скачать книгу бесплатно
Да! Да!
Все это было!
И все это было до боли нелепо
глупо
не к месту
торопясь
спеша
впопыхах
и тебя нет
здесь рядом
Но хоть чем-то побудь
здесь рядом
вокруг
в душе
звуча
на все голоса
Здесь рядом
Зде-есь ря-ядом
Зде-е-е-сь ря-я-ядом
Зде-е-е…
Em C G H
11
И когда, Господи,
плач саксофона сына Твоего
любимого-безымянного-нового-любого
прольется в третьем часу над городом…
гнутые костыли фонарей
перекладины перекрестков
домовые указатели вины и славы Твоей
ризы разделенные
жребий брошенный
…прольется над искалеченным городом…
воздух утвердится
высокой нотой потери знакомой каждому
…склоня голову не сталкиваясь лбами
не вычисляя цразатик
три раза пропою я
протянув последнее
????? ???????
????? ???????
????? ???-?-????
Слышу, слышу я, Господи!
Сопричастен я плачу Твоему!
Помяни меня, когда прибудешь в Царствие Твое!
Заключение
На Бугре Биллинга:
скелет
лежит
руки
голова
череп раздавлен
тело челюсти
кости кистей
ключица
у правого колена – остатки сосуда
около черепа – фрагмент железного ножа
на метр правее правого
колена – погребальный горшочек. У правого
локтя глиняное пряслице, а у правого
бока – железное шило
…подол…фрагменты…налипли…
13 целых
9 обломков
бусы стеклянные
покрыты слоем иризации
скрывающей цвет
Одна бусина – сердоликовая
АБС. ОТМ.: -16,1 м
Игорь Литвиненко
г. Москва
Родился в Приморье, жил в Китае, в Мурманской области, учился в Челябинске и Свердловске, работал в дальневосточных и центральных газетах, в журнале и книжном издательстве, живет в Подмосковье.
Из интервью с автором:
– Путешествую мало, я домосед. В разговорах предпочитаю молчать. «Чужих людей не люблю и боюсь их, жить среди них не умею». Это сказал о себе Чюрлёнис, но я подписываюсь. Всегда занимаюсь всяким творчеством, от слова «сотворять», то есть рождать, производить на свет: вот этого не было, и вот оно есть. Строить дом, возделывать сад, сочинять текст, лепить керамику, резать трубку – по ощущениям это одно и то же. Но если нужен рейтинг, то наверху окажутся тексты. И в узком смысле, и в широком: жизнь как текст.
© Литвиненко И., 2022
Последний шанс фантазия на свободную тему
Впереди себя постукивая тростью, старик Юранд быстро прошел по коридору. Перед шестнадцатой дверью по правой стене остановился, чтобы сосредоточиться на своих мыслях.
С утра, еще лежа в постели, он хорошо настроил голос для предстоящего разговора: хриплый басок с нотами досады и сожаления. Ожидая, когда в коленях ослабнет напряжение после ходьбы, вынул из кармана платок, прикоснулся шелковым холодком к потным морщинам на лбу. Все-таки у них тут страшная духота. С этой мыслью толкнул дверь, ощупал тростью высоту порога и перешагнул через него.
В комнате стоял резкий запах медикаментов. Знакомый голос доктора Фалька прозвучал откуда-то сбоку: – Прошу вас, профессор. Прямо три ваше кресло, я слева четыре у стены. Вправо два… – Доктор сделал неловкую паузу. – Наш юный друг, наш бедный юный друг.
– Славный день, доктор, – сказал старик, устраиваясь в кресле. – Но почему в вашем заведении такая духота? – Поломка вентиляции, – пояснил доктор Фальк. – Скоро наладят, я распорядился. – Ну хорошо, ладно. – Старик плотнее устроился в кресле и медленно сложил руки на круглом набалдашнике трости. – Агесандр? – позвал он. – Я здесь, прямо два, – отозвался молодой человек, лежащий в постели на высоких подушках. – Как самочувствие?
Сощурив глаза, молодой человек смотрел в морщинистое лицо старика. В течение долгой паузы он успел перевести взгляд на доктора Фалька, стоящего у стены опираясь на трость, и вновь обратил взор на лицо Юранда. – Тебе трудно говорить? – недвижно поинтересовался старик, стараясь придать голосу участливый тон. Юноша продолжал молча разглядывать морщинистое лицо и тонкие руки, обнимающие набалдашник трости.
– Агесандр утверждает, что это совсем не больно, – вмешался доктор Фальк.
– Вот как? – сказал Юранд, и юноша с любопытством посмотрел на его густые брови, как они поднялись на лбу. – Но вчера он говорил совсем другое?
– Абсолютно противоположное, – подтвердил доктор.
– Как же так, Агесандр? – Юранд выпрямился в кресле, приближаясь к больному. – Дай руку.
Нерешительно, словно опасаясь чего-то, молодой человек прикоснулся ладонью к ожидающей руке Юранда. Цепкие пальцы старика обхватили мягкую ладонь. Агесандр привстал в постели и принялся разглядывать это рукопожатие.
– Что молчишь? – сказал Юранд. – И почему дрожишь? – Он разжал пальцы.
