ему не доверяю, – сказал бородатый. – Я лучше сдохну, чем отдам Лиззи в руки этого создания!

Меня хватила дрожь… Глаза мои забегали из стороны в сторону. Ровное дыхание сбилось, кончики пальцев стали подрагивать, и я с трудом себя контролировал.

– Я найду её и приведу в лагерь, – сказал я и пошёл в сторону леса.

– Стой! – остановил меня Фил. – Ты… Ты даже адрес дома не знаешь.

Фил повернулся к своему радисту:

– Рэд, запроси базу, доложи о Призраке. Нам нужны разведданные для подхода в квартал «Семь чудес».

– Она нашла старую фотографию своего дома у тети Сальмы, – вмешался Итан. – Там ещё была полицейская машина и собака. А дядя, что стоял рядом с машиной был обрезан ножницами. Так Лиззи и поняла, что её мама, скрыла от неё, что дядя Мэтт не её родной папа. Тетя Сальма и Лиззи сильно поругались. Она сказала мне, что утром сбежит из лагеря. Попросила меня её проводить. Мы прокрались в штаб и выкрали свежие карты ловушек, минных полей, а также действующую рабочую тропу. Потом нашли вход в двадцать второй, и делали всё так, как нам объяснял дядя Трэвис, на уроках спортивного ориентирования.

– Отличник твой, – сказал Фил Трэвису с укоризной. – Ещё в дозор его брал.

– Да брось Фил, Лиззи упёртая, пошла бы сама и осталась на первой же мине.

Я больше не мог себя сдерживать.

– Мне не нужен адрес, – сказал я громко. – Человека среди абсолютов я всегда найду. Как нашёл и вас.

– Бред, – отрезал Фил. – Здесь никто не верит в мистику. Будешь эту байку детям у костра травить. Один не пойдешь, я тебя знать не знаю. Трэвис, берешь командование на себя. Уводи пацана и отряд на базу. Я пойду с ним.

Трэвис кивнул.

– Зато я знаю, почему ты сам готов рисковать и уводишь людей, – ответил я Филу. – И знаю твою тайну. Если ребенок ещё жив, я верну его в лагерь. Так же, как и когда-то вернул Итана.

– О чём он, Фил? – спросил бородатый.

Фил вновь не сводил с меня глаз.

– Пусть идёт, – сказал он тихо.

– Что? Фил? Ты серьезно? Отдать Лиззи этому существу? Пусть хоть маску снимет! Может он и не человек вовсе! – возмутился Трэвис.

– Уходим – это приказ, – заключил Фил и достал какой-то прибор с двумя лампочками.

После чего протянул его мне.

– Смотри внимательно, – продолжил он. – Это передатчик. Пойдешь на северо-восток. Как будешь поблизости с базой, загорится зеленый индикатор. Дальше, сообщи по рации мне или цепляй сигнальную ракету. Сам не иди, либо патруль застрелит, либо ловушку не увидишь.

– У вас дети сбегают, а я тринадцать лет в городе. Думаешь, меня обнаружит твой патруль? – спросил я.

– Слушай, – прорычал Фил и схватил меня за куртку. – Мне плевать на тебя. Но если ты не приведешь Лиззи живой, следующий наш дозор будет за тобой. Я найду тебя и отправлю обратно в чистилище. Девочка, за которой ты идешь, выше всего в моей жизни. Я отдаю тебе сука то, без чего сам не смогу жить. Когда она улыбается, все эти головорезы за моей спиной сияют от счастья. Этот ребенок – ангел. Найди её призрак. Сам сдохни, но найди и приведи в лагерь. И не дай Бог, хоть один волос упадёт с её головы. Услышь меня сейчас: мои враги долго не живут.

Фил оттолкнул меня и хлопну по плечу.

– Выдвигаемся! – скомандовал он. – Рэд, снимай дозор! Вечером мы должны быть на базе! Идём в темпе! Трэвис, хватит чесать задницу!