Юноша медленно опустился на подушки, не сводя глаз с руки Юранда, которая вновь легла на трость.
– Вчера ты сказал, что осязание света заставляет тебя страдать.
– Да, шеф, – нерешительно ответил больной, закрыл глаза и нервно вздохнул.
– Ведь это больно, не так ли? Это мучительная боль, так ты сказал вчера.
– Да, шеф, – повторил юноша, не открывая глаз. – Когда сняли повязку, было очень больно, и потом тоже… Я думал, что умру.
– Ну что ты, что ты… – сострадательный тон вновь проявился в голосе старика. – Умереть мы тебе не позволим… Если ты умрешь, на кого останутся твои летучие мыши?
Агесандр заметил, как тонкие губы Юранда вздрогнули и раздвинулись на лице. Так впервые увидел он человеческую улыбку.
– Я слышал, будто наше Общество стоит на пороге великого изобретения? – опять вмешался доктор Фальк.
– Это правда. – Юранд шевельнулся в кресле. – Через пару лет любой из нас сможет быстро и свободно перемещаться даже в незнакомой местности. Никаких тросточек! – торжествующе воскликнул он. – Великий Кворум не скупится на средства.
Председатель лично заинтересован. Никогда еще наш институт так не процветал! И все это благодаря Агесандру, нашему укротителю летучих мышей. – Улыбка еще шире расплылась по лицу Юранда.
– Тогда уж, наверное, Агесандр обеспечит себе почетную пенсию? – полюбопытствовал доктор Фальк.
– Несомненно, мой друг, несомненно.
Все замолчали, и в тишине прозвучал голос юноши:
– Но мне вовсе не больно!
Доктор вздрогнул и переступил с ноги на ногу. Юранд не шелохнулся, только лицо его вмиг осунулось и затвердело.
– Хорошо, допустим, – проговорил старик, не скрывая раздражения. – Допустим, тебе не больно. Но ты не будешь, я надеюсь, отрицать, что свет причиняет тебе страдание?
Агесандр промолчал в ответ.
– Ты утратил счастье вечной тьмы. Не ты первый испытал удар внезапного прозрения. Повинуясь второму закону Конституции, ты обязан страдать. Потеря темноты – страшный удар для тебя, я надеюсь. Будь благоразумен. Операцию сделает профессор Нуарель, это опытный специалист. Он возвратит тебя в лоно тьмы, и мы продолжим наши исследования. – Участливые нотки возвратились в хриплый старческий голос. – Тебя ждет работа, Агесандр. Нам надо продолжать.
– Я не хочу, не хочу! – перебил его юноша, вжимаясь затылком в подушку.
– Аги, мой мальчик… дай мне руку.
Юноша не шелохнулся. Старик пошевелил в воздухе пальцами, очень медленно вернул руку на трость, лицо помрачнело.
– Я обещал Председателю, что к празднику Святого Полифема работа будет завершена. Подумай, Аги… Орден доктора темно-ведения сам плывет тебе в руки.
– Не хочу, – повторил юноша упавшим голосом.
– Ты… отказываешься от операции?
– Отказываюсь.
В душном воздухе повисла звенящая тишина. Доктор Фальк первым нарушил молчание.
– Это шок, это шок, – произнес он скороговоркой. – Психологический удар и волна страха, боль совести… Агесандр слишком остро переживает агрессивное действие света, и я думаю, что… как сказано в Конституции…
– К черту! – неожиданно крикнул Юранд и пристукнул тростью. – Здесь я чувствую запах предательства. Никакой это не шок. Это измена, доктор. Измена!
– Не понимаю, – дрожащий голос доктора Фалька выражал крайнюю степень недоумения. – Я ничего не понимаю…
– А я понимаю! Я всё отлично понимаю! Наш Агесандр поддался соблазнам очевидения. Отвратительным, низким соблазнам! Да это не шпион ли очевидцев, черт возьми!
– Успокойтесь, профессор, я прошу вас, – промямлил доктор Фальк.
– Если бы сейчас на его месте был бы кто-то другой, – продолжал Юранд, пристукивая тростью, – я бы тотчас передал его дело в сектор безопасности, и он бы у меня как миленький вылетел из Общества на все четыре стороны! Да еще пережил бы позор показательного суда! – Старик выдернул из кармана платок и обтер дрожащие губы.
– Я вас умоляю, – причитал доктор Фальк. – Прошу вас, ради бога…
Послышался ровный гул включенной вентиляции. Доктор застыл и прислушался, облегченно перевел дух. Юноша молчал в постели. Но теперь глаза его были открыты – он смотрел на Юранда с прищуром и ухмылкой.
– Надежда Общества! – Cтарик выпрямился в кресле. И вдруг обмяк, заговорил голосом безнадежно уставшего человека. – Все прахом… В тот момент, когда заветная цель уже почти… Я полагал, что в Обществе немного найдется людей, столь же преданных идеалам Тьмы… Ты слышишь меня?
– Да, слышу, – сказал юноша и спокойно поправил подушку под головой.
– Мы все давали клятву на Площади Мрака в день совершеннолетия. Ты тоже.