Я вдруг почувствовал, что снова хочу жить. Меня наполняла надежда, что давно покинула мою душу. Я словно воспылал изнутри неконтролируемой энергией, что заставило моё сердце биться вновь.

– Лиззи, – шептал я и бежал, что есть сил, сквозь лес. – Моя Лиззи… Где же ты, родная… Лиззи…Я бегу, уже бегу! Потерпи чуть-чуть, ещё совсем чуть-чуть, ты только живи, солнышко! Папа скоро будет рядом! Живи!

Часть третья. Жёлтая лейка.

Квартал «Семь чудес» реконструировали. Здесь поэтапно сносили дома и расчищали землю бульдозерами. Какое-то время средний класс жил без особых проблем, но потом богатые стали ещё богаче, бедные окончательно обнищали, а комфортная социальная прослойка просто исчезла как вид.

Мой дом долго стоял под знаком «Продаётся», но дурная слава сделала этот лот неликвидным. Так он и простоял, пока какой-то миллиардер не скупил весь квартал, чтобы построить огромную виллу прямо на берегу озера с белыми и черными лебедями.

Я вышел к озеру и осмотрелся. Несколько абсолютов копались у строительной техники. Прораб в белой каске раздавал указания рабочим. Один грейдер сгребал остатки разрушенного дома в мусорную кучу.

Военных и гибридов не было. Что ж, если Лиззи смогла пробраться к дому, то пока она в безопасности.

Я спустился к озеру и увидел там двух лебедей. Белый активно плавал в камышовых зарослях и выискивал там мелкую рыбешку. Черный выглядел болезненно: худой, с облезлыми перьями и тусклыми, блеклыми глазами, он прижался к берегу, съежился и дрожал.

Обойдя строительный городок, я незаметно вышел на центральную улицу и пройдя несколько домов остановился напротив своей террасы. Вокруг никого не было, техника работала на другой стороне квартала.

На газоне валялась табличка:

«Продается»

Я поднял её и перекинул за забор к бывшему соседу Митчу. Это даже вызвало у меня какую-то не понятную, мимолетную улыбку. Рядом с забором валялся красный мячик, весь искусанный Пончиком. Я долго смотрел на него, прежде чем сделал несколько шагов вперед и услышал, как под ногой что-то хрустнуло. Посмотрев вниз, я увидел желтую лейку для цветов. Я закинул винтовку за спину и поднял пластиковую лейку.

Любимая лейка Сальмы. Помню, как она поливала цветы, а Джеки привез меня, после той истории в двадцать втором. Моя любовь сидела на газоне и, кажется, даже что-то напевала. И тут я. Снова. Как грозовая туча, посреди ясного неба…

Кинув желтую лейку на землю, я подошёл к террасе и закрыл глаза. Меня снова накрывали воспоминая.

– Тогда почему ты вернулся?

– Потому что люблю тебя…

– Любишь? Уверен, что любишь меня, а не её?

– Только тебя…

– Тогда пошли в дом… Чайник стынет.

Я открыл глаза, подошёл к двери и, взявшись за ручку, толкнул полотно плечом. Дверь легко открылась. Я сделал шаг вперед и осмотрел кухню. Круглый стол, плита, духовой шкаф…

– Нам нужно как-то пережить это всё, – сказал я, потрогав её руку.

– Если любишь – переживём…

Потом зашёл в спальню и взгляд мой остановился на большой, двуспальной кровати.

– Проснулся, медвежонок, – потянулась она ко мне закрыв книгу.

Сальма несколько раз нежно поцеловала меня сначала в нос, а потом в губы. Я насладился этим мгновением, словно прикосновением ангела.

– Храпел-то как, – шептала она. – Десять часов проспал.

Я закрыл глаза и сжал челюсти изо всех сил. Соберись… Ну же! После, я аккуратно заглянул в гостевой зал. На паркете, возле дивана было два выбеленных химией пятна. Здесь умирал Пончик и сдох Шпала. Я посмотрел на лестницу и глубоко вдохнул.

Она там… Совершенно точно. Прижалась к стенке и слушает каждый мой шаг. Я тихо поднялся наверх и осторожно открыл дверь детской комнаты…

Я стоял на пороге и был не в силах сделать шаг. Лиззи, моя девочка, это была она! Круглая родинка на ушке, большие, светлые, голубые глаза полные неуёмной энергии, волосы, что светились золотом под лучами солнца, милые ямочки на щеках и маленький прямой носик, который я так любил щекотать…

Она резво посмотрела на меня и спросила:

– Вы Призрак?

Я кивнул и тяжело сглотнул подступивший в горле ком.

– А где Итан? – вновь спросила она.

– Он ушёл в лагерь, – ответил я.

Лиззи глубоко вздохнула. Она сидела возле кроватки с маятником. На полу валялась моя полицейская форма. В руках она держала медаль…

– Моего папу звали Пол Браун. Он герой…

Я подошёл к ней и поднял с пола свой китель. Сорвав с него полицейский значок, я протянул его ей:

– Его звали Брайан Ривз. Видишь? На значке выбито.

– Тогда откуда у него эта медаль? – удивленно спросила она.

– Не знаю. В жизни так бывает. Побеждает один, а награждают других.

Лиззи снова вздохнула. Её что-то беспокоило.

– У нас был такой большой дом. И собака. И папа…Я не хочу обратно в лагерь.

– Здесь небезопасно, Лиззи.

– Я это с рождения слышу! Кругом ложь! Скажи мне, почему она скрывала от меня моего настоящего папу?! Я имею право знать! Он был героем! Полицейским! Я Лиззи Ривз! Даже Карл всё знал! Я нашла здесь его фотографию! Они были вместе, понимаешь?! Служили вместе! Как он мог забыть моего отца?! Ни слова о своём друге! Никогда! Никогда я им этого не прощу!

– Лиззи… Не кричи…

– Слышишь, никогда! Пусть их там монстры растерзают! Ненавижу!

– Лиззи, так нельзя…

Лиззи заплакала. Я не знал, что делать. Взял стул и сел рядом.

– Лиззи, скоро стемнеет, нам нужно идти.

– Нет! – трясла головой она.

– Я покажу тебе свою землянку. У меня есть липовый чай. Переночуем и утром пойдем в лагерь…

– Что?! Ты… – Лиззи перестала плакать и подняла на меня заплаканные глаза.

– Да ты кто такой вообще? – Лиззи встала и попятилась.

– Я… Меня… Я должен вывести тебя из города и проводить в лагерь.

– Никуда я с тобой не пойду! – угрожающе произнесла она. – Какая ещё землянка?!

– Нам нужно выйти из города и добраться к моей землянке, потому что ночью идти опасно, – нервно ответил я.

– Итан рассказывал о тебе! – сказала Лиззи. – Он говорил, что ты вообще не человек! Что ты убийца монстров и посланник из другого мира! В какую нору ты собрался меня вести?! Я твои комиксы никогда не смотрела и вообще Итан – придурок! Я сама вернусь в лагерь!

– Лиззи…

– Что?! Попробуй только тронь меня! Я тебя не боюсь!

Я встал со стула.

– Лиззи, я не собираюсь с тобой драться, я только хочу вернуть тебя домой.

– Здесь мой дом! – крикнула Лиззи показав пальцем на стену. – И он всегда был здесь! Мой папа и моя мама! И собака… Этот…

– Пончик…

– Что?!

– Лабрадор, песочного цвета, Пончик.

– Его звали Пончик? – тихо спросила Лиззи. – А ты… Ты откуда знаешь?

– Я тоже знал твоего отца.

Некоторое время Лиззи молча смотрела на меня. Она стояла напротив окна и как будто светилась. От разговора с ней светился и я. Мне было хорошо просто наблюдать за ней… За тем как она злится и щурит носик. Как размахивает руками, как хватается за голову, как прыгает на месте… Я видел в ней Сальму… Видел в ней себя… Я чувствовал жизнь и наслаждался внезапным моментом счастья… И любви.